Мы вместе с ней учились когда-то в университете. Она на курс младше и на другом факультете. Были едва знакомы. «Привет, как дела?» Потом по распределению оказались в одной малокомплектной средней школе, далеко от родного города. Я приехал туда раньше, она через год. Маленькая, красивая девчонка с мальчишеской чёлкой, большими серыми глазами и немножко курносым носиком. Среди учеников десятого класса она тоже казалась ученицей. Сугубо городской человек, абсолютно не была готова к жизни в далёком селе, очень скучала по маме и папе, часто плакала по ночам, особенно первое время. Но учителем оказалась очень хорошим, дети любили её, а кое-кто, из более старших коллег, втайне ей даже завидовал.

Через год она уехала обратно в свой город, так же незаметно, как и появилась. Ушла ранним летним утром пешком по просёлочной дороге в сторону федеральной трассы, где возле поворота на наше село в ту пору останавливался проходящий автобус. На долгие годы я потерял её, а в последнее время часто вижу на экране телевизора в программах местных каналов. Сельский учитель стал министром.

Рассказ первый

Командировка в прошлое

Служебный автомобиль мчался по федеральной трассе. Струйки осеннего дождя стучали по крыше и стёклам салона. За окном поля, леса, редкие грибники в плащах-накидках. Водитель Дима включил тихую музыку, что-то очень знакомое из далёкого детства. Вспомнились мама и папа, сидящие на стареньком диване возле телевизора в их небольшой, но очень уютной квартирке на первом этаже большого многоквартирного дома с аркой. Кажется, это мелодия из многосерийного фильма с Дорониной, который так нравился родителям. Рабочий день, начавшийся рано утром, подходил к концу. Командировка закончилась, сегодня пятница, впереди выходные. От усталости веки словно налились свинцом…

…Удивительное ощущение полёта. Она летит среди облаков, больших, пушистых, словно огромные куски ваты. Раннее утро, солнце встаёт над рекой. Где-то внизу маленькие фигурки рыбаков, кажущиеся игрушечными. Коровы, бредущие на пастбище, под присмотром пастуха. Впереди виднеется большой город. Он ещё спит. Только на аллее осеннего парка одинокий мужчина гуляет с собакой. Горожане позже ложатся и позже просыпаются. Другой уклад жизни, другой мир. Удивительное ощущение полёта и красивая мелодия из детства, где ещё живы и мама, и папа...

«Ирина Васильевна, Вы просили разбудить, когда будет поворот на Михайловку», - чуть хрипловатый голос водителя Димы резко прервал сон и возвратил к реальности. Спала меньше получаса. На телефоне три не отвеченных звонка и одно непрочитанное сообщение. «Через пять минут слева как раз будет этот поворот. Остановиться?» Молча кивнула. Дождь, кажется, закончился. Непроизвольно вытянула ноги в модных полусапожках на высоких каблуках-шпильках.

«Я посмотрел по карте, от поворота до Михайловки два километра, но дорога просёлочная, не проедем, застрянем», - хриплый голос водителя Димы как бы говорил: «Ну что ты опять придумала, какая Михайловка? Там уже и жителей не осталось, и школу давным-давно закрыли. Рабочая неделя закончилась, сегодня пятница. Сейчас отвезу тебя домой и в баньку с друзьями. Они уже весь телефон оборвали».

Большую часть своей пятидесятилетней жизни Дима проработал в правительственном гараже. Раньше он назывался гараж облисполкома, теперь гараж областного правительства. Устроился в конце восьмидесятых совсем молодым парнем, а сейчас у него уже внуки. Старшая недавно пошла в школу. Так получилось, что машина Димы была закреплена за министерством образования области. Менялись названия, Дима ещё помнил сокращённое облоно. Менялись руководители, о каждом из них он имел своё мнение. Ирина Васильевна Кудринская была уже седьмым по счёту его постоянным пассажиром. Министром стала три года назад. Невысокого роста, с короткой тёмной стрижкой, большими серыми глазами, слегка курносым носом. Немногословная, загадочная, «вещь в себе», как говорили коллеги. «Мой птенчик» - так называл её Дима за глаза. Он не переставал удивляться все эти три года. Ирина Васильевна приезжала на работу рано утром, уезжала домой глубоко за полночь. В субботу работала до обеда, иногда выходила в воскресенье. Удивительным было то, что во внеурочное время Диму не беспокоила, ездила на такси. Как же завидовали ему коллеги по гаражу. Их пассажиры в любое время суток, в любой день, ездили исключительно на служебном транспорте, а ещё им пользовались жёны, мужья, дети, иногда любовники и любовницы. Водители знали о начальниках всё, и только Дима не знал почти ничего. Да и знать было нечего. Маршрут всегда один и тот же: дом – работа, работа – дом. «Белая ворона» - прозвали Кудринскую водители. Потом это прозвище распространилось и среди работников аппарата. Её не понимали, ей завидовали, удивлялись её спокойствию, равнодушию к карьере, бескорыстию и доброте.

Машина резко затормозила возле указателя «На Михайловку». «Не проедем, завязнем», - повторил Дима хриплым голосом. «Ну что же, значит пойду пешком», - Ирина Васильевна улыбнулась и вышла из машины. Расправила плечи, вдохнула свежий осенний воздух, повесила на плечо светлую дамскую сумочку из натуральной кожи и сделала несколько шагов по просёлочной дороге. Дима удивлённо смотрел ей вслед, переводя взгляд с модных полусапожек на высоком каблуке на лужи и грязь. «Ну, точно «белая ворона», – подумал он. - Что она забыла в этой Михайловке? А она, вообще-то, ничего. В сорок семь ни единой морщинки на лице и фигурка что надо». Хитро улыбнулся, сощурил глаза. «Два километра туда, два обратно, полчаса в деревне, часик можно вздремнуть». Дима выключил музыку, убрал звук на телефоне, отодвинул кресло и вытянул ноги. Как говорили когда-то в армии – «солдат, спит, служба идёт».

Первый раз по этой дороге она шла в августе 1988 года, четверть века назад. Выпускница математического факультета университета Ира Кудринская получила распределение в Михайловскую среднюю школу Юрьинского района. Восемнадцать часов математики, два часа информатики. Последней строчкой в направлении значилось таинственное – «обеспечить жильём». Распределение в малокомплектную среднюю школу отдалённого сельского района стало для Ирины «громом среди ясного неба». Дело в том, что она собиралась замуж за Лёшу Кунгурова, весёлого, кудрявого парня, отличника, учившегося курсом старше. Лёшка был в то время уже аспирантом и, соответственно, жена имела законное право остаться в городе, получить распределение в городскую школу или устроиться в какой-нибудь вычислительный центр.

Роман с Лёшей длился три года. Все друзья, подруги, её и его однокурсники не сомневались, что это будущая крепкая советская семья, ячейка общества. В начале пятого курса Ирины родители начали открыто спрашивать дочь, когда свадьба?

Ирина была единственным поздним ребёнком в семье. Папа, Василий Иванович, всю жизнь, до самой пенсии, проработал столяром на мебельном комбинате. Мама, Валентина Григорьевна, медсестрой. Жили в небольшой двухкомнатной квартирке, на первом этаже. Семья со скромным достатком, но счастливая. Папа любил маму, мама любила папу, оба души не чаяли в единственной дочери, и она отвечала родителям тем же. Её Лёшеньку они приняли безоговорочно и полюбили как родного. Лёша родился в небольшом посёлке, воспитывался матерью – одиночкой. Став студентом, жил в старом переполненном общежитии, иногда после учёбы подрабатывал грузчиком. Ирины родители смотрели сквозь пальцы даже на то, что Лёшка иногда оставался на ночь в крохотной комнатке дочери. Троллейбусы в ту пору ходили до девяти вечера, а общежитие находилось на другом конце города.

Всё было хорошо, и вдруг страшная новость, что Алексей встречается с другой, и что именно там дело идёт к свадьбе. «Нет, этого не может быть… её Лёшенька, её половинка, её всё… и вдруг другая…» Говорили, что она из семьи больших начальников, учится на инязе, ездит в университет на собственных «Жигулях» - подарке родителей на совершеннолетие. Её родители, а также бабушка с дедушкой Лёшкину кандидатуру одобрили и даже собираются купить будущим молодожёнам кооперативную квартиру.

Объяснение было коротким. «Я полюбил другую. Так в жизни бывает. Только теперь понимаю, что это за чувство. Пылинки сдувать с неё хочется. С тобой было просто сильное увлечение». Вот и всё…

Потом вручение дипломов, выпускной вечер. Большинство подруг осталось в городе, а Ирина Васильевна Кудринская отправилась по распределению в далёкую, неведомую, пугающую Михайловку. На вокзале плакала мама, папиросу за папиросой курил отец. Целую ночь ехала Ирина с большой дорожной сумкой в общем вагоне поезда до станции Юрьино, а потом два часа на стареньком дребезжащем пазике до указателя «на Михайловку», затем два километра пешком.

Средняя одноэтажная школа из белого кирпича располагалась на самом краю села. Как и большинство советских школ, была окружена спортивной площадкой, садом-огородом с теплицей, а ещё зарослями черёмухи и сирени. Вспомнилось, как в первый раз целовались с Лёшкой тоже среди сирени и черёмухи. Был месяц май – месяц «черёмуховой вьюги». От мыслей о Лёшке на глазах появились слёзы. Пришлось даже остановиться на несколько минут, поставив рядом большую дорожную сумку.

«А вдруг в школе никого нет, всё-таки август, каникулы, отпуска? Куда же я пойду?» - Ирина тяжело вздохнула. Целых три года предстоит прожить в этой глуши, среди чужих людей, без мамы и папы.

Дверь в школу оказалась открытой. В воздухе запах краски, на полу в коридоре следы от извёстки, окна грязные, видимо совсем недавно красили фасад. Две пожилые уборщицы гремели вёдрами: «Смотри, новенькая, сама ещё ребёнок». – Ирина грустно улыбнулась, услышав разговор о себе за спиной. Директор школы, Зоя Алексеевна, полная румяная женщина средних лет, стояла посреди учительской и о чём-то говорила на повышенных тонах с завхозом, Анной Коронидовной. Увидев Ирину, замолчала. «Я по направлению. Ой, извините, здравствуйте. Я сейчас найду его, оно где-то в сумке», - Ирина смутилась, покраснела, долго искала направление.

«Вот смотри, Анна, опять пишут «обеспечить жильём», а где его взять, жильё-то?» - Зоя Алексеевна читала направление, сморщив брови и смешно вытянув губы. «Может к Фае? Она третий год одна, комнатёнка свободная найдётся». – завхоз говорила быстро, словно строчила из пулемёта. Её в селе все так и звали за глаза «Анка-пулемётчица». Ирина рассмотрела на её лице рыжеватые усики и родимое пятно на левой щеке. Зоя Алексеевна задумалась на минутку, потом сложила Иринино направление вчетверо и убрала в карман. «Ты, Ань, сбегай к Фае, а мы с Ириной Васильевной поговорим пока. Прошу в мой кабинет». Кабинет директора кабинетом можно было назвать условно. Маленькая каморка, письменный стол с телефоном и настольной лампой, два стула. Точно такой же у завуча и у организатора внеклассной работы. Зоя Алексеевна умела разговорить любого собеседника. За час непринуждённой беседы Ирина рассказала о родителях, об увлечениях, о том, что распределение в Михайловку оказалось полной неожиданностью. В деревне была всего два раза в жизни. Вместе с курсом ездила «на картошку». Узнала, что постоянный математик Ольга Бордюк ушла в декретный отпуск, но через год вернётся, так что Ирина здесь долго не задержится. Математику будет вести в младших и средних классах, а информатику в десятом. Класс сложный. «А компьютер у вас есть?» - робко спросила Ирина. Директор расплылась в улыбке: «Мы и слово-то такое только год назад по телевизору услышали, почти как «спутник». Будете преподавать «безмашинный» вариант. Ирина вздохнула: «Информатика без компьютера всё равно, что музыка без инструмента».

Остаток дня прошёл как в тумане. Анна Коронидовна отвела Ирину через всё село в избу одинокой бабы Фаи, доброй, малограмотной старушки. Ей за постой молодого специалиста пообещали десять рублей в месяц и бесплатно машину дров. Комната, где поселилась Ирина, называлась «светёлка», прихожая – «сени», вход в неё – «мосток». Во дворе два десятка курей, дворняга Жулька – собака «няумная», в избе старый кот Кеша, «телявизер» старый, кажет плохо, одна рябь. Вечером пили чай с клюквенным вареньем. Баба Фая расспрашивала про жизнь в городе. «Давно я в городу-то не была. Годов двадцать назад в церковь красную ездила. Поп-от молодой, красивой, румяной, как яблоко», – баба Фая говорила, словно рассказывала сказку маленькому ребёнку. Перед сном Ирина села писать письмо маме с папой, но осилила только три строчки, одолел сон. Снился Лёшка с молодой женой на «Жигулях». Укоризненно качал головой, глядя на Ирину, как бы говоря: «Да, занесло тебя, однако».

Остаток августа занималась оформлением кабинета. В первый же день, прибивая табличку к двери «математика», Ирина больно ударила молотком по пальцу, палец распух. А ещё оказалось, что впопыхах забыла дома учётную карточку члена ВЛКСМ, за что получила выговор от преподавателя истории Владимира Васильевича, тоже молодого специалиста, на год старше, руководившего учительской комсомольской организацией. Ирине он сразу не понравился. Молодой карьерист, всё время говорит правильные слова, будто с трибуны на собрании. Слышала, что в деревню поехал, чтобы получить отсрочку от армии.

Для классного руководства ей достался четвёртый класс, самый большой в школе по числу учеников – двенадцать человек, в остальных – семь, восемь, десять. Это хорошо и плохо. Хорошо, что каждого ученика можно держать в поле зрения, работать почти индивидуально, плохо, не известно почему, наверное, просто не похоже на городскую школу.

Первого сентября, как и положено – линейка. Выступала Зоя Алексеевна, начальство из района, директор совхоза. Дети читали стихи, пели песни, потом классный час. Домой принесла целый ворох букетов, в основном астры со своих огородов. После уроков были небольшие посиделки в коллективе, пили чай с пирогами и немножко самогона – крепкую настойку из можжевельника. Из мужчин только двое – молодой карьерист Владимир Васильевич и пожилой физрук-военрук-трудовик Борис Иванович. Первый говорил правильные слова, второй пытался неудачно шутить. Женщины-коллеги все в домашних делах и заботах – мужья, дети, огород, скотина. Ирина молчала или односложно отвечала на вопросы. Потом пели песни. Голоса красивые, сильные. Учительский хор занял в прошлом году второе место на районном смотре. Когда шла домой, то встретила двух пьяных трактористов. Раскланялись Ирине, потом услышала, как говорили вслед: «Откудова такая? А, училка, ну, ну».

Каждый вечер до глубокой ночи проверяла тетради, писала конспекты. В октябре начались проливные дожди. Дорогу до трассы размыло. Теперь продукты в сельмаг привозили через день на тракторе. Очень волновалась Ирина перед первым родительским собранием, не спала почти всю ночь. Но всё прошло хорошо, слушали внимательно, улыбались, вопросы задавали по делу. Контакт с учениками установился сразу, даже в трудном десятом. Дети почувствовали и оценили её доброту и искренность. На первом уроке информатики услышала от Светки Узловой, полной и нагловатой: «Ирина Васильевна, а зачем нам всё это? Мы и компьютер в глаза не видели, да и не увидим никогда». Этот вопрос не застал Ирину врасплох: «Я уверена, что лет через десять, компьютер будет в каждом доме, в каждом учреждении. А уж двадцать первый век – это точно будет век компьютеров. Вспомните меня ещё не раз». Директор и завуч посетили её несколько уроков и остались довольны.

Баба Фая кормила прямо как на убой, и через два месяца Ирина почувствовала, что с трудом влезает в юбки. В декабре заболела гриппом и полторы недели пролежала дома. Вечерами, когда термометр поднимался до тридцати девяти градусов, начинала плакать в подушку, тосковала по маме с папой, по родному дому, по двору, по друзьям, подругам, и ещё никак не могла забыть Лёшку. Мама написала, что он женился.

В зимние каникулы трое её учеников из разных классов заняли призовые места на районной олимпиаде. «Молодец, Ирина Васильевна! Жалко будет с тобой расставаться!» - эти слова директора Зои Алексеевны она запомнила на долго.

«Что ты всё сиднем сидишь? В клуб бы сходила, в кино, аль на танцульки. На эту, как её, тьфу, не выговорю, «доскутеку» - пилила её баба Фая по выходным. Два раза сходила, не понравилось.

Так и прошел этот учебный год спокойно, по-деловому. День за днём, месяц за месяцем, четверть за четвертью. Ольга Бордюк, основной математик, сообщила, что на следующий учебный год выходит на работу. Значит, Ирине можно будет вернуться домой, в любимый город. Ещё недавно радости не было бы предела, но теперь она ловила себя на мысли, что совсем не хочет уезжать. Весь вечер ходила по комнате и думала, в чём дело? Что происходит? Ложилась на диван, снова вставала, снова ходила. Причина есть. Звали причину Женька Колабродов – ученик девятого класса, отличник, спортсмен, красавец. Добрый и весёлый парень, племянник завхоза Анны Коронидовны, ничем, впрочем, не похожий на тётушку, ни внешне, ни внутренне. Часы и минуты считала до того мгновения, когда зайдёт в девятый класс, начнёт урок и увидит его, услышит его голос. Господи, только бы никто не догадался! Ей двадцать три, ему шестнадцать, она – учитель, он – ученик. Какая может быть любовь? Ни малейшего намёка не должно быть. Нет, нет, нет. Однажды Женька улыбнулся ей, Ирина заметила ямочки на щеках, нежные усики над губой. «Хорошо, что Бордюк возвращается. Год закончится, и я уеду. Женьке ещё учиться в десятом предстоит». Мысли смешались, чувства переполнили душу. В апреле в школе был весенний бал. Девчонки не давали Женьке проходу, а он сидел или стоял у стенки и упорно отказывался танцевать. Весь вечер смотрел на Ирину восхищёнными глазами. Жар охватил всё её тело. Не может быть. Нет. Нельзя.

Закончился учебный год. Отцвели в школьном дворе сирень и черёмуха. В последний день июня Ирина получила трудовую книжку, снялась с комсомольского учёта у молодого карьериста Владимира Васильевича, тепло попрощалась с коллегами.

Весь вечер плакала баба Фая, понимая, что расстаются навсегда.

Рано утром, взвалив на плечо большую дорожную сумку, Ирина отправилась к трассе, где возле указателя «на Михайловку» останавливался в ту пору проходящий автобус. Женька ждал её в самом начале просёлочной дороги. Молча взял тяжёлую сумку, также молча прошли эти два километра. Автобус пришёл точно по расписанию. Женька долго держал её за руку, потом произнёс чуть слышно, волнуясь, словно у доски на уроке: «Ир, я люблю тебя. Ты обязательно дождись меня. Не выходи ни за кого замуж там, в городе. Слышишь?» У Ирины перехватило дыхание, пропал от волнения голос. Она лишь смогла кивнуть. Женька набрался смелости и поцеловал её…

Водитель Дима проснулся от звука открывающейся дверцы. Раскрасневшаяся Ирина Васильевна удобно устроилась на заднем сидении. Улыбнулась сонному Диме: «Не разбудила? Извини, немного запачкаю салон, дорога действительно грязная. Село пустое, ни единого жителя, школа открытая, кое-где лежат прямо на полу книжки и тетрадки. Спортплощадка заросла травой. Хотела на кладбище сходить, не смогла, сапоги нужно было одевать большие, до колен. Придётся приехать летом. Что смотришь удивлённо? Начинала я здесь свой трудовой путь. Всё собиралась, собиралась и вот приехала на руины. Совхоз закрылся, люди разъехались. Ну что, вперёд? Муж уже заждался, пять раз звонил, волнуется». Дима включил мотор, набрал скорость. «Ирина Васильевна, давно хотел спросить, а почему у Вас с Евгением Сергеевичем разные фамилии? Таким мужем гордиться можно – профессор, знаменитый хирург. Я всем рассказываю, что вожу жену самого Колабродова». Ирина Васильевна снова улыбнулась: «Я тоже горжусь им, всю жизнь. А фамилия? Я у родителей была единственным ребёнком, обещала фамилию сохранить». Ирина Васильевна откинула голову, закрыла глаза. Дима снова включил тихую музыку, что-то очень знакомое, из далёкого детства, когда были живы ещё папа и мама.

Служебный автомобиль мчался по федеральной трассе в сторону областного центра. Командировка министра образования области Ирины Васильевны Кудринской закончилась. Впереди два выходных.

Автор: Владимир Ветров