Хрестоматийным образцом правосудия стали Нюрнбергские трибуналы. Безусловное зло нацизма было не просто побеждено в войне, но и призвано к ответу за содеянное. Виновные оказались на скамье подсудимых перед всем цивилизованным миром — и получили по заслугам - это с одной стороны. С другой - реальные плоды Нюрнберга и реальное отношение к нему современников сильно отличались от блестящего «нюрнбергского мифа». Процесс, проходивший в нюрнбергском Дворце правосудия с ноября 1945 года по октябрь 1946 года и рассматривавший дела «главных военных преступников и руководителей Третьего рейха», был первым из 13 подобного рода судов. На первом процессе перед судом предстал 21 обвиняемый; из них 12 были приговорены к смерти, 3 к пожизненному заключению, 4 к 10-20 годам тюрьмы, а трое оправданы. На 12 последующих процессах обвинения были предъявлены более чем 5 тысячам человек, вынесено более 800 смертных приговоров, из которых приведено в исполнение около 50. использование труда заключенных Аушвица, вышел через 3 года, сохранив свою промышленную империю. В 1957 году он появился на обложке журнала Тіmеs как богатейший человек Европы. Был ещё один момент, гражданское население Германии считало себя главной жертвой войны. Они всего лишь проиграли войну. Политика денацификации только обострила проблему. В оккупационных зонах Америки, Британии и Франции очень быстро отделили овец от волков с помощью анкетирования и свидетелей. Появились те кто сотрудничал с НСДАП, и те кто был просто попутчики. С помощью свидетелей можно было снять с себя все обвинения. Отношение к денацификации очень хорошо показал Ларс фон Триер в фильме "Европа". Подкупленный еврей взяткой, утверждает на суде, что нацистский преступник его друг, он прятал его в подвале и кормил. Таким образом денацификация себя скомпрометировала, а затем очень быстро была свёрнута американцами. В Советской зоне оккупации денацификация проходила с большевистской прямотой, без перевоспитания. Первая реакция на попытку заговорить об ответственности рядовых немцев была негативной. В октябре 1946 года Совет Евангелической церкви Германии (в 1934 году открыто воспротивившейся нацистской идеологии и отделившейся от официальной немецкой церкви) выпустил документ под названием «Штутгартское исповедание вины». В этом документе церковь признавала свою ответственность за преступления нацистов. Авторы Исповедания писали: "С глубокой болью мы заявляем: через нас многие народы и страны были ввергнуты в безмерное страдание. То, о чем часто свидетельствовали на своих собраниях, мы ныне объявляем от имени всей Церкви. Многие годы мы боролись во имя Иисуса Христа против духа, нашедшего свое ужасающее выражение в тираническом режиме национал-социализма, но мы обвиняем себя за то, что нашему свидетельству не доставало мужества, молитве — верности, вере — радости, а любви - огня." Это было первое заявление такого рода, заметно опередившее свое время и первоначально вызвавшее почти единодушно негативную реакцию и в церкви, и за ее пределами. Составители Исповедания получили огромное количество разгневанных писем от простых немцев. Их авторы писали, что немецкий народ — жертва, и винить себя ему не в чем, что союзники ведут себя, как нацисты, что роль Церкви - не призывать к покаянию тех, кому не в чем каяться, а усмирять дух ненависти, разделяющий оппонентов. Показательнее всего письмо некоего господина Д. из Ганновера, разгневанного в первую очередь ключевой формулой «через нас». Подлинной причиной прихода к власти нацистов и их злодеяний он называет «преступления Версаля»: "Неужели авторы этого признания вины совершенно забыли о бесконечных страданиях, на которые обрекли народ Германии враги, начиная с голодной блокады времен Первой мировой войны и преследований немцев по всему миру и заканчивая бомбовыми ударами (чего стоит один Дрезден!) беженцев с Востока, сгрудившихся на оставшихся (западных) территориях, не в силах обеспечить себя". Человеком, настоявшим на формулировке «через нас», был Мартин Нимёллер, один из самых уважаемых пасторов послевоенной Германии, сам проведший 7 лет в нацистских лагерях за открытую критику Гитлера. В знак уважения город Лотте принял решение вручить ему ключи от города, но после публикации Исповедания это решение было отозвано. Первые послевоенные годы дискуссия о вине и ответственности немцев зародилась в среде интеллектуалов. Томас и Генрих Манны, Карл Ясперс и Бертольд Брехт, Теодор Адорно и Карл Барт, Мартин Хайдеггер и Ханна Арендт - это только самые известные из участников дискуссий. Карл Ясперс женатый на еврейке, был отстранён от преподавания в университете в 1937 году и всю войну ждал ареста. Но за ним не пришли. После войны он вновь начинает читать лекции на которых ставит вопрос о виновности всех немцев, об ответственности простых граждан. "Мы, немцы, стоим здесь перед альтернативой. Либо признание вины, которую остальной мир не имеет в виду, но о которой нам говорит наша совесть, станет главной чертой нашего немецкого самосознания - и тогда наша душа пойдет путем преображения. Либо мы опустимся в заурядность безразличного существования <...> Без пути очищения, идущего из глубинного сознания своей вины, немцу не добыть правды." Студенты устраивали бунты на его лекциях, пытались их срывать. Германское общество считало себя жертвой внешних сил, и старалось не думать о таких материях. Преобладало мнение, что ответственность должно нести государство, но не граждане. В 1949 году 40% немцев к нацистскому режиму относилось нейтрально и только 60% осуждало. Но это официальная статистика. В ней сомневались очень многие. И тогда в США были разработаны революционные методы опроса в рамках так называемого «Группового эксперимента». В непринуждённой обстановке (например, в поезде, подсаживаясь к группам, исследователи как бы невзначай зачитывали письмо некоего американского военного, якобы живущего в Германии после войны и критически описывающего отношение немцев к евреям, к оккупации, оправдание ими нацистов. Это письмо провоцировало реакции присутствующих, которые исследователи и фиксировали. Результаты таких «замеров общественного мнения» значительно отличались от результатов традиционных опросов, проводившихся оккупационными властями. Они показали, насколько сильны среди обычных немцев обида на союзников, стремление к самооправданию и защите нацистского прошлого. Осознание вины и новые суды над нацистами начались только через два десятилетия. На месте концлагерей начинают открывать мемориалы, идут оживленные дискуссии, выпускают сериалы на тему войны и мемуары узников концлагерей. Дискуссия о вине и ответственности выходит на новый уровень. В 1975 году проходит суд над сотрудниками концлагеря Майданек. В школьных учебниках рассказывают о холокосте. Выходит сериал "Холокост" с Мерил Стрипп в главной роли. Каждая серия сопровождалась участием историков.Зпители могли позвонить и задать вопрос. В результате было зафиксировано 23 тысячи звонков, в которых разгневанные люди спрашивали как вообще можно было такое допустить. Правые радикалы пытались подорвать телевизионные вышки.Но именно в 70х случился прорыв, когда сроки давности геноцида были отменены. Если в ФРГ хоть как то пытались осмыслить прошлое, то в ГДР тема ответственности за нацизм и холокост просто замалчивалась. ГДР образовали антифашисты поэтому о какой ответственности может идти речь. Замалчивалось и то, что в ГДР так же как и в ФРГ на работу принимались служащие Третьего Рейха. После объединения Германии начались суды над коммунистами. Но уже в 90-е годы складывается общенемецкий нарратив. Каждое поколение нуждается в новом языке разговора о прошлом. Современная Германия с начала 2000-х трансформировалась в общество в значительной степени иммигрантсткое. Она больше не абсорбирует иммигрантов, превращая их в немцев, разделяющих их мифы, воспоминания, символы и традиции. Сегодня интеграция предполагает сохранение собственных идентичности , и тем самым немецкая мемориальная культура оказывается перед необходимостью становиться более адаптируемой к опыту иммигрантов. Сегодня вместо фильма "Холокост" показываю "Список Шиндлера", "Чтец" и другие. И здесь память о Холокосте и Второй мировой оказывается основанием для выработки ответов на новые вызовы времени.