В лучах закатного солнца.

Часть 19
- Такое ощущение, что весь мир против нашей семьи сговорился! – с несвойственной ему патетикой воскликнул Максим. – Папа совсем не беспокоится, а мама на связь не выходит. Я ничего не понимаю! Столько лет жили как жили, и тут на тебе, новости! Понимаю, у них, как и у всех живых людей были определённые проблемы в отношениях. В конце концов, никто не идеален! У меня всего два вопроса: почему именно сейчас и где конкретно мама?
Алёна смотрела на затянутое небо за окном. Казалось, вот-вот начнёт накрапывать дождик. Они сидели в доме соседей, но тех не было.
Людмила убежала на работу, а Александр Борисович и Митя, встав рано, уже вовсю занимались ремонтом. Слушая их планы и рассуждения за завтраком, девушка осознала, как долго всё это будет тянуться. Не месяц, и даже не два. «Нужно поговорить с бабушкой, что всё же лучше переехать в наш домик. Неудобно у соседей ютиться!»
Было некомфортно ещё и оттого, что где-то в глубине души Алёна поняла, что бабушка права, и соседи – люди неплохие. Что зря она составила о них такое мнение. Но всё это было лишь где-то глубоко внутри, а на поверхности оставалась лишь неудобство, которое она ощущала в гостях у этих людей.
Отца она почти не слушала. Не потому, что не хотела. Последние полчаса он без конца говорил об одном и том же, и сознание само уже стало отключаться. Оля тоже сидела притихшая, а бабушка лишь шумно вздыхала.
- Анна Васильевна, может, вам пока в станицу вернуться? – вдруг сменил тему Максим. – Помню, от первого моего предложения вы отказались, оно и понятно. С мамой не каждый человек уживётся. Мы-то родные люди, с нами она совсем другая!
На этих словах Оля бросила на него быстрый и недовольный взгляд, а Алёна, вынырнув из своих мыслей, ей подмигнула.
- И потом, – продолжил Максим, не заметивший подмигиваний дочери, – пусто в доме совсем стало. Мама неизвестно, когда вернётся! Я никак не могу отделаться от мысли, что у неё старческое помешательство! Пусть только вернётся! Если вернётся…
- Да типун тебе на язык! – сердито заметила бабушка.
- А что, ба? – сказала Алёна, быстренько переводя тему. – Чего сейчас здесь делать? У соседей жить? Неудобно. Что мы как бедные родственники?
- Родственники… – зачем-то повторила бабушка, задумчиво и растянуто. – Все мы как-то друг от друга отдалились. Помнишь, Максик, как в начале тысячелетия мы жили? И как часто родители твои на огонёк заходили? Бедные все были, в делах, трудах, заботах. Лишь бы семью прокормить да денег заработать. Скотину держали, огороды огромные сажали. Овощи сдавали, чтобы денежку получить. А зарплаты были – курам на смех! А душевно жили, ближе друг к другу жались.
- Это вы к чему вспомнили? – спросил Максим.
- Да к тому, что некоторые чужие люди роднее родных. Вот соседи наши, что Алёнке так не нравятся…
- Ну ба! Не утрируй!
- Не нравятся, – упрямо, с нажимом произнесла бабушка. – А люди-то какие! Открытые, искренние. Вчера денежку пыталась заплатить, комната-то одна готова! А они только половину взяли. Говорят, погорельцы мы, какой с нас спрос? Нам хозяйство восстановить нужно, а это дорого. А со сватьей ужиться не смогли! Марта нас не особо привечала, да и мы её… Поначалу ходили в гости, а сейчас? Если бы не переезд, в этом году мы бы хоть раз увиделись?
Бабушка смахнула слезу со щеки. Она пыталась сделать это незаметно, но не смогла. Алёна уже вскочила и подлетела к ней.
- Бабулечка, ты слишком много плачешь в последнее время! Я тебя не узнаю! Ты же наша жизнерадостная! Хохотушка!
- Посмеёшься здесь, ага, как же, – вздохнула бабушка. – Дура я старая, по-другому не скажешь! Всю жизнь хвалилась, что в людях хорошо разбираюсь. Издалека насквозь всех вижу. А что на деле? Ничего на деле. В собственной дочери не разглядела кукушку. Всё из-за неё, собственно, и случилось.
- Что всё? – не поняла Оля.
- Да вся эта история с переездом! Наделала ошибок, а потом они мне спать давать перестали. Всё и закрутилось, завертелось, на много лет растянулось…
Она вздохнула. Алёна поставила чайник и смотрела, как он закипает. В комнате повисла тишина. Никто не торопил бабушку с рассказом, ожидая, что она сама всем всё поведает. Тем более что уже заикнулась.
Чайник закипал медленно, и также медленно, но уверенно в Алёне закипало терпение. Бабушка всё ещё молчала. Оля попыталась нарушить тишину сказав:
- Кажется, дождь начинается!
Но никто её не поддержал. Дождь и дождь, какая разница? Гораздо важнее то, что бабушка им, наконец, расскажет.
- Спасибо, родная, – тепло и даже с каким-то умилением в голосе произнесла она, когда Алёна поставила перед ней чашку чая из ромашки. Её Люда утром заварила с напутствием:
- Это для Анны Васильевны! Пусть в течение дня чуть кипяточком разбавляет и пьёт!
Сделав глоток чая, бабушка произнесла:
- Вы все, даже ты, Оленька, знаете, что я смерть дочери восприняла очень тяжело. Да, держалась, ради Алёнки, но всё равно так и не смирилась. Жанна так редко звонила, что я до сих пор ловлю себя на мысли, что она где-то бродит по свету, просто про нас не вспоминает.
Она вздохнула.
- Анна Васильевна, простите, но при чём здесь Жанна? – резко спросил папа. – Как она могла повлиять на продажу дома, на исчезновение у вас денег и покупку этого дома?
- Напрямую никак, – ответила бабушка. Она сделала ещё один глоток чая. – Дело в том, что мне покоя не даёт незавершённость дела о её гибели. Мне так никто чётко не ответил на единственный важный вопрос: сама она из окна сиганула или нет. И мне совсем не верится, что она могла сама это сделать! По крайней мере, та Жанночка, которую я знала, никогда на такое бы не решилась!
- Люди меняются, – пожала плечами Алёна. – Может, она со своим разгульным образом жизни подсела на что.
Она имела в виду наркотики, но произнести это слово вслух почему-то не смогла. Словно это было грязным ругательством. Жанна любила веселиться, и все об этом знали. Алёна любила гулять с друзьями, сидеть в симпатичных ресторанчиках, пить вино, сидя на летних террасах кафе, просто ходить по центру этого шумного и никогда не спящего города. А вот клубы, шумные бары она не любила.
Жанна никогда не упускала возможности «зажечь», как она сама это называла. Алёна помнила маму в двух состояниях: днём, когда она выползала из комнаты ещё не накрашенная, неумытая, и вечером, когда она была при полном параде.
- Не нашли в крови ничего, даже алкоголя, – поджала губы бабушка. – Я от этого и отталкивалась. Ну вот, предположим, я на её месте. И решила того, в окошко сигануть. А внизу асфальт, страшно. Разве я бы не выпила? Ну хоть маленько, для храбрости? Да махнула бы рюмку-другую. Жанна нет. Мужчина с ней жил, а его даже не опросили – скажете не странно?
Максим вздохнул, но промолчал. Алёна не поняла этот его вздох, но ей показалось, что упоминание о мужчине у мамы его как-то напрягло.
- Мне объяснили это тем, что его в городе не было, но всё равно, у меня какие-то подозрения остались. Много я о дочери думаю. Наверное, так бы и думала до смерти, но решила я истину поискать. Ты, Алёнка, уже учиться уехала, Максик в своей мастерской целыми днями пропадал, а я ходила да сплетни собирала. Нашла тех, с кем Жанночка общалась, когда домой приезжала. С некоторыми она продолжала поддерживать связь. И Рита, подружка юности её к ней даже незадолго до смерти ездила. Говорит, Жанна сама её в Питер позвала, а та и не прочь была развеяться.
- Ничего себе! – воскликнул Максим. – А я думал, что она давно ни с кем не общается... не общалась.
Оля сидела, понурив голову, и Алёне стало её искренне жаль. Всё же Жанна для ней не родственница, а скорее соперница за сердце Максима даже после своей смерти. Останавливать бабушку из такта, чтобы мачехе было комфортно, она не стала. Нужно было один раз поднять тему, всё узнать, и больше к ней не возвращаться.
- И я так думала, – кивнула Максиму бабушка. – Так она себя и вела, словно никто из прошлого ей не нужен, она новую жизнь строит! А оказалось, совсем не так. И вот, Рита мне сказала, что у неё было всё хорошо. Работала Жанночка в модном магазине, зарабатывала, и мужчина у неё не из бедных был. И жили-то они недалеко от исторического центра. Каждый день Жанна с Ритой по старинным улочкам гуляли. И в рестораны старую подругу Жанночка водила. Вот так.
- Странно, – пробормотал Максим. – А как же работа?
- А она в отпуске была.
- А мужчина?
- Мужчина в командировке был. Со слов Риты, отсюда и приглашение: Жанне просто нужно было скоротать время, а одиночество она не любила. Может, что-то мне Рита недоговорила, или даже где-то обманула. Да кто же теперь правду скажет? Я ей всё равно поверила. Она мне прямым текстом сказала: никакой депрессии и в помине не было. Жанна ей взахлёб рассказывала о планах слетать на Мальдивы, поездить по Европе. Радовалась, что виза у неё есть, а то сейчас получить ей сложно. Ещё собиралась свой блог о путешествиях завести. Ну разве будет человек в депрессии столько планов строить? Нет. Вот и зародились у меня подозрения, что не сама она это сделала. И я отправилась в Петербург.
- Стоп! – остановил бабушку Максим. – Когда это было?
- Года три назад. Может, чуть больше.
- Не помню, чтобы вы уезжали в Питер! Уж я-то бы заметил!
- А ты и заметил, – невозмутимо пожала плечами бабушка. – Только ты думал, я в Краснодар к Симе укатила.
- Обманули!
- Ни в коем случае! Я просто недоговорила. К Симе я и правда заезжала, только не неделю у неё гостила, как ты думал, а денёк. А потом в Питер отправилась. Туда, не подумав, поездом поехала, много времени потеряла, обратно уже на самолёте полетела. Дело у меня было одно: нанять детектива.
Алёна ахнула. Ну бабуля, ну, даёт!
- Ничего себе, – удивилась Оля. – А как вы его нашли? Они же, наверное, не на каждом углу конторы держат!
- Я, конечно, бабушка уже давно, но я молодая бабушка! Интернетом тоже пользоваться умею! Нашла по отзывам Михаила Денисовича, заранее с ним созвонилась и к нему отправилась. Очень учтивый мужчина! Встретил меня на вокзале, помог заселиться в гостиницу, и только потом о деле заговорил. Быстро всё понял, аванс взял и начал работать.
- Так ты на него спустила деньги от продажи дома? – спросила Алёна.
- С ума сошла? – возмутилась бабушка. – Это когда было? С ним я уже полностью рассчиталась. Сразу, как он отчёт мне на электронную почту скинул. А я уж ему перевод за его работу сделала. Нашёл Михаил Денисович мне камеру, с которой видно, как Жанна вниз сигает.
- Сама?
- Вроде как да.
- Вроде как? – подняла бровь Алёна.
- Камера с магазина через дорогу. Она не совсем чётко запечатлела сам момент. Но никого рядом я не увидела. Хотя и трудно мне дался просмотр этого видео, но я посмотрела. Не с первого раза. Ну вот, вроде на этом я, наконец, успокоилась. Ну как успокоилась? Сердце всё равно до сих пор болит, когда я дочку свою непутёвую вспоминаю. И ему, сердцу-то, не объяснишь, что она сама такой путь выбрала! Плохой ребёнок или хороший, а любишь его. Да и неплохая она была. Не убила никого, от тебя отказ не написала, домой принесла, не грабила, не мошенничала… Просто запуталась Жанночка по жизни, вот и всё.
Алёна спорить не стала, но мысленно с бабушкой не согласилась. Она уже была старше, чем мама, когда её родила. И до сих пор её поступка понять не могла.
- Стойте, раз история завершилась, почему вы сейчас нам её рассказываете? – насторожился папа. – Что-то ещё случилось с ней связанное? Анна Васильевна? – с тревогой спросил он. Алёна посмотрела на бабушку и ахнула: та так сильно побледнела!
- Ничего, ничего, это только давление, – прошептала она. – Помогите лечь.
Алёна хотела подхватить бабушку за руку, но отец её опередил. Он подхватил бабушку и быстро отвёл её в комнату. Оля уложила под ноги подушки, а вот из-под головы, напротив, убрала.
- Что ты делаешь? – спросила Алёна.
- В прошлом году, когда давление у Анны Васильевны скакать начало, врач нам так объяснил: при низком давлении уложить больную в горизонтальное положение, приподнять ноги. И ещё дать сладкий чёрный чай.
- Я сделаю, – кинула Алёна.
- Покрепче! – крикнула ей вдогонку Оля.
У Алёны дрожали руки. Она не видела ни разу, как у бабушки бледнеет лицо и губы. Особенно напугали губы, которые по цвету почти сравнялись с цветом кожи. Залив заварку кипятком, она смотрела, как медленно и постепенно, листочки чая заварившись падают на дно кружки.
В голове царила неразбериха. Алёна никак не могла взять в толк, как продажа бабушкой родового гнёздышка связана с мамой, умершей много лет назад? Любопытство и нетерпение пришлось обуздать: бабушке просто необходимо немного успокоиться и отдохнуть.
***
Часть 20
Алёна села рядом с кроватью прямо на пол и ждала, когда бабушка, аккуратно маленькими глоточками выпьет чай. Папа одной рукой поддерживал голову бабушки, другой чашку, и, глядя на его действия, девушка отчётливо ощутила, что она в семье. Даже самые добрые люди не будут заботиться о тебе так, как это сделают родные.
- А где Оля? – между двумя глотками спросила бабушка.
- Я здесь, – мгновенно выглянула из кухни девушка. – Что-то принести?
- Иди сюда, посиди с нами. Я продолжу рассказ.
- Как? – удивилась Алёна. – Но давление…
- А что давление? Легла, сразу легче… Теперь уже что? Ждать, когда поднимется. Оно так и будет у меня скакать, пока я всё в себе держу! Максик, будь добр, открой шторку, а то солнца нет и как-то тускло в комнате. Не люблю темноту.
Папа Алёны выполнил требуемое и сел рядом с женой на диван, на котором спала Алёна. Сама девушка осталась сидеть на полу. За окном стемнело ещё сильнее, и скоро по стеклу застучали первые капли дождя, а через минуту уже шёл ливень.
- На чём я остановилась? – спросила бабушка, оторвав взгляд от дождя за окном. – Ну да… Дочка. Жанночка моя… Словами никогда не смогу передать, что я пережила, когда узнала о смерти, и какой удар для меня был, когда стали говорить, что это она сделала сама. Слышишь от других – суицид, и как-то не обращаешь внимания. А когда твой собственный ребёнок… единственная дочь…
- Бабушка, – предостерегла её Алёна. – Ты сейчас снова перенервничаешь! Перестань себя корить!
В ответ та с шумом втянула в себя воздух и также шумно выдохнула.
- Я вроде как успокоилась немного, после отчёта Михаила Денисовича, который, кроме записи с камеры видеонаблюдения, уверил меня, что никого с Жанной в тот день не было, а всё равно душа не на месте была. Не могу я понять такой уход из жизни, хоть убейте, не могу. Детектив и в соцсети её залез, взломал просто пароли от страниц, ничего необычного там не нашёл. Я тоже краем глаза просмотрела переписки… Да что толку-то? Мне было бы проще понять, если бы её… ну, кто-то того… из злого умысла…
Она замолчала.
- Не волнуйся, – снова попросила Алёна. – Тебе нужно беречь себя! Может, поговорим потом, а ты пока поспишь? Нервы в порядок приведёшь.
- А как не волноваться? Из-за этой истории уже столько всего случилось! Нет, не могу с камнем на сердце жить. Сразу бы всё рассказала, вы бы меня уберегли! Не было бы больше ничего! А я жила, сама в своих сомнениях варилась. Тебя лишними разговорами о матери расстраивать не хотела, да и Максима… Ты, Максик, тоже тяжело переживал. Ну вот как я на вас, брошенных моей непутёвой дочкой, ещё груз своих душевных метаний повесила бы? Нет, мне хотелось видеть, как Алёнка наша смеётся, а Максим женится… Один человек причинил троим другим столько боли!
Бабушка тихо заплакала. Никто ей не мешал, лишь Алёна слегка поглаживала её руку. В её голове совсем всё смешалось. Она так злилась на бабушку за то, что та не договаривает, что-то скрывает. А сама? Да начни бабуля при ней про маму говорить, могла бы и резко ответить, и замкнуться. «Как же сложно! Живёшь так в семье, любишь людей, которые рядом, а на деле даже поделиться не можешь тем, что тебя гложет! Эх, ба! Мы тоже хороши с папой. Ты нас берегла, а мы тебя?» – подумала девушка.
- Этой весной я на кладбище пошла, – продолжила бабушка слегка приглушённым голосом, – могилку прибрать, цветочки новые посадить. Каждый год хожу, что я вам объясняю? Да и хорошо мне там, особенно в будни. Тихо, спокойно. Нет, умирать мне ещё не хочется, но я по молодости собственную бабушку понять не могла. Она хоть и постарше меня нынешней была, но уж очень любила на кладбище ходить. Я смеялась! Ну что за ерунда, среди памятников разгуливать? Сейчас понимаю. Если не поминки, там нет никого. Так, редкий прохожий. Присяду на лавочку, да разговариваю с фотографией на памятнике… Ну а что? Зато полегче на душе становится. И никто не мешает. Хочешь, поплачь, хочешь, исповедуйся перед умершими родными, помощи проси, совета. И вот серьёзно, легчает там. Пришла, значит, первый раз в этом году порядки наводить, поработала, присела, с Жанной начала разговаривать. Вот за этим занятием меня Марта застала.
- Мама? А что она на кладбище делала? Она же терпеть не может туда ходить! – удивился Максим.
- Мне сказала, что к родителям пришла. Прибраться маленько. На носу поминки были, вот ей и хотелось порядки навести. Хотя странно… В руках-то у неё ничего не было! Ни цветов, ни инструментов, ни воды. Села она рядом со мной, помолчала, повздыхала, глядя на портрет Жанны на памятнике, а потом как заявила:
- Не могу молчать больше! Жива твоя Жанна!
- Что ты несёшь? – спросила я, сначала решив, что это чей-то дурацкий розыгрыш. – С ума сошла такое мне говорить?
- Пошто обидеть меня вздумала? Нет, жива, точно тебе говорю! Да и только проблемы у неё. Серьёзные!
- А ты откуда знаешь? Будь она жива, мне, своей матери, она за эти годы хоть что-нибудь бы да сообщила!
- Не смогла, – сказала Марта. – Она в Москве сейчас, в рабстве.
- У тебя точно с головой всё в порядке? Какое рабство? В Москве! В наше время! Нет, у тебя точно не все дома! Совсем ку-ку!
- А чего нервничаешь тогда? – вдруг хитро прищурилась Марта. – Ладно, как знаешь. Не веришь, не верь! Э-эх, родственница-сватья! Тьфу! Своим не веришь, кому тогда поверишь? Вот зачем мне врать тебе? Семья же мы одна. Ну тебя. Пойду.
Я смотрела, как она медленно отходит, и чувствовала, что совесть меня гложет. И правда, с чего бы вдруг Марте меня обманывать? Хотела бы, давно обманула. Всё же не выдержала и окликнула её:
- Марта?
- А? – обернулась та.
- Ладно, рассказывай. Выслушаю.
- Ишь ты! Ну да ладно, мы люди негордые! Ездила я пару месяцев назад по совету к врачу в Москву. Из-за суставов своих. Старость не радость! Совсем уже меня замучили. Не могу! К нашей врачихе пошла, она меня в Краснодар отправила. А там дурень какой-то сидит! А в очереди мне знающие люди адресок в Москве дали и сказали, к этому врачу съездить. Мол, дорого, но не за зря деньги берёт.
- Ты ближе к сути переходи!
- А я об чём? В Москве твою Жанку и повстречала. В переходе. Сидит, чумазая, глядеть противно! Ну бомжиха, ей-богу! Милостыню просит. Увидела меня, закричала, хватать стала, а я уже хотела полицию позвать. И тут она знакомым голосом мне говорит:
- Вы меня не узнаёте? Я Жанна! Мать вашей внучки!
Я ахнула, и так там и села. Потом пришла в себя, мы маленько потолковали. Документов, сказала, у неё нет. И денег нет, всё забирают. Потом мужик пришёл, на меня наехал, шо я тут стою. Мужик прилично одетый. Узнав, шо я родственница, он совсем не растерялся и заявил:
- Пять миллионов, и она твоя.
- Где же я, старуха, такие деньжища возьму?
- Тогда вон пошла! – и он начал теснить меня к выходу. Жанна только и успела вслед прокричать, чтобы я тебе ни слова не говорила!
- Пять миллионов? – в ужасе прошептала Алёна. Стало ясно, с чего вдруг продажа дома. И даже куда делились деньги.
- Именно такая сумма была озвучена, – вздохнула бабушка. – Я тоже сначала Марте сказала, что где же я такие деньжища возьму? А она мне, мол, дом продай. Зачем тебе одной такие хоромы. А сына она, мол, жильё обеспечит. И не обманула, купила участок под стройку. Я сомневалась. Ой, сомневалась! Но Марта мне подробности такие рассказала, что шрамик у неё на руке, она видела, и что узнала она её. Задурила мне голову! После той встречи на кладбище, мы часто встречаться начали. Не сразу, но я ей поверила.
- То есть мама…Анна Васильевна, она с вашими деньгами сбежала?
- Да, – тихо произнесла бабушка. – Перед пожаром я ей всю сумму отдала. Она сказала, что недели через две как раз в Москву поедет и оттуда Жанну привезёт. По-тихому. Я хотела тебе, Максик, рассказать. Чтобы она не одна поехала, но Марта настояла, что не нужно тебя посвящать в это дело. Мол, ты уже женат, мало ли… старые чувства вспыхнут… Дура я, что во всё это поверила! Сама хотела поехать, но Марта напомнила, что мне Жанна просила ничего не говорить. Мало ли что. А я… Просто измучилась за все годы, наверное, сама себя убедила, на нестыковки глаза закрыла… Такая надежда появилась… Я бы всё отдала, чтобы её ещё хоть раз увидеть, обнять…
- Постой, – вдруг остановила её рассказ Алёна, – но почему Марта не сразу уехала, а только спустя несколько дней? Почему ждала? Она могла бы спокойно собраться, и под предлогом, что ей нужно в Москву, уехать куда угодно! Что-то в этой истории не сходится.
- Да, согласен, – севшим голосом произнёс Максим. – В этой истории всё не так! Вы уверены, Анна Васильевна, что деньги именно моя мама взяла? Вдруг её тоже обманули? Она честная женщина!
- Лично в руки передала.
- Значит, её кто-то надурил! – упорно гнул свою линию Макс. Он выскочил из дома прямо под проливной дождь. Оля и Алёна молчали, а бабушка тихонько плакала. Наверное, из-за обиды, что оказалась обманутой из-за собственной глупости.
Через пару минут вернулся папа Алёны, весь вымокший, и с порога заявил:
- Если выяснится, что мама ваши деньги украла, я вам всё верну. До копеечки! Не сразу, конечно…
- Максик, ты только не волнуйся! Я с тебя ничего не потребую. Дети не должны отвечать за грехи родителей. Не ты же брал, так? И деньги тебе явно не предназначались, если мама твоя скрылась, и тебе ничего не оставила.
Максим ей ничего не ответил. Просто быстрым шагом снова покинул комнату. За ним, словно тень, вскочила с дивана и вышла Оля. Оставшись с бабушкой наедине, Алёна тихо спросила:
- Как ты могла ей поверить? Ты же делала генетический анализ! Нанимала детектива! Почему со мной хотя бы не посоветовалась? Что у тебя за мания такая, всё от меня скрывать? Всё делать самой? Ладно, детектив мог тебя не убедить, но анализ!!! Это же, по сути, научное исследование! На то и рассчитанное, чтобы сомнений больше не было!
-2
- Марта сказала, что он поддельный. Что люди, у которых находится Жанна, очень влиятельные. И у них всё схвачено. Я понимаю, как это со стороны выглядит. Всю жизнь я была весьма авантюрна. Легко с деньгами расставалась. Ну нет у меня мании копить и на деньгах сидеть! Пришли – ушли, и скатертью им дорога. Без денег совсем жила, было дело, с Жанной и Кириллом. И ничего, никто не умер.
Девушка прикрыла глаза. Глупость в целом неглупой бабушки в этой истории просто зашкаливала. Нужно было переварить информацию.
- Прости меня, Алёнка, – виновато произнесла бабушка. – Всю жизнь у меня какая-то мания оградить тебя от всего плохого! Никак не могу заставить себя говорить с тобой на все темы. С самого твоего рождения я подбирала слова, чтобы случайно не ранить тебя упоминанием о матери. Ребёнком ты меня слушала, сама себе придумала, что мама скоро приедет и заберёт тебя. Ты росла, этого не происходила. В тебе появилась какая-то озлобленность на маму. Особенно, после того как она всё-таки приехала. И после этого я убрала её фотографию из своей комнаты, и стала избегать разговоров о ней. Стоило ненароком упомянуть её имя, как у тебя глаза блестеть начинали! Я так и не поняла, из-за обиды или злости.
- Всех уберечь пыталась! В итоге не уберегла себя.
- Ты пойми, мне не жаль денег, – устало произнесла бабушка.
- Тогда почему у тебя паническая атака началась? Постой… Марта ещё была в станице! Уже потом она сбежала, когда мы, разбирая подвал, нашли её фотографии! А ты вообще в больнице была! И только от меня о побеге узнала, но это было уже после твоей панической атаки!
- Я паниковать начала, когда поняла, что из-за моей глупости ты свою жизнь загубила, – едва слышно произнесла бабушка. – На квартиру почти накопила… Место рабочее потеряла… Вот ты мне рассказала, что Марта сбежала, а я не сразу даже поняла, что она с деньгами убежала. Потом перед сном сообразила, что раз в полиции сказали, что она границу пересекла, значит, ни в какую Москву сватья и не собиралась. Понимаешь, почему на наши головы столько всего свалилось? Из-за моей какой-то детской уверенности, что моя непутёвая дочь жива и её можно спасти! Я… я… я не знаю… как… с этим… жить…
- Перестать нервничать, – обрубила Алёна. – Почему тебе можно к деньгам легко относиться, а мне нельзя? Из-за меня не переживай! Я же молодая. Успею, заработаю ещё. Кто знает, может, я удачно выйду замуж! – пошутила она.
- Дай-то бог, – со вздохом ответила бабушка, не оценив шутки. – И ты хочешь сказать, что совсем на меня не злишься?
Алёна задумалась.
- Злюсь, наверное. Но не из-за того, что пришлось уехать из Москвы. Мне, всё же, климат не очень подходит. Непривычный. И зимой то снег и морозы, то каша под ногами и оттепель. Ветра такие пронизывающие… Солнца мало. Его больше всего не хватает. Да и вы с папой далеко. Во всех планах! Ты заметила, как я от вас отдалилась? Так что работы не жаль. Город классный, и я хочу приезжать в Москву время от времени, но где буду жить постоянно, не знаю. Пока не решила.
- Ты злишься, что я деньги Марте отдала и тебе придётся на меня потратиться? Я могу кредит взять! В банке! – бабушка от воодушевления даже приподнялась на локтях, но Алёна обратно её уложила и укоризненно произнесла:
- Не считай мои деньги! За ремонт не переживай, справимся. Даже не все деньги уйдут. Я злюсь, что ты так легко на слова Марты повелась! И только на это. Не знала, что тебя можно обмануть! И всё. Никаких споров сегодня! Нам всем нужно переварить информацию. С продажей твоего дома стало более-менее понятно, но вопросы ещё остались. Нужно немного подумать. Ты отдыхай, а я скоро приду!
Бабушка кивнула и прикрыла глаза, а Алёна быстро выскочила из комнаты. Дождь на улице уже стих, а значит, можно побродить вдоль речки, подумать. И так она и сделала.
Продолжение следует..
Рассказы из шкатулки с секретом