Банкротство – достаточно сложная процедура, проведение которой, несмотря на внушительную правовую базу, совершенствованием которой законодатель (исходя из чистоты внесения изменений) занимается практически регулярно, на практике все еще продолжает вызывать ряд проблем, причиной возникновения которых чаще всего является действующее законодательство.

Основной целью банкротства является наиболее полное и соразмерное удовлетворение требований кредиторов. В основе процедуры банкротства находится и неспособность должника оплачивать свои долги. Как правило, причина этого кроется в совершении должником в преддверии банкротства сделок по отчуждению активов. По этой причине к сделкам должника, влекущих изменение состава его имущества, предъявляется особое внимание. Следует отметить, что оспаривание сделок при банкротстве в последнее время стало привычным явлением, поскольку оспорить можно практически любые сделки.
Теория конкурсного обжалования сделок должника начала свое развитие еще в российском дореволюционном праве и развивается по сей день, продолжая привлекать к себе внимание современных ученых-юристов, так и практиков. Тем не менее на сегодняшний день действующее законодательство в данной области все еще продолжает оставаться весьма несовершенным, в связи с чем на практике нередко возникают различного рода проблемы. Так одним из дискуссионных и наиболее часто возникающих на практике является вопрос о соотношении общих и специальных оснований оспаривания сделок должника в рамках процедуры банкротства.[10]
На сегодняшний день основания оспаривания сделок должника в банкротстве можно разделить на четыре группы:
сделки должника, которые могут быть признаны недействительными в соответствии с ГК РФ
сделки являющиеся подозрительными
сделки совершенные с предпочтением
оспаривание действий с участием должника или третьего лица за его счет, которыми исполняются обязательства, регулируемые нормами гражданского, трудового, семейного, налогового, таможенного, процессуального и иного российского законодательства, включая соглашения или приказы, увеличивающие размер заработной платы; выплаты премиального назначения и другие (п.3 ст.61.1 Закона о банкротстве).
Вторую и третью группу ученые чаще всего объединяют в одну, обозначая ее как «специальные основания в соответствии с законом о банкротстве», тогда как первую, соответственно, обозначают «общие основания в соответствии с ГК РФ».
Четвертая группа является достаточно специфичной. Рассмотрим ее более подробно на примере из судебной практики. Исходя из вышесказанного следует, что речь в данном случае идет о действии с участием должника или третьего лица за его счет, которым исполняются обязательства. Так, например, выплата заработной платы признается как сделка с предпочтением при сохранении юридической силы трудового договора, по которому она была выплачена.[6]
Кроме того, в п. 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. № 63 к подобным действиям высшая судебная инстанция относит также:
- заявления кредитора должника о зачете;
- безакцептное списание денег со счетов клиентов - должников в рамках погашения долгов перед кредитной организацией (банком), а также перед иными (неконкурсными) кредиторами, даже, если такое списание производится на основании направления в банк исполнительного листа;
- денежный перевод от выручки реализованного имущества или осуществленный с банковских счетов должника;
- удержание взыскателем в свою пользу имущества должника, в отношении которого ведется процедура банкротства;
- оставление имущества, которое является предметом залога в рамках удовлетворения имущественных прав залогодержателя. [3]
Интересна на этот счет точка зрения А.А. Аюровой, которая считает, что обжалование действий в рамках исполнения вступившего в силу судебного акта дискредитирует такие принципы, как законность, обоснованность и обязательность судебного акта и умаляют авторитет судебной власти, в связи с чем видится обоснованным предложение об исключении из ст. 61.1. Закона о банкротстве нормы, допускающей оспаривание действий, совершаемых во исполнение судебных актов и правовых актов иных органов государственной власти (т.е. в данном случае речь идет о последнем предложении ч. 3 ст. 61.1. Закона о банкротстве), что представляется весьма логичным решением.[7, с.8]
Как справедливо отмечает в своей статье Молод Е.А., нормативные предписания специального характера направлены на дополнительную защиту прав кредиторов от злоупотреблений недобросовестных должников, которые пытаются уменьшить имущественную базу за счет использования легальных гражданско-правовых возможностей по отчуждению своего имущества третьим лицам и, таким образом, сделка, признаваемая действительной в рамках гражданских правоотношений, не связанных с банкротством, в условиях процедуры несостоятельности может признаваться недействительной решением арбитражного суда.[9]
Обоснованность оспаривания отдельных действий должника в рамках процедуры несостоятельности, не относящихся к гражданско-правовым сделкам в научной среде также вызывает обоснованные сомнения, поскольку на данный момент этот вопрос в рамках законодательного регулирования решается далеко не однозначным образом.
Так Кораев К.Б. считает, что исполнение в рамках гражданско-правовых сделок не может быть предметом самостоятельного оспаривания, постольку, поскольку сделка не отнесена к категории оспоримых специальными нормативными предписаниями закона.[8,с.10] Циндяйкина же, в свою очередь, справедливо отмечает, что ГК РФ не допускает оспаривать действия должника, не относящиеся к сделкам, которые совершаются в рамках не гражданского, а иной отрасли права.[12,с. 18-21]
Наиболее адекватным решением данной проблемы представляется закрепление в Законе о банкротстве закрытого перечня оспоримых сделок, дабы исключить сомнения по поводу возможности выступления исполнения в рамках гражданско-правовых сделок в качестве предмета самостоятельного оспаривания.
Наличие возможности оспаривания сделок должника как по специальным основаниям, так и по общим основаниям гражданского законодательства достаточно часто порождает на практике вопросы приоритета данных норм.
Как справедливо отмечает в своей статье Юзифович М.Г., нередко собственники или иные лица, имеющие возможность определять ключевые решения в отношении деятельности предприятия, наблюдая спад в финансово-хозяйственной деятельности предприятия и, предвидя возможность наступления негативных последствий в виде предъявления претензий кредиторов, предпринимают меры по сокрытию активов, за счет которых кредиторы могут получить удовлетворение своих требований. Сделки должника, направленные на вывод его активов, могут выражаться в действиях, являющихся исполнением гражданско-правовых обязательств, банковских операциях, выплате заработной платы, исполнении брачного договора или соглашения о разделе общего имущества супругов, уплате налогов, сборов и таможенных платежей, а также в действиях по исполнению судебного акта. Остановимся на этих самых действиях, дабы в дальнейшем иметь наиболее четкое представление о надобности и, соответственно, разграничения случаев, когда же целесообразней применять общие, а когда специальные нормы.[11]
Итак, исходя из разъяснений Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», все приведенные выше действия могут быть оспорены по правилам главы III.1 Закона о банкротстве. [3]
После вступления в силу ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве возникла конкуренция между этими специальными нормами и нормами ст. 10 и 168 ГК. Согласно общему правилу, в случае конкуренции норм действует принцип приоритета специальных норм по отношению к общим (lex specialis derogat generali). Таким образом, применение ст. 10 и 168 ГК должно носить субсидиарный характер. Однако долгое время специальные основания для оспаривания сделок должника применялись одновременно со ст. 10 и 168 ГК.
Квалификация сделок должника одновременно и по специальным, и по общегражданским основаниям приводила к нарушению принципа приоритета специальных норм по отношению к общим. Одни и те же сделки должника суды признавали одновременно и оспоримыми, и ничтожными. Со временем высшие судебные органы обратили внимание на это обстоятельство и дали разъяснения по вопросу о соотношении общих и специальных оснований оспаривания. В абз. 4 п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 отмечено, что наличие в Законе о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную, т.е. по правилам ст. 10 и 168 ГК РФ. Так когда и какой же в итоге правовой механизм наиболее целесообразно применять?[3]
Исходя из практики прошлых лет, ранее чаще всего избирали так называемый «общий» путь, т.е. обоснование конкурсного оспаривания сделок с помощью положений ст. 10 и ст. 168 ГК РФ. Причина такого выбора зачастую кроется в необходимости обхода более короткого срока исковой давности, который предусмотрен для ряда специальных оснований, указанных в Законе о банкротстве, а также более низких стандартов доказывания оснований для порочности сделки. Так наиболее показательным в этой части примером является определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда Российской Федерации от 31.08.2017 № 305-ЭС17-4886 по делу № А41-20524/2016, где ВС РФ указал, что для квалификации сделки как ничтожной, необходимо установить, чем в условиях конкуренции норм о действительности сделки обстоятельства выявленных нарушений выходили за пределы диспозиции ч. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве. Иной же подход приводит к тому, что содержание ч. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве теряет смысл, так как полностью поглощается содержанием норм о злоупотреблении правом и позволяет лицу, оспорившему подозрительную сделку, обходить правила об исковой давности по оспоримым сделкам, что недопустимо. Таким образом, выбор в пользу «общего» пути не всегда является верным, поскольку это ничто иное, как злоупотребление правом.[5]
Несмотря на существующие разъяснения высших судов, подобные вопросы неоднократно были и остаются предметом рассмотрения высших судебных инстанций, что говорит о необходимости выведения посредством анализа судебной практики и дальнейшего закрепления на законодательном уровне критериев пороков сделок, выходящих за пределы норм Закона о банкротстве.[13]
На сегодняшний день на основе судебной практики были выведены следующие критерии:
пределы дефектов сделок несостоятельного должника
пределы диспозиции специальных оснований оспаривания, предусмотренных законодательством о банкротстве
Т.е. по специальным основаниям (ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве) оспаривают:
сделки, влекущие преимущественное удовлетворение денежных требований отдельных кредиторов;
неравноценные сделки должника;
сделки, направленные на уменьшение имущества должника или увеличение его обязательств в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов должника в ситуации, когда другая сторона сделки (кредитор) знала об указанной цели должника к моменту совершения сделки.
Для применения положений ст. 10 и 168 ГК лицу, оспаривающему сделку, необходимо представить доказательства наличия пороков, выходящих за пределы дефектов сделок с предпочтением или подозрительных сделок. Однако любые сделки, если они были совершены в так называемые периоды подозрительности или предпочтения и имели в качестве своего последствия причинение имущественного вреда кредиторам должника, охватываются содержанием подозрительных сделок или сделок с предпочтением. Поэтому если сделки должника, содержащие еще и иные дефекты, имеющие самостоятельное значение для их квалификации дополнительно по ст. 10 и 168 ГК, и можно встретить в гражданском обороте, то крайне редко.
В судебной практике под выходом за пределы дефектов подозрительных сделок и сделок с предпочтением чаще всего понимаются отдельные обстоятельства совершения сделок, которые учитываются наряду с дефектами, охватываемыми специальными основаниями оспаривания. Например, платеж должника якобы по векселю в отсутствие вексельного обязательства. Другой пример — сделка по обеспечению залогом несуществующего денежного обязательства. Суды квалифицируют такие сделки не только как подозрительные, но и как ничтожные по ст. 10 и 168 ГК РФ.
Таким образом, из всего вышесказанного следует, что, несмотря на существование вышеприведенных критериев до сих пор нет определенности относительно их содержания, поэтому они не позволяют разграничить общегражданские и специальные основания оспаривания сделок должника.
Подробнее на нашем сайте https://2lead.ru/blog/law/osparivanie-sdelok-pri-bankrotstve Автор - Костякова Светлана