#ЯЭтоПомню!

Учитель! Перед именем твоим
Позволь смиренно преклонить колени!
Я ЭТО ПОМНЮ
(ВОСПОМИНАНИЯ НАДЕЖДЫ ИВАНОВНЫ ГУСАКОВОЙ)
(Окончание)
ВОЕННЫЕ ГОДЫ В ЛАПТЕВО
На Лаптево в годы войны было совершенно несколько авиационных
налетов. Уже поздней осенью немцы были под Тулой. Но авиационные налеты были очень точечные, немцы, видимо, старались не повредить полотно железной дороги.
В октябре к нам приехал из Москвы мой старший брат с женой и сыном. Они приехали проститься с родителями, с родственниками - их эвакуировали из Москвы в Казань. Утром мы сидели все вместе за столом, завтракали и вдруг я услышала звук самолета. Я подошла к окну (которое выходила на речку Вашана и на Качаловский лес) и увидела этот самолет. А потом задрожал дом, с потолка посыпались листья сухие, пыль, все закричали, дети заплакали. Все стало очень страшно.
Бомба была сброшена на водокачку, которая подавала по трубам воду из реки Вашана к железной дороге - в то место, где заправлялись поезда. Так что бомбометание было точечным — чтобы поезда перестали ходить. Водокачка находилась сравнительно недалеко от нашего дома. Она стояла на таком специальном высоком постаменте - чтобы войти в нее, надо было по ступенечкам подняться. Она стояла рядом с железной дорогой, первый путь проходил около нее. Рядом были кирпичные дома железнодорожные, они немножко повредились, в них появились трещины. Несмотря на сброшенную бомбу, через какое-то время подошел бронепоезд и вступил в бой в районе деревни Бараново. Это, наверное, было самое большое разрушение от бомб, сброшенных с вражеских самолетов. Бомбы еще сбрасывались, но небольшие, осколочные. На нашей улице жил сосед Володя, а его отец жил по другую сторону железной дороги, сравнительно недалеко от переезда, там было здание райисполкома.
Однажды его отец стоял на крылечке. Самолет в это время сбросил небольшую бомбу недалеко от рельсов, и осколок попал ему в ногу. И ногу потом пришлось ампутировать.
В 1941 году я закончила восемь классов. И в школу мы первого сентября уже не пошли — была война. А в январе 1942 года, уже после зимних каникул, начались занятия. Но учителей уже было уже меньше - многие эвакуировались, уехали с заводом. Во время войны «Красный плуг» эвакуировался в Красноярск, и многие семьями тоже туда уехали.
Я хорошо помню, что сразу после войны за переездом образовалось немецкое кладбище, на уголочке, отдельно, там в то время еще никто не хоронил, хоронили только умерших пленных немцев, которые строили в Лаптево разные объекты. С левой стороны, как идти по дороге в деревню Лаптево. Мне запомнилось, что были такие бугорочки зелененькие. Наверное, кто-то в то время за ними ухаживал. Может быть, некоторые немцы, которые продолжали жить в Лаптево. Мои родители были похоронены в той же стороне, но только дальше. И я когда проходила, то всегда обращала внимание. Вначале могилки были аккуратненькими, лопухи на них не росли. А потом все стало осыпаться и зарастать. И сейчас от немецкого кладбища уже ничего не осталось. Я считаю, что это неправильно, что так случилось. Надо было обязательно сохранить. Ведь мы же люди, и память должна жить.
Немцы строили больницу. Мы были детьми, но туда боялись ходить, мы знали, что там работают немцы. Но одного немца мы хорошо запомнили. Он приходил в соседние дома с небольшой связкой дров - соберет чурочки, перевяжет их проволокой и приносил для топки печек. Приносил их, чтобы поменять на какую-нибудь еду. «Матка, хлеба, картошки...» Они тоже жили трудно. Приходил он и к нам. Это, наверное, был год 47-48. Его все знали и все ему давали еду. Тетя Катя Ермакова ему давала, тетя Дуня Ферапонтова тоже, Масловы в крайнем доме, тетя Варя - она в магазине работала - тоже давали. Ведь все же мы люди …. К счастью, немцев мы во время войны не видели и не знали.
НАЧАЛО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ПУТИ
Среднюю школу я окончила в июне 1943 года. И поступила на работу в финансовый отдел райисполкома секретарем-машинисткой. Я там проработала два года. А потом увидела в областной газете «Коммунар» объявление о том, что в Туле набирается 11-й педагогический класс для работы в начальных классах - учителей в то время не хватало. А мне работа в райисполкоме не нравилась, и я сказала, что хочу быть учителем.
Я уволилась в 1945 году и поехала в Тулу, поступила на учебу в 11-й педагогический класс при восьмой средней школе города Тулы.
Она располагалась на улице Коммунаров. А те послевоенные годы были такими опасными! Тула была настоящим бандитским городом. Вечером очень опасно было выходить на улицу, людей раздевали, сумки отнимали, убивали.
Хорошо я еще снимала квартиру напротив школы. Правда, съемное жилье оказалось очень плохим. Хозяйкой была молодая женщина, детей у нее не было, а муж еще с фронта не пришел. И к ней вечерами ходили подружки и военные.
В комнатку, которую я снимала, все время раздавались стуки и разные приглашения. Моя учеба закончилась, и меня направили в школу на улице Революции, здесь я проработала два года. Директором школы была Лариса Павловна Лаврова, очень хорошая женщина, я ей рассказала, какая у меня обстановка на квартире - одни гулянки и пьянки. Она сжалилась и сказала - «Надя, я тебя отпускаю».
В марте 1948 года я вернулась в Лаптево, шли как раз весенние каникулы.
Заведующей районным отделом народного образования была Мария Михайловна Левашова, она жила недалеко от больницы. У нее была дочь Лида и сын Володя. Он такой был мастеровой, потом работал преподавателем труда в школе, а в семидесятые годы даже сам сделал своими руками автомашину.
Прихожу я в Роно и говорю: «Мария Михайловна, принимайте меня на работу - в Туле больше не могу и не буду!» На тот момент свободное место оказалось только в деревне Острецово - в пяти километрах от Лаптево. Там учительница уходила в декрет, и я должна была её заместить. А на следующий учебный год Левашова уже обещала меня перевести в лаптевскую семилетнюю школу.
Я согласилась и стала ходить преподавать в Острецово. Передвигалась, естественно, пешком, ни о каком транспорте тогда и речи быть не могло. В плохую погоду, иногда я могла заночевать в деревне. Там была техничка Маруся. Она пришла с фронта с ребенком — родила мальчика Володю. Володя был рыжий, почти красного цвета, такой боевой, невозможно. И в плохую погоду я у них иногда оставалась ночевать.
Школа была двухкомплектная, у меня был второй и четвертый класс. А у другой учительницы - первый и третий. Здание школы было, естественно, приспособленным, но хорошим. Оно было кирпичным, в нем было тепло, Маруся регулярно топила печку. Учеников было немного, у меня - восемь, а у коллеги (ее звали Мария Ивановна Чубукова) - шесть или семь. Этот мальчик Володя учился у меня, он всегда сидел на задней парте, было ему пять лет. Еще у меня был мальчик Миша Кузьмичев, постарше других. Он был такой заводила, так мне помогал! Если кто-то не успевал или плохо читал, то он всегда оставался после уроков и помогал другим.
Через много-много лет мне передали от него весточку и добрые пожелания. Как-то я пришла по своим делам в районную администрацию, меня направили к Геннадию Михайловичу Кузьмичеву. И представляете, он оказался сыном того самого Миши! И он мне говорит: «В Острецово живет мой отец, Михаил Васильевич, ему сейчас 76 лет. А вы - я это знаю - были его учительницей! Он мне о вас очень много рассказывал, он вас очень хорошо помнит. Он всегда рассказывал, какая у него была хорошая молодая учительница! Как вы песни пели, как слушали пение птиц, как на прогулки в лес ходили, как цветы и разные лекарственные травы собирали».
На меня сразу нахлынули воспоминания, так мне стало приятно!
В Острецово я проработала всю четвертую четверть - март, апрель, май.
В мае с родителями при финансовой поддержке Роно нам удалось даже сделать ремонт в школе. Я собрала родительское собрание, и мы решили побелить учебный класс (он был один, но большой), помыть и покрасить окна, пол, парты. Нам выделили деньги, мы купили краски, все необходимое и все сами сделали. И так хорошо стало в школе, чистенько!
Это, вроде бы, частный случай, но представляете, как государство заботилось об образовании в Советском Союзе! Школа крошечная, работает практически на одну деревню - но ее не только не собираются закрывать (как сейчас принято называть «укрупнять»), а наоборот, всячески поддерживают!
Находят педагога, находят деньги на ремонт! И это практически сразу после Великой Отечественной войны, когда страна лежала в руинах, денег ни на что не хватало! А про маленькую школу в деревне Острецово не забыли!
В июне я ушла в отпуск. А в сентябре 1948 года я уже начала работать в семилетней школе, мне дали первый класс. В 1949 году я поступила на географический факультет московского педагогического института имени Ленина на заочное отделение.
Здесь, наверное, надо пояснить, какие школы в это время были открыты в Лаптево. Была железнодорожная начальная школа за «линией», недалеко от
железнодорожного вокзала. Была семилетняя школа у пруда, недалеко от завода. Она состояла из двух зданий - деревянного (там учились старшеклассники) и каменного (в нем были начальные классы). И была средняя школа (сейчас это школа № 2), в нее тоже входило два здания — кирпичное, построенное в 1938 году, и рядышком - деревянное (в ней разместились начальные классы Лаптевской средней школы).
Директором семилетней школы был Матвей Меерович Курцман. Он был преподавателем истории, и жил он при школе - сбоку была пристроечка, комнатка небольшая. Потом директором был Василий Никитович Кирюшин. Он был такой строгий директор! Часто ругал нас за то, что мы свои сумки в учительской ставили куда попало. «Они должны быть в одном месте! Ставьте вот сюда!». Мы про себя посмеивались, но особо не обижались на это.
Следующим директором школы была Мария Кузьминична Мамаева, кстати, какое-то время она тоже жила в этой школе. Она сначала была заведующей Роно, а потом стала директором школы.
В старой семилетней школе я проработала около трех лет, а потом школа переехала. Здание было уже ветхое, и оно стало заваливаться, учиться в нем было небезопасно. Около дороги (теперь рядом памятник погибшим ясногорцам с Вечным огнем) было заводское общежитие, и когда деревянное здание семилетней школы у пруда уже стало заваливаться, то его перевели в это здание.
А для заводского общежития было построено новое здание на улице Заводской. В дальнейшем в здании семилетней школы начались занятия и вечерней школы. А когда было построен второй этаж во второй школе, то все классы семилетней школы переехали туда. А это помещение (которое сейчас у Вечного огня), полностью заняла вечерняя школа.
В 1951 году я вышла замуж. А дом моего мужа был рядом с домом двух
учителей. Их фамилия Мацко - Мария Александровна и Михаил
Александрович. И у них была дочка, она закончила факультет иностранных языков Тульского педагогического института и преподавала немецкий язык в Лаптево.
В 1965 году в школе № 2 надстроили второй этаж и пристроили спортивный зал. Это уже при Дмитрии Васильевиче Дронове, он тогда уже был директором. Нас сразу всех перевели в эту школу. И мы тоже в то время оказывали посильную помощь с учениками - выносили мусор, мыли все.
Хочу немного рассказать про станцию и вокзал. Вокзал был деревянный. В те времена очень много людей попадало под поезд. Железная дорога перерезала город на две части. И очень часто на станции на разных путях стояло немало грузовых поездов. И для того, чтобы попасть на другую сторону, приходилось перелезать под вагонами. Это было достаточно страшно - не знаешь, когда он тронется. В вокзале был большой зал ожидания (запомнились большие диваны), касса, магазин продовольственный и буфет. Мы нередко заходили в буфет, мама давала денег и мы покупали или очень вкусные
«ромовые бабы», или рыбку какую-нибудь хорошую, или что-то еще. Магазин и буфет были очень хорошие, продукты привозили из Тулы.
Здание станции было деревянное, балкончик был вверху маленький, он выходил на железную дорогу. Дежурный оттуда махал красным флажком, давал отмашку для отправки поездов. И оттуда ему были видны издалека приходящие поезда.
Недалеко от железнодорожного вокзала, на земле, стоял пассажирский вагон без колес. И в нем размещался клуб железнодорожный. В Туле был большой клуб железнодорожников и оттуда регулярно приезжали артисты, устраивали разные выступления, концерты, показывали кино. Первые свои фильмы я увидела именно в этом вагончике-клубе. Я была еще не очень взрослая, и меня в поселок не отпускали, а в клуб (он находился недалеко от нашего дома) я могла ходить. Чаще всего ходила с мамой.
В поселке был еще дом культуры. Все его между собой называли «Халтура». Помещение было совершенно неприспособленное, напоминало ангар, построено было из каких-то старых досок, в нем было очень холодно.
Там показывали кино, и танцы были. Мы ходили на танцы (это уже в 1948 году) и танцевали одетыми - очень было холодно. И кино смотрели одетыми, сидели закутанные В клубе была печка, но отопить такое неприспособленное помещение было невозможно. Но все равно в клубе было весело, и мы с удовольствием туда ходили.
«Халтурой» этот клуб назвали, наверное, по многим причинам. Из-за неприспособленности помещения, а также из-за того, что во время демонстрации фильмов часто рвалась пленка, и зрители во весь голос кричали «Халтура!».
#СпасибоВамУчителя!
#УчительПередИменемТвоим...
#УчителяЯсн