#история #пруссия #армия

##Фридрих_Великий
Прусская армия XVIII века: пехота Фридриха Великого.
Пехота являлась основной ударной мощью армии Пруссии. Она традиционно отличалась великолепными боевыми качествами, что было результатом постоянных забот о ней не только самого Фридриха Великого, но и его предков. Слава прусской пехоты еще в первой половине 18-го столетия гремела по всей Европе: солдаты Пруссии отличались от солдат всех других армий того времени быстротой и четкостью действий, соблюдением порядка строя при любых, самых тяжелых перипетиях на поле боя. Это достигалось железной дисциплиной и высочайшим уровнем строевой подготовки, которая была крайне важна в эпоху господства линейной тактики.
Особо много сделал для превращения прусской пехоты в лучшую пехоту Западной Европы отец Фридриха, король Фридрих Вильгельм I. Почти не обращавший внимания на повышение боевых качеств своей плохо обученной кавалерии, Фридрих Вильгельм уповал на могущество именно пехоты. Занимая целыми днями пехотинцев строевыми тренировками, смотрами и парадами, жёстко, даже жестоко наказывая солдат за малейшую ошибку, король довел войска до полного автоматизма действий, а опасение нарушить строй сделал для своих солдат более ужасным, чем инстинктивный страх перед противником.
Как же была организована прусская пехота, прославившаяся в многочисленных войнах при Фридрихе II Великом?
Основной боевой единицей пехоты был полк, состоявший из двух батальонов. В составе каждого батальона числилось шесть рот: одна гренадерская и пять мушкетерских. По штату в гренадерской роте насчитывалось 4 офицера, 9 унтер-офицеров, 5 флейтщиков и барабанщиков, 1 фельдшер, 6 квартирмейстеров и 90 гренадер. Мушкетерские роты были более крупными: кроме 8 офицеров и 20 унтер-офицеров, в них числилось 6 музыкантов, 3–4 фельдшера и 225 мушкетеров (фузилеров в фузилерных полках). В каждом полку имелась отдельная рота саперов. При полковом обмундировании саперы носили кожаные фартуки, а кроме мушкета, имели при себе также топор на длинном топорище. К 1757 году из солдат этих рот сформировали специальный Пионерный полк (который в полном составе сдался в плен русским при Кунерсдорфе).
Следует отметить, что с вооружения прусских гренадер к моменту восшествия на престол Фридриха II были сняты гранаты, обычные для всех европейских армий, — король считал метание гранат пустой тратой времени. При нем гренадерские роты и батальоны использовались только для нанесения решительного штыкового удара. Поэтому в гренадерские роты традиционно набирали самых рослых и сильных солдат. В атаку они шли впереди остальной пехоты. Впоследствии гренадерские роты стали выделять из состава пехотного батальона и сводить в отдельные гренадерские батальоны. Однако и до этой реформы в прусской армии существовали (тогда еще малочисленные) отдельные гренадерские батальоны одинакового с пехотными штата (по шесть рот).
С 1723 года в Пруссии формировались также фузилёрные полки, в которых вместо мушкетерских рот были введены фузилёрные с тем же штатом. В фузилёры зачислялись низкорослые солдаты, из-за роста не подлежавшие приписке в мушкетерские, а тем более в гренадерские роты и батальоны. Поначалу считалось, что фузилёрные полки обладают меньшей боеспособностью, чем остальная пехота, поэтому в сражениях их обычно ставили во вторую линию, или оставляли для прикрытия тыла и обоза. Даже тесаки и ружья у фузилеров были особого, облегченного образца. Но к моменту восшествия на престол Фридриха Великого эти отличия уже ушли в прошлое — теперь фузилёрные полки ничем не отличались от прочей пехоты, за исключением некоторых особенностей обмундирования (фузилёрных шапок).
Стандартным цветом обмундирования прусской пехоты был синий. В правление Фридриха Вильгельма I полковые шефы имели полную свободу в выборе расцветки обмундирования, отчего в армии находились полки в белых, красных и другого цвета мундирах. Фридрих же предельно ужесточил требования к единообразию униформы, благодаря чему все прусские полки стали синими, различаясь только в деталях — цвете приборного сукна, наличии и форме петлиц, лацканов, цвете и эмблематике гренадерских и фузилерных шапок, эмблемами на патронных сумах.
Прусские гренадеры с начала века носили знаменитые «сахарные головы»: высокие гренадерские шапки в виде суконного колпака с цветной шерстяной кистью наверху. Зубчатый околыш шапки изготовлялся из сукна либо металла, а ее передняя поверхность во всю высоту (до 28 сантиметров) закрывалась медным щитком, на котором размещалась различная эмблематика: королевский вензель «FR» («Fridericus rex» — «Король Фридрих»), изображение короны, прусский орел, эмблемы различных прусских владений, дополненные воинской арматурой, часто очень сложной. Цвет щитка (белый или желтый) соответствовал металлическому прибору, введенному для каждого полка. Солдаты и унтер-офицеры лейб-гренадерского батальона (в котором, как известно, некоторое время пришлось послужить солдатом будущему великому русскому ученому Михаилу Ломоносову) на щитке носили изображение вензеля, короны и восьмиконечной звезды ордена Черного орла. Гвардейские гренадеры отличались изображением орла, покрытым черной эмалью.
Учитывая то, что обмундирование всех полков изготовлялось в соответствии со вкусами их шефов, существовала масса вариантов эмблематики на головных уборах. По околышу также шли изображения различной военной символики, как правило, орлов или горящих гренад, иногда вместе со скрещенными знаменами. Расцветка кистей и выпушек на колпаках устанавливалась для каждого полка, цветовая гамма кисти совпадала с таковой же на кистях мушкетерских шляп полка, в который входила гренадерская рота. Это сложное сооружение держалось на голове с помощью пропускавшейся под косу цепочки.
Солдаты и офицеры фузилерных полков и батальонов носили фузилерные шапки — укороченный до 23 сантиметров вариант гренадерки. Ее округлый или заостренный колпак вместо шерстяной кисти венчала металлическая горящая гренада или острие. Зубчатый околыш — суконный. По колпаку шапки шли металлические полосы, сходящиеся у гренады. В случае, если фузилерные части входили в состав гренадерского полка, расцветка колпака и околыша, а также мотив эмблематики на щитке, как правило, повторяли таковые на гренадерках.
Остальные пехотинцы имели в качестве головного убора стандартные для того времени треуголки. А вот прически прусских солдат несколько отличались от причесок других армий. Основу прусской прически составляла коса длиной 27–30 сантиметров, завитая вокруг железного прута, оплетенного черной кожей. Над висками завивалось по одному локону. Официально прическу салили и пудрили только перед богослужениями, парадами и смотрами (вопреки распространенному мнению). Кроме всего прочего, коса служила для защиты шеи и спины от сабельных ударов. Под косу пропускался удерживающий шляпу шнур (у гренадерок — цепочку). Основание офицерской косы украшались бантом из черной шелковой ленты с бантом-розеткой. Все это сооружение носило общее название — «крысиный хвост».
Амуниция прусского пехотинца состояла из поясного ремня с широкой медной пряжкой (носился под мундиром поверх камзола), патронной сумы на широком ремне (через левое плечо). К поясному ремню подвешивались тесак и ножны штыка. Через правое плечо надевалась солдатская походная сумка (шилась из коричневой овчины мехом наружу и застегивалась на две шлейки). На отдельном ремешке, также через правое плечо, носили луженую жестяную флягу. Вся кожаная амуниция — лосиной кожи, беленая мелом под лак. Погонный ремень ружья, огнивный чехол и чехол на ружейный замок делались из юфти и в гвардии лакировались красной краской. Патронная сума — черной кожи. На ее крышке в разных полках носили различную эмблематику — королевский вензель с короной, прусский герб или эмблему полка. Отделка сумы изготовлялась из белого или желтого металла по полковому прибору. В гренадерских и фузилерных полках в углах сумы часто размещались изображения горящих гренад. Впрочем, иногда эмблемы не было вовсе.
Огромное влияние на боеспособность прусской пехоты оказало принятие на ее вооружение в 1740 г облегченного мушкета. Он был не только не таким громоздким, как предыдущие ружья, но еще и значительно усовершенствованным. Благодаря применению в мушкете обр. 1740 г новой системы воспламенения заряда, а так же использованию не деревянного, а железного шомпола, прусская пехота Фридриха Великого смогла вести огонь в два раза интенсивнее, чем армии противников Пруссии. Эти технические усовершенствования оружия дополнялись еще одной неприятной для врага неожиданностью — у пруссаков залповый огонь взводов был заменен «перекидным» навесным огнем более крупных подразделений (через головы вставших на колено солдат передней линии). Фридрих требовал от своих офицеров добиваться того, чтобы в минуту каждый солдат успевал выпустить в цель шесть пуль, и загнать седьмую в ствол. И прусские офицеры добивались от подчиненных указанной скорострельности! Это – при том, что во всех остальных европейских армиях пределом были только три выстрела в минуту (лишь англичане, практиковавшие обучение солдат, подобное прусскому, добивались четырех выстрелов минуту).
Невиданная для остальных армий скорострельность прусских солдат достигалась постоянной длительной тренировкой. Особенное внимание обращалось не только на быстроту, но и на четкость заряжания; при этом если солдат ронял патрон, то его тут же перед строем нещадно били палкой или фухтелем. Все это «довело автоматическую выучку прусских войск до крайней степени совершенства и превратило прусские батальоны в настоящие машины для стрельбы». И если при обучении новобранцев прусские офицеры для производства одного выстрела подавали 30 пространных команд, объясняя «свежеиспеченным» солдатам смысл каждого действия, то в бою ветераны, доведенные тренировками до автоматизма, слышали уже только три команды: «Zug-An-Ziel-Feuer!» («Взвод, готовьсь! Целься! Пли!»). И солдаты успевали за это время зарядить мушкеты и дать залп! Причем пальба прусской пехоты была не только быстрой, но и меткой: Фридрих был противником стрельбы на дальние дистанции, и требовал открывать огонь «только когда станут видны белки глаз противника». И частая, чуть ли не «пулеметная» стрельба прусской пехоты «перекидным огнем» с расстояния, на котором почти невозможно промахнуться, наносила врагу огромные потери. «Производство огня» прусской пехотой имело только одну отрицательную черту: 25–30 патронов в солдатских лядунках при ведении даже короткого огневого боя быстро заканчивались. И после этого пехотинцам приходилось полагаться только на штыки.
Зная это, Фридрих считал огневой бой пехоты только мерой, предваряющей кульминацию - решительную штыковую атаку на врага. Кинжальные залпы почти в упор, прореживающие ряды противника, и немедленный переход к рукопашной схватке — вот был стиль наступательного боя пруссаков. В одном из своих наставлений король прямо требовал «решительно атаковать штыками врага, чей боевой порядок расшатан огневым боем». Ни одна армия Европы (кроме русской) на протяжении Семилетней войны не могла выдержать косой штыковой атаки прусских гренадер и, как правило, «показывала спину».
Однако не надо считать, что пруссаки предпочитали только ближний бой, когда трудно промахнуться по цели, и сразу же можно перейти «в рукопашную». В прусской пехоте имелись и меткие стрелки на большие дистанции, которые вовсе не заботились о темпе огня; для них главным было – точно поразить цель. Эти солдаты-застрельщики еще в начале боя выдвигались вперед, рассыпаясь в цепь, и вели точную стрельбу из нарезных карабинов по наиболее важным целям: офицерам, канонирам и т. п.; когда же враг приближался, застрельщики оттягивались назад, за ряды своей пехоты. И если позволяла местность, забирались на возвышенности или крыши окрестных домов, и оттуда продолжали свое дело…
Такие специальные команды застрельщиков пруссаки начали формировать в середине XVIII века из бывших лесничих; это и породило название нового рода войск: «егеря». Поначалу они не относились к регулярной армии; отряды «вольных егерей» формировались из ополченцев и входили в полу-партизанские так называемые «Фрай- корпуса» (Frei-Corps). Однако эти формирования в боях зарекомендовали себя настолько хорошо, что стали зародышем будущих армейских егерских частей, сформированных к началу XIX века в войсках всей Европы.
Егеря вооружались нарезными штуцерами, прицельно бившими на 300–400 метров, «охотничьими» кортиками с плоским длинным лезвием, выполнявшими также роль штыка, и ножами. Действовали они рассыпным строем, ведя при этом прицельный огонь; использовались для поддержки кавалерии, охвата и обхода противника, а также прикрытия своих флангов. Особый характер действий егерей подчеркивало и их обмундирование — единственные во всей армии они носили светло-зеленые мундиры с минимумом блестящих деталей, и черненые ремни амуниции, что позволяло достаточно хорошо маскироваться в лесах и кустарнике. Впоследствии, через несколько лет после Семилетней войны, такую цветовую гамму приняли егеря России, Речи Посполитой, множества германских государств и английские «шарпшутеры».
Офицеры прусской армии носили мундиры синего цвета с полковой цветовой отделкой, но из качественного дорогого сукна. Кроме того, их мундиры отличались от солдатских расшивкой «офицерскими» петлицами разных особых форм, утвержденными за каждым конкретным полком. Так же офицеры выделялись повязанными поверх камзола шелковыми шарфами, прошитыми серебряными и черными нитями. На шею офицеры вешали на синей шелковой ленте горжеты - знаки подковообразной формы. В центре такого знака в окружении позолоченной воинской арматуры на белом эмалевом щитке изображался вензель «FR» или черный прусский коронованный орел. Отделка деталей знака означала категорию офицерского чина: обер-офицеры (лейтенанты) имели серебряные знаки, капитаны — серебряные с позолоченным ободком; у штаб-офицеров вызолоченным было все поле знака.
Текст: Петр Власов.