В тридцать лет ничего нет

Первая вещь, которая бросилась Наташе в глаза на пороге ее дома, оказалась пара женской обуви. Чужие женские туфли. Чуть поодаль на полу лежала незнакомая розовая кофта. Это что вообще? Антон привел в дом какую-то женщину? По спине Наташи скользнул крайне неприятный холодок.
Спустя мгновение из комнаты появился и сам Антон, одетый лишь в нижнее белье. Хорошо еще, что хоть это он на себя натянул. Наташа от возмущения не могла произнести ни слова. Он просто стоял и смотрел на нее, словно испуганный кролик.
В тот день Наташа вернулась с работы гораздо раньше обычного — из-за возгорания в торговом центре всех сотрудников отправили по домам на три часа раньше. Под впечатлением от мысли, что едва не оказалась в огне (хотя очаг пожара был на цокольном этаже и его быстро ликвидировали), она прибежала домой, чтобы поделиться пережитым с Антоном... Однако дома ее ожидали новости куда более шокирующие.
— Это что такое, Антон? — тыча пальцем в посторонние вещи, проговорила Наташа.
Она подняла с пола кофту, бросила на Антона убийственный взгляд и швырнула ее в него. — Это что, муху твою за ногу, такое?!
Антон в замешательстве держал в руках мелкую вещицу.
— Я... я не ожидал, что ты вернешься раньше... Надо было предупредить!
— Где она?! Прячется там?! Выходи, эй ты! Щас все волосы выдеру!!!
Наташа попыталась пройти в спальню, их общую комнату, где они проводили вечера, строили планы и ужинали чипсами перед телевизором, но Антон преградил ей путь.
— Пропусти!
— Наташа, ну всё уже кончено, успокойся. Она здесь совершенно ни при чем.
— Пропусти, кому сказала! Я должна поговорить с ней! Хочу посмотреть в глаза этой... этой...!
Неожиданно незнакомка сама появилась из-за спины Антона. Это была довольно полная блондинка с ярким макияжем. На ней было странное платье, и лишь потом Наташа сообразила, что оно было надето наизнанку. Видно, очень спешила.
Девушка выглядела смущенной. Она вытянула шею, театрально прижала ладони к груди и с мольбой в голосе обратилась к Наташе:
— Уверяю вас, я не знала, что у него есть девушка! Если бы я хоть что-то подозревала, что у него есть жена...
Наташе даже стало смешно. Сразу фильм вспомнился, где "не виноватая я, он са пришел!"
К черту всё! К черту!
Незнакомка выхватила кофту из рук Антона, натянула туфли и быстро ретировалась. Вместо того чтобы наконец расслабиться после рабочего дня, Наташе пришлось пережить бурное выяснение отношений и начать собирать вещи в чемодан. Конечно, с большим удовольствием она бы выставила за дверь самого Антона, но квартира принадлежала ему. После таких событий жить под одной крышей не представлялось возможным.
С работой Наташа разобралась быстро: утром она позвонила и уволилась, поскольку давно ее ненавидела. Было немного жаль, что не получит зарплату за последние три дня — у них расчет был еженедельный. И обидно, что возвращаться в город теперь некуда... Вот и доверяй людям после этого! Почему всегда приходится рассчитывать только на себя?
Ей уже тридцать лет! А нет ничего своего, что бы по-настоящему принадлежало ей. Все подруги уже давно в браке, и это, наверное, больнее всего, ведь когда-то за Наташей ухаживала половина их родного поселка. А Антон ей предложение за все эти годы так и не сделал. Что ж, выбора не оставалось — пришлось ехать к матери.
Встретили ее там без особого восторга.
— А, это ты... Неужели опять попала в переделку? Как прижмет — сразу к нам, а в остальное время и не вспомнишь о нас, — развела руками Людмила. — Ну, заходи, раз уж приехала. И с чемоданом... Серьезно настроилась, вижу.
— Могу уехать, если я здесь лишняя, — обиженно сказала дочь. В темном коридоре на ее плаще поблескивали капли растаявшего снега.
— Да куда ты теперь поедешь, несчастная? Заходи уже, помогу с чемоданом.
— Я сама, — упрямо протащила тяжелый чемодан через порог Наташа.
— Все сама да сама... Досаматилась ты уже до чего! Ох... — поморщилась Людмила и громко крикнула в сторону комнат: — Выходи, отец, дочка наша приехала!
— Что? Кто? — прохрипел папа, с трудом поднимаясь с дивана. Он вышел, широко раскинув объятия:
— О! Доченька моя красавица! Неужели опять разругалась со своим молодым человеком?
Отец с дочерью обнялись и поцеловались.
— Разругались, да. На этот раз, кажется, навсегда.
— Да брось ты, помиритесь! Дай-ка я чемодан... Ой! Что же он такой тяжелый?
— Собрала всё, что смогла. За остальным как-нибудь потом заеду. Сейчас не могу даже смотреть... на того, — Наташа отвернулась и сузила глаза, словно разгневанная кошка.
— На Антона?
— На него, да.
— Так что же все-таки случилось? — засуетилась Людмила.
— Изменил он мне, вот что! Не хочу сейчас говорить. Набросились на меня... Дайте хоть руки с дороги помыть, пока до вас доберешься, по уши в грязи вывозишься.
— Ой, не напоминай, снег в этом году так рано выпал, потом весь растаял, получилась сплошная грязь, а дороги-то не чинят! И это у нас, в ста километрах от Москвы... Позорище.
— Сравнила апельсин с лимоном. На то она и Москва, что все лучшее ей положено!
С этими словами она захлопнула дверь перед ошеломленными родителями и заперлась в ванной минут на пять. Мать с отцом недоуменно переглянулись.
— Видимо, сильно они поссорились, — сделал вывод отец, — или это у нее критические дни.
— Ой, оставь эти догадки, — отмахнулась Людмила, — никогда она замуж не выйдет с таким-то характером.
Перед отходом ко сну Наташа остановилась перед зеркалом и пристально разглядывала свое отражение. Она выискивала новые морщинки, а темные круги под глазами, усугубленные усталостью и расстроенными нервами, казались ей особенно глубокими и безрадостными. От сырости на улице волосы вились неприятными мелкими колечками на макушке и у лба. Потухший взгляд и печально опущенные уголки губ завершали этот неутешительный портрет.
Наташе было тридцать. Нежная свежесть юности осталась позади. Теперь молодость будет лишь постепенно увядать.
Три года она в глубине души ждала, что Антон сделает ей предложение. Их отношения были бурными, они часто спорили, между ними кипели нешуточные страсти, но она его по-настоящему любила.
На следующее утро Наташа полезла в свой старый шкаф, где хранились школьные тетрадки и институтские конспекты. Она принялась их перебирать, сначала школьные, затем — за каждый курс учебы. Волна ностальгии накатила внезапно! Как же они любили поболтать на некоторых лекциях.
На последней странице одной из тетрадей Наташа обнаружила запись, не имевшую никакого отношения к учебе. Заголовок гласил: «Заговор на жениха». Любопытно, как это она сюда попало? Ах, да, кто-то из подруг принес журнал «Родина», кажется, научно-исторический, вот они и наткнулись там на статью о славянских обычаях. Среди прочего там был описан и этот старинный обряд для девушек, желающих выйти замуж в следующем году.
«В полночь на Иванов день, с шестого на седьмое июля, собрать двенадцать разных трав...» Наташа взглянула на дату в телефоне — десятое октября. Эх, уже прошло! Ладно, посмотрим, что дальше: «...высушить и сохранить. В вечер перед праздником Покрова Пресвятой Богородицы положить травы под подушку со словами: "Покров-Батюшка, покрой землю снежком, а меня, молоду, женишком"... Выход замуж в грядущем году гарантирован на все сто процентов».
— На все сто процентов... — вслух повторила Наташа.
А почему бы и не попробовать? Ведь ничего противозаконного здесь нет! И к черной магии это не относится. Всего лишь обращение к природным силам, и только. Вот выйдет замуж до конца года и утрет нос Антону, козлине противному!
Воодушевленная этой мыслью, Наташа заметно воспряла духом, занялась уборкой в родительском доме, а потом и за готовку взялась вместе с матерью. Людмила не упустила момента и вновь завела свою привычную пластинку о работе по профессии.
— Наташ, я тебе говорила, что в местную школу требуется учитель истории?
— Говорила, — с немым раздражением в голосе ответила Наташа.
— Да... Скончалась Любовь Никитична, царство ей небесное, она ведь и тебя, и брата учила. С сентября никак не найдут замену. Может, попробуешь, Наташ?
— За такие гроши я не стану портить себе нервы, — упрямо заявила дочь, нарезая баклажаны аккуратными кубиками.
— А директор там новый, не поверишь, кто, — не унималась Людмила.
— Кто же? Не тетя Люся из почтового отделения?
— Не угадала! Горелкин теперь директором. Вот так.
— Горелкин? Старик Павел Юрьевич? Каким образом он...
— Нет, сын его!
— Веник?! Рыжий-рыжий, конопатый, несуразный и "ушатый"?! — сама собой сорвалась с губ Наташи детская дразнилка.
— Не Веник, а Вениамин Павлович, между прочим, очень уважаемый человек! Стал весьма приятным и симпатичным мужчиной, советую присмотреться. И не женат.
Да очень он мне нужен! Веник он и в Африке Веник. Каким был нескладным подростком, таким и остался. Потому, наверное, и не женат. И сколько ему теперь? Тридцать пять?
— Тридцать три.
— И уже директор! Чудеса, да и только! Видно, совсем туго у вас с кадрами.
Наташа не желала слушать ни о школе, ни об этом «Венике», будь он неладен. Она заслуживала лучшей доли, чем прозябание в этой глуши.
Ближе к полуночи, когда родители уже слаженно похрапывали в своей комнате, Наташа тихо вышла из дома. За двухэтажным домом на двадцать квартир располагались огороды, поделенные между жильцами. В это время года уже не имело значения, где чья грядка — урожай-то давно убран. Она ненадолго остановилась под голыми яблонями и задумалась. Где же ей найти под первым снегом двенадцать разных трав?
На огороде найти что-либо путное оказалось почти невозможно, и Наташе пришлось пробираться вдоль заборов. Так она добралась до самого края участков, где начинался овраг. В темноте она его не разглядела, да и забыла про его существование, в результате стремительно пролетела вниз пару метров по грязному склону, словно лыжник с трамплина. Зато во время падения ей в руку попался пучок какой-то травы; рассмотрев его, она решила, что это как раз то, что нужно.
Согласно инструкции, требовалось найти двенадцать разных трав и сделать это полагалось на Иванов день, то есть летом, а на дворе стоял октябрь. Но что поделаешь, если озарение посетило ее именно сейчас? Уж если верить в чудо, то делать это надо с полной отдачей! Проблема была лишь в том, что в середине осени вся трава выглядела одинаково пожухлой, и различить виды было крайне сложно. Наташа нащипала целый пакет мокрого сена, а дома уже на глаз отобрала двенадцать травинок.
В заговоре имелось важное предостережение: ни в коем случае нельзя было использовать ядовитые растения. Но кто в наше время в них разбирается? Здесь Наташа тоже решила положиться на удачу. Боясь, что при естественной сушке трава заплесневеет или, того хуже, сгниет к Покрову, она решила высушить ее утюгом.
Погруженная в это странное занятие, Наташа даже не заметила, какой подняла шум. Когда в комнату вошла мать, она от неожиданности чуть не уронила утюг. Людмила замерла в недоумении, и надо сказать, было чему удивляться: первое, что бросалось в глаза — это растрепанная дочь с испачканным грязью лбом и горящим взглядом, и задняя точка у нее была вся мокрая и в грязи, затем — гладильная доска и разбросанные по ковру травинки. И это в два часа ночи.
Возникла немая сцена. Наташа лишь виновато пожала плечами.
— Ты что это делаешь? — наконец выдавила из себя Людмила.
— Траву сушу, — невозмутимо ответила Наташа, возобновляя процесс.
— Ты меня разбудила, тут такой грохот стоял.
— Ой, прости, это доска эта дурацкая скрипит, не хотела ее раскладывать.
— А потом еще пакет сильно шуршал.
— Это я травку высыпала, ходила собирать. Думала, утром досушу, да сон не шел. Смотри, мам! — с сияющим лицом Наташа откинула марлю, — как думаешь, они все разные? Мне нужно именно двенадцать разных.
— Зачем тебе вообще эта трава, ненормальная? — зевнула Людмила, едва бросив взгляд на жалкий гербарий.
— А я, мам, колдовать буду. На мужа, ага, — с театральным ужасом в глазах сообщила Наташа.
Людмила даже отшатнулась.
— Ну, точно спятила. Ты не забыла, сколько тебе лет?
— Отстань! — обиделась Наташа, — иди лучше спать, я почти закончила.
— О работе подумала? В школу сходи, как раз завтра понедельник.
Наташа проигнорировала вопрос матери. Закончив с травами, она разложила их на полке и легла спать с чувством выполненного долга. До совершения обряда оставалось всего три дня.
Действительно, что же делать с работой? Возвращаться в город не имело смысла — жить было негде, единственный вариант — снимать комнату, но на целую квартиру денег не хватало. И где искать такие варианты? Может, переучиться на другую профессию? Но где взять средства на обучение? Замкнутый круг! Перед сном Наташа даже посмотрела вакансии с предоставлением жилья в разных регионах, но все эти места казались такими глухими, что не дай Бог.
НА следующий день, чтобы заглушить навязчивое воспоминание — сцену измены, где она застала Антона с другой, — Наташа решила позволить себе выпить. Зайдя в местный магазин, она смущенно попросила две бутылки пива.
— И сигареты, пожалуйста, — неловко добавила она. Раз уж расслабляться, так по полной!
— Какие предпочитаете?
— Значит, теперь не только выпиваешь, но и куришь?
Похолодев, Наташа обернулась на молодого человека, который до этого стоял к ней спиной, разглядывая витрину с мороженым.
— Веник?! То есть Веня... извини...
Ну надо же! Куда же подевался тот самый рыжий, конопатый и неуклюжий Веник? С тех пор как он уехал лет в восемнадцать, Наташа его больше не видела. Сначала институт, потом, как она слышала, армия, затем магистратура... И не осталось и следа от того долговязого подростка! Он возмужал, стал шире в плечах, даже слегка полноват, но... красавец!.. А она... Господи... Вышла в люди не накрашенная, с грязными волосами, собранными в пучок, в старой студенческой куртке... Стыд и позор! Вот уж точно произвела неизгладимое впечатление!
— Родителей навестила? Покупай, покупай, не стесняйся. Мы же взрослые люди, можешь не прятаться.
— Ты только не подумай, что я совсем опустившаяся, — оправдывалась Наташа, торопливо расплачиваясь с продавщицей, — просто сейчас сложный период. Рассталась с... мужем.
«Ну зачем, зачем сразу выкладывать личное! Ох, язык мой — враг мой!» — мысленно закричала она.
— Да я ничего и не думаю. В жизни всякое бывает. Сочувствую насчёт мужа.
— Ага...
— Ну, ладно тогда. Будь здорова и передавай привет родителям.
— Да-да, пока, Вень...
— Мне мороженое, пожалуйста, — повернулся он к продавщице, а затем резко обернулся к Наташе, застрявшей в дверях и стыдливо прячущей бутылки под куртку: — Наташ! Я же в школе работаю, слышала?
Одна бутылка соскользнула и чуть не выпала. Наташа поймала ее, согнувшись в не самом изящном положении. Вениамин сдержанно улыбнулся.
— Слышала! Молодец, Вень, всех удивил, меня уж точно.
— Будешь мимо школы проходить — заходи, поболтаем. Юность вспомним. Или ты уезжаешь?
— Ох, не знаю еще, когда уеду. Наверное, зайду.
Вениамин одобрительно кивнул, и Наташа наконец вышла. Как же ей стало жарко! Ай да Венька! Вырос что надо! А она? Всю дорогу домой Наташа думала о том, какое жалкое впечатление произвела. Одну бутылку пива она выпила в мрачных раздумьях, а со второй переборщила — отдала отцу. Сигареты даже не стала распечатывать — вся охота отбилась после встречи с Веником. Наташа твердо решила, что обязательно покажется ему во всем блеске, утрет ему нос, чтобы не считал ее неухоженной неудачницей.
В ночь на четырнадцатое октября Наташа взяла свой заготовленный гербарий и положила под подушку, легла на него и начала шептать: «Покров-Батюшка, покрой землю снежком, а меня, молоду, женишком». Три раза повторила она эти слова для верности. То ли материнские внушения подействовали, то ли неожиданная встреча накануне оставила след, но где-то на заднем плане у нее стали возникать мысли о Вениамине, и даже против воли она представляла их вместе, смеющихся, счастливых, повенчанных... Окутанная приятными фантазиями, Наташа сладко заснула.
Утром была пятница. Проснулась Наташа с новой блестящей идеей — а почему бы ей действительно не попробовать устроиться в местную школу? Тем более Веня сам ее пригласил! Он же был в нее влюблен когда-то... Ох, да что там! «Кто только в меня не был влюблен, ха-ха-ха», — мысленно посмеялась Наташа. Она принялась наводить самый тщательный марафет, надела лучшее, что у нее было, и очень радовалась, что родителей нет дома — они бы уж точно не преминули отпустить язвительные замечания по поводу ее стремительного преображения.
А что поделать, когда возраст для невесты уже не юный, а время поджимает? Заговоры на траве — это, конечно, хорошо, но полностью на них полагаться не стоит. Вернее, так: на травку надейся, а сам не плошай.
***
— Принять тебя на работу? Не уверен... Учитель должен быть примером для подражания, а ты, Наташа, как я понял, не прочь выпить.
Вениамин вертел в руках ручку и с легкой усмешкой разглядывал Наташу в ее нарядном платье. В его глазах играли веселые искорки. Наташа едва сдержала возмущение:
— Это был единственный раз! Я же тебе все объяснила!
Вениамин рассмеялся беззлобно.
— Ладно, расскажи мне о своем опыте. Трудовую книжку можно посмотреть? И диплом, — он сделал серьезное лицо и подпер подбородок сцепленными пальцами.
— Если я, по-твоему, алкоголичка, — не унималась Наташа, сжимая сумочку с документами, — то и смотреть не стоит!
— Да брось ты, ну что ты... Неужели нельзя пошутить? Мы же старые друзья, помнишь, как ты сама надо мной подшучивала? "Веник рыжий, конопатый..." — напел он.
— Ох, это было так давно, не держи зла, я была глупой!
— Старые обиды давно забыты. Давай посмотрим твои документы.
Наташа протянула диплом.
— Трудовой книжки у меня нет, она осталась на прошлой работе, еще не забрала, уволилась внезапно...
Вениамин внимательно изучал диплом.
— Так ты раньше в школе не работала?
— Вообще не работала по специальности. Была продавцом, флористом, мерчендайзером... — перечисляла она на пальцах.
— Ого! Тебя изрядно покидало по жизни. Буду откровенен: учитель истории нам нужен позарез, молодежь совсем не идет в школу. У нас в коллективе нет никого моложе тридцати восьми. Так что, Нат, как говорится, на безрыбье и рак — рыба, поэтому...
— Эй!
— Поэтому я тебя беру. Поезжай за трудовой, сделай медицинскую книжку и постарайся выйти на следующей неделе. Ах да, еще справку об отсутствии судимости. Вот список всего необходимого, — он протянул ей распечатку, — и курсы придется пройти.
Разговор явно подошел к концу, и Наташа растерялась. На что она вообще рассчитывала? Наверное, на душевную беседу или что-то в этом роде... А тут все по-деловому, как-то суховато. Она собралась уходить без особой уверенности в том, что эта работа ей по душе.
— Веня?
— А?
— Может, прогуляемся вечером? Мне здесь скучно, наш поселок такой унылый, хоть вешайся.
Вениамин с сомнением склонил голову набок:
— Знаешь, извини, у меня сегодня много дел, пятница же, нужно закрыть все хвосты — задержусь в кабинете допоздна.
— А, ну ладно.
— Давай я тебе на выходных позвоню? Что-нибудь придумаем.
— Хорошо, — сладко улыбнулась Наташа.
— Вот и отлично!
Все выходные Наташа тщетно ждала звонка, бедняжка не выпускала телефон из рук. Родители, обрадованные тем, что дочь наконец-то взялась за ум, окружили ее небывалым вниманием и даже поссорились, деля между собой будущих внуков:
— Вот... Родится у Наташки мальчик, будем с ним в лес по грибы ходить, и рыбачить его научу, — мечтал будущий дед под убаюкивающее бормотание телевизора, — а то Колька, негодник, уехал от нас за тридевять земель, фрукт заграничный, и внучку мы ни разу в жизни не видели. Это сколько ей уже?
— Четыре, — отвечала бабка и делилась своими фантазиями: — а я для внуков, Наташиных детей, одежек навяжу, а то вы ж ничего не носите из моего, слишком модные...
— Да ты просто вяжешь коряво, Люда, — вставил муж и благоразумно прикрылся газетой. Будущая бабка дотянулась и шлепнула его по плечу.
— Молчи, противный! Я для внуков самое лучшее сделаю, постараюсь так, что все позавидуют. И пирожки с пирогами печь буду, а пирожочки маленькие такие будут, с мизинчик, мясо заверну в них... Моя мама такие пекла. Мы их как семечки щелкали — ам, ам, ам.
— А чего для нас так не делала?
— А вам и обычные сойдут. Не заслужили вы пирожков с мизинец, истовые вы мои кровососы.
— А Наташка у нас педагог теперь будет, вот это да! — поднял палец вверх отец. — Уважаемым человеком станет в поселке.
— Слава тебе Господи, сбылась наша мечта! Только педагоги сейчас особым уважением не пользуются — времена не те. Надо еще постараться заслужить уважение. Слышишь, что я говорю, Наташа? Учеников не балуй, будь с ними построже, но в то же время с любовью...
— Отстань, мам, — отмахнулась Наташа, не отрываясь от телефона. Ну почему же он не звонит?!
— Учителем, конечно, в любом случае лучше, чем продавцом или консультантом, — продолжала философствовать Людмила, — восемь лет, считай, коту под хвост улетели, а так уже бы и стаж был, и мужчина нормальный точно бы встретился.
— Ой, мам, ну при чем тут мужчины и вид работы! — возмутилась Наташа.
— А при всем! Если человек — учитель, то сразу видно, что это серьезный человек, и всякий мусор к нему не пристроится.
— Все, надоели вы мне, размечтались тут. Внуки какие-то... У меня еще и мужа в проекте нет, а вы уже о внуках заладили.
— Так Вениамин ведь принял тебя.
— На работу, мам! На копеечную работу, а никак не в жены!
— Ты, Нать, как выйдешь, время зря не теряй, глазки ему строй, чик-чик, ну как ты умеешь, — советовал папа. — Мужчины, они, Нать, в этом плане неповоротливые, пока явно не намекнешь, не поймут. Особенно такие скромняги, как Вениамин.
— Ой, Господи! Не могу больше от вас! — крикнула Наташа и убежала в комнату.
Художник В. Чистяков
В понедельник Наташа собиралась ехать в город за трудовой книжкой, а заодно и забрать часть вещей у бывшего. Там же решила она и медкомиссию пройти в частной клинике — делов на полчаса, готовую книжку обещали выдать через три дня. Перед отъездом она решилась написать Вениамину, узнать, не передумал ли он брать ее на работу. Так и не позвонил ведь! Может, и видеть ее не хочет!
"Конечно, все в силе. Выходи, ждем тебя" — ответил он, ни словом не обмолвившись о том, почему не позвонил. Что ж, Наташа тоже девушка гордая, унижаться и выпытывать не станет!
Начала Наташа работать... Вениамин был с ней холоден, даже безразличен, уделял ей не больше внимания, чем пенсионеркам, которые продолжали трудиться в школе. Наташе с уроками тоже ни вдохнуть, ни выдохнуть — то проведи, то подготовься, то на педсоветах бесполезных отсиживай! Первый месяц Наташа ловила его взгляды, улыбалась как можно приветливее, пыталась заговорить, а Вениамин — как каменная стена. В общем, поняла Наташа, что она ему неинтересна, и решила сыграть в обиженную — здоровалась сдержанно, почти не глядя, ни лишнего слова, ни томного взгляда из-под опущенных ресниц себе не позволяла. И на "вы" к нему даже при случайных встречах вне работы. Исключительно на "вы"! И этот метод, как ни странно, сработал!
В конце ноября были вторые осенние каникулы, и всех отпускали с работы пораньше. Вениамин догнал ее по дороге домой. Наташа поняла, что это он еще по шагам — только его ботинки так скрипят по свежему снегу, — но оборачиваться не стала.
— Хотел я, Наташа, с тобой погулять, помнишь?
— Когда же это, Вениамин Павлович? Что-то не припоминаю, — вздернула капризный носик Наташа, по-прежнему не глядя на него.
— Да еще в октябре. Хочу пригласить тебя в одно место...
"В ресторан! В город!" — тут же обрадовалась Наташа и приготовилась сиять от улыбки.
— Помнишь тот лесок за никитскими оврагами? Мы там землянику в детстве собирали?
— Не помню, — сдулась Наташа, испытав разочарование.
— Да брось! Я же там тебе в любви признался, а ты сказала, что я жалкая улитка.
— Улитка? Почему улитка?
— Ну, тебе виднее, наверное. Короче... Там клюква растет, ее уже морозцем прихватило, должна быть сладкая. Давай сходим? Заодно и прогуляемся, поболтаем.
Наташа сдула со лба челку. Очень интересно!
— Там снега, наверное, по колено, как минимум, — пробурчала она.
— Так это же здорово! Ты сапоги повыше надень и веник прихвати, чтобы снег разметать с ягоды. Завтра позвоню тебе ближе к обеду. Договорились?
— Ладно, — вздохнула Наташа. Не на такую романтическую прогулку она рассчитывала.
***
— Прямо пойдем или в обход? — поинтересовался Вениамин.
Наташа с тоской посмотрела на заснеженный овраг. По его склону росли деревья, не успевшие сбросить листву. На полуголых темных ветвях висели редкие желтые листья — словно золотые серьги, припорошенные мелкими бриллиантами снега.
— Давай напрямик. Эх, санки бы сейчас, чтобы пулей вниз съехать, как в детстве.
— На санках лучше в другом месте кататься, здесь слишком много пней.
Он переложил свой веник в другую руку и протянул Наташе свободную:
— Пошли?
Наташа замялась:
— Я все думаю, может, ну ее, эту клюкву? Где мы ее под снегом искать будем? Давай просто прогуляемся? И веник свой я забыла...
— Дезертируешь? Нет уж, Наташа, если уж я за что-то берусь, то довожу до конца. А ты?
— Бывает по-разному, — уклонилась от ответа Наташа и с вздохом подала ему руку.
Начали спускаться. Местами сапоги проваливались в снег по самое голенище. Наташа не была бы собой, если бы пару раз не шлепнулась на снег, к великому удовольствию Вениамина.
— Какая же ты неуклюжая, — посмеивался он. — Я еще на работе заметил — все косяки плечами собираешь и на ровном месте спотыкаешься.
— Следишь за мной? А я думала, ты меня в упор не замечаешь.
— Почему же? Замечаю... Просто не подаю виду, не хочу, чтобы другие учителя начали сплетничать.
— Ты, Веня, странный. Всегда был странным. Взять хотя бы то, что тебе тридцать три года, а ты до сих пор ни разу не был женат. Почему, интересно?
Вениамин присвистнул.
— Простите пожалуйста! Не знал, что к этому возрасту я уже обязан жениться! Тебе не кажется, что этот вопрос несколько бестактен?
— Нуууу... Мне просто любопытно. Мы же старые приятели.
— Мы никогда приятелями не были. Я был мальчиком, над которым потешалась ваша компания, а ты — местной звездой, которую, как говорили, таскали все, кому не лень.
— Чего??? — резко остановилась Наташа на середине склона, когда они уже поднимались с другой стороны оврага, — кто это там таскал меня?! Следи за выражениями! У меня, между прочим, за всю жизнь было всего двое мужчин! Хамло!
Оба, запыхавшись от подъема, дышали шумно и глубоко.
— Взаимно! Но вернемся к вопросу брака, раз уж начали! — нервно поправил шапку Вениамин. — Ты говорила, что рассталась с мужем, но что-то я не увидел штампа в паспорте, когда принимал тебя на работу. Если мужчина, по-твоему, к тридцати трем годам не женат, значит с ним что-то не так. А что тогда говорить о тебе? Тридцать лет, замужем не бывала и — о ужас — даже не нарожала детей.
— В отличие от тебя, у меня были долгие и серьезные отношения!
— А замуж так и не взяли. Кажется, серьезными эти отношения были только для тебя?
Наташа аж задохнулась от возмущения.
— Хоть что-то было! А у тебя совсем ничего! Сидишь тут, в этой глухомани, и консервируешься в собственном соку, как экспонат в музее! Директор школы, тоже мне важная птица, футы-нуты! — кричала Наташа, постоянно сдувая с лица непослушную челку, отчего напоминала Вениамину разгоряченную лошадь.
— У меня были отношения!
— Какие же!
— Настоящие!
— Ври да не завирайся!
— Сама не ври!
— Знаешь что, рыжий, я тебя, пожалуй, терпеть не могу, иди-ка ты сам за своей убогой клюквой! А я домой!
— Знаешь что, клуша, я к тебе тоже не питаю особой симпатии, и вообще ты меня жутко бесишь.
— Ты кого тут клушей назвал? — возмутилась Наташа, толкнув его в грудь.
— Тебя, — тоже уверенно толкнул ее Вениамин.
— Ах ты... Девушку посмел толкать! — еще сильнее приложила его Наташа.
— А где девушки? Я вижу только женщину. — не остался в долгу Вениамин и на этот раз перестарался с толчком — Наташа упала.
— Ой, извини, я не думал...
Он бросился поднимать ее, а Наташа вцепилась в его куртку, потянула к себе... Ух, как она злилась! И как успела влюбиться в такого негодяя! Наташа повисла на нем разъяренной кошкой, Вениамин упирался, а склон-то крутой! Через несколько секунд сцепившаяся пара кубарем полетела вниз.
Отплевываясь от набившегося в рот снега, Вениамин и Наташа растянулись в бессилии на снегу. Небо над ними было серое и ни малейшего признака ветра. Оба слышали только тяжелое дыхание друг друга, и природа словно притаилась, прислушиваясь к ним.
— Наташ, извини. Мы хуже детей... Ты не сильно ушиблась? — решился посмотреть на нее Вениамин.
Наташа повернула к нему лицо и Вениамин увидел, что в глазах у нее застыл смех.
— И ты меня прости... За все, что наговорила. Много лишнего. Сорвалась на тебе за свою жизнь неудачницы.
— Да и я тоже как-то вспылил, задела ты меня за живое, — улыбнулся Вениамин.
— На самом деле я о тебе прямо противоположного мнения, - призналась Наташа, - очень хорошего.. хм.. мнения.
— Я о тебе тоже.
Помолчали, снова глядя на небо. Наташа сказала со смехом в голосе:
— Но было круто, правда? Как мы лихо скатились!
— Не то слово. Давненько я так не летал.
— Ха-ха-ха! — засмеялись они одновременно.
— Ой, Наташ, а у тебя клюква на губах размазалась!
— Какая клюква? - спохватилась она, - я ее и не ела.
— Да ты губу разбила, наверное, выступила красная капелька...
Наташа мгновенно сняла перчатку, потянулась ко рту, но Вениамин успел перехватить ее руку:
— Не трогай. Я сам, моя вина...
Он взял ком снега и ветер ей губы, а после — чего Наташа никак не ожидала — наклонился и поцеловал ее. Наташе показалось, что весь снег вокруг них сейчас растает и образуется теплый ручей, по которому они поплывут, поплывут...
— Пожалуй, за клюквой мы сегодня не пойдем, — сказал Вениамин.
— Думаю, что нет.
— Давай ко мне лучше? Мама, конечно. дома, но мы ничего такого делать не будем, просто чаем угощу тебя, с вареньем.
— Надеюсь, с клюквенным?
— Есть и клюквенное, - улыбнулся Веня.
***
Минуло шесть лет.
— Мама, меня мальчик обижает в садике, дразнит рыжей и лезет драться. А еще за волосы дергает, не хочу больше в садик, буду с бабушкой дома, можно?
— Да ведь ты и так в основном с бабушками , то с одной, то с другой. А мальчик тебя трогает, потому что влюбился.
— Бееее, — поморщилась дочь. — А зачем драться, если любишь?
— А это ты у папы спроси. Он тоже на меня накинулся и побил, когда влюбился. Мы с ним сцепились и полетели кубарем с горы, и дрались.
— Ой, ну прямо сильно избил, помял слегка! — засмеялся Вениамин.
— А потом он вдруг заявил, что любит, — добавила Наташа.
— И после этого вы поженились? — округлила глазки дочь.
— Поженились, куда я делась бы.
— Мне, дочка, не оставили шансов. — сказал Вениамин, — твоя мама меня приворотом взяла, околдовала, но узнал я об этом совсем недавно.
— Это не приворот был! — возмутилась Наташа, — я вообще о тебе, когда колдовала, не думала. Ну, почти... Просто сделала обряд - положила на Покров травы под подушку и жениха себе попросила. Счастья хотелось, как и любой женщине.
Кто знает, подействовал ли на самом деле тот травяной заговор или же главную роль сыграли Наташина непосредственность и напористость? Как бы то ни было, Вениамин сделал ей предложение после Нового года, а в начале лета они поженились и стали жить под одной крышей с его матерью. Так, после долгих поисков и скитаний, Наташа обрела то, что искала. Главное — не сдаваться и надеяться в первую очередь на себя, а травы — это так... дополнительная помощь.
Анна Елизарова