Через неделю они ждали Скоблина на той же веранде в том же «Отеле путешественников». На этот раз он не опоздал. Веранда была опять пуста, и они уселись за тем же столиком. Скоблин вынул из портфеля красную папку, положил перед Шнигельгласом. Шпигельглас чуть придвинул ее к Шароку, чтобы и он мог видеть, открыл. Но документы были на немецком языке, и Шарок ничего не понял. Только один документ был на русском – письмо Тухачевского о том, что надо избавиться от политиков и захватить власть. Потом пошли документы со столбцами цифр, и всюду подписи Тухачевского – видимо, его расписки в получении денег за шпионаж. Увидел Шарок в папке фотографию Троцкого с немецкими военными чинами. Не закрывая папки, Шпигельглас спросил: – Это все? – Все, – ответил Скоблин. – Здесь документы только на Тухачевского. А остальные? – Я вам говорил: потребуется не менее двух месяцев. Они подтвердили этот срок. Ничего изменить нельзя. Помедлив, Шпигельглас сказал: – Хорошо. Вернее, очень нехорошо. Но положение, видимо, безвыходное. Так я понимаю? – Почему же безвыходное? – возразил Скоблин. – Ровно через два месяца вы будете иметь материал на остальных. – Пусть делают, – хмуро произнес Шпигельглас, – по обычным каналам сообщите точную дату и место нашей встречи. Через два месяца, не позже. Раньше – еще лучше. Приеду я или господин Шаровский, возможно, мы опять приедем вместе. Счет лежал на столе. Шпигельглас всмотрелся, вынул бумажник, положил на тарелочку деньги, подумал, добавил еще пару монет.