Предыдущая публикация
Дикие, крестьянские, княжеские и другие лошади на территориях Руси.
Славяне использовали лошадей с древнейших времен. Об этом свидетельствуют археологические находки и письменные источники как древнерусского, так и иноземного происхождения. Дошли до нас и рисованные миниатюры, украшавшие древнерусские летописи, и настенные фрески в многочисленных церквях, построенных после принятия на Руси христианства.
Среди этих рисунков попадались и изображения лошадей рабочих и верховых. Лошади на территории, занимаемой древнеславянскими племенами, встречались еще и в диком виде. Они были низкорослыми, лесного типа, и русские князья частенько тешились охотой на них.
Особенно гордился удачливостью в охоте на диких коней Владимир Мономах (1053 – 1125), тогда удельный князь Черниговский: "А вот что в Чернигове делал, — писал князь, вспоминая молодость, — коней диких своими руками вязал я в пущах – десять и двадцать живых коней, а кроме того подъезжал по равнине, ловил своими руками тех же диких коней…”
В эпоху, предшествующую образованию единого древнерусского государства, мясо лошадей использовалось как пищевой продукт. Будучи язычниками, славяне и сами с удовольствием ели конину и угощали ею своих многочисленных богов. И не удивительно, что один из самых воинственных русских князей, сын Игоря и Ольги Святослав (945 -972), уходя в поход, не вез с собой обременительного обоза. Об этом с почтением и страхом докладывали своим василевсам византийские разведчики.
Непонятный суровый языческий князь на привалах вместе со своими дружинниками разводил костер… "нарежут конины, — сообщает один из документов того времени, — ломтями испекут ее на угольях. Поев, спать завалятся на конских потниках, седло – под голову. Не водят с собой стад, не таскают котлов для варки, что нельзя увезти в седле – то им без надобности. Кто любит негу, — к Святославу не просись, не возьмет.”
Боялись враги Святослава, его знаменитого клича: "Иду на Вы!” После смерти князя Святослава, при его сыне Владимире Русь приняла христианство. С тех пор конину перестали употреблять в пищу.
Как тягловое животное, используемое на пашне, лошадь у древних славян известна с VI в. нашей эры., причем это были именно рабочие лошади, на которых возили кладь и пахали землю крестьяне. Эти лошади принадлежали князьям и служили хорошим подспорьем во время многочисленных войн, которые вели между собой удельные князья. Известен такой факт из биографии Мономаха, когда он, пытаясь сплотить между собой других князей против извечного врага Руси – половцев, предложил увеличить численность войска за счет крестьян, посаженных на рабочих коней. Но его предложение было отвергнуто, так как остальные князья, недолюбливавшие энергичного и умного Мономаха, отговорились тем, что весной негоже отрывать крестьян от поля. Тем не менее можно предположить, что поговорка, сложившаяся о славянских лошадях, годных "и в подводу, и под воеводу”, появилась именно в те времена.
Древнерусские летописи фиксировали количество лошадей у разных князей. Например, в Ипатьевской летописи под 1146 годом есть запись о табуне, принадлежавшем семье Святослава, в нем насчитывалось "3000 кобыл стадных и 1000 коней”. И думается, это был не весь конский запас князей этой семьи.
Из древнейшего свода законов восточных славян "Русской правды” историки почерпнули сведения и о том, что в княжеских поместьях содержались и верховые лошади, на которых ездили князья и их дружинники, и лошади, на которых пахали крестьяне. За княжеских лошадей они отвечали головой. Большое значение имели и люди, ухаживающие за лошадьми, — конюхи или конюшие. Но и попадало им здорово! При Дмитрии Донском (1350 – 1389) был заведен такой порядок "… когда конюший за конем не следит, княжего коня не холит, — наказывают того конюшего, дабы впредь холил, когда конь не вскормлен – не сдвинуть ему воза, в колеях увязшего, и секут не коня, а конюшего, дабы коня вскармливал”.
Помимо работы на лошадях как на тягловых животных, ими пользовались для верховой езды. Византийские источники неоднократно упоминают славянских всадников-воинов, которые не однажды противостояли "непобедимым” катафрактариям Византии. Многочисленные находки удил, глиняных моделей седел и других предметов конской упряжи говорят о том, что коневодство древних славян постепенно набирает силу. Да и как не совершенствоваться в коневодстве, в изготовлении упряжи, а также в искусстве верховой езды в молодом государстве, если оно постоянно и жестоко подвергалось изнурительным набегам кочевников – хазар, печенегов, половцев, которые рождались, жили и умирали на коне. Многое переняли славянские всадники и у кочевников. Всех русских князей сажали на коней еще в трехлетнем возрасте, с этого момента начиналось их обучение ратному делу и верховой езде. Можно утверждать, что все без исключения русские князья были превосходными всадниками. И опять в свидетели призовем Владимира Мономаха, оставившего своим сыновьям "Поучения” — неоценимый подарок нам из прошлого. Мономах вспоминает, что ему более 100 раз приходилось одним махом совершать сверхбыстрые конные переходы от Чернигова до Киева с подводными (запасными) лошадьми "от заутрени до вечерни” — за один день. Он рассказывает сыновьям, как непросто далось ему искусство верховой езды: "И с коня часто падал, голову дважды разбивал и руки-ноги свои калечил в юности своей, не дорожа жизнию своей, не щадя головы своей”. Поэтому и князья, и их дружинники много времени отдавали упражнениям в джигитовке, соревновались в умении легко прыгать в седло, через коня и т.п. "Княжеские дружинники также скакали через гривы лошадиные, на скаку коня имали, а меньшие – луки гнули”. И не только гнули, но и стреляли из них на всем скаку в подвижные и неподвижные мишени (для этого в яму сажали уного отрока и он оттуда высовывал щит, привязанный к палке).
С XI века среди феодальной знати большой популярностью стали пользоваться гладкие скачки. Археологи предполагают, что в Киеве на Старокиевской горе (там, где стояли княжьи дворцы), был конный двор с песчаным кругом, то есть нечто вроде небольшого ипподрома, на котором, видимо, испытывали лошадей.
Археологический анализ упряжи лошадей, на которых скакали славянские всадники, приводит к любопытным выводам. Ведь для хорошего археолога конская упряжь, найденная при раскопках, служит не только точным временным ориентиром, но ему (как пушкинскому Дон Жуану, которому стоило "лишь узенькую пяточку увидеть, и в миг он дорисует остальное”) достаточно только глянуть на форму седла, стремян и шпор – и он может нарисовать картину жизни того времени, к которому они принадлежали.
Нередко при раскопках встречаются удила, появившиеся на Руси в результате контактов Русского государства с западноевропейскими странами. Такие удила были предназначены для управления норовистыми лошадьми. А вскоре появляются удила, если можно так выразиться, общеславянские, так называемые "кольчатые” — и это говорит о том, что восточные славяне уже выращивали лошадей, более или менее одинаковых по росту и экстерьеру, для которых производили лишь несколько видов удил. То есть появились лошади местного производства и выучки.
Действительно, процесс специализации типов лошадей с этого времени идет достаточно интенсивно: для тяжеловооруженного всадника, весившего вместе с оружием и защитным доспехом до 120 кг, нужна была и более мощная лошадь (вспомним ледовое побоище и победу русского князя Александра Невского над тевтонскими тяжеловооруженными рыцарями), а для борьбы с кочевниками требовались, наоборот, облегченные лошади, быстрые и выносливые. Таким образом можно утверждать, что у русских всадников создались предпосылки для образования кавалерии как основного вида войска. К этому времени влияние на славянских всадников восточной манеры езды ослабевает. Об этом нам рассказывает эволюция стремян, что, в свою очередь, связано с изменением седловки и посадки всадников. Археолог, знаток конской упряжи, объяснит, что опорная роль стремени в это время возрастает. Если в начальные период создания древнекиевской кавалерии всадник сидел в низком седле и пользовался округлыми стременами, то со временем седло становилось выше, а стремена, вследствие частого столкновения с войсками, владеющими копьями, принимали бОльшую нагрузку. Их подножка в целях большей опорной устойчивости расширяется и распрямляется. Кроме того, стремена становятся узорчатыми.
До XI века киевские конники не пользовались шпорами, полагаясь при езде верхом, как и их степные соседи, на плеть и шенкеля. Но когда конница стала массовым видом войска и русскому государству пришлось сражаться с западноевропейскими рыцарями, происходит массовое внедрение шпор, или, как их тогда называли, "острог”. Первое летописное упоминание пришпоривания лошадей обозначено еще в "Повести временных лет” под 1068 годом словами "и удариша в коне”. Это выражение вполне соответствует употреблению шпор. Шпоры являлись эффективным средством понуждения коня в решающие моменты битв – при сближении с противником, при различных маневрах. Применение шпор говорит о том, что Русь, считавшаяся азиатской окраиной Европы, входила в число развитых рыцарских стран своего времени. Но русские всадники не копировали слепо достижения европейских рыцарей. Именно русским принадлежит изобретение шпор с противотравмирующим лошадь ограничителем – звездчатым колесиком. Этот вид шпор дожил до наших дней, представляя собой не только крупное техническое открытие, но и в какой-то мере свидетельствуя о нравственной подоплеке этого новшества.
От степняков к славянским всадникам перешла манера пользоваться плетью. Наличие плетей в археологических раскопках свидетельствует о том, что славянские конные воины еще были под влиянием степняков. Плеть требовала "езды по-восточному”, то есть опоры полусогнутыми ногами на полукруглые стремена, легкого седла почти без задней луки, отсутствия шпор. Особенно популярной была так называемая "звучащая” нагайка, которой пользовались не столько для того, чтобы нанести удар лошади, сколько для психологического воздействия на нее, одним взмахом, при котором возникал характерный звук. И хотя со временем в конном войске плеть постепенно исчезала, во невоенной езде верхом всадники еще долго ею пользовались.
В XII – XIII веках в коннице обычным явлением становится подковывание лошадей, хотя и не во всех видах войск. Подковы, безусловно, отягощали лошадей легкой кавалерии, зато были полезны в тяжелой. Предшественниками подков на Руси были ледоходные шипы, они применялись и всадниками, которым приходилось спешиваться на лед, обеспечивали безопасность лошадей. Причем такие шипы бытовали на Руси до самого последнего времени.
Древнерусский воин-всадник всем своим видом, снаряжением и посадкой напоминал соседа-степняка, от которого ему постоянно приходилось отбиваться. Но "езда по-восточному” постепенно уступает общеевропейской посадке. Конные копейщики и лучники получают разнообразное и усовершенствованное снаряжение. Первым придавались массивные шпоры, стремена с прямой широкой подножкой, седло-кресло рыцарского типа – все, что обеспечивало устойчивость и напор при таранных сшибках. Вторые пользовались легкими седлами, округлыми стременами, облегченными шпорами.
Находясь между Западом и Востоком, русские в искусстве ведения войны не переставали быть европейцами, но часто сражались как азиаты. Этим объясняется и наличие в русском войске как рыцарского прямого меча, так и кривой азиатской сабли, кольчуги и массы разнообразных приемов верховой езды, заимствованной и у кочевников, и у западноевропейских рыцарей. А вследствие этого набранный в постоянных битвах опыт, пропущенный через чисто русские условия жизни, породил свой собственный стиль верховой езды.
В заключение нельзя не сказать хоть несколько слов о мастерах, обслуживавших коневодство древности, — кожевниках, шорниках, кузнецах… Интересно, что искусство выделывания кож оставалось неизменным вплоть до XIX века. Никиты-кожемяки, жившие так много веков назад, создали технологию этого непростого дела и передали нам. То же можно сказать и о работе ковалей, особенно кузнецов-гвоздочников, ибо так называемый "сапожный” гвоздь и гвоздь, которым подкова крепится к копыту лошади, также дошли до сегодняшнего дня с тех древних времен абсолютно неизменными. В этом можно убедиться, разглядывая археологические коллекции различных гвоздей.
Да и само сословие кузнецов было весьма уважаемым на Руси. Имя одного из таких кузнецов донесла до нас древнерусская летопись. В 1262 году во время взятия новгородцами города Юрьева в летопись внесли слова: "Якова, храброго гвоздочника, убиша”. Не каждому в те времена была оказана честь быть упомянутым в летописи.
Следующая публикация
Комментарии 1