* * *

Нехитрое жилище геройской семерки выглядело примерно так, как и должно выглядеть жилище шести мужчин, на полгода оставленных без женского руководства. Даже если один из них отличается выдающейся аккуратностью, его самоотверженные попытки не зарасти грязью не выдержат противостояния с равнодушием остальных. По состоянию пола можно было догадаться, что его иногда мыли, но все остальное время щедро топтались в уличной обуви, что сводило на нет все старания хоть как-то поддерживать чистоту. Посуду тоже мыли, но только с внутренней стороны — дабы не увеличивать энтропию вселенной, наверное. Занавески на окнах никто не трогал с самого начала весны, да и сами окна, пожалуй, тоже. Откуда-то явственно попахивало несвежим мясом — то ли забыли выбросить, то ли считали, что если хорошо прожарить, то и ничего страшного, можно есть. Прямо посреди комнаты стоял огромный оружейный шкаф, рядом валялась хлипкая деревянная лестница. Происхождение этой инсталляции осталось для Ольги загадкой — то ли кто-то на спор передвинул, а потом поленился вернуть на место, то ли герои просто ловили особо зловредную мышь… Словом, окажись здесь Тереза, дом пережил бы громы, молнии и трехдневный авральный субботник. Ольгу же подобное безобразие не настолько напрягало, чтобы начинать распоряжаться в чужом доме и указывать приютившим ее людям на неправильное ведение хозяйства. Захотят — сами приберут. А если покажется, что выданная ей тарелка недостаточно чистая, никто не мешает перемыть самостоятельно. Впрочем, за этот день Ольга настолько устала и замерзла, что подобные мелочи ее уже не особенно волновали. Из вежливости она все же предложила свою помощь в приготовлении ужина, но, когда ей велели отдыхать и не мешать, не стала настаивать.
По дороге король успел вкратце поведать застрявшим в глуши героям о ситуации в мире и теперь приступил к подробному рассказу, устроившись с трубкой у окна, подальше от Ольги. От его помощи герои тоже отказались, со смехом напомнив про памятные пельмени и выслушав в ответ обещание укоротить язык Кантору.
Пригревшись в коконе из одеяла, Ольга начала было задремывать под размеренное повествование его величества, как вдруг вся комната сотряслась, словно что-то подбросило ее снизу. «Неужели здесь еще и землетрясения бывают?» — испуганно подумала Ольга, подскакивая в панике и не зная, куда бежать. Внизу, под полом, что-то глухо зарычало, и толчок повторился. В оружейном шкафу загремело содержимое.
— Не бойтесь, — чуть ли не хором поспешно заверили хозяева. — Шкаф надежный, за полгода ни разу не подвел. Он сейчас попрыгает немного, потом повоет, успокоится и сядет доедать мясо.
— Кто? Шкаф? — растерянно уточнила Ольга и только тут сообразила, откуда запах и почему на вопрос «А где Савелий?» ей уклончиво ответили: «Так ведь полнолуние…»
— Вы что, держите Савелия в подполе? — догадался более сообразительный король.
— Мы попробовали разок выгонять наружу, едва живы остались, — грустно поведал общительный Гиппократ. — В подполе оно надежнее. Пол крепкий, шкаф в одиночку не сдвинуть, не то что поднять.
— А если подкопается?
— Он не успевает. А мы каждый раз все обратно закапываем. Когда у нас не получается запасти для него еды, он там с голоду совсем беснуется, но сейчас он сытый, так что сильно шуметь не станет.
— Ольга, — быстро предупредил король, — только не бойся. Я тебя умоляю. Что угодно, только не пугайся. Хотя бы до конца полнолуния.
— Да не беспокойтесь, ваше величество, — вздохнула Ольга. — Я не настолько нервная, чтобы от испуга начать рожать. Если что и случится, то естественным путем.
— Но я же надеюсь, оно еще не начало… случаться? Как ты себя чувствуешь?
Ольга пожала плечами.
— Как обычно. Я ведь все равно понятия не имею, как именно это все начинается и как себя при этом чувствуют.
— Разве Кира или другие женщины тебе не рассказывали?
— Они все рассказывают разное, — пожаловалась Ольга. — И попробуй угадай, как выйдет у меня.
— В таком случае нужно предусмотреть все варианты, — не растерялся король.
Ольга пообещала и даже честно попыталась вспомнить все, что ей рассказывали о процессе появления на свет детей, но толку все равно оказалось чуть больше, чем ноль. Нет, поначалу все шло хорошо: Савелий перестал сотрясать пол и притих, ужин прошел спокойно, и даже удалось немного вздремнуть все на той же кушетке, пока герои пытались отчистить от залежей пыли каморку Жюстин, стоявшую запертой с того самого дня, как ее покинула хозяйка.
Но когда комната для дамы была наконец готова, а сама дама отмылась от последствий путешествия по лесу (насколько это было возможно на маленькой кухоньке в тазу) и уже рисовала себе в воображении, как она сейчас выспится, как во сне ее найдет Диего и они расскажут друг другу, что и там, и здесь у всех все в порядке…
Вот тут-то суровая действительность и улучила момент, чтобы в обычном своем стиле порушить все Ольгины планы и в очередной раз напомнить, что много мечтать — вредно. Ну а как же могло быть иначе! Уж кому-кому, но ей не стоило и надеяться ни на что другое. Конечно же, если согласно одному из «предусмотренных вариантов» сначала отходят воды, то в ее случае это должно произойти прямо посреди комнаты, в которой сидят семь мужиков. Чтобы все в полной мере прочувствовали это позорище, а затем как следует перепугались. И попытки убедить себя, что это все же лучше, чем под кустом, помогают слабо, потому что сильнее всех здесь перепуган угадайте кто.
Первым опомнился король, хотя, похоже, на этот раз испугался даже он. До такой степени, что целых четыре секунды не знал, что сказать.
— Сглазил все-таки, зараза бесхвостая! — зачем-то произнес он и обреченно воззрился на виновницу конфуза. — Что ж, ничего не поделаешь, придется выкручиваться самим. Ольга, ничего не бойся, у тебя все получится. Господа, у вас есть в доме утюг?
— Кажется, у Жюстин где-то был, — припомнил наблюдательный Джеффри.
А Гиппократ со свойственной ему простотой поинтересовался:
— А на хрена?
— Нам понадобится много чистых проглаженных тряпок, теплая кипяченая вода и все, что можно использовать для дезинфекции. Носиться в панике по дому не обязательно, время у нас есть, но начать все же рекомендую с утюга. Ольга, как ты себя чувствуешь?
— Мокро… — чуть не плача, отозвалась Ольга.
— И все?
— А что еще должно быть?
— Ну, раз схватки еще даже не начались, значит, времени на подготовку у нас предостаточно. Посиди пока здесь, в постель переберешься, когда белье перегладят. Если что-то изменится в самочувствии, сразу говори мне. А я, с вашего позволения, выйду на крыльцо и немного постою там. Мне нужно сосредоточиться и вспомнить все, что я когда-то читал на интересующую нас тему, поэтому попрошу меня не отвлекать без крайней необходимости. Все ясно?
Признаваться, что лично ей не ясно ничегошеньки, Ольга не рискнула. Она послушно забилась в уголок, чтобы не мешать героям, которые, несмотря на советы, все же забегали как подстреленные гоблины, проводила взглядом уходящего короля и от души пожелала тем неизвестным гадам, из-за которых она здесь оказалась, чтобы все их планы обломались так же, как и ее надежда на нормальные роды.
* * *
За медикаментами, подмогой и гномом Кира отправила Кантора. На этот раз он не только не стал уточнять, как долго ему еще «всякой ерундой заниматься», а даже вроде обрадовался поручению. Наверное, торопился поскорее оказаться подальше от Флавиуса.
Глава департамента упорно игнорировал вопросы до тех пор, пока они не оказались наедине в кабинете Шеллара, и только тогда заговорил:
— Ваше величество, я объясню все, что вы хотели бы знать, но прежде ответьте мне на один вопрос. Где его величество?
— Я сама очень хотела бы знать, — с тяжким вздохом призналась Кира, опускаясь в мужнино кресло.
— Он находился в той башне, руины которой я наблюдал при въезде на территорию дворца? — Флавиус присел на ближайший диван, и только тут королева поняла, отчего ее преследует чувство, будто чего-то не хватает. Без вечной папки министр выглядел непривычно, а сидящим в такой расслабленной позе она его вообще никогда не видела.
— Да. Но это не значит…
— Я был в курсе его варианта «на крайний случай». Какова вероятность того, что этот замысел успешно осуществлен?
— Я не умею высчитывать вероятности в уме, как Шеллар. По моим наблюдениям, между взрывом на нижних этажах и обрушением верхних прошло достаточно времени, чтобы встать, собраться и без спешки отбыть. Я допускаю, что какие-нибудь непредвиденные и маловероятные обстоятельства могли им помешать, но в дальнейших действиях предпочитаю исходить из предположения, что мой супруг жив. И не намерена верить в обратное, пока своими глазами не увижу наглядные доказательства.
— Я согласен с таким подходом, — чуть склонил голову господин Флавиус. — Полагаю, к завтрашнему утру мы будем знать точно?
Кира опять вздохнула.
— Вы же знаете Диего. Риск никогда его не останавливал, а уж когда речь идет об Ольге…
— Я так и думал.
— А теперь расскажите, что случилось с вами и где вы были все это время.
— Сожалею, что заставил всех переживать, но у меня не было возможности выйти на связь, не засветив агента, у которого я скрывался. По той же причине я не могу открыть его имя. Даже вам — только с личного разрешения его величества.
— Я не настаиваю, можете опустить имя и адрес, если это настолько секретно. Но хотя бы объясните, что произошло.
— Именно то, что, как я полагаю, удалось реконструировать в процессе следствия. Банда Бороды оказалась там раньше нас, и мы попали в засаду. Мои люди меня прикрыли и ценой своих жизней дали возможность спастись.
— А письма? У вас нет предположений, где ваш коллега из ордена мог их спрятать? Ваш кабинет обшарили со всем тщанием, Шеллар лично консультировал поисковую группу, но писем не нашли. Если они попали в руки врагов…
Флавиус едва заметно улыбнулся — как показалось Кире, утешительно.
— Ну что вы. Письма у меня.
— Но как вы успели? — восхитилась королева.
— То, что у постороннего заняло бы несколько дней, требует не более минуты от человека, знающего все тайники в собственном кабинете. Честно говоря, у меня было больше проблем с заметанием следов, чем с этими письмами. Но пока я рекомендовал бы помалкивать о них. По крайней мере, пока не найдется его величество.
— Да, конечно. А с Элмаром что вышло? И как вы с Виктором встретились? Что он вообще говорил?
— Я ехал туда же, куда и его высочество, поскольку рассуждал аналогичным образом. Виктор узнал о засаде и направлялся конкретно к этому месту, желая спасти друга. Мы оба немного опоздали, единственное, что успели, — не дать убийцам закончить работу. Там мы познакомились, добрались до казарм, и остальное вы знаете. Подробнее я доложу на совещании. Вы ведь планируете его собрать?
— Да, как только разберемся с последствиями. Кстати, у нас есть пленные; если вас не затруднит, было бы неплохо допросить их еще до совещания.
— Можете мною располагать.
— Спасибо. И еще… хотя бы вкратце… чего нам теперь стоит ждать?
— Я пока не могу ответить на этот вопрос. Это зависит от нескольких факторов, которые мне пока неизвестны. Например, не улизнул ли опять Астуриас и удалось ли Темной Канцелярии накрыть всю подпольную сеть. Виктор дал им наводку, но кто-то все равно мог успеть скрыться. Словом, чтобы предсказать их следующий шаг, мне нужно знать, какими возможностями они располагают на данный момент. Надеюсь, допрос пленных немного прояснит ситуацию.
— Да, господин Флавиус, я не знаю, говорил ли вам Шеллар, что делать, если среди пленных обнаружатся иномирцы и открыто об этом заявят…
— Конечно же на этот случай у меня есть инструкции — указанных персон надежно изолировать и все материалы засекретить. Позвольте приступить?
— Да, прошу вас. Встретимся на совещании. Я кого-нибудь за вами пришлю.
— Пришлите дона Диего, — посоветовал Флавиус. — Возможно, мне понадобится запугать какого-нибудь особо необщительного пленника, а у него это получается с такой непринужденной достоверностью…
* * *
— Прекрасно, господа, просто восхитительно, — горько вздохнул господин Джемайл, взирая на испачканного в крови и копоти Астуриаса и бледного от пережитых волнений агента Сидоренко. — Провалив все, что можно, вы приходите искать убежища ко мне. Когда я и так первый подозреваемый.
— Больше нам идти некуда, — угрюмо отозвался Астуриас, стаскивая куртку. — К Алисе я не пойду. Она ценит только удачливых союзников. Беглецов, ищущих убежища, она без малейших угрызений совести сдаст.
— Приятно, что подобных опасений в отношении меня вы не питаете, — все с той же безнадежной горечью прокомментировал юрист. — Как вам удалось и эту операцию запороть? Все же было спланировано до мелочей!
— Когда Многорукий отворачивается, именно в мелочах и начинаются сбои… — проворчал мистралиец. — Все одно к одному пошло. Сначала не успели вовремя выяснить о гномах и пушках. Потом нас засекли раньше времени. Потом эти недоумки упустили того нового агента, объясните мне кто-нибудь — как?! Ну он же не маг и не полубог! Если только кто-то из четверых не предатель, я не представляю, какая это должна быть невероятная случайность. Еще и Бао, мститель, мать его, за честь семьи, нашел время для отстрела кровников… А все остальное уже потянулось следом. Небо свидетель, лучше бы вы этого рыжего варвара сразу оставили в том мире на веки вечные! Дешевле обошлось бы! Это же он слил эльфам нашу сеть, сорвал покушение на Элмара и привел солдат!
— Это была не моя идея, — вяло огрызнулся Саня. Ругаться с Астуриасом ему не хотелось — слишком свежо было пережитое потрясение и сознание того, что без пронырливого мистралийца сам агент, отрезанный от своих, спастись не сумел бы. — И попадись мне эти аналитики недоделанные, которые изучали его дело и давали рекомендации…
— Господа, а давайте вы оставите пустые мечтания и запоздалые сожаления, — вмешался Джемайл, — и решите, что теперь делать.
— Лично я собираюсь спать, — сердито рыкнул Астуриас. — А Санчес посидит на связи и выяснит, успели ли что-то сделать в Поморье и Лондре. А ты…
— Во дворец я не пойду, жизнь мне не дорога, что ли? — не дал ему договорить Джемайл. — Если ее величество резала всех без разбору, только притворяясь вдовой, воображаю, что она сотворит, овдовев на самом деле. И лучше меня для этой цели ей никого не найти. Вы же понимаете, ситуация не особо располагает к соблюдению законности, после открытого вооруженного конфликта можно без церемоний зачищать неугодных, не изыскивая даже правдоподобных предлогов. Я не пойду.
— Ладно, не ходи, — поразмыслив, согласился Астуриас. — Пошли кого-нибудь… Вот, помнится, ты вызвал в столицу старших братьев нашего покойного бастарда, которые вроде бы тебя наняли, и хотел включить их в игру. Они приехали?
— Еще вчера. Я им немного фиалки за уши посовал, но во дворец водить не стал, сами понимаете почему. Пообещал сегодня.
— Вот их и отправь. Расскажи им, как коварно и злодейски зарезали их родственничка, опасаясь, что восставшие против произвола честные граждане его освободят. Пусть идут и предъявляют претензии королеве и регенту, а заодно и разведают, что там происходит и насколько искренне рыдает на пепелище безутешная вдова. Хотя после всего, что было, я теперь поверю в смерть Шеллара, только собственными руками пощупав труп.
— А смысл? — уныло поинтересовался Саня, размышляя между делом, что не так уж и безнадежно выглядит идея сбежать и затеряться в этом мире. Дядя Гриша ведь сумел, чем он хуже? — Мы ведь уже пролюбили все, что могли. У нас даже людей больше нет.
Астуриас упрямо нахмурился, всем видом выражая готовность драться до последней капли крови, лишь бы не вернуться на полочку.
— У нас остался еще один шанс. Обнародование контакта. С ним и остается работать. Пока эльфы не нашли излучатели — еще не все потеряно. Нам бы только дотянуть до середины осени. А другого пути у нас нет. Ты ведь не думаешь, Джемайл, что о тебе сразу же забудут, как только ты выйдешь из игры? Или поверят на слово, что ты из нее вправду вышел? У нас нет пути назад. Ни у кого из нас. Поэтому молитесь Многорукому и действуйте, действуйте! Сидящим ровно на заднице не стоит даже рассчитывать на его благосклонность.
* * *
Недельные поиски все-таки принесли плоды, хотя и не оказались, вопреки ожиданиям Мафея, триумфом магической науки. Скорее наоборот. Почтенные мэтры (да и он вместе с ними) ежедневно до полного истощения Силы сканировали помещения Первого Оазиса, методично прочесывая каждый квадрат в поисках секретных дверей, пустот в перегородках, магических пологов и иллюзорных стен, скрывающих сокровенный тайник Скаррона, но ничего не нашли. Зато обычные электрики, занятые ремонтом помещений, обнаружили какой-то неуместный кабель, уходящий в неведомое, а обычный, но весьма сообразительный господин Кетмень, узнав о странной находке, проявил упорство и любознательность, достойные Шеллара. Сначала он обошел кабельную аномалию со всех сторон, сверился с планом бункера и высчитал, что между четырьмя цельными стенами без дверей поместится небольшая комнатка. Затем поделился своим открытием с волшебниками, подозревая, что стены эти могут оказаться цельными только на его непросвещенный взгляд. Когда же и мэтры не нашли в них никаких магических дверей или потайных проходов, просто и без затей предложил «ломать к гракам линялым».
Звереющих от безнадежности магистров не пришлось упрашивать, а уж Мафея и вовсе наставник в последний момент удержал за рукав, чтобы не лез под руку мэтрессе Морриган, когда она что-либо рушит.
Обломки бетона осыпались неаккуратными глыбами, и из свежего пролома дохнуло морозом и благовониями.
— Он в самом деле больной психопат… — только и смог выдохнуть убас, по праву первооткрывателя переступив порог и сообразив, куда попал.
— Ну, если все, кто его знал, единодушно отказывали бедняге в душевном здравии… — едва шевельнул плечами мэтр Феандилль, великодушно пропуская вперед остальных. — Стоит ли сомневаться?
— Извращенец… — проворчал мэтр Максимильяно, оглядывая тайное святилище Нимшаста с неприкрытой брезгливостью.
Небольшая комнатка была отделана белым кафелем и освещена несколькими магическими шарами вместо обычных здесь электрических ламп. Их нежный, чуть розоватый свет создавал в ледяной гробнице атмосферу, более подходящую спальне для новобрачных, и в то же время не выделял лишнего тепла, губительного для температурного режима. В сияющем золоченом гробу, под днищем которого натужно гудел мощный компрессор, возлежал на шелковых подушках молодой темноволосый мужчина. Возможно, при жизни он был даже красив, но обрядить таким образом покойника действительно мог только извращенец. Вся одежда мертвеца состояла из косметики и золотых украшений, без сомнения украденных из местных разрушенных музеев — слишком уж они походили на древности мэтра Ушеба. Широкие браслеты охватывали запястья и лодыжки, несколько рядов ожерелий возлежали на неподвижной груди, голову венчала усыпанная бриллиантами диадема (причем, кажется, женская), и даже вместо трусов красовался легкомысленно-эротичный гульфик на золотых цепочках. Глаза и брови были густо подведены черным, в том неповторимом стиле, что пользовался популярностью у красавиц древнего Бешваара. Теней и помады обожатель тоже не пожалел.
Словом, отвращение убаса Мафей прекрасно понимал и полностью разделял. Феандилль же взирал на это торжество гомоэротики с непонятной грустью и даже, кажется, с состраданием.
— Пожалуй, да, — произнес он наконец, отвернувшись от покойника. — Только человек с извращенным пониманием любви мог так обойтись с умершим возлюбленным. Независимо от пола.
— Так это что… он? — уточнил слегка растерянный убас.
— Да я бы эту сволочь не забыл даже за десять тысяч лет! — заявил мэтр Ушеб. Судя по выражению его лица, подобная эстетика была ему столь же чужда, как и прочим, невзирая на древность украшений.
— Да, — негромко подтвердил эльф. — Это мэтр Скаррон, каким он был при жизни. Видимо, волшебное упокоение сказалось на нем таким вот странным образом.
Морриган лишь молча кивнула.
— И что с этим теперь делать? — спросил прагматичный Кетмень.
— Для начала — хоть прикрыть его чем-нибудь, — проворчал мэтр Максимильяно, из последних сил удерживаясь, чтобы не плюнуть.
— Драгоценности, полагаю, следует вернуть Конфедерации, — задумчиво произнес Феандилль. — Похоже, это не магические артефакты, а обычные исторические ценности. А само тело… Для начала тщательно обследовать, чтобы убедиться, что теперь оно вправду не представляет опасности, а затем, наверное, похоронить или сжечь.
— Скажи еще — с почестями! — не удержался раздраженный убас.
— Нет, зачем. Почести он вряд ли заслужил. Но какие-нибудь охранные обряды, возможно, понадобятся. Да и Морриган, наверное, захочет попрощаться с братом, хотя при жизни они друг дружку откровенно недолюбливали. Посторожите, чтобы сюда никто не вломился и ничего не трогал. Я понимаю, что наши соратники пылают праведным гневом и желали бы отыграться за все беды этого мира хотя бы на покойнике, но это может быть попросту опасно.
— Тогда заберите его отсюда куда-нибудь, — посоветовал Ушеб. — Телепортом там или как. Чтобы и не видел никто.
— Разумно, — согласился великомученик и легким движением руки переместил куда-то опасную находку. Вместе с гробом и прочими прелестями.