🇷🇺 🩰 🏛 ГЕНИЙ БАЛЕТНОГО ИСКУССТВА

Михаил Михайлович ФОКИН — выдающийся русский, позднее американский артист балета и хореограф. Основоположник классического романтического балета XX века.
М.Фокин родился 11 (23) апреля 1880 года в Санкт-Петербурге, Российской империи в купеческой семье. Его мать, Екатерина Андреевна, очень любила театр и сама в своё время мечтала о сцене, но сценическая жизнь у неё не сложилась, и всю свою страсть и любовь к театральному искусству она передала своим детям. Миша рос красивым, стройным и грациозным мальчиком, и вся семья считала, что балетная сцена будет лучшей участью для маленького Миши. Но глава семейства, купец Фокин, считал это занятие недостойным мужчины и запретил сыну заниматься танцем. В 1889 году мать Михаила втайне от главы семейства отвела сына на вступительные экзамены в Императорское театральное училище, куда его и зачислили. Отцу пришлось смириться.
Обучался у Павла Гердта, Платона Карсавина, Николая Легата.
В 1898 году, по окончании училища, был принят в балетную труппу Мариинского театра. Заняв положение солиста, он исполнял сольные партии в таких балетах Петипа, как «Спящая красавица», «Пахита», «Корсар».
М.Фокин приобрел всемирную известность как постановщик балетных спектаклей на главных сценах Европы и Америки. Организатор «Русских сезонов»​ в Париже вместе с Сергеем​ Дягилевым. В постановках Фокина участвовали такие звезды русского балета, как Анна Павлова,​ Тамара Карсавина, Вацлав Нижинский и другие.​
В 20-х годах Фокин эмигрировал в Америку и обосновался в Нью-Йорке, где он основал первую в Америке балетную школу и продолжил выступления на сцене со своей супругой Верой Фокиной. Он стал гражданином США в 1932-ом году.
Поставленные Фокиным балеты, многие из которых до сих пор входят в репертуар ведущих мировых театров, стали явлением в балетном искусстве ХХ века и оказали огромное влияние на творчество таких хореографов, как Джордж Баланчин, Морис Бежар, Джон Ноймайер.
«Он от природы был хореографом, у которого жизненные впечатления сами по себе переводились в пластичность», — так писал о Фокине Александр Бенуа.
Уже в 1904-ом году Фокин написал письмо в дирекцию Императорских театров, в котором впервые были очерчены основные пути преобразования классического танца: «Вместо традиционного дуализма, балет должен гармонично объединить три важнейших элемента — музыку, декорации и пластическое искусство… танец должен поддаваться осмыслению. Движения тела не должны опускаться до банальной пластики… танец обязан отражать душу».
Для каждого спектакля, считал он и добивался того, необходимо создавать новую форму, соответствующую сюжету. В отличие от старых балетов, где кордебалет использовался лишь как декоративный фон для солистов, в постановках Фокина массовый танец стал активным участником действия. Фокин первым на балетной сцене установил равноправный союз танца, музыки и живописи, подчинив их единой цели — выражению замысла балетмейстера.
Михаил Фокин был одним из первых русских хореографов, осмелившихся поставить под сомнение классический подход к балету и выйти за рамки стереотипов и традиций. Он ненавидел преувеличенную пантомиму и чрезмерно пышные костюмы, популярные в то время — он пытался освободить танцовщиков от искусственных рамок и ограничений, высвободить их из пут укоренившихся традиций.
Вот главный творческий его принцип: «…Приступая к сочинению балета, я ставил себе правило: быть свободным в своём творчестве, быть верным самому себе, своей художественной совести, не быть рабом ни вкуса публики, ни критики, ни дирекции, не придерживаться традиций, так же как не гоняться за модой, а давать искренне, смело то, что рисуется моему воображению. Воображая же свои будущие балеты, я совершенно забывал балеты мною виденные».
В ходе одного из ранних своих бунтов против устоявшегося, после того, как боссы Мариинки зарубили его идею о босоногих танцовщицах в одной из постановок, он — совершая демонстративный акт непокорности — приказал нарисовать пальцы на лосинах танцовщиков, чтобы из зала казалось, что они выступают босиком!
В сентябре 1905 года женился на прекрасной танцовщице Вере Антоновой, недавно закончившей школу — жена стала его верной соратницей до конца жизни.
Его великолепным дарованием восхищался легендарный антрепренёр Сергей Дягилев. Он пригласил его, совсем ещё молодого, в свою труппу в качестве ведущего балетмейстера. Именно постановки Фокина в рамках «Русских сезонов» Дягилева принесли мировую известность Анне Павловой, Тамаре Карсавиной.
Очень показателен вот какой случай, специально для Павловой Михаил Фокин поставил «Умирающего лебедя», причем поставил в одно утро — заболел партнер Павловой, и на вечернее выступление ей срочно нужен был сольный номер, которого у танцовщицы не было. «Умирающий лебедь» стал самым удачным и самым, пожалуй, известным из всего, что Павлова исполняла на протяжении всей своей артистической карьеры.
В фокинских балетах раскрылся ещё один гениальный артист — Вацлав Нижинский, который своим творчеством и фокинской хореографией перевернул значимость мужского танца в балете. Нижинский затмил в танце даже саму Анну Павлову, вынудив её покинуть дягилевскую антрепризу. Своим творчеством Фокин дал мощный импульс к развитию танца как в России, так и в Европе, проложив путь от академического танца к свободному. В балетной технике он видел не цель, а средство выражения и, используя выразительную музыку, создавал единство звукового и зрительного рядов.
Вплоть до настоящего времени история балета поделена на два периода: период до Фокина, и период Фокина.
Кстати сказать, почти всё, что приписывают ныне гению Дягилева, в огромной степени принадлежит именно Фокину. Слава «Русских сезонов» Дягилева основана в громадной степени на участии в них Михаила Фокина. Сам Фокин писал поэтому поводу: «… придавать новое, подтасованное значение дягилевскому балету как художественному целому, созданному одним человеком, а именно Дягилевым, это ошибка».
Октябрьская революция принесла Фокину осознание того, что жить и продолжать работать в России он не сможет. В 1918, когда ему было около сорока лет, он уехал на гастроли в Стокгольм, из которых уже не вернулся.
«Самое спокойное, самое выгодное для работы в области искусства — плыть по течению. Будь то в тихую, ясную погоду, по безмятежной глади вод, когда все просто и ясно до скуки; будь то в кошмарную бурную ночь, по пенящимся волнам, когда мрак непроглядный и хаос… — если хочешь, чтоб было проще и легче — плыви по течению! Если же это тебя не соблазняет, и ты хочешь своим путём направиться к своей цели, если ты готов к борьбе и страданиям, а идущая навстречу бессознательная стихия тебе не страшна … — не жди благоприятной погоды, не справляйся о попутном ветре — смело греби против течения!», — говорил Фокин.
Получив предложение перебраться в США, он уехал в Нью-Йорк, где перед ним открылось широчайшее поле для творчества, для утверждения собственных представлений о новом искусстве балета.
О состоянии же тогдашнего американского балета он сказал так: «Линии девиц, выкидывающих ноги и держащих руки за спиною, чтобы они напрасно не болтались, потому что так выходит... “ровнее”!.. Нет, это не балет... Это опыты дилетантов?.. Нет, это ещё хуже!».
Жалкое состояние американского балета наполнило Фокина великолепным чувством землепашца, которому предстоит проложить первую борозду в плодородном поле: «Когда я говорю, — пытался он выразить охвативший его созидательный восторг, — о желательности создания американского балета, я имею в виду не театр танца какого бы то ни было. Нет, я имею в виду перенесение в Америку громадного европейского искусства, именуемого “балетом”, которое зародилось и развилось в Италии, пышно расцвело во Франции и достигло необычайной высоты в России… О перенесении этого искусства в Америку для его дальнейшего цветения, для обогащения его новыми, здоровыми жизненными соками — вот о чём я говорю…если балет для нового расцвета нуждается в пересадке на новую почву, то почвой этой должна быть именно Америка».
И вот насколько поэтически он предвидит то, каким будет этот американский балет: «Танец — это полевой цветок. Его создала природа. Где есть соответствующая почва, там он рождается, там он расцветает. Ни заботы о нём, ни ухода... Но есть другие цветы. Их пересаживают из одной земли в другую, за ними следят, их изучают, над ними строят здания, создают особые питомники... Цветы эти имеют особый аромат, и порода их всё совершенствуется… Так цветёт балет, оберегаемый теми, кто его любит, от бурь и непогод. Это уже произведения не одной природы, это продукт человеческого знания, науки и искусства, любви и забот. Правда, культура процветает обычно там, где сама природа щедра. Поэтому-то я думаю: если танец в самой природе нации, то балет даст невиданно прекрасные цветения. Поэтому-то особенно больно от сознания, что мусором засыпают прекрасную плодородную почву!».
В Америке Михаил Фокин поставил балеты, поразившие и публику, и профессионалов: «Сон маркизы», «Громовая птица», «Пленница шайтана», «Русские игрушки», «Шемаханская царица», «Птица феникс», «Приключения Арлекина», «Бессмертный Пьеро», «Эльфы», «Медуза».
Именно оглядка на Фокина определила смелый замысел американской балерины Люсия Чейз, организовавшей «Американский балетный театр».
Выступления этого коллектива в Нью-Йорке начались со спектаклей Фокина.
Так что именно благодаря русскому гению балета Михаилу Фокину американский балет стал выглядеть так, как это и представлялось ему. И так, как он, этот балет, выглядит до сей поры. Не случайно долгие годы в Соединенных Штатах под словом «балет» подразумевался именно русский балет. Великолепные всходы, которые дал на американской почве русский балет, настолько поразили и покорили здешнего зрителя, что долгое время нерусские артисты балета брали русские сценические имена. Это автоматически удостоверяло их высокий класс.
Яркую творческую индивидуальность М. Фокина, напомню, обуславливает уникальный сплав танца, графики, живописи, скульптуры. Обращаясь, например, к симфонической музыке, никак не предназначенной для балета, Фокин продолжил искания в области, как это назовут потом, танцевального симфонизма и утвердил на мировой сцене бессюжетный балет, построенный по законам музыкально-хореографической совместимости, как самостоятельный жанр, что и воспринял американский балет в полной мере. Эту особенность нового балета у Михаила Фокина принял и продолжил Джордж Баланчин, другой русский основатель и реформатор американского балета.
То, что сказано выше можно продолжить следующим замечательным эпизодом. Постановка Баланчиным, «петербуржцем по национальности», как он говорил о себе, балета Чайковского «Щелкунчик» стала самой известной сценической постановкой этого произведения, исполняемой в США. Баланчин использовал в ней все достижения и теоретические установки Михаила Фокина. И вот «Щелкунчик» становится американским новогодним символом. Символом Америки вообще, подлинной Америки. Он поставлен был в 1954-ом году и с тех пор ставится в Нью-Йорке каждый раз к Рождеству и Новому году. Многочисленные другие постановки в Соединённых Штатах либо копируют её, либо непосредственно используют постановку Баланчина. Начав свою жизнь как русский балет, основанный на немецкой сказке, воплотившейся в гениальной музыке Чайковского, «Щелкунчик» стал для американцев способом высказаться о самом значительном — утвердить средствами искусства собственные духовные ценности, показать особые черты сокровенного характера нации.
Двадцать два года Фокин прожил в Америке, однако он ни на минуту не забывал о России: покупал всю литературу о России, выходящую в США, следил за театральными и балетными постановками в СССР, не пропускал ни одного фильма о Родине. А в 1941 году, потрясенный вторжением фашистов в СССР, поставил патриотический балет «Русский солдат» на музыку Сергея Прокофьева и посвятил его «Храбрым русским солдатам второй мировой войны».
Богатство пластики, красота и правдивость жеста — всю свою жизнь Фокин стремился к этому, — через непонимание, интриги, критику — всегда против течения, и близко, очень близко подошёл к своему идеалу. «Человек — вот единственный, или, по крайней мере, главный герой театра… Пускай находят, что я “отстал”, “несовременен”, — я делаю то, во что верю: завтра “современность” устареет, а правда, если она есть в моём деле, — переживет и завтра, и послезавтра. От своих идеалов я не отрекусь во имя сегодняшней моды… Будем же искать красоту, последуем за ней: ведь в этом наша миссия, смысл нашего существования, наши сладкие мучения!».
22 августа 1942 года Михаил Михайлович ФОКИН умер на 63 году жизни в Нью-Йорке США, оставив после себя семьдесят балетов и славу главного романтика балетной сцены. Сын Виталий преподавал искусство классического танца в Нью-Йорке, а внучка Изабелла стала танцовщицей в Балете Питтсбурга.
Сергей Рахманинов на смерть своего друга отреагировал следующими словами: «Теперь все гении мертвы…».