Ну как же так? Я с недоумением и какой-то досадой смотрел на экран монитора, на котором рентгенолог демонстрировал мне результаты обследования кисти семилетней девочки. У девочки врождённая мальформация (сосудистая аномалия, при которой между артериальным и венозным участками формируется клубок из изменённых сосудов) на кисти у основания большого пальца. Это возвышение на ладони тенаром называется. Не путайте с высоким мужским голосом – тенором. Разница в одной букве. У каждого тенора есть два тенара. Это я от досады каламбурю. Если говорить проще, у девочки с рождения на правой кисти, на самой активной её части, имеется опухоль сине-бордового цвета. Если вы падаете на руки, на какую часть удар приходится? Вот-вот… Любое из таких падений грозило ребёнку развитием массивного опасного кровотечения. Кроме того, такое образование вызывает со временем гипертрофию окружающих тканей. Например, большой палец на этой руке может стать значительно больше, чем на другой. К тому же образование со временем увеличивается. При рождении оно было небольшой точкой, как сказали родители девочки. А сейчас занимает довольно обширную зону. Надо оперировать. Убирать образование. Есть только несколько вопросов. Как оно соотносится с окружающими тканями? Из какого сосуда питается? И по какой вене или венам происходит отток крови? Вот эти вопросы и стояли перед рентгенологами. И?.. И никаких ответов. Плотность образования такая же, как у здоровых тканей. Сосуды видны только магистральные. Рентгенолог говорит что-то про идентичность рентгеновской плотности и избирательность метода. Но мне от этого не легче. Мне этого ребёнка сейчас оперировать.
Кроме этой операции у меня сегодня ещё две, тоже у девочек. Первая – совсем небольшая. Атерому с носика семилеточки удалить. Третья, на которую я сам у коллег – детских пластических хирургов – напросился. Интересно же! Будет очередная двухэтапная реконструкция при постожоговых рубцах на шее и грудной стенке. На первом этапе устанавливались расширители в виде баллонов под здоровую кожу. Затем в эти расширители этапно вводилась жидкость, кожа над ними растягивалась. А на втором этапе предстоит удалить баллоны и растянутой кожей заместить постожоговые рубцы.
При всей интенсивности работы вторая половина дня обещала быть свободной. Поэтому я взял с собой всё для бассейна, он недалеко от детской больницы. Пора было открывать сезон. И так с этим затянул. А сейчас я на ватных ногах иду в операционную. Переодеваюсь. Про себя ворчу на одноразовые маски и шапочки. Мне почему-то постоянно давят их тонкие резинки. Может потому, что я уже много лет пользуюсь «моджахедками» – сшитыми из марли многоразовыми масками. Кстати, так они называться стали после событий в Афганистане. До этого были большими и малыми. Для малых необходимы были шапочки. А большие покрывали полностью всю голову в два слоя, четыре слоя были в области носа и рта. Это я сам себя отвлекаю. Впереди, на второй операции, полная неизвестность.
Первую операцию делаю быстро. Потом в операционную закатывают вторую девочку, с опухолью на руке. Она узбечка, красивая, с глазищами на пол-лица. Выхожу в предоперационную, чтобы не мешать анестезиологам. Звонит мой сотовый. Взволнованная жена говорит, что моего старшенького обсыпала крапивница. Ну да! Вечером он показывал небольшие пятна. Антигистаминное принял. А утром обсыпало ещё больше. Объясняю это студенческим фастфудом и понервничал ещё – что-то там не так с курсовой работой. Согласовываем с женой лечение – и вперёд.
Ребёнок к операции готов. Ну, с Богом! Накладываю жгут, делаю гидропрепаровку. Потом разрез на коже, окаймляющий образование. Мобилизую кожу. Багровое чудовище просвечивает через тонкий детский ладонный апоневроз – это треугольная пластинка на кисти. А вот оно уже протягивает свои щупальца к коже. Я аккуратно их отсоединяю и начинаю искать слабые места образования, подходя то к одному, то к другому краю. Нахожу их и медленно, миллиметр за миллиметром, оделяю от тканей. И понимаю, что я уже в глубоком слое кисти над межкостными мышцами. Вот и глубокая ветка локтевого нерва, обеспечивающая работу почти всех мелких мышц – межкостных, червеобразных. Она элегантно идет поперёк ладони, методично отдавая свои веточки мышцам. Чудовище лежит на ней. Чувствую, как по спине стекает капелька пота. Медленно-медленно, аккуратно-аккуратно отделяю одно от другого. Через какое-то время багровый монстр показывает мне «кукиш» – это часть образования между двумя веточками нерва. Тупик. Либо не удалять этот фрагмент и получить возможный рецидив, либо пересекать одну из ветвей нерва и получить функциональный дефицит на кисти. Решил на время отступить. Взялся на образование с другого конца. Ага! Вот и питающая артерия, она из локтевой артерии и должна участвовать в образовании глубокой ладонной дуги. Перевязываю, отделяю. Становится легче. Основной массив образования отделён от тканей. Подтягиваю за него, и коварная «кукишка» послушно уходит вслед за ним. Отдаю удалённую ткань операционной сестре для отправки на гистологическое исследование. Ещё раз внимательно осматриваю «поле боя». Так и есть! В щели между мышцами тенара притаилась часть монстра. Раздвигаем маленькими крючочками мышцы, и удаляю этот фрагмент без технических трудностей, как пишется в протоколах операции. Снимаем жгут, наводим гемостаз. Накладываю швы на кожу. Оставляю выпускник. Давящая повязка. Операция закончена.
В перерыве успеваю позвонить домой. Старшишу стало полегче. Советую принять еще энтеросорбенты. И опять в операционную. Третья операция. Теперь у меня роль ведомого. Расширители извлекаются. Рубцы иссекаются. Лоскуты расправляются. Наводящие швы накладываются. А дальше – длительное двуслойное ушивание в три иглодержателя, то есть одномоментно работают три хирурга. Операция заняла немногим больше двух часов. Точно, думаю, в бассейн успею.
После операции, снимая операционный костюм, с большим облегчением содрал с себя одноразовые шапочку и маску, надавившие всё-таки лоб и уши. На операции это не замечаешь, не до того. В ординаторской я через окно полюбовался нынешним солнечным октябрём. Тепло задержалось аномально долго этой осенью. Небо без облаков нежно и чисто голубое. Люди, напитываясь последним теплом этого года, идут неспешно. Солнышко, уже давно нежаркое, мягко освещает и уже голые деревья, и людей, и машины, вечно спешащие по своим делам. Вспомнилось почему-то, что несколько лет назад, а конкретно в 2016 году, мне чиновничьим повелением было запрещено оперировать детей. «Почему?» – вопрошал я в пространство. «Потому что у вас нет сертификата по детской хирургии», – отвечали чиновники поближе. «А как я это делал больше двадцати лет?» – продолжал я это не понимать. «Вот больше не будете». – «А что нужно, чтобы такой сертификат получить?» – «Пройти двухлетнюю ординатуру по детской хирургии». Приплыли… Но потом нашли выход. Теперь мои ассистенты – детские хирурги – с соответствующими сертификатами. Вот так можно. Только чиновникам это не говорите, мои дорогие читатели, а то они ещё какую-нибудь каверзу придумают.
Мама второй девочки принесла вкуснючий узбекский плов. Мамы двух других девочек сказали: «Большое спасибо!». Отказаться от плова не было никакой возможности. Поел немного – мне же плавать. Попил чаю и понял – сегодня плавательный сезон опять не откроется. Слишком много сил потрачено на операциях. Максимум, на что меня хватит, – это стоять посередине дорожки бассейна и хлопать ладошками по воде. Поэтому сейчас надо зайти в церковь, в которой меня крестили, поставить свечку за здоровье прооперированных детей, и домой – отдыхать.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев