Предыдущая публикация
"МИР ЛЕОНАРДО".
Страница 1.1.
"ИЛЛЮСТРИРОВАННАЯ БИБЛИОТЕКА ИСКУССТВА".
Содержание:
I. "ПРИЗРАКИ ЮНОСТИ".
1). Мир который он знал.
Рисунок выше - /"Набросок молодой женщины" 1513 год. Предположительно является Квинтэссенцией Души Леонардо. В этом рисунке, сделанном уже в пожилом возрасте, предположительно ощущалась за своими плечами Смерть. Призрачная с полуулыбкой на устах, таинственно указывающая рукой в неизвестность женщина воплощает всю глубину Души самого художника/.
1.
В 1-м из каменных домов городка Винчи (а все они какого то грязно-жёлтого оттенка), расположенного в горах Тосканы, 15 апреля 1452 года родился, пожалуй. самый многогранный гений "Возрождения" (а может и всех времён) - Леонардо. Исследователь загадочных явлений, создатель тревожащих воображение улыбок, за которыми кроется непознаваемая глубина, и рук, указующих в неизвестность, в горные выси, он казался современникам волшебником. Люди последующих поколений называли его итальянским Фаустом. Загадка Леонардо начинается с его рождения. Он был незаконнорожденным сыном женщины, о которой почти ничего не известно. Мы не знаем ни её фамилии, ни возраста, ни внешности, не знаем, была ли она умна или глупа, училась ли чему или нет. Биографы называют её "молодой крестьянкой", пусть это так и будет. В Винчи существует традиция называть её хозяйкой таверны, она знакома нам под именем Катерина. Об отце Леонардо, Пьеро да Винчи, известно гораздо больше, но тоже недостаточно. Он был нотариусом и происходил из семьи, которая обосновалась в Винчи, по крайней, мере в XIII столетии. 4-ре поколения его предков также были нотариусами, достаточно бережливыми и хитрыми, чтобы стать землевладельцами и войти в число состоятельных горожан, носящих титул "сеньор", который уже по наследству перешёл к отцу Леонардо. Господин Пьеро, мессэр Пьеро, которому во время рождения сына было около 25-ти лет, обладал впечатляющими мужскими достоинствами: он дожил до 77-ми лет, имел 4-х жён (3-х успел похоронить) и был отцом 12-ти детей, причём последний его ребенок появился на свет, когда ему было 75. По всей видимости, в нотариальной практике он также добился существенных успехов: когда ему было уже за 30, он переехал во Флоренцию и основал там своё дело. Его уважали, особенно в среде аристократии. В эпоху "Возрождения" на незаконнорожденных детей смотрели терпимо, такие дети нередко появлялись у прислуги разных рангов, и к ним часто относились так же, как к детям, рождённым в законном браке. Известно, что папа Александр VI Борджиа качал на своих святейших коленях 4-х собственных детей. Леонардо сразу же был признан своим отцом и даже крещён в его присутствии, а также в присутствии нескольких членов его семьи, однако в дом отца он был взят далеко не сразу. Вскоре после рождения он был отправлен вместе с Катериной в деревню Анхиано, расположенную недалеко от Винчи, и оставался там около 4-х лет, в течение которых мессэр Пьеро успел жениться на 1-й из своих жён на 16-ти летней девушке, занимавшей на социальной лестнице более высокую ступень, чем мать Леонардо, но молодая жена оказалась бесплодной. Возможно, по этой причине Леонардо в возрасте приблизительно 4,5 лет был взят в городской дом, где сразу же оказался на попечении многочисленной родни: дедушки, бабушки, отца, дяди и приёмной матери. В налоговом реестре, относящемся к 1457 году, он назван "незаконным сыном Пьеро". О том, как проходило детство Леонардо в Винчи, нам ничего не известно. В более поздние годы он увлекался ботаникой, геологией, наблюдениями за полетом птиц, игрой солнечного света и тени, движением воды . Всё это свидетельствует о его любознательности и ещё о том, что в молодости он много времени проводил на свежем воздухе, прогуливаясь по окрестностям городка. Эти окрестности, которые мало изменились за последние 500 лет, и сейчас чуть ли не самые живописные во всей Италии. Винчи располагается на склоне горы Монте Альбано, 1-й стороной спускаясь в долину Арно, где лежит Флоренция; а другой стороной городок поднимается вверх, к таинственным скалам, где среди мшистых уступов прячутся многочисленные пещеры и текут холодные стремительные ручьи. На склоне горы, там, где позволяют условия, крестьяне распахивают небольшие поля и разбивают виноградники, которые обрабатывают мотыгами. Старые оливы, чьи кроны сформированы в форме бокалов, чтобы лучше улавливать солнечный свет, стоят одиноко или рядами вдоль дорог. Повсюду можно увидеть множество цветущих миндальных деревьев. Среди них темнеют кипарисы, напоминающие хвосты огромных лисиц. Воздух так чист, что с горы Монте Альбано можно увидеть Средиземное море, которое находится в 65-ти километрах отсюда.
2.
Среди более 7 000 страниц рукописей и рисунков Леонардо, сохранившихся до наших дней, нет ни 1-й, которая касалась бы его юности. У него вообще чрезвычайно мало заметок, имеющих отношение к собственной жизни. Однажды, излагая на бумаге теорию формирования рек, он обронил название деревни, в которой жил в детстве - Анхиано, - и тут же зачеркнул это слово. Его образование, очевидно, было таким, как у всякого живущего в маленьком городке мальчика из хорошей семьи: чтение, письмо, начала математики, латынь. Латынь никак ему не давалась, он вынужден был бороться с ней до конца своих дней: большая часть книг, представлявших для него ценность, была написана именно на этом языке, хотя "эпоха Возрождения" дала сильнейший толчок использованию народного итальянского языка в литературе и ко времени его смерти на итальянском было опубликовано множество книг. Леонардо прекрасно сознавал недостатки своего образования, отсутствие в нём системы и глубины и впоследствии чувствовал необходимость защищаться от безымянных критиков, которые говорили, что он "не эрудит". Его почерк удивителен. Он пишет справа налево, буквы перевернуты так, что текст легче читать с помощью зеркала. Имеется множество версий, почему он писал именно т.о.. 1-на из них гласит, что он хотел защитить свои научные идеи от любопытствующих, другая - что он был еретиком и постоянно жил в страхе разоблачения и наказания. Однако на самом деле он был еретиком не больше, чем многие другие люди его времени, к тому же был весьма далёк от мысли скрывать свои идеи, даже наоборот, при возможности всячески стремился их публиковать. Наиболее логичное объяснение его почерка: он был левша, и для него было просто удобнее так писать. При необходимости, например, когда он обращался к кому-то с письмом или давал письменные указания, он писал, как все люди. В 1-м из самых старинных рассказов о жизни Леонардо содержится история, которая, по крайней мере, проливает некоторый свет на его натуру. Эта история очень похожа на правду, потому что в ней упоминается о таких его качествах, по поводу которых точно известно, что он ими обладал: неестественно острая наблюдательность, богатейшее воображение и способность отделять себя от окружающего мира. В этой истории рассказывается, как однажды к отцу Леонардо подошёл крестьянин из его поместья и показал ему круглый щит, вырезанный им из древесины фигового дерева. Он попросил мессэра Пьеро взять этот щит с собой во Флоренцию для того, чтобы какой-нибудь художник там его расписал. Мессэр Пьеро был обязан этому крестьянину: тот был замечательным птицеловом и рыболовом и поставлял дичь и рыбу семейству Пьеро. Мессэр Пьеро согласился. Но вместо того чтобы передать щит профессиональному художнику, он отдал его Леонардо, который по такому случаю:
- "Стал думать, что бы ему изобразить, и решил нарисовать голову Медузы, да так, чтобы напугать зрителей. В подвал он натаскал ящериц, пиявок, гусениц, змей, бабочек, кузнечиков, летучих мышей и прочих подобных тварей и создал, глядя на них, изображение ужасного чудища, выползающего из глубины мрачной пещеры. Из разверстой пасти чудища струился яд, из глаз вырывался огонь, из ноздрей валил дым... Леонардо был так поглощён своей работой, что не замечал зловония, которое рас- пространяли мёртвые твари, принесённые им в жертву искусству".
Случилось так, что мессэр Пьеро забыл о щите. Когда Леонардо, закончив работу, внезапно, безо всякого предупреждения показал щит отцу, тот так испугался, что начал пятиться. Леонардо остановил его и сказал:
- "Работа получилась такой, как я хотел. Теперь унеси её. Она производит впечатление".
Мессэр Пьеро подумал, что это просто чудо. Он горячо одобрил мысль сына. Но после этого он спокойно купил у старьевщика щит с нарисованным на нём пронзённым сердцем и отдал крестьянину, который был ему благодарен до конца своих дней. А работу Леонардо Пьеро тайно вывез во Флоренцию и продал купцам за 100 дукатов. История умалчивает о том, что сделал мессэр Пьеро с вырученной сотней, но заставляет подозревать, что Леонардо получил за свою работу только отцовское одобрение. Очевидно, отец и сын не были близки, и много лет спустя, когда старик умер, Леонардо едва упомянул об этом в 1-й из своих записных книжек, в которые он обычно заносил научные наблюдения:
- "9 июля 1504 года, в среду в 7 часов, умер мессэр Пьеро да Винчи, нотариус, во дворце Подеста, мой отец, в 7 часов. Ему было 80 лет, и он оставил 10-х сыновей и 2-х дочерей".
Бесстрастность этой заметки подчеркивается ещё и тем, что Леонардо как будто в рассеянности дважды повторяет: - "...в 7 часов" и ошибается в возрасте отца на 3-и года.
3.
Но каковы бы ни были их отношения, мессэр Пьеро распознал талант своего сына и, когда мальчику было около 15-ти лет, разрешил ему стать учеником в мастерской художника. От этого периода жизни Леонардо не осталось никаких сведений, однако вскоре после его смерти появилось несколько коротких биографий, написанных его современниками или почти современниками. Из них можно узнать о его особом обаянии. Наиболее серьёзная и детализированная работа принадлежит Джордже Вазари, художнику, который в то же время оказался 1-м "историком искусства Возрождения". Вазари не мог лично знать Леонардо: 1-е печатное издание его "Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, скульпторов и архитекторов" появилось в 1550 году, 31-н год спустя после смерти Леонардо, когда великий художник стал уже легендой. Однако Вазари был неутомимым исследователем. Он разыскал множество учеников мастера и его знакомых. Всеми силами он стремился подойти к правде как можно ближе. Он описал молодого Леонардо так, будто тот был не обыкновенным рядовым подмастерьем в студии художника. Вазари писал:
- "Люди видели это (Божий дар) в Леонардо да Винчи. Его красоту невозможно было преувеличить, каждое его движение было грациозно само по себе, а его способности были столь невероятны, что он мог с лёгкостью преодолевать любые трудности. Его сила была такова, что правой рукой он мог согнуть дверную колотушку или подкову, как будто они были из свинца".
Что же касается темперамента, то биограф приписывал Леонардо:
- "Мужество и высоту духа поистине королевские".
И хотя не известно ни 1-го его портрета в молодости, судя по описаниям, он был, как все тосканцы, высок, хорошо сложен, темноволос. Вазари замечал, что Леонардо:
- "Мог петь и божественно импровизировал" на лире.
Сочетание занятий музыкой и изобразительным искусством вообще было очень распространено в "эпоху Возрождения".
- "Умение Леонардо вести беседу привлекало к нему все сердца, и хотя собственностью он не обладал никакой и работал немного, всё же он держал слуг, а также лошадей, к которым всегда был неравнодушен. Воистину он любил всех животных... Часто, проходя мимо рынка, на котором
продавали птиц, он возвращал пленницам утраченную свободу, выпуская их всех из корзин, а торговцу платил запрашиваемую цену".
В письме 1-го его флорентийского знакомого высказано предположение, что
именно эта любовь и привела Леонардо к вегетарианству. Он был весьма неравнодушен и к красивой одежде, ко всякого рода розыгрышам и затеям. Согласно Вазари:
- "Он часто высушивал бычьи кишки, так что они становились совсем маленькими и могли уместиться на ладони. В то же время в 1-й из комнат он держал кузнечные мехи, с помощью которых мог надуть кишку до такого размера, что она заполняла собой всю комнату (которая была довольно большой), заставляя присутствующих разбегаться по углам".
4.
Описание Вазари представляет нам общительного молодого человека, певца, лютниста, искусного собеседника. Однако при этом биограф не мог знать, что происходило в голове изображаемого им человека.
- "Если ты одинок, то полностью принадлежишь самому себе", - писал Леонардо позже. - "Если рядом с тобой находится хотя бы 1-н человек, то ты принадлежишь себе только наполовину или даже меньше, в пропорции к бездумности его поведения; а уж если рядом с тобой больше 1-го человека, то ты погружаешься в плачевное состояние всё глубже и глубже".
В этой мысли нет ничего мизантропического: разговоры губили
многих гениальных людей - Оскара Уайльда, к примеру. Немало гениев растрачивали в разговорах своё дарование. Образ, который Леонардо являл собой миру, был всего лишь приятной маской; в сердце своём он был более чем одиноким человеком. В своём повествовании Вазари уделял мало внимания описанию уклада мастерских флорентийских художников. Как правило, мальчики поступали на обучение к мастеру 14-ти лет или около того и служили ему лет 6, после чего им позволялось вступить в "гильдию живописцев" - "гильдию Святого Луки" - и обзавестись собственной мастерской. Флорентийцы испытывали к живописцам гораздо больше почтения, чем жители других городов-государств. Джотто, например, живший за 180 лет до Леонардо, уже пользовался большим почётом. В 1400 году писатель-флорентиец Филиппо Виллани отстаивал т.з., согласно которой "изящные искусства" находятся в 1-м ранге со "свободными искусствами", то есть с "математикой" и "философией". Однако средневековое представление "о художнике как о простом ремесленнике" не было полностью изжито во времена ученичества Леонардо. Среди представителей высших классов считалось, что заниматься искусством можно только в качестве развлечения. Современники Леонардо или почти современники считали мастерами Сандро Боттичелли, Антонио дель Поллайоло, Фра Бартоломео и Андрее дель Сарто - сыновей дубильщика, торговца домашней птицей, погонщика мулов и портного. То, что они добились признания и чести, - заслуга не только их собственная, но и сложившегося общественного мнения, которое оказалось подготовленным к более широкому взгляду на вещи. Леонардо, как и любой другой человек его времени, стремился повысить свой общественный статус. Его произведения, его личность и интеллект были уникальны, и о нем неприлично было бы говорить как о "ремесленнике", точно так же как в наше время неприлично говорить о "скульпторах" Джакометти, Кальдере и Манцу как о "кузнецах".
1.
В 1-м из каменных домов городка Винчи (а все они какого то грязно-жёлтого оттенка), расположенного в горах Тосканы, 15 апреля 1452 года родился, пожалуй. самый многогранный гений "Возрождения" (а может и всех времён) - Леонардо. Исследователь загадочных явлений, создатель тревожащих воображение улыбок, за которыми кроется непознаваемая глубина, и рук, указующих в неизвестность, в горные выси, он казался современникам волшебником. Люди последующих поколений называли его итальянским Фаустом. Загадка Леонардо начинается с его рождения. Он был незаконнорожденным сыном женщины, о которой почти ничего не известно. Мы не знаем ни её фамилии, ни возраста, ни внешности, не знаем, была ли она умна или глупа, училась ли чему или нет. Биографы называют её "молодой крестьянкой", пусть это так и будет. В Винчи существует традиция называть её хозяйкой таверны, она знакома нам под именем Катерина. Об отце Леонардо, Пьеро да Винчи, известно гораздо больше, но тоже недостаточно. Он был нотариусом и происходил из семьи, которая обосновалась в Винчи, по крайней, мере в XIII столетии. 4-ре поколения его предков также были нотариусами, достаточно бережливыми и хитрыми, чтобы стать землевладельцами и войти в число состоятельных горожан, носящих титул "сеньор", который уже по наследству перешёл к отцу Леонардо. Господин Пьеро, мессэр Пьеро, которому во время рождения сына было около 25-ти лет, обладал впечатляющими мужскими достоинствами: он дожил до 77-ми лет, имел 4-х жён (3-х успел похоронить) и был отцом 12-ти детей, причём последний его ребенок появился на свет, когда ему было 75. По всей видимости, в нотариальной практике он также добился существенных успехов: когда ему было уже за 30, он переехал во Флоренцию и основал там своё дело. Его уважали, особенно в среде аристократии. В эпоху "Возрождения" на незаконнорожденных детей смотрели терпимо, такие дети нередко появлялись у прислуги разных рангов, и к ним часто относились так же, как к детям, рождённым в законном браке. Известно, что папа Александр VI Борджиа качал на своих святейших коленях 4-х собственных детей. Леонардо сразу же был признан своим отцом и даже крещён в его присутствии, а также в присутствии нескольких членов его семьи, однако в дом отца он был взят далеко не сразу. Вскоре после рождения он был отправлен вместе с Катериной в деревню Анхиано, расположенную недалеко от Винчи, и оставался там около 4-х лет, в течение которых мессэр Пьеро успел жениться на 1-й из своих жён на 16-ти летней девушке, занимавшей на социальной лестнице более высокую ступень, чем мать Леонардо, но молодая жена оказалась бесплодной. Возможно, по этой причине Леонардо в возрасте приблизительно 4,5 лет был взят в городской дом, где сразу же оказался на попечении многочисленной родни: дедушки, бабушки, отца, дяди и приёмной матери. В налоговом реестре, относящемся к 1457 году, он назван "незаконным сыном Пьеро". О том, как проходило детство Леонардо в Винчи, нам ничего не известно. В более поздние годы он увлекался ботаникой, геологией, наблюдениями за полетом птиц, игрой солнечного света и тени, движением воды . Всё это свидетельствует о его любознательности и ещё о том, что в молодости он много времени проводил на свежем воздухе, прогуливаясь по окрестностям городка. Эти окрестности, которые мало изменились за последние 500 лет, и сейчас чуть ли не самые живописные во всей Италии. Винчи располагается на склоне горы Монте Альбано, 1-й стороной спускаясь в долину Арно, где лежит Флоренция; а другой стороной городок поднимается вверх, к таинственным скалам, где среди мшистых уступов прячутся многочисленные пещеры и текут холодные стремительные ручьи. На склоне горы, там, где позволяют условия, крестьяне распахивают небольшие поля и разбивают виноградники, которые обрабатывают мотыгами. Старые оливы, чьи кроны сформированы в форме бокалов, чтобы лучше улавливать солнечный свет, стоят одиноко или рядами вдоль дорог. Повсюду можно увидеть множество цветущих миндальных деревьев. Среди них темнеют кипарисы, напоминающие хвосты огромных лисиц. Воздух так чист, что с горы Монте Альбано можно увидеть Средиземное море, которое находится в 65-ти километрах отсюда.
2.
Среди более 7 000 страниц рукописей и рисунков Леонардо, сохранившихся до наших дней, нет ни 1-й, которая касалась бы его юности. У него вообще чрезвычайно мало заметок, имеющих отношение к собственной жизни. Однажды, излагая на бумаге теорию формирования рек, он обронил название деревни, в которой жил в детстве - Анхиано, - и тут же зачеркнул это слово. Его образование, очевидно, было таким, как у всякого живущего в маленьком городке мальчика из хорошей семьи: чтение, письмо, начала математики, латынь. Латынь никак ему не давалась, он вынужден был бороться с ней до конца своих дней: большая часть книг, представлявших для него ценность, была написана именно на этом языке, хотя "эпоха Возрождения" дала сильнейший толчок использованию народного итальянского языка в литературе и ко времени его смерти на итальянском было опубликовано множество книг. Леонардо прекрасно сознавал недостатки своего образования, отсутствие в нём системы и глубины и впоследствии чувствовал необходимость защищаться от безымянных критиков, которые говорили, что он "не эрудит". Его почерк удивителен. Он пишет справа налево, буквы перевернуты так, что текст легче читать с помощью зеркала. Имеется множество версий, почему он писал именно т.о.. 1-на из них гласит, что он хотел защитить свои научные идеи от любопытствующих, другая - что он был еретиком и постоянно жил в страхе разоблачения и наказания. Однако на самом деле он был еретиком не больше, чем многие другие люди его времени, к тому же был весьма далёк от мысли скрывать свои идеи, даже наоборот, при возможности всячески стремился их публиковать. Наиболее логичное объяснение его почерка: он был левша, и для него было просто удобнее так писать. При необходимости, например, когда он обращался к кому-то с письмом или давал письменные указания, он писал, как все люди. В 1-м из самых старинных рассказов о жизни Леонардо содержится история, которая, по крайней мере, проливает некоторый свет на его натуру. Эта история очень похожа на правду, потому что в ней упоминается о таких его качествах, по поводу которых точно известно, что он ими обладал: неестественно острая наблюдательность, богатейшее воображение и способность отделять себя от окружающего мира. В этой истории рассказывается, как однажды к отцу Леонардо подошёл крестьянин из его поместья и показал ему круглый щит, вырезанный им из древесины фигового дерева. Он попросил мессэра Пьеро взять этот щит с собой во Флоренцию для того, чтобы какой-нибудь художник там его расписал. Мессэр Пьеро был обязан этому крестьянину: тот был замечательным птицеловом и рыболовом и поставлял дичь и рыбу семейству Пьеро. Мессэр Пьеро согласился. Но вместо того чтобы передать щит профессиональному художнику, он отдал его Леонардо, который по такому случаю:
- "Стал думать, что бы ему изобразить, и решил нарисовать голову Медузы, да так, чтобы напугать зрителей. В подвал он натаскал ящериц, пиявок, гусениц, змей, бабочек, кузнечиков, летучих мышей и прочих подобных тварей и создал, глядя на них, изображение ужасного чудища, выползающего из глубины мрачной пещеры. Из разверстой пасти чудища струился яд, из глаз вырывался огонь, из ноздрей валил дым... Леонардо был так поглощён своей работой, что не замечал зловония, которое рас- пространяли мёртвые твари, принесённые им в жертву искусству".
Случилось так, что мессэр Пьеро забыл о щите. Когда Леонардо, закончив работу, внезапно, безо всякого предупреждения показал щит отцу, тот так испугался, что начал пятиться. Леонардо остановил его и сказал:
- "Работа получилась такой, как я хотел. Теперь унеси её. Она производит впечатление".
Мессэр Пьеро подумал, что это просто чудо. Он горячо одобрил мысль сына. Но после этого он спокойно купил у старьевщика щит с нарисованным на нём пронзённым сердцем и отдал крестьянину, который был ему благодарен до конца своих дней. А работу Леонардо Пьеро тайно вывез во Флоренцию и продал купцам за 100 дукатов. История умалчивает о том, что сделал мессэр Пьеро с вырученной сотней, но заставляет подозревать, что Леонардо получил за свою работу только отцовское одобрение. Очевидно, отец и сын не были близки, и много лет спустя, когда старик умер, Леонардо едва упомянул об этом в 1-й из своих записных книжек, в которые он обычно заносил научные наблюдения:
- "9 июля 1504 года, в среду в 7 часов, умер мессэр Пьеро да Винчи, нотариус, во дворце Подеста, мой отец, в 7 часов. Ему было 80 лет, и он оставил 10-х сыновей и 2-х дочерей".
Бесстрастность этой заметки подчеркивается ещё и тем, что Леонардо как будто в рассеянности дважды повторяет: - "...в 7 часов" и ошибается в возрасте отца на 3-и года.
3.
Но каковы бы ни были их отношения, мессэр Пьеро распознал талант своего сына и, когда мальчику было около 15-ти лет, разрешил ему стать учеником в мастерской художника. От этого периода жизни Леонардо не осталось никаких сведений, однако вскоре после его смерти появилось несколько коротких биографий, написанных его современниками или почти современниками. Из них можно узнать о его особом обаянии. Наиболее серьёзная и детализированная работа принадлежит Джордже Вазари, художнику, который в то же время оказался 1-м "историком искусства Возрождения". Вазари не мог лично знать Леонардо: 1-е печатное издание его "Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, скульпторов и архитекторов" появилось в 1550 году, 31-н год спустя после смерти Леонардо, когда великий художник стал уже легендой. Однако Вазари был неутомимым исследователем. Он разыскал множество учеников мастера и его знакомых. Всеми силами он стремился подойти к правде как можно ближе. Он описал молодого Леонардо так, будто тот был не обыкновенным рядовым подмастерьем в студии художника. Вазари писал:
- "Люди видели это (Божий дар) в Леонардо да Винчи. Его красоту невозможно было преувеличить, каждое его движение было грациозно само по себе, а его способности были столь невероятны, что он мог с лёгкостью преодолевать любые трудности. Его сила была такова, что правой рукой он мог согнуть дверную колотушку или подкову, как будто они были из свинца".
Что же касается темперамента, то биограф приписывал Леонардо:
- "Мужество и высоту духа поистине королевские".
И хотя не известно ни 1-го его портрета в молодости, судя по описаниям, он был, как все тосканцы, высок, хорошо сложен, темноволос. Вазари замечал, что Леонардо:
- "Мог петь и божественно импровизировал" на лире.
Сочетание занятий музыкой и изобразительным искусством вообще было очень распространено в "эпоху Возрождения".
- "Умение Леонардо вести беседу привлекало к нему все сердца, и хотя собственностью он не обладал никакой и работал немного, всё же он держал слуг, а также лошадей, к которым всегда был неравнодушен. Воистину он любил всех животных... Часто, проходя мимо рынка, на котором
продавали птиц, он возвращал пленницам утраченную свободу, выпуская их всех из корзин, а торговцу платил запрашиваемую цену".
В письме 1-го его флорентийского знакомого высказано предположение, что
именно эта любовь и привела Леонардо к вегетарианству. Он был весьма неравнодушен и к красивой одежде, ко всякого рода розыгрышам и затеям. Согласно Вазари:
- "Он часто высушивал бычьи кишки, так что они становились совсем маленькими и могли уместиться на ладони. В то же время в 1-й из комнат он держал кузнечные мехи, с помощью которых мог надуть кишку до такого размера, что она заполняла собой всю комнату (которая была довольно большой), заставляя присутствующих разбегаться по углам".
4.
Описание Вазари представляет нам общительного молодого человека, певца, лютниста, искусного собеседника. Однако при этом биограф не мог знать, что происходило в голове изображаемого им человека.
- "Если ты одинок, то полностью принадлежишь самому себе", - писал Леонардо позже. - "Если рядом с тобой находится хотя бы 1-н человек, то ты принадлежишь себе только наполовину или даже меньше, в пропорции к бездумности его поведения; а уж если рядом с тобой больше 1-го человека, то ты погружаешься в плачевное состояние всё глубже и глубже".
В этой мысли нет ничего мизантропического: разговоры губили
многих гениальных людей - Оскара Уайльда, к примеру. Немало гениев растрачивали в разговорах своё дарование. Образ, который Леонардо являл собой миру, был всего лишь приятной маской; в сердце своём он был более чем одиноким человеком. В своём повествовании Вазари уделял мало внимания описанию уклада мастерских флорентийских художников. Как правило, мальчики поступали на обучение к мастеру 14-ти лет или около того и служили ему лет 6, после чего им позволялось вступить в "гильдию живописцев" - "гильдию Святого Луки" - и обзавестись собственной мастерской. Флорентийцы испытывали к живописцам гораздо больше почтения, чем жители других городов-государств. Джотто, например, живший за 180 лет до Леонардо, уже пользовался большим почётом. В 1400 году писатель-флорентиец Филиппо Виллани отстаивал т.з., согласно которой "изящные искусства" находятся в 1-м ранге со "свободными искусствами", то есть с "математикой" и "философией". Однако средневековое представление "о художнике как о простом ремесленнике" не было полностью изжито во времена ученичества Леонардо. Среди представителей высших классов считалось, что заниматься искусством можно только в качестве развлечения. Современники Леонардо или почти современники считали мастерами Сандро Боттичелли, Антонио дель Поллайоло, Фра Бартоломео и Андрее дель Сарто - сыновей дубильщика, торговца домашней птицей, погонщика мулов и портного. То, что они добились признания и чести, - заслуга не только их собственная, но и сложившегося общественного мнения, которое оказалось подготовленным к более широкому взгляду на вещи. Леонардо, как и любой другой человек его времени, стремился повысить свой общественный статус. Его произведения, его личность и интеллект были уникальны, и о нем неприлично было бы говорить как о "ремесленнике", точно так же как в наше время неприлично говорить о "скульпторах" Джакометти, Кальдере и Манцу как о "кузнецах".
Леонардо да Винчи. "Зарисовки растений".
Рисунок выше - Интерес Леонардо к Природе проявлялся в течение всей его жизни. Его рисунки сочетают точность научного наблюдения с художественным гением в передаче жизненной силы всего растущего. В д.с. рисунок выполнен красным мелком, пером и чернилами и изображает цветы и лентообразные листья растения "Звезда Вифлиема". Слева несколько небрежно нарисованы листья лютика, справа - лесного анемона. Внизу - семена и цветы молочая/.
5.
Леонардо стал подмастерьем у Андреа дель Верроккио, 1-го из самых знаменитых в Италии художников. Несмотря на то что этого мастера постигла судьба оказаться превзойдённым своим учеником, следует признать его человеком большого и чрезвычайно многогранного таланта, он был превосходным "скульптором" и "бронзолитейщиком", опытным "ювелиром", "рисовальщиком костюмов и флагов", "устроителем празднеств". Заказы на все эти виды работ приходили в большую мастерскую Верроккио во времена ученичества Леонардо: на бюсты и портреты флорентийцев; картины "Благовещение", "Крещение Христа", множество "Мадонн"; резные саркофаги для Медичи; бронзовые статуи "Давид", "Фома Неверующий", "Мальчик с дельфином", который и сегодня украшает Флоренцию; величественную конную статую Коллеони в Венеции. В мастерской также отлили огромный медный шар и крест и воздвигли на купол "Флорентийского собора". Здесь готовились пышные придворные торжества в честь визита во Флоренцию Галеаццо Мария Сфорца, герцога Миланского. Верроккио, по словам Вазари:
- "... никогда не сидел без работы. Он всегда трудился либо над какой-либо статуей, либо над живописным полотном; он быстро переходил от 1-й работы к другой, только бы не терять формы".
Отношения между Леонардо и Верроккио были, по-видимому, сердечными, хотя Леонардо никогда не упоминал о своем учителе в записных книжках. Он жил в доме Верроккио и продолжал там жить уже после того, как был принят в "гильдию Святого Луки" в 1472 году в возрасте 20-ти лет. Подмастерьем Леонардо, следуя обычному порядку, вначале занимался растиранием красок и другой чёрной работой. Постепенно, по мере накопления опыта и возрастания мастерства, ему стали доверять простейшую часть работы, на которую Верроккио получал заказы. Основы он черпал непосредственно от учителя, однако в мастерской работали старшие и более опытные ученики и подмастерья, например известный Пьетро Перуджино, который был на 6 лет старше Леонардо и у которого тот наверняка перенял множество приемов. В свою очередь Леонардо помогал младшим ученикам, таким, как Лоренцо ди Креди, чей стиль столь повторяет Леонардо, что для различения их работ иногда требуется помощь эксперта. Недалеко от мастерской Верроккио находилась соперничающая с ним мастерская Антонио дель Поллайоло, чья гравюра "Битва обнажённых" предполагает, что Поллайоло был 1-м из 1-х художников "Возрождения", которые занимались в "анатомическом театре", чтобы изучить "мускульную систему человека". По всей вероятности, Леонардо часто бывал в мастерской Поллайоло и перенимал его опыт. Он также наверняка имел возможность разговаривать с такими людьми, как Боттичелли и Алессо Бальдовинетти, которые часто прогуливались по городу и затевали на каждом углу оживлённые "диспуты по вопросам искусства". Леонардо был окружён произведениями своих предшественников: стоило отойти от мастерской совсем недалеко, и перед ним были работы Мазаччо, "1-го великого художника раннего Возрождения", или современных ему мастеров - Паоло Уччелло, фра Филиппо Липпи и Андреа дель Кастаньо, чью "Тайную вечерю" Леонардо наверняка должен был изучать скрупулезно и с пристрастием. Во Флоренции находились скульптуры и рельефы Донателло и Гиберти. Все эти люди не просто достигли вершин в освоении натуры благодаря изучению "анатомии" и "эмоциональных состояний человека", но и совершенно по-новому подошли к старым "религиозным сюжетам". Именно опираясь на их успехи, Леонардо и другие "художники": Микеланджело, Браманте, Джорджоне, Рафаэль, Тициан - в 1-н прекрасный день возвели "Сверкающий купол Высокого Возрождения". Сама "архитектура Флоренции должна была служить школой". Когда Леонардо приехал в город, "баптистерий", "колокольня Джотто" и "Домский собор" / "Сайта Мария дель Фьоре" находились в прекрасном состоянии, а "Воспитательный дом", "капелла Пацци" и "купол Домского собора" являли собой впечатляющие примеры нового стиля. "Дворец Медичи" и "дворец Ручеллаи" строились полностью по новым канонам. Фасад "церкви Сайта Мария Новелла", "апсида церкви Сантиссима Аннунциата" и огромный "дворец Питти" всё ещё находились в лесах, по которым ученики могли прохаживаться и своими глазами наблюдать за ходом внутренних работ.
6.
Что же касается учебников, то в распоряжении учеников их было несколько, и особенно среди них выделялось "Руководство мастеру", написанное Ченнино Ченнини в 1390 году. Оно было почти полностью посвящено выработке навыков - что-то вроде свода "практических советов", которым ученик должен был следовать. И только во вводной главе содержался материал "по общим вопросам искусства", глубоко запечатлевшийся в памяти Леонардо. Годы спустя он воспроизвёл его в собственных трактатах:
- "Этот род деятельности, известный под названием живопись, требует воображения и мастерства кисти, т.к. призван открывать невидимое, спрятанное в тени видимых предметов, и запечатлевать его с помощью кисти, придавая ясный вид на самом деле не существующему".
В подзаголовке к 1-й главе Ченнини излагает краткое содержание своей книги:
- "Как рисовать на разного рода поверхностях; как получить множество оттенков чёрного цвета; как следует хранить Горностаевы хвосты (используемые для изготовления кистей), чтобы их не сожрали мыши".
Много места он уделяет технике фрески, объясняя "художнику", что тот должен смочить и отштукатурить ровно такую площадь на поверхности стены, какую он намеревается разрисовать за день, т.к на следующий день он уже не сможет внести в нарисованное никаких изменений. Именно это ограничение подстегнуло ум Леонардо к поиску новых методов "настенной живописи": он вдохновлялся самим "актом творчества" и ему казалось непереносимым, что он не может вносить изменений в свою живопись, когда хочет. Его позднейшие эксперименты чаще всего приводили к потрясающим результатам, но иногда становились гибельными для его картин. "Теория искусства", за 1-м великим исключением, не имела большой ценности в глазах молодых "художников" времен Леонардо: они постигали её не из книг, а из уст своего учителя и наблюдений за его повседневным трудом. Но за 50 лет до Леонардо архитектор Филиппо Брунеллески революционизировал искусство, разработав "принципы линейной перспективы, благодаря которым пространство, ограниченное живописным полотном или рельефом, могло иллюзионистически растягиваться до размеров реального". "Эффект глубины достигался использованием линий, сходящихся в центральной воображаемой точке". После открытия Брунеллески, которое быстро переняли Донателло, Мазаччо и Гиберти, "живопись" не могла оставаться плоскостной и двумерной. Но, насколько нам известно, Брунеллески вовсе не писал трактата; подобный труд - 1-й в этом роде предпринятый со времен "античности" и явившийся 1-м из величайших достижений "Возрождения", - выпал на долю "учёного" и "архитектора" Леона Баттисты Альберта. Альберта поднял идеи Брунеллески на уровень "научной теории" и написал "трактаты по живописи, скульптуре и архитектуре", с которыми Леонардо наверняка должен был познакомиться. Именно Альберти выразил мысль о том, что "кроме необходимого технического мастерства современный художник должен обладать также познаниями в геометрии, оптике и перспективе; он должен понимать тайны человеческого тела", потому что:
- "Движения тела отражают движения души".
Больше всего Альберти занимало "соотношение между математикой и искусством". Он чувствовал, что "во Вселенной существуют определённые пропорции, которые выражают божественный замысел". Не случайно Леонардо был, можно сказать, "зачарован математикой, использовал её в своих живописных работах и долгие годы считал, что именно в ней содержится ключ ко всем знаниям". В 1460 - 1470-е годы во Флоренции жили выдающиеся учёные, которые оказали влияние на формирующийся ум Леонардо. О1-м из них был Бенедетто дель Аббако, занимавшийся "коммерцией", "механикой" и "инженерным делом". Должно быть, именно идеи Бенедетто на всю жизнь пробудили в Леонардо "интерес к изобретательству и всяческим механизмам". Как писал Вазари, Леонардо:
- "Был первым (хотя и был очень молод), кто выдвинул проект выкопать соединенный с рекой Арно судоходный канал от Пизы до Флоренции. Он также сделал чертежи мукомольных мельниц, подъёмных и других механизмов, которые приводятся в движение силой воды".
7.
Среди других людей, оказавших влияние на Леонардо, можно назвать Паоло дель Поццо Тосканелли, выдающегося "учёного-математика", "астронома" и "врача", "сделавшего также и некоторые открытия в области географии, изучая соответствующие книги и карты и анализируя отчёты путешественников". Тосканелли верил, что "до восточных стран можно добраться, если всё время плыть на запад через Атлантику; в 1474 году, за 18 лет до путешествия Колумба, Тосканелли послал ему карту и письмо, в котором убеждал предпринять такую попытку. Насколько тесно общался Леонардо с этими людьми, сказать трудно, но весьма вероятно, что он специально искал их общества. Он всегда был прямолинеен и неудержим в своем стремлении к знаниям; если кто-либо обладал интересующим его знанием, он шёл прямо к цели и спрашивал, что ему было нужно.
- "Пусть маэстро Лука покажет тебе, как умножать корни" - напоминал он себе в 1-й записке, а в другой писал: - "Пусть монах из монастыря Брера объяснит тебе De Ponderibus".
В политической жизни Флоренции Леонардо участия не принимал и, возможно, не питал к ней никакого интереса. Флоренция считалась республикой, однако фактически ею управляло семейство Медичи и круг аристократов и интеллектуалов, группировавшихся вокруг их двора. Главным инструментом власти был "банк Медичи", через который протекало всё богатство города, основанное на "производстве мануфактуры, торговле шёлком и шерстью, ювелирном деле и изготовлении предметов роскоши". "Медичи покровительствовали искусству", но к Леонардо это не относилось. Скорее всего, ему мешала репутация, которую он приобрёл ещё в ранней молодости и которая с годами только укреплялась: блестящий и многосторонний, но медлительный и неблагонадежный, склонный бросать работу недоделанной. Со своей стороны, Леонардо не чувствовал себя при дворе Медичи свободно. Герцоги были "гуманистами-неоплатониками и питали глубокий интерес к классической древности". То же можно было сказать и о Леонардо, однако несколько в ином смысле. Они забавлялись тем, что вели себя как древние римляне, часто облачались в тоги и обращались друг к другу на изысканной латыни, которую Леонардо, не преуспевший в этом языке, считал немного смешной. Как бы то ни было, но правители Флоренции мало что сделали для него. Если исходить из "Хронологии его творчества", то мы располагаем мизерным числом точных дат, относящихся к периоду его жизни между 20-ю и 30-ю годами. 1-н документ, датированный 8-м апреля 1476 года, когда Леонардо было около 24-х лет, может кое-что сказать (а может и не сказать) о его личности, однако он слишком затаскан комментаторами и к нему очень трудно отнестись объективно. Флорентийские правители в качестве средства поддержания своей власти установили рядом с Палаццо Веккио некий ящик, прозванный "барабаном" / "тамбуро", в этот ящик каждый мог опустить "анонимное обвинение", которое расследовалось в том случае, если по нему находились свидетели. В вышеназванный день в "тамбуро" было обнаружено обвинение Леонардо и ещё 3-х молодых людей в том, что они занимались любовью с семнадцатилетним Джакопо Сантарелли, служившим в мастерской моделью. Обвинение могло быть продиктовано чьей-то злобой; обвинитель так никогда и не был найден, ни 1-н свидетель не появился, и хотя дело пошло в суд во 2-й раз спустя 2 месяца, в конечном итоге всё это ни к чему не привело. В наши дни существует тенденция игнорировать этот документ. Однако некоторые обстоятельства жизни Леонардо, его замечания о любви, его отношение к женщинам не позволяют нам сделать это в полной мере. Давнее обвинение снова и снова приходит на ум. Через некоторое время после этого события, возможно, между 1476 и 1478 годами, Леонардо открыл собственную мастерскую. Не известно, на какой улице она была и сколько времени просуществовала, но точно установлено, что Леонардо больше не работал у Верроккио. Об этом свидетельствуют 2 независимых расследования.
5.
Леонардо стал подмастерьем у Андреа дель Верроккио, 1-го из самых знаменитых в Италии художников. Несмотря на то что этого мастера постигла судьба оказаться превзойдённым своим учеником, следует признать его человеком большого и чрезвычайно многогранного таланта, он был превосходным "скульптором" и "бронзолитейщиком", опытным "ювелиром", "рисовальщиком костюмов и флагов", "устроителем празднеств". Заказы на все эти виды работ приходили в большую мастерскую Верроккио во времена ученичества Леонардо: на бюсты и портреты флорентийцев; картины "Благовещение", "Крещение Христа", множество "Мадонн"; резные саркофаги для Медичи; бронзовые статуи "Давид", "Фома Неверующий", "Мальчик с дельфином", который и сегодня украшает Флоренцию; величественную конную статую Коллеони в Венеции. В мастерской также отлили огромный медный шар и крест и воздвигли на купол "Флорентийского собора". Здесь готовились пышные придворные торжества в честь визита во Флоренцию Галеаццо Мария Сфорца, герцога Миланского. Верроккио, по словам Вазари:
- "... никогда не сидел без работы. Он всегда трудился либо над какой-либо статуей, либо над живописным полотном; он быстро переходил от 1-й работы к другой, только бы не терять формы".
Отношения между Леонардо и Верроккио были, по-видимому, сердечными, хотя Леонардо никогда не упоминал о своем учителе в записных книжках. Он жил в доме Верроккио и продолжал там жить уже после того, как был принят в "гильдию Святого Луки" в 1472 году в возрасте 20-ти лет. Подмастерьем Леонардо, следуя обычному порядку, вначале занимался растиранием красок и другой чёрной работой. Постепенно, по мере накопления опыта и возрастания мастерства, ему стали доверять простейшую часть работы, на которую Верроккио получал заказы. Основы он черпал непосредственно от учителя, однако в мастерской работали старшие и более опытные ученики и подмастерья, например известный Пьетро Перуджино, который был на 6 лет старше Леонардо и у которого тот наверняка перенял множество приемов. В свою очередь Леонардо помогал младшим ученикам, таким, как Лоренцо ди Креди, чей стиль столь повторяет Леонардо, что для различения их работ иногда требуется помощь эксперта. Недалеко от мастерской Верроккио находилась соперничающая с ним мастерская Антонио дель Поллайоло, чья гравюра "Битва обнажённых" предполагает, что Поллайоло был 1-м из 1-х художников "Возрождения", которые занимались в "анатомическом театре", чтобы изучить "мускульную систему человека". По всей вероятности, Леонардо часто бывал в мастерской Поллайоло и перенимал его опыт. Он также наверняка имел возможность разговаривать с такими людьми, как Боттичелли и Алессо Бальдовинетти, которые часто прогуливались по городу и затевали на каждом углу оживлённые "диспуты по вопросам искусства". Леонардо был окружён произведениями своих предшественников: стоило отойти от мастерской совсем недалеко, и перед ним были работы Мазаччо, "1-го великого художника раннего Возрождения", или современных ему мастеров - Паоло Уччелло, фра Филиппо Липпи и Андреа дель Кастаньо, чью "Тайную вечерю" Леонардо наверняка должен был изучать скрупулезно и с пристрастием. Во Флоренции находились скульптуры и рельефы Донателло и Гиберти. Все эти люди не просто достигли вершин в освоении натуры благодаря изучению "анатомии" и "эмоциональных состояний человека", но и совершенно по-новому подошли к старым "религиозным сюжетам". Именно опираясь на их успехи, Леонардо и другие "художники": Микеланджело, Браманте, Джорджоне, Рафаэль, Тициан - в 1-н прекрасный день возвели "Сверкающий купол Высокого Возрождения". Сама "архитектура Флоренции должна была служить школой". Когда Леонардо приехал в город, "баптистерий", "колокольня Джотто" и "Домский собор" / "Сайта Мария дель Фьоре" находились в прекрасном состоянии, а "Воспитательный дом", "капелла Пацци" и "купол Домского собора" являли собой впечатляющие примеры нового стиля. "Дворец Медичи" и "дворец Ручеллаи" строились полностью по новым канонам. Фасад "церкви Сайта Мария Новелла", "апсида церкви Сантиссима Аннунциата" и огромный "дворец Питти" всё ещё находились в лесах, по которым ученики могли прохаживаться и своими глазами наблюдать за ходом внутренних работ.
6.
Что же касается учебников, то в распоряжении учеников их было несколько, и особенно среди них выделялось "Руководство мастеру", написанное Ченнино Ченнини в 1390 году. Оно было почти полностью посвящено выработке навыков - что-то вроде свода "практических советов", которым ученик должен был следовать. И только во вводной главе содержался материал "по общим вопросам искусства", глубоко запечатлевшийся в памяти Леонардо. Годы спустя он воспроизвёл его в собственных трактатах:
- "Этот род деятельности, известный под названием живопись, требует воображения и мастерства кисти, т.к. призван открывать невидимое, спрятанное в тени видимых предметов, и запечатлевать его с помощью кисти, придавая ясный вид на самом деле не существующему".
В подзаголовке к 1-й главе Ченнини излагает краткое содержание своей книги:
- "Как рисовать на разного рода поверхностях; как получить множество оттенков чёрного цвета; как следует хранить Горностаевы хвосты (используемые для изготовления кистей), чтобы их не сожрали мыши".
Много места он уделяет технике фрески, объясняя "художнику", что тот должен смочить и отштукатурить ровно такую площадь на поверхности стены, какую он намеревается разрисовать за день, т.к на следующий день он уже не сможет внести в нарисованное никаких изменений. Именно это ограничение подстегнуло ум Леонардо к поиску новых методов "настенной живописи": он вдохновлялся самим "актом творчества" и ему казалось непереносимым, что он не может вносить изменений в свою живопись, когда хочет. Его позднейшие эксперименты чаще всего приводили к потрясающим результатам, но иногда становились гибельными для его картин. "Теория искусства", за 1-м великим исключением, не имела большой ценности в глазах молодых "художников" времен Леонардо: они постигали её не из книг, а из уст своего учителя и наблюдений за его повседневным трудом. Но за 50 лет до Леонардо архитектор Филиппо Брунеллески революционизировал искусство, разработав "принципы линейной перспективы, благодаря которым пространство, ограниченное живописным полотном или рельефом, могло иллюзионистически растягиваться до размеров реального". "Эффект глубины достигался использованием линий, сходящихся в центральной воображаемой точке". После открытия Брунеллески, которое быстро переняли Донателло, Мазаччо и Гиберти, "живопись" не могла оставаться плоскостной и двумерной. Но, насколько нам известно, Брунеллески вовсе не писал трактата; подобный труд - 1-й в этом роде предпринятый со времен "античности" и явившийся 1-м из величайших достижений "Возрождения", - выпал на долю "учёного" и "архитектора" Леона Баттисты Альберта. Альберта поднял идеи Брунеллески на уровень "научной теории" и написал "трактаты по живописи, скульптуре и архитектуре", с которыми Леонардо наверняка должен был познакомиться. Именно Альберти выразил мысль о том, что "кроме необходимого технического мастерства современный художник должен обладать также познаниями в геометрии, оптике и перспективе; он должен понимать тайны человеческого тела", потому что:
- "Движения тела отражают движения души".
Больше всего Альберти занимало "соотношение между математикой и искусством". Он чувствовал, что "во Вселенной существуют определённые пропорции, которые выражают божественный замысел". Не случайно Леонардо был, можно сказать, "зачарован математикой, использовал её в своих живописных работах и долгие годы считал, что именно в ней содержится ключ ко всем знаниям". В 1460 - 1470-е годы во Флоренции жили выдающиеся учёные, которые оказали влияние на формирующийся ум Леонардо. О1-м из них был Бенедетто дель Аббако, занимавшийся "коммерцией", "механикой" и "инженерным делом". Должно быть, именно идеи Бенедетто на всю жизнь пробудили в Леонардо "интерес к изобретательству и всяческим механизмам". Как писал Вазари, Леонардо:
- "Был первым (хотя и был очень молод), кто выдвинул проект выкопать соединенный с рекой Арно судоходный канал от Пизы до Флоренции. Он также сделал чертежи мукомольных мельниц, подъёмных и других механизмов, которые приводятся в движение силой воды".
7.
Среди других людей, оказавших влияние на Леонардо, можно назвать Паоло дель Поццо Тосканелли, выдающегося "учёного-математика", "астронома" и "врача", "сделавшего также и некоторые открытия в области географии, изучая соответствующие книги и карты и анализируя отчёты путешественников". Тосканелли верил, что "до восточных стран можно добраться, если всё время плыть на запад через Атлантику; в 1474 году, за 18 лет до путешествия Колумба, Тосканелли послал ему карту и письмо, в котором убеждал предпринять такую попытку. Насколько тесно общался Леонардо с этими людьми, сказать трудно, но весьма вероятно, что он специально искал их общества. Он всегда был прямолинеен и неудержим в своем стремлении к знаниям; если кто-либо обладал интересующим его знанием, он шёл прямо к цели и спрашивал, что ему было нужно.
- "Пусть маэстро Лука покажет тебе, как умножать корни" - напоминал он себе в 1-й записке, а в другой писал: - "Пусть монах из монастыря Брера объяснит тебе De Ponderibus".
В политической жизни Флоренции Леонардо участия не принимал и, возможно, не питал к ней никакого интереса. Флоренция считалась республикой, однако фактически ею управляло семейство Медичи и круг аристократов и интеллектуалов, группировавшихся вокруг их двора. Главным инструментом власти был "банк Медичи", через который протекало всё богатство города, основанное на "производстве мануфактуры, торговле шёлком и шерстью, ювелирном деле и изготовлении предметов роскоши". "Медичи покровительствовали искусству", но к Леонардо это не относилось. Скорее всего, ему мешала репутация, которую он приобрёл ещё в ранней молодости и которая с годами только укреплялась: блестящий и многосторонний, но медлительный и неблагонадежный, склонный бросать работу недоделанной. Со своей стороны, Леонардо не чувствовал себя при дворе Медичи свободно. Герцоги были "гуманистами-неоплатониками и питали глубокий интерес к классической древности". То же можно было сказать и о Леонардо, однако несколько в ином смысле. Они забавлялись тем, что вели себя как древние римляне, часто облачались в тоги и обращались друг к другу на изысканной латыни, которую Леонардо, не преуспевший в этом языке, считал немного смешной. Как бы то ни было, но правители Флоренции мало что сделали для него. Если исходить из "Хронологии его творчества", то мы располагаем мизерным числом точных дат, относящихся к периоду его жизни между 20-ю и 30-ю годами. 1-н документ, датированный 8-м апреля 1476 года, когда Леонардо было около 24-х лет, может кое-что сказать (а может и не сказать) о его личности, однако он слишком затаскан комментаторами и к нему очень трудно отнестись объективно. Флорентийские правители в качестве средства поддержания своей власти установили рядом с Палаццо Веккио некий ящик, прозванный "барабаном" / "тамбуро", в этот ящик каждый мог опустить "анонимное обвинение", которое расследовалось в том случае, если по нему находились свидетели. В вышеназванный день в "тамбуро" было обнаружено обвинение Леонардо и ещё 3-х молодых людей в том, что они занимались любовью с семнадцатилетним Джакопо Сантарелли, служившим в мастерской моделью. Обвинение могло быть продиктовано чьей-то злобой; обвинитель так никогда и не был найден, ни 1-н свидетель не появился, и хотя дело пошло в суд во 2-й раз спустя 2 месяца, в конечном итоге всё это ни к чему не привело. В наши дни существует тенденция игнорировать этот документ. Однако некоторые обстоятельства жизни Леонардо, его замечания о любви, его отношение к женщинам не позволяют нам сделать это в полной мере. Давнее обвинение снова и снова приходит на ум. Через некоторое время после этого события, возможно, между 1476 и 1478 годами, Леонардо открыл собственную мастерскую. Не известно, на какой улице она была и сколько времени просуществовала, но точно установлено, что Леонардо больше не работал у Верроккио. Об этом свидетельствуют 2 независимых расследования.
Рисунок выше - /"Цыганский барон по имени Скарамуччья", который судя по всей вероятности, здесь изображён - 1-на из многих моделей, вольных или невольных, изображения которых заполняли страницы записных книжек Леонардо. Уродливые лица особенно привлекали его: он изображал их не карикатурно, безо всякой иронии - для него они представляли собой как бы оборотную сторону красоты, достойную такого же внимания, как и она сама/.
8.
Листок бумаги, свидетельствующий о том, что Леонардо в определённый день находился в определённом месте не является датированным - это небольшой рисунок. Хотя он и представляет интерес для исследователей, т.к. фиксирует стиль и почерк Леонардо в определённый период его жизни, всё же для искусства он не столь важен как для биографом мастера. Как свидетельствовал Вазари, у Леонардо была привычка бродить по улицам в поисках красивых или уродливых лиц, причём уродства по его мнению, не следовало избегать, "как оборотную медаль красоты". Он был:
- "... Настолько счастлив, когда замечал какое-нибудь забавное лицо, всё-равно, бородатое или в ореоле волос, что начинал преследовать человека, столь привлекавшего его внимание, и мог заниматься этим весь день, стараясь составить о нём ясное представление, а когда возвращался домой, то рисовал его голову так хорошо, как буд-то человек этот сидел перед ним".
Леонардо хранил свои впечатления не только в памяти, он носил с собой книжечку для эскизов, которую советовал иметь при себе и другим художникам в своём большом "Трактате о живописи":
- "Ты сможешь частенько поразвлечь себя. когда выходишь отдохнуть и прогуляться на свежем воздухе, если будешь наблюдать и делать зарисовки людей когда они разговаривают, или спорят друг с другом, или смеются, или бросаются друг на друга с кулаками... Всё это ты запечатлеешь быстрыми штрихами в маленьком карманном альбомчике, который всегда будешь носить с собой. И пусть в нём будет слегка подцвеченная бумага, что бы ты не мог стереть нарисованного. всякий раз должен будешь перевернуть страничку. Такие зарисовки нельзя ни в коем случае стирать, их надобно сохранять с крайним прилежанием, потому что существует столько форм и действий, что память неспособна их удержать, поэтому тебе следует хранить эти наброски: они примеры для тебя и твои учителя".
Этот отрывок может очень хорошо объяснить, почему сохранилось большое количество рисунков Леонардо: он очень редко их выбрасывал. 28-го декабря 1479-го года Леонардо, должно быть прогуливаясь по Флоренции со своим альбомчиком, ему тогда было 28 лет без нескольких месяцев, дата установлена в связи с неким историческим событием. За год до этого дня произошло кровавое, но неудачное покушение на Медичи, предпринятое членами семейства Пацци; и вот теперь 1-н из конспираторов, который в своё время бежал в турцию, был возвращён во Флоренцию "длинной рукой Медичи" и повешен на 1-м из общественных зданий. Леонардо видел тело, видел сочетание страсти, презрения и ненависти на мёртвом лице и сделал набросок. На том же самом листе он пометил:
- "Маленькая шляпа рыжевато-коричневого цвета, костюм из чёрного атласа, отороченная чёрным куртка, голубой камзол, отороченный чёрным, и белые нашивки. Бернардо ди Бандино Барончелли. Чёрные чулки".
9.
Существуют 2-е т.з. на бесстрастные слова Леонардо. Согласно 1-й, слова эти свидетельствуют об ужасающем, аномальном отчуждении от всего человеческого: разве не мог он, хотя бы 1-й короткой фразой, выразить своё отвращение, или сострадание, или любую другую эмоцию? Согласно другой, в этот момент он действовал так, как и должен действовать "художник", делая заметки для картины или более детального рисунка, который надеялся создать и в который вложил бы все свои чувства. Никто не может с точностью сказать, что же было на самом деле. Его личность тает в тумане времени, как и первые 30 лет его жизни, высвеченные из темноты только книгой Вазари да такими вот документальными фрагментами, как только что упомянутый. Гораздо большее значение имеет для нас его искусство. В 1481 году, когда Леонардо было 29 лет, случилось событие, которое должно было, во всяком случае, его сильно задеть, если не унизить. Папа Сикст IV, вне всякого сомнения предварительно посоветовавшись с Медичи, пригласил лучших "тосканских художников" для работы в Ватикане. Среди приглашенных были Боттичелли, Гирландайо, Синьорелли, Перуджино, Пинтуриккио и Козимо Росселли - но не Леонардо. Он не мог отделаться от чувства, что "во Флоренции, находящейся под властью Медичи, у него нет будущего". Он обратил свои взоры на север Италии и начал искать покровительства у могущественного Лодовико Сфорца, при дворе которого была более здоровая, не столь манерно-изысканная, атмосфера. В 1482 году он уехал в Милан и начал "новую жизнь" вдали от Тосканы. Этот период длился почти 20 лет, и за это время он получил "признание" - именно то, чего был лишён на Родине.
8.
Листок бумаги, свидетельствующий о том, что Леонардо в определённый день находился в определённом месте не является датированным - это небольшой рисунок. Хотя он и представляет интерес для исследователей, т.к. фиксирует стиль и почерк Леонардо в определённый период его жизни, всё же для искусства он не столь важен как для биографом мастера. Как свидетельствовал Вазари, у Леонардо была привычка бродить по улицам в поисках красивых или уродливых лиц, причём уродства по его мнению, не следовало избегать, "как оборотную медаль красоты". Он был:
- "... Настолько счастлив, когда замечал какое-нибудь забавное лицо, всё-равно, бородатое или в ореоле волос, что начинал преследовать человека, столь привлекавшего его внимание, и мог заниматься этим весь день, стараясь составить о нём ясное представление, а когда возвращался домой, то рисовал его голову так хорошо, как буд-то человек этот сидел перед ним".
Леонардо хранил свои впечатления не только в памяти, он носил с собой книжечку для эскизов, которую советовал иметь при себе и другим художникам в своём большом "Трактате о живописи":
- "Ты сможешь частенько поразвлечь себя. когда выходишь отдохнуть и прогуляться на свежем воздухе, если будешь наблюдать и делать зарисовки людей когда они разговаривают, или спорят друг с другом, или смеются, или бросаются друг на друга с кулаками... Всё это ты запечатлеешь быстрыми штрихами в маленьком карманном альбомчике, который всегда будешь носить с собой. И пусть в нём будет слегка подцвеченная бумага, что бы ты не мог стереть нарисованного. всякий раз должен будешь перевернуть страничку. Такие зарисовки нельзя ни в коем случае стирать, их надобно сохранять с крайним прилежанием, потому что существует столько форм и действий, что память неспособна их удержать, поэтому тебе следует хранить эти наброски: они примеры для тебя и твои учителя".
Этот отрывок может очень хорошо объяснить, почему сохранилось большое количество рисунков Леонардо: он очень редко их выбрасывал. 28-го декабря 1479-го года Леонардо, должно быть прогуливаясь по Флоренции со своим альбомчиком, ему тогда было 28 лет без нескольких месяцев, дата установлена в связи с неким историческим событием. За год до этого дня произошло кровавое, но неудачное покушение на Медичи, предпринятое членами семейства Пацци; и вот теперь 1-н из конспираторов, который в своё время бежал в турцию, был возвращён во Флоренцию "длинной рукой Медичи" и повешен на 1-м из общественных зданий. Леонардо видел тело, видел сочетание страсти, презрения и ненависти на мёртвом лице и сделал набросок. На том же самом листе он пометил:
- "Маленькая шляпа рыжевато-коричневого цвета, костюм из чёрного атласа, отороченная чёрным куртка, голубой камзол, отороченный чёрным, и белые нашивки. Бернардо ди Бандино Барончелли. Чёрные чулки".
9.
Существуют 2-е т.з. на бесстрастные слова Леонардо. Согласно 1-й, слова эти свидетельствуют об ужасающем, аномальном отчуждении от всего человеческого: разве не мог он, хотя бы 1-й короткой фразой, выразить своё отвращение, или сострадание, или любую другую эмоцию? Согласно другой, в этот момент он действовал так, как и должен действовать "художник", делая заметки для картины или более детального рисунка, который надеялся создать и в который вложил бы все свои чувства. Никто не может с точностью сказать, что же было на самом деле. Его личность тает в тумане времени, как и первые 30 лет его жизни, высвеченные из темноты только книгой Вазари да такими вот документальными фрагментами, как только что упомянутый. Гораздо большее значение имеет для нас его искусство. В 1481 году, когда Леонардо было 29 лет, случилось событие, которое должно было, во всяком случае, его сильно задеть, если не унизить. Папа Сикст IV, вне всякого сомнения предварительно посоветовавшись с Медичи, пригласил лучших "тосканских художников" для работы в Ватикане. Среди приглашенных были Боттичелли, Гирландайо, Синьорелли, Перуджино, Пинтуриккио и Козимо Росселли - но не Леонардо. Он не мог отделаться от чувства, что "во Флоренции, находящейся под властью Медичи, у него нет будущего". Он обратил свои взоры на север Италии и начал искать покровительства у могущественного Лодовико Сфорца, при дворе которого была более здоровая, не столь манерно-изысканная, атмосфера. В 1482 году он уехал в Милан и начал "новую жизнь" вдали от Тосканы. Этот период длился почти 20 лет, и за это время он получил "признание" - именно то, чего был лишён на Родине.
1). "МИР КОТОРЫЙ ОН ЗНАЛ".
Время пощадило "мир Леонардо", если бы сейчас кто-нибудь встал на то же место, где когда-то стоял он и посмотрел на городок Винчи, дремлющий в лучах полуденного солнца, то обнаружил бы, что за последние 500 лет он, в сущности, не изменился. Здесь как бы дважды испытываешь чувство полёта, во-первых, потому, что отсюда кажется, что можно воспарить над башнями города и отдалёнными холмами, а во-вторых, оттого, что здесь наверняка приходит на ум мысль о бегстве: городок, несмотря на всё своё очарование, мог быть для Леонардо только "тюрьмой". В детстве "притяжение Флоренции", которая находилась отсюда всего лишь на расстоянии дневного перехода, было для Леонардо, без сомнения, лишь игрой воображения. В Винчи он наблюдал крестьян, занятых повседневным трудом, плотничающих, раскалывающих камни, изготовляющих грубую одежду, - а рядом Флоренция - цветущий город, полный "художников" и "ремесленников", ежедневно производящих сотни предметов обихода и искусства, которые должны были казаться мальчику почти волшебными: гобелены, картины, манускрипты с яркими иллюстрациями, ювелирные
украшения, скульптуры, резные сундуки, одежда из самых дорогих тканей самых изысканных тонов. "Переселение - или бегство - из Винчи во Флоренцию должно было осуществиться раз и навсегда". Сам Леонардо на тысячах страниц своих рукописей ни разу не упомянул о нём ни единым
словом - ни о своей грусти при "прощании с детством", ни о радости по поводу "обретения свободы". Чтобы осознать глубокий смысл этого "жизненного шага", достаточно взглянуть на маленький, затерянный в горах городок Винчи, - а затем быстро перевернуть страницу и оказаться в блистательной Флоренции.
Время пощадило "мир Леонардо", если бы сейчас кто-нибудь встал на то же место, где когда-то стоял он и посмотрел на городок Винчи, дремлющий в лучах полуденного солнца, то обнаружил бы, что за последние 500 лет он, в сущности, не изменился. Здесь как бы дважды испытываешь чувство полёта, во-первых, потому, что отсюда кажется, что можно воспарить над башнями города и отдалёнными холмами, а во-вторых, оттого, что здесь наверняка приходит на ум мысль о бегстве: городок, несмотря на всё своё очарование, мог быть для Леонардо только "тюрьмой". В детстве "притяжение Флоренции", которая находилась отсюда всего лишь на расстоянии дневного перехода, было для Леонардо, без сомнения, лишь игрой воображения. В Винчи он наблюдал крестьян, занятых повседневным трудом, плотничающих, раскалывающих камни, изготовляющих грубую одежду, - а рядом Флоренция - цветущий город, полный "художников" и "ремесленников", ежедневно производящих сотни предметов обихода и искусства, которые должны были казаться мальчику почти волшебными: гобелены, картины, манускрипты с яркими иллюстрациями, ювелирные
украшения, скульптуры, резные сундуки, одежда из самых дорогих тканей самых изысканных тонов. "Переселение - или бегство - из Винчи во Флоренцию должно было осуществиться раз и навсегда". Сам Леонардо на тысячах страниц своих рукописей ни разу не упомянул о нём ни единым
словом - ни о своей грусти при "прощании с детством", ни о радости по поводу "обретения свободы". Чтобы осознать глубокий смысл этого "жизненного шага", достаточно взглянуть на маленький, затерянный в горах городок Винчи, - а затем быстро перевернуть страницу и оказаться в блистательной Флоренции.
Рисунок выше - /Родной городок Леонардо сегодня: 2-е башни, как шахматные фигуры, возвышаются в вечном противостоянии. Квадратное здание - это малый замок, в котором теперь находится "Музей Леонардо". Перед ним - остроконечный шпиль церкви, в которой, согласно местному преданию Леонардо крестили/.
В современной панораме Флоренции мало что изменилось со времён 1460-х годов. Старый мост, Понте Веккио, перекинутый через реку Арно в 1345-м году, в XV веке был полностью застроен лавками "золотых дел мастеров", да и теперь всё ещё остаётся "центром ювелирной торговли".
В современной панораме Флоренции мало что изменилось со времён 1460-х годов. Старый мост, Понте Веккио, перекинутый через реку Арно в 1345-м году, в XV веке был полностью застроен лавками "золотых дел мастеров", да и теперь всё ещё остаётся "центром ювелирной торговли".
Самые высокие строения в городе - это зубчатая башня Палаццо Веккио, колокольня Джотто и Домской собор. На верхушке его купола едва виден позолоченный медный диаметром около 2,3 метра, который был водворён туда Верроккио в 1471-м году. Это зрелище, будучи учеником наблюдал Леонардо.
Собор доминирует над городом как в прямом, так и в переносном смысле: во времена Леонардо флорентийцы, живущие в дальних краях, иногда выражали своё одиночество и тоску по Родине словосочетанием "соборная болезнь" - "la malattia del duomo".
Рисунок выше - /"Флорентийский собор". Деталь/.
Красота Флоренции приумножалась не только её великими художниками, но и тысячами ремесленников, чьи имена сейчас забыты. Стены собора с внешней стороны были прихотливо изукрашены белым, зелёным и розовым мрамором, покрытым резьбой работы неизвестных резчиков по камню, которые это чудо создали. Другие ремесленные специальности можно увидеть на миниатюрах рукописи XV века "De Sphaera" - при этом "копиист" с гордостью поместил свою профессию в самое заметное для глаза место: в верхний левый угол. Под ним располагаются "часовщик" и "оружейник", а в правой колонке - "художник, рисующий триптих", "скульптор, работающий над статуей", возможно, деревянной, и "мастер органных труб", дующий в металлическую трубу, чтобы определить высоту тона.
Красота Флоренции приумножалась не только её великими художниками, но и тысячами ремесленников, чьи имена сейчас забыты. Стены собора с внешней стороны были прихотливо изукрашены белым, зелёным и розовым мрамором, покрытым резьбой работы неизвестных резчиков по камню, которые это чудо создали. Другие ремесленные специальности можно увидеть на миниатюрах рукописи XV века "De Sphaera" - при этом "копиист" с гордостью поместил свою профессию в самое заметное для глаза место: в верхний левый угол. Под ним располагаются "часовщик" и "оружейник", а в правой колонке - "художник, рисующий триптих", "скульптор, работающий над статуей", возможно, деревянной, и "мастер органных труб", дующий в металлическую трубу, чтобы определить высоту тона.
Рисунок выше - /Миниатюры из рукописи "De Sphaera" XV/.
Рисунок выше - /"Набросок повешенного Барончелли" (увеличен), 1479 года/.
Здесь помещены рядом рисунок Леонардо, изображающий Бернардо ди Бандино Барончелли, участника заговора против Медичи, и фотография фасада дворца магистрата - Синьории, на котором тот был повешен. Вероломный заговор, созревший в семействе Пацци, может показаться ужасным современному человеку: убийцы настигли Джулиано Медичи и его брата, Лоренцо Великолепного, в соборе во время обедни. Для покушения был выбран самый торжественный момент службы - поднятие причастной чаши. Оно и стало сигналом для убийц обнажить кинжалы. Джулиано был убит наповал, а главная цель - Лоренцо - отделался лёгкой раной и сумел ускользнуть. После этих событий сторонники Медичи организовали преследование многих флорентийцев, подозреваемых в симпатиях к заговорщикам. Их заманили в ловушки и казнили. Как бы ни оценивал эти события человек, он должен помнить о представлениях "эпохи Возрождения" о жизни. Среднестатистический тосканский житель, остроумный, проницательный, горячий, был способен совершить мысленно и на деле множество больших и малых грехов, но всё же у него было много черт, искупающих грехи, и прежде всего та, что .он ни в коей мере не был лицемером и презирал дураков. Можно быть уверенным и в том, что множество флорентинцев пришли в ужас от содеянного Пацци, но многие другие находили заговор позорным совсем по иным причинам: он провалился.
- "В конце концов", - рассуждал тосканец, - "уж если кто-то измыслил столь изощрённый заговор, то обязан был довести его до конца, обязан победить".
Здесь помещены рядом рисунок Леонардо, изображающий Бернардо ди Бандино Барончелли, участника заговора против Медичи, и фотография фасада дворца магистрата - Синьории, на котором тот был повешен. Вероломный заговор, созревший в семействе Пацци, может показаться ужасным современному человеку: убийцы настигли Джулиано Медичи и его брата, Лоренцо Великолепного, в соборе во время обедни. Для покушения был выбран самый торжественный момент службы - поднятие причастной чаши. Оно и стало сигналом для убийц обнажить кинжалы. Джулиано был убит наповал, а главная цель - Лоренцо - отделался лёгкой раной и сумел ускользнуть. После этих событий сторонники Медичи организовали преследование многих флорентийцев, подозреваемых в симпатиях к заговорщикам. Их заманили в ловушки и казнили. Как бы ни оценивал эти события человек, он должен помнить о представлениях "эпохи Возрождения" о жизни. Среднестатистический тосканский житель, остроумный, проницательный, горячий, был способен совершить мысленно и на деле множество больших и малых грехов, но всё же у него было много черт, искупающих грехи, и прежде всего та, что .он ни в коей мере не был лицемером и презирал дураков. Можно быть уверенным и в том, что множество флорентинцев пришли в ужас от содеянного Пацци, но многие другие находили заговор позорным совсем по иным причинам: он провалился.
- "В конце концов", - рассуждал тосканец, - "уж если кто-то измыслил столь изощрённый заговор, то обязан был довести его до конца, обязан победить".
Все эти события и мнения - неотъемлемая часть мира Леонардо; на общем фоне жестокости мягкость Леонардо, его благоговение перед жизнью, ненависть ко лжи и притворству выглядят как что-то из ряда вон выходящее.
#МирЛеонардо
#ИллюстрированнаяБиблиотекаИскусства
#ЛеонардоДаВинчи
#ПризракиЮности
#МирКоторыйОнЗнал
#МирЛеонардо
#ИллюстрированнаяБиблиотекаИскусства
#ЛеонардоДаВинчи
#ПризракиЮности
#МирКоторыйОнЗнал
Следующая публикация
Нет комментариев