Продолжаем эстафету «Один день по дороге из жёлтого кирпича»

История одного дня Виктора Бережного.
САГА О БЕЛОЙ ТРОСТИ
(Вместо эпиграфа)
Выбирай работу по душе, жену по сердцу, а белую тактильную трость по формуле: Д =Р -40 +К,
где Т – длина трости, Р – твой рост, а К – высота каблука выше 2 см.
(ГОСТ Р 59884-2021)
Закудахтал будильник на Яндекс-станции.
— Алиса, стоп!
Будильник стихает. Восемь часов утра, и я сегодня молодцом — бодр и энергичен, сна ни в одном глазу. Вчера не стал слушать никаких книг на ночь, не стал смотреть никаких рассылок и лент новостей перед сном. Лег как белый человек.
— Алиса, погода!
— Сегодня в «поселке» двенадцать градусов, ясно.
Алисино «ясно» всегда звучит в какой-то вопросительной интонации, типа: «Ты меня понял?»
— Ясно-ясно, — бодро откликаюсь я и вскакиваю с постели. Прислушиваюсь. В квартире тихо. Никого нет. Беру телефон. Активирую экран отпечатком пальца. Телефон коротко вибрирует, но экран не разблокируется.
— Отпечаток пальца не совпадает, — сообщает мне телефон роботизированным голосом.
Вот они, издержки безопасности!
Нахожу на нижней грани зарядный разъем, сенсор отпечатка находится прямо над ним. Тщательно примериваюсь и прикладываю к экрану плашмя всю подушечку пальца. Телефон вибрирует и разблокируется. Скольжу по экрану указательным пальцем в нижнюю левую его часть. Там я разместил WhatsApp. два раза стучу по ярлыку. Приложение открывается. перемещаюсь наверх. Нахожу нужный чат. Захожу туда и опять вниз. Там, над зарядным разъемом, над кнопкой "домой", находится редактор сообщений. Активирую режим редактирования и скольжу указательным пальцем в левую центральную часть экрана. Подушечка пальца пересекает появившуюся клавиатуру. Роботизированный голос успевает произнести: «пробел», «цэ» и «один». Над «однеркой» приходится немного покружить, пока не находится кнопка голосового ввода. Активирую ее и произношу:
— Доброе утро восклицательный знак Проспал как ты уехала восклицательный знак да. Останавливаю запись и смещаюсь снова в нижнюю центральную часть. Читаю, точнее сказать, прослушиваю набранное сообщение:
— Доброе утро! Проспал как ты уехала!
Ага, сообщение распозналось правильно: восклицательный знак — не текстом, а как знак препинания. Все мои сообщения восклицательно-восторженные, а все потому, что мне не удается правильно говорить «точка», чтобы она распознавалась именно как знак препинания «.». «Да» же я говорю, потому что голосовой ввод иногда не распознает последнее слово. Поэтому у меня в конце предложения всегда есть лишнее, нейтральное по значению «да», поскольку иногда сообщение все ж таки распознается полностью. Сейчас все нормально. Надо только добавить смайликов. Стучу по сообщению, активирую редактор. Снова скольжу в левую центральную часть. Кружу вокруг «однерки» и над кнопкой «голосовой ввод» нахожу «смайлики, файлы, GIF и стикеры». Открываю и во вкладке «недавние» выбираю машущую руку, улыбающееся лицо, солнце с лицом, букет, воздушный шар и жест «все хорошо».
Вообще же, со смайликами надо быть немного повнимательнее, поскольку «говорилка» наша озвучивает лишь общее описание: «все в порядке», «поднятый кулак», «брызги пота». А что там изображено, а самое главное — как это изображение поймет твой адресат? Как-то на мое «Все в порядке» в ответ пришел вопрос: «А что это за танцующая девушка?» Это еще надо догадаться, что женщина с сомкнутыми над головой руками обозначает все тот же «окей»! А ведь там же есть еще и «танцующий мужчина»! «Поднятый кулак» — это одобрение или угроза? Поэтому я пользуюсь лишь известными смайликами.Еще раз проверяю сообщение, и в правом нижнем углу экрана жму «отправить».
Так, все! Бросаю телефон на компьютерный стол. Погода отличная, настроение прекрасное, и нет никаких причин оттягивать неизбежное — поход на огород. Понеслась! Убрать постель. Зарядка? На огороде разомнусь. Водные процедуры и легкий завтрак – кофе с бутербродом. Ладно, с двумя. Нет. Еще картошка и салат. Вот теперь, пожалуй, достаточно.
Накинул ветровку, надел кроссовки, проверил ключи. Это от дома, а эти – от огорода. Раскладываю их по разным карманам. А то бывает, тянешь из кармана одни и не замечаешь, как теряешь другие. Плавали, знаем. Не хотим больше! Так, телефон на месте. Что еще? Да вроде бы ничего. Ну, все. Я готов. Хватаю трость. Резким движением провожу концом трости по полу. В конце движения делаю подкрутку, словно бросаю шайбу, и приподнимаю в воздух. Шарик вращается легко и свободно. Ага! Трение-качение в норме. Бывает, иногда выскочишь на улицу, а наконечник не крутится – засох от грязи и пыли, и чувствуешь себя воистину слепым. А здесь наконечник от быстрого вращения гудит, словно майский шмель. Гудит долго и мерно, зовет тебя в дорогу. Эх, дороги! И я, радостным пчелом, вылетаю за порог.
Напевая нечто веселенькое, сбегаю по лестницам. Изредка провожу по стене концом трости, и тот радостно взгуживает: "Вперед! Вперед!" Влекомый этим требовательным зовом, выскакиваю из подъезда. На улице тепло, свежо и влажно. Чувствуется, что совсем недавно был дождик. Упругим, пружинистым шагом иду по двору. Здесь все знакомо, да к тому же во дворе почти никого нет. Движение тростью вправо – шариковый наконечник бежит по щербатому асфальту, при этом издает звук туристической сумки на колесиках. Ну, здесь ничего ни прибавить, ни убавить – шумит немного! Что есть, то есть. Итак, шарик бежит по щербатому асфальту и ударяется в бордюр цветочной клумбы. Забираю немного левее. У первого подъезда, на углу дома, может быть, припаркована машина. Интуиция говорит, что машина там есть. Снова веду тростью вправо, шарик бьется в резиновое колесо. Ага! Интуиция не обманула – стоит машинка! Прохожу мимо.
Дом мой объединен соединительной аркой с еще одним домом. Мой расположен перпендикулярно центральной улице, второй – параллельно. Справа от меня арка и выход со двора, но сейчас мне в другую сторону. Поворачиваю налево. Жмусь ближе к соседнему дому, фиксируя тростью цветочные клумбы, которые есть у каждого подъезда. Слева, вдоль детской площадки, как правило, припаркованы машины. В этой части двора асфальтовое покрытие совсем уж никакое: выбоина на выбоине, и выбоиной погоняет. Шарик прыгает, словно по стиральной доске, отчего в руки идет характерная такая вибрация.
У последнего подъезда, на движении влево, шарик входит в лужу. Слегка замедляюсь. По гулкому звуку и усиленному сопротивлению понимаю, что лужа довольно-таки глубокая. Вытягиваю руку, чтобы как можно максимально продлить движение. Шарик, словно глубоководный батискаф, бурлит под водой. Сопротивление уменьшилось, звук стал выше — море разливанное! Противоположный край лужи — далековато. Обратное движение, и снова гулкое бурление, затем звонкое шипение, наконец-то звук колесиков туристической сумки и удар в цветочный бордюр. Ага, двадцать сантиметров сухого пространства есть.
Прижимаюсь ближе к цветочной клумбе. Иду по линеечке. Уменьшаю ширину взмахов трости, но частоту увеличиваю. Контролирую только узенький сухой перешеек. Тук-тук-тук! — словно метроном стучит шарик о кирпичный бордюр. В конце все-таки теряю равновесие и наступаю на край лужи, но там уже неглубоко, и ног удается не замочить.
Как-то резко уходит назад глухая тень нависающего надо мной справа дома. Да-да. Именно глухая. Дом прикрывал меня от солнца, ветра и звуков большой улицы. Удары шарикового наконечника о бордюр отражались чуть слышным эхом о его стены, отчего и возникло это ощущение глухой тени, ощущение нависающей над тобой громады. Тень, словно выдавила, выбросила меня в море звуков большой улицы. Поворачиваю направо. Делаю большие взмахи тростью. Рядом никого нет, и я могу спокойно контролировать большее пространство перед собой. С правой стороны где-то должен быть канализационный люк, а с левой — граница нашего двора, за которой начинается склон во враг и частный сектор.
Смещаюсь левее, нащупываю асфальтовую границу. Мелкими, частыми взмахами контролирую ее край. Выезд со двора крутым скатом через тротуар выходит на проезжую часть центральной улицы. Фиксирую начало спуска, фиксирую с левой стороны край ската, как бы небольшую ступеньку высотой сантиметров двадцать, и соскакиваю на тротуар.
«А мы пойдем на север!» Да, если ориентироваться по компасу, то двигаюсь я именно на север. С правой стороны фиксирую тростью тротуарный бордюр, двигаюсь вдоль него. С левой – над тротуаром нависают какие-то ветки. Они постоянно скользят по твоей голове, плечам, тыкаются в лицо. Каждый раз, когда я иду этой «тропой», я обещаю себе, что в следующий раз я обязательно возьму с собой секатор и все эти ветки пообкромсаю. Но, естественно, каждый раз я забываю об этом. Сейчас я иду до поворота. Когда была еще жива моя «Нокиа» с навигатором «Loadstone», то навигатор сообщал мне: «Поворот на 12 часов, 90 метров». Недалеко. Через метров 40-50 никакое асфальтовое покрытие совсем рассыпается и по левому краю превращается в утоптанную тропинку. Это сигнал, что надо держаться левой стороны. Прижимаюсь левее и частыми взмахами начинаю контролировать левый край. Шарик пробегает по разбитому асфальту, выскакивает на узкую полоску утоптанной земли и закатывается на небольшой взгорок. Здесь уже могут появиться заросли травы или бурьян с сухостоем, поэтому надо быть немного аккуратнее. Движение в конце взмаха должно быть легким, мягким, нежным, что ли. Ибо, если трость застрянет в траве, нужно будет притормаживать и высвобождать наконечник из травянистого плена. Однако трость закатывается на что-то плюшевое и свободно скатывается обратно. Никаких тебе зарослей и бурьяна. Замечательно. Не успело ничего вырасти. Постепенно левый край превращается в плюшевый вал. Вытягиваю руку и ради интереса смотрю, что там дальше – есть обрыв или нет. Крутой, все тот же плюшевый склон. Всю жизнь я считал, что перехожу через мост. Еще несколько лет назад здесь лежала бетонная плита, и трость моя соскальзывала с бетонной кромки в опасно-тревожную пустоту. Сердце мое замирало, я сбавлял шаг и крался, так сказать, «по-над краем, вдоль обрыва…» А сейчас!
— Какой тебе это мост!
— Как же! Я же помню со своего зрячего детства – мост и две огромные трубы внизу. Собственноручно по ним лазал!
— Трубы есть, но все это засыпано землей, и сверху дорога.
Вот так и рушатся все детские представления о мироустройстве! 😊
Звенит железный столб, знак дорожный, шарик как раз в него ударил. Поворачиваю налево. Жмусь левее и ищу край оврага. Предпочитаю все же держать под контролем опасные участки, да и от проезжей части подальше. Тротуара уже здесь нет. Правда, через метров тридцать-сорок обочина сузится, и я буду идти то по ней, то по асфальтовой кромке проезжей части. Эх, мой друг и помощник-навигатор Loadstone сказал бы сейчас: «Поворот на зверьки, на двенадцать часов – семьсот метров». Дорога прямая. Явных препятствий нет. Трость длинная, наконечник шариковый. Можно и разогнаться – 5-6 километров в час. В погоне за личным рекордом было кратковременно и 7, но это в тихие вечерние часы.
Тростью я своей доволен – канадский углепластик. Длина – сто пятьдесят сантиметров. Рост мой – метр девяносто. Минус сорок см – всё как положено по госстандарту. Поначалу казалось, что трость чересчур длинная, и я стеснялся такой большой трости: стоишь в магазине словно с удочкой. Даже решился на эксперимент. Убрал одно шестое звено и полетел. И всё вроде бы хорошо: шарик шуршит, ты бежишь. Но вот на перекрестке ты забираешь немного в сторону, фиксируешь придорожный кювет, сточную канаву, и тебе не хватает как раз этих убранных сантиметров для полной остановки. Только сгруппироваться и прыгать в канаву. Хорошо, была зима, и было много снега. Так что вернул я убранное звено и больше не экспериментировал.
Особая для меня «фишка» в канадских тростях – это вращающийся шариковый наконечник. Катается шарик справа налево, и это придает тебе большей уверенности, ощущения постоянного, более полного контроля дороги, что ли. Простой наконечник стукнет справа, стукнет слева, а между этими «право» и «лево» – «неизведанная земля». Ощущения, естественно, субъективные, но после советской тросточки – метр двадцать, или самодельных сборных – впечатление было сродни: словно ты пересел с «Запорожца» на «Мерседес».
О своей белой трости я могу говорить долго, а между тем дорога пошла под уклон. Это сигнал, что скоро мне перебираться на правую сторону дороги, дабы не проскочить свой поворот. А там еще 220 метров. Спуск налево – неявная, нечеткая тропинка. Натоптать ее еще придется за лето. Тридцать метров – и огород, старая, рассохшаяся и облупившаяся голубая дверь, приспособленная вместо калитки.
Идти недолго, но времени хватает подумать о том, о другом. Вспомнить прочитанное, прослушанное. Вдруг ни с того ни с сего в мыслях всплывает «Песня косы». Есть такая народная английская песенка. Чудесная, хорошая песня.
«О чем поет коса?..»
О чем поет? О чем поет… А о чем поет белая трость? И я вдруг понимаю, что вот именно сейчас, ранним весенним утром, на склизкой, полной луж дороге, эту песню и слышу. Вправо-влево, вправо-влево мечется по дороге круглый наконечник белой трости. И когда он стремительно взбегает на очередной бугорок или, с гулким шипением разрезав толщу воды глубокой лужи, выскакивает наружу, то на несколько мгновений отрывается от земли и с тихим шелестом, словно гудящий в полете шмель, вращается в воздухе. И слышится в этом гудении-шелесте песня. Песня о дальней и трудной дороге.
Но какой бы трудной она ни была, трость всегда пройдет по ней.
«Вжииик! – бежит наконечник направо. – Здесь лужа, её обойдем».
«Вжииик! – бежит наконечник налево. – Здесь сухо, сюда идем».
И пускай нога твоя иногда неуверенно скользит на весенней распутице, но ты с каждым шагом, несмотря ни на что, продвигаешься вперед, оставляя позади все трудности и неурядицы долгого пути. И песня трости ведет тебя, и песня трости поет тебе об этом.