Эта история – одна из моих любимых.

Мне ее в детстве часто бабушка рассказывала. Но, если честно, я никогда не верила в то, что происходящее – реально, искренне считала, что бабушка рассказывает сказку. Ну, вроде истории про Ведьмино Колесо, Плач на болотах и Полуночниц на высоком холме, танцующих в свете луны. Пока совершенно случайно не встретила те самые следы…
***
Обычно под вечер, когда деревня затихала, а единственный фонарь на всю округу выключался, бабушка садилась ко мне на диван, гладила меня по голове и начинала свой рассказ.
- Было дело в молодости моей, я тогда только-только с твоим дедом сошлась, еще маму твою и дядьев не нажила. Мы тогда хозяйство большое держали, не чета теперешнему: куры, свинки по двору бегали, корова, лошадь своя была, и огород, большой такой, то, что сейчас – это ровно четверть от прежнего. Ну, так силы были, а куда их еще тратить, как не на работу? Вот и пахали с утра до вечера, и себе на прокорм, и в город на продажу.
В те времена, у кого хозяйство крепкой рукой управлялось, бедными не были: деньги за урожай выходили приличные, городские охотно приезжали и за яйцами, и за молоком, и творог я варила в больших бидонах. Как ты сейчас говоришь – фермерством занимались. На жизнь и нехитрые развлечения хватало. Но, конечно, потому, что основной расход – пропитание животинкам – с огородов шел. Целое поле овощами разными высаживали, другое на пшеницу шло, и сенокосы – куда же без них – с колхозных участков в обязательном порядке. И все сыты были, росли как на дрожжах…
А тут как мор случился. Стал урожай портиться. Сначала пшеница полегла, как притоптал кто. Потом морковка ботву повесила. А когда по огороду битые кочаны капусты пошли, тут уж сразу стало ясно, что нечисто дело. Проблема была огромная, потому как еды на всех уже не хватит, как зиму зимовать непонятно, закупать недостающее надо.
Ну, и пошел твой дед по соседям, спрашивать, у кого лишнее или ненужное есть. С одним поговорил, с другим – тогда все почитай свое хозяйство по мере сил вели, пустыми никто не стоял, лето ведь зиму кормит, даже старики бездетные, и то возились с грядками – и узнал такое…
Вся деревня, до самого последнего пьяницы, последнее спасала. У всех огороды попорченные, зерновые помяты, ни одного целого не осталось. И правда, как мор какой, повальный. Кто ревет, кто стенает, кто обещает найти хулигана и уши ему поотрывать, чтобы неповадно.
Договорились тогда мужики, что вместе следить будут, по ночам караулить, чтобы хоть остатки спасти. А то ведь не только скотина – люди с голоду зимой полягут! Так и ходили по ночам караулом от одного дома к другому, и даже видели кого-то, но…
Только появится силуэт странный на участке – сразу собаки вой поднимают, люди бегут, глаз не отводят с ночного хулигана. А как добегут на расстояние ружейного выстрела – и нет уже никого. Пусто. Только те же собаки выть продолжают, будто чуют что, да сказать не могут.
Ну, так и порешили, что сила нечистая балУет. Может мстит за что, может наслал кто. Даже на Митрофановну – нашу травницу – коситься стали, хотя та и сама выла, что, дескать, без куска хлеба осталась. Она же и предложила бить нечистого его же оружием.
В назначенное время взяли мужики по мешку соли, как Митрофановна научила, и пошли по огородам. Уцелевшие, значит, грядки, вокруг соляной полосой засыпали, и ждать сели. Но недолго ждать-то пришлось, только ночь наступила – пришел неизвестный. Это мне уже дед твой рассказывал, он там вместе со всеми вахту нес и своими глазами все видел.
Ну, как – пришел. Появился вдруг силуэт тот же самый, что и раньше, прямо посреди грядки с огурцами, что у Петровых осталась, и как давай топтаться там, прыгать! Огурцы лопаются, брызги в разные стороны летят! А нечисть эта хохочет, неприятно так, мерзко, аж за душу царапает этот смех.
Причем, и собаки так же выли, как раньше, и мужики бежали не таясь. Раньше бы этот уже улепетывал, а тут – как не видит никого, все продолжает своим делом нехорошим заниматься. Только когда один из мужиков по нему из ружья пальнул, да прямо по мягкому месту, обернулся. И – ба! – так-то вроде мужик-мужиком, неприятный только и чужак, а присмотрелись – черт, как он есть! Рожки из-под волос торчат, рубаха рваная, штаны в лоскуточки, а ниже коленей… Копыта! Как у козла какого!
Мужики перепугались, кто на задницу упал от неожиданности, а черт снова захихикал, и крутиться вокруг себя начал. Крутится, подпрыгивает, и чем дольше это странное дело делает, тем сильнее злиться начинает. Не выходит у него убраться по-быстрому. Наконец разозлился, дернулся в сторону, стрекача как простой человек, ножками, сделать, а там – соляная полоса. С одной стороны, с другой, и не выпускает его обратно, как ни дергался. Черт уже и орет, и шипит как змея, а мужики только и могут, что смотреть, а делать что не знают.
Так до рассвета и просидели – черт в соляном круге на грядке с огурцами, а мужики вокруг. А на рассвете, как солнце показалось, черт завыл сильно, страшно, хлопнуло что-то, туманом во все стороны плеснуло. Когда мужики проморгались - никого не было. Только следы от копыт на земле, да единственная уцелевшая лоза с единственным же огурцом от целой грядки.
С тех пор черт в деревню больше не приходил и огородов не разорял. Хотя то, страшное лето, все равно принесло с собой и проблемы, и голодомор в хозяйстве. Ну, да справились. Кому родственники помогли, кому знакомые из других деревень… Главное, что черта мы отвадили, а остальное уже не беда, так, неприятности.
***
Маленькой мне очень эта история нравилась. Я живо представляла себе и черта, почему-то похожего на пропитого соседа бабушки, дядьку Яшу, который вечно ходил в рванье, чумазый и лохматый, как сам черт, но был в целом добрым и детишек смешил, и мужиков – суровых таких, как на бабушкиных фотографиях – которые этого черта по огородам гоняли… Но все равно, думалось мне, что это просто сказка, история, чтобы отвлечь ребенка и помочь ему уснуть.
А потом мой муж предложил пожить в деревне, сказал, что мечтает стать фермером и купить трактор, а участок большой ему уже кто-то из родственников подарил. Ну, а мне что? Я и сама деревенская, работы не боюсь, умею многое, да и нет нужды сейчас своими руками с утра до ночи пахать, техника же есть и работников нанять можно. В общем, окунулись мы в будни наших предков с головой.
И так дело хорошо пошло, что оглянуться не успели, как стали зажиточными фермерами, со своим большим хозяйством, скотным двором и полями. Я мужу историю эту, из детства своего, в шутку пару раз повторяла, но он тоже не верил, смеялcя и все повторял, что бояться надо не черта, а местных бабулек, которые уверены, что «колхозное» поле – это и их поле тоже, и по ночам бегали морковку с грядок мешками воровать. Муж их не гонял, понимал прекрасно, что на пенсию прожить нельзя, но все равно охранников поставил, так, для вида, чтобы меру знали, а то ведь под шумок они своим энтузиазмом все поля в свои сараи перетаскают.
Вот охранники первыми к нам и пришли. Глаза квадратные, руки трясутся – и это у взрослых, крепких мужиков! – лепечут что-то непонятное. Кинулись выяснять, что их так напугало, а у нас уже половина поля со свеклой вытоптана подчистую! Причем не собрана, а именно вытоптана, чисто из цели испортить как можно больше. Муж тогда так ругался! Охрану усилил, с местными бабушками сам лично поговорил, что, мол, собираете – так собирайте, остальное зачем портить? Но бабушки в отказ ушли, что не они это, и вообще, до свекольных сборов еще месяц целый, не сезон, так сказать.
Только не помогли охранники – вроде и стояли, и смотрели, а в какой-то момент, говорят, собака, что с ними сидела, как завоет! Кинулись на звук, успели еще силуэт сутулый увидеть, а как до места добежали – и глаза не отводили ни на секунду! – а в том месте уже нет никого. Только поле опять разорено, все посевы потоптаны.
Ну, тогда я в шутку и предложила мужу бабушкин способ. Солью, мол, посыпьте вокруг полей, и посмотрите, что будет. Муж пофыркал, что ему надо охрану усиливать, а не глупостями заниматься, но после еще одного участка поля согласился.
Что случилось в ту ночь, я не знаю, правда. Муж ушел в обед, недовольный и рычащий, но с мешком соли, а вернулся под утро, такой же, как охранники – с квадратными глазами и трясущимися руками. Сказал только, что черта видел. Или с ума сошел, он еще и сам не понял. А потом так и не поделился подробностями, только отмахивался и говорил, что не надо мне нервничать. Я сама потом на поле разоренное ездила. И следы копыт между рядами видела.
В общем, черт или не черт, но с той поры наши поля никто не трогал, как бабушка и обещала в своей истории. Вот и не верь после этого в пословицу, что сказка ложь, да в ней намек… Помогли, получается, бабушкины сказки.