5). "В МАСТЕРСКОЙ ВЕРРОККИО". ПЯТЬСОТ лет назад художников учили иначе, чем теперь. Их учили не только искусству рисовать карандашом, красками на холсте, на доске, на стене, умению смешивать и растирать краски, но и многому другому. В те далёкие времена художник был одновременно и скульптором, и архитектором, и ювелиром. Учение продолжалось много лет. Сэр Пьеро и Леонардо, то красневший, то бледневший от волнения, подошли к большому 2-х этажному длинному дому на 1-й из узких улиц города. Дом снаружи был очень непригляден. Покрывавшая его когда-то краска облупилась, длинные жёлтые полосы от дождей расчертили фасад странным рисунком. Небольшие окна, тяжёлая, массивная дверь. В этом доме жил Верроккио, здесь же помещалась его мастерская. Несмотря на ранний час, сквозь распахнутые окна вырывался смех. Дверь поминутно открывалась. То нетерпеливо прыгая по ступенькам, то важно и чинно входили в дом ученики знаменитого скульптора и художника. Несколько человек стояло у входа, кого-то ожидая. - "Идёт, идёт!" - услышал Леонардо восторженный шёпот. Он оглянулся. По улице неторопливой походкой приближался молодой человек. Невысокий, стройный, улыбающийся, он привлекал к себе с первого же взгляда. - "Смотрите, смотрите, вот он!" Ожидавшие окружили молодого человека. Он что-то говорил им улыбаясь. - "Кто это?" - спросил Леонардо у отца. - "Это Сандро Боттичелли*(*6), известный художник. Ему предсказывают блестящую будущность. Он очень талантлив". *(*6). - /Сандро Боттичелли (1444 - 1510 годы) - известный итальянский художник/.

Рисунок выше - /Лоренцо ди Криди. "Портрет Андреа Верроккио"/. Леонардо с восхищением посмотрел на молодого художника. Так вот каковы они, будущие знаменитости! Но задерживаться было нельзя. Отец и сын поднялись по ступенькам и вошли в широко открытую дверь. Большая, просторная комната. Несколько юношей занимались кто рисованием, кто лепкой, кто чеканкой. Одни стояли неподвижно, погрузившись в размышления, кисть как бы застыла в руке. Другие, весело напевая, смело работали кистью. В воздухе стоял запах красок и пыли. Было жарко и душно, несмотря на открытые окна. От стола к столу, от мольберта к мольберту неторопливым шагом ходил невысокий, коренастый человек с большим лбом и умными, внимательными глазами. На вид ему было не более 30-ти лет. Иногда он наклонялся к ученику, тихо говорил ему что-то или, взяв кисть, делал 2 - 3 мазка. Потом он переходил к другому, юному ювелиру, и, наклонившись, крепкой, сильной рукой наносил несколько ударов по кусочку металла. - "А-а-а!" - воскликнул он, увидев сэра Пьеро. - "Сэр Пьеро! Вот приятный, долгожданный гость! Прошу, прошу!" И с этими словами, протянув руки, он направился к сэру Пьеро. Они обнялись, как старые друзья. Леонардо, стоявший с низко опущенной в почтительном поклоне головой, заметил, что мастер бросил на него быстрый, внимательный взгляд. Верроккио сказал с мягкой улыбкой: - "Так вот он каков, твой Леонардо!" Он отошел шага на 2 назад, немного склонил голову набок, ещё раз внимательно посмотрел на залившееся краской смущения лицо мальчика, на миг задумался и снова повторил: - "Так вот он каков, твой Леонардо!" Леонардо не мог вымолвить ни слова. Ведь перед ним стоял сам Андреа дель Верроккио, слава о котором гремела по всей Италии. Знаменитый художник и скульптор, строгий, взыскательный учитель, в мастерской которого проходили своё обучение лучшие художники страны. - "Сандро!" - воскликнул Верроккио. - "Иди сюда, посмотри, какие вещи рисует этот мальчик". И Леонардо увидел, как Боттичелли, оставив кисть, подошёл к ним. Сэр Пьеро, гордый вниманием, оказанным его сыну, открыл свёрток и развёртывал 1-н рисунок за другим. Леонардо вдруг захотелось убежать, когда он увидел, как следившие за этой сценой юноши оставляли свои места и подходили к Верроккио. Он смутился ещё более, когда Верроккио, обращаясь к высокому, красивому юноше, сказал: - "И ты, Пьетро*(*7), посмотри". Юноша подошёл, взглянул на рисунок, отодвинул его от себя на всю длину вытянутой руки и тихо сказал: - "Да-а-а! Удивительно, просто удивительно!" Юноша снова приблизил рисунок к глазам. Казалось, что он не хотел расставаться с ним. Потом он начал перебирать другие листки. Одни он откладывал в сторону, бросив на них быстрый взгляд, а другие долго держал в руке, повторяя: - "Хорошо! Прекрасно!" *(*7). - /Пьетро Перуджино (1446 - 1523 годы) - известный итальянский художник/.

Рисунок выше - /Сандро Боттичелли. Автопортрет на картине "Пришествие трёх волхвов"/. - "Ну что же это ты, Пьетро, завладел всем!" - сказал Боттичелли улыбаясь. Тонкими, длинными пальцами он взял рисунок Леонардо, долго, внимательно рассматривал его и потом молча отошёл в сторону. - "Что, Сандро?" - воскликнул Верроккио. - "Разве не нравится? Разве плохо?" - "Н-н-нет", - медленно отвечал Боттичелли, - "не то чтобы не нравилось, но..." Он замялся, как будто подыскивая слова. - "Что, что?" - спросил Верроккио. - "Что-то в этих рисунках есть такое, что я не могу ещё выразить", - в раздумье сказал Боттичелли. - "Что-то новое, непривычное... Всё здесь слишком ровно, определенно. Слишком много земного..." И он решительно пошёл к своему мольберту. Верроккио посмотрел вслед Боттичелли, затем повернулся к Леонардо и сказал: - "Ну что ж, Леонардо, оставайся. Они", - он кивнул головой в сторону Боттичелли и Перуджино, - "твои старшие товарищи. Они люди хорошие и с талантом. Ты и у них можешь многому поучиться". * * * Так начался новый период в жизни Леонардо. Как и многие другие ученики Верроккио, он жил в его доме. Так было принято в те времена. Он вставал с восходом Солнца и до заката трудился неустанно и упорно. Он хотел знать всё, и не только знать, но и уметь. И обучение и жизнь в доме Верроккио были очень интересны. Учитель терпеливо разъяснял ученикам законы живописи и скульптуры. Чтобы расширить их кругозор, он излагал им и основы архитектуры. Часто он устраивал дискуссии, в которых горячо обсуждались вопросы создания новых совершенных произведений.

Рисунок выше - /Леонардо да Винчи. Воин в шлеме. Рисунок/. Годы учения Леонардо (1466-1476 годы) были годами расцвета таланта многих славных художников тогдашней Италии. Это были годы борьбы за новое искусство, искусство, тесно связанное с жизнью и ставящее своей задачей изображать ее такой, какова она есть на самом деле. Господствовавшее до того в течение многих веков "искусство Средневековья" отживало свой век. Оно было порождено "религией", "католической церковью", которая видела в нём лишь средство утверждения своей власти над людьми. Церковь стремилась подчинить себе людей, а для этого надо было отвлечь их от земной жизни и обратить к небу. В искусстве поэтому вместо воспроизведения чувств и переживаний обыкновенных людей были лишь изображения Иисуса, богородицы, ангелов, мучеников в виде каких-то бесплотных существ. Католическая церковь запрещала художникам обращаться к жизни. Всё, что выходило за пределы учения церкви, считалось "грехом". "Грехом" было даже изображение Природы, т.к. это отвлекало человека от религии. Художник должен был изображать молящихся святых, сцены из Священного Писания - из Евангелия и Библии. Беспрекословное подчинение всему, чему учила церковь, было нужно потому, что этим поддерживался весь средневековый строй. Господство феодалов в течение многих веков держалось не только силой палки, кнута и меча рыцаря-дворянина, но и силой католической церкви, которая сама была крупнейшим феодалом. Церковники и феодалы хорошо понимали, что если люди будут меньше верить в Бога или не верить совсем, то их власти придёт конец. Но пробуждающийся после многовековой спячки народ требовал другого. Во многих странах Европы вспыхивали восстания крестьян и городской бедноты против господства феодалов, крупных купцов и банкиров. Борясь за свободу, народ хотел, чтобы наука и искусство отвечали его интересам. Возникли новая "народная наука" и новое "народное искусство". Но власть прошлого была еще очень велика. Положение "борцов за новое искусство и науку" осложнялось еще и тем, что заказчиками являлись феодалы и крупные купцы, в руках которых были сосредоточены и власть и средства, необходимые для проведения научных опытов и создания произведений искусства. Ещё в юношеские годы Леонардо пришел к выводу, что нельзя стать настоящим художником, не зная жизни. Ему хотелось рисовать не святых и не рыцарей, а обыкновенных людей, деревья, птиц и животных. Теперь он понимал, почему его детские рисунки были так мало выразительны. У него был талант, об этом говорили все, но не было знаний, без которых 1-н талант ничего не может дать. Он понял, что дело не только в желании и вдохновении, но и в глубоком знании жизни и законов искусства. А можно ли хорошо знать то и другое без науки, без научного познания мира? Вот на эту тему и происходили горячие споры в мастерской Верроккио. 1-ни говорили, что талантливый художник и без знаний может написать хорошую картину, другие возражали, что 1-го таланта недостаточно, надо опираться на науку, знать жизнь, изучать Природу, человека и обстановку, в которой он живёт. Леонардо с интересом слушал эти споры, но долгое время не вмешивался в них. У него было обыкновение - сначала хорошо изучить, о чём идёт спор, и только после этого высказывать своё мнение. Он запоминал имена художников, на произведения которых ссылались сторонники старого, шёл в церкви, где находились их работы, и внимательно рассматривал их. И что же? Те же призраки вместо людей. Вместо сверкающего синевой неба, зеленеющих деревьев мрачный пейзаж... - "Не то, не то..." - говорил он себе. - "Да разве это люди? Это какие-то тени... Люди! Вот они! Как их много, и какие они разные! Они говорят, думают, чувствуют, действуют..." Он бродил по улицам, площадям, внимательно вглядываясь в лица прохожих. Вот старик. Одетый в рубище, с лицом, изборождённым глубокими морщинами, дрожащими от старости руками он отсчитывает печеные каштаны 2-м весёлым мальчишкам. - "Дедушка! Дай ещё 3-и штуки!" - просит старший. - "Тётка Франческа даёт на скуди 3-и десятка..." - "Вот ещё, что выдумал!" - ворчит старик. - "Хочешь за 1-но скуди получить целый воз!" Мальчики отходят от старика. Старший вынимает каштан и, подняв его вверх, показывает брату. Мальчик тянется к каштану. Всё тело его напряжёно, ручонка поднята вверх. Малыш радостно улыбается: он так любит печеные каштаны! Леонардо смотрит на них не отрываясь. - "Да ведь это они, они! Иисус и Иоанн". Перед глазами всплывают только что виденные на фреске деревянные фигуры мадонны с Иисусом и Иоанном. Мадонна сидит, устремив ничего не выражающий взор куда-то вдаль. От всей фрески веет тоской. - "Не так, не так надо их изображать!" - говорит Леонардо. Связка бумаги всегда с ним. Он быстро зарисовывает мальчишек. Но как трудно схватить выражение их улыбающихся лиц - лукавое у старшего и полное ожидания у младшего! Лист за листом покрываются рисунками. Но вот Леонардо хмурится. Рука движется медленнее. Затем он резко захлопывает альбом и засовывает его в карман. - "Нет, это не то, не то. Видно, ещё рано я берусь за это. Опять ничего не вышло. Разве это живые дети? Нет! Надо учиться, учиться..." Глубоко задумавшись, Леонардо медленно идёт дальше. За спиной он слышит весёлый, довольный смех мальчишек. #ЛеонардоДаВинчи Поддержать автора проекта: https://www.donationalerts.com/r/aleksa_prim