Немытые руки

Две женщины ехали в электричке и нечаянно стали свидетельницами некрасивой сцены. Бабушка с внучкой решили перекусить.
Они доставали руками вареную картошку из литровой стеклянной банки. При этом крошки падали им на колени, а оттуда на пол.
Затем бабушка вынула два беляша. И снова крошки на колени и на пол. Запили водой из бутылочки. Внучка вытерла руки о футболку, а бабушка себя не беспокоила. Пусть так будет.
На следующей станции вышли они, а две женщины молчать не могли. Как люди одичали, будто животные. Словно с дерева слезли или из землянки вылезли. Чему бабушка хорошему внучку научит? Бедный ребенок!
Обмельчали люди. И одна женщина сказала: «Как не измельчать? Как мы живем? Крохотные квартирки, из которых вид на помойку или на грязный разбитый двор. Сужается сознание. Шири нет. И такое повсеместно».
Вторая охотно согласилась: «Люди устали от поиска денег. Разучились отдыхать. Что вы хотите, если отпуск всего две недели? Съездят куда-нибудь, и снова в свои клетушки-камеры».
Интересов, которые делают души крылатыми, нет. Деньги и нажива.
Первая женщина о себе рассказала: «Мой очень далекий предок имел большую семью. Жил в небольшом городке, купцом был. У него дом: каменный низ, деревянный верх. Мы случайно узнали, что мой предок. Что вы думаете? Съездили, увидели. Верх почти разрушен. Погибал дом. И мы выкупили у местной администрации за копейки. Начали восстанавливать. Думаем покинуть большой город и переехать туда. Дети будут приезжать».
Вторая выслушала с интересом: «А мы купили квартиру в Турции. Муж ищет, чтобы работать в Интернете. И я ищу. Уедем туда, чтобы у моря жить».
Как хорошо поговорили! Люди должны понимать друг друга – в этом суть общения.
Прибыла электричка. Дамы улыбнулись друг другу и разошлись.
Та, у которой дом от предка-купца, домой приехала. Открыла дверь, мать смотрела телевизор: «Как съездила? Что там»?
Дочь сердито мимо прошла: «Не приставай, мама. Что за вопросы? Съездила и съездила». И скрылась в смежной комнате. Дверь закрыла. Устало упала на диван.
Своими руками разрушила когда-то счастье. Слишком много требований мужу предъявляла. Хотела и карьеры, и денег. Развалилась любовь, а осколки время сдуло.
Другая, у которой квартира в Турции, тоже дома оказалась. Приватизированная комната в коммуналке. Соседи-пьяницы, тараканы на стенах.
За стенкой очередной скандал. Легла женщина, глаза закрыла: «Немного потерпеть. Накоплю, комнату продам, студию куплю. Ничего, и на моей улице будет праздник».
В юности бросила университет из-за парня. Но не получилась семейная жизнь. Не училась, работала в разных местах. Удалось комнату приобрести.
Купеческий дом и турецкая квартира – плод воображения. И страх, чтобы о тебе плохо не подумали.
А бабушка с внучкой ели картошку руками и не думали о произведенном впечатлении. Руки мыть научится со временем маленькая девочка. Это не так сложно.
И неизвестно, что хуже? Крошки ронять или делать вид, что у тебя все хорошо?
Георгий Жаркой
Малахольная
Муж опять где-то пьёт. Двенадцатый час ночи, а он ещё с работы не приходил. Ксения тяжело вздохнула, оставила включённым ночник на столе и прилегла на диван, как была в одежде, на случай, если начнёт буянить и придётся бежать к матери. Шестилетний Матвейка уже давно спал. Спал неспокойно, что-то бормотал во сне, будто чувствовал её тревогу.
Ксения не могла уснуть, думала, вспоминала...
Пять лет назад она вернулась из города, когда первый муж выставил её за дверь. Хотя, какие они мужья? И с первым мужем и с нынешним она жила без регистрации. Они не хотели, она не настаивала.
Ксюшу с самого детства называли малахольной. Она всегда была невозмутимой и спокойной. Казалось, ничто и никто не может вывести её из равновесия. В школе училась плохо, не давались ей знания, хоть тресни! Крупная, рыжеволосая, конопатая, но очень добрая девочка, никогда ни на кого не обижалась, ей грубили, а она улыбалась в ответ и думала,
- Это они не со зла. -
-Вся в отца, такой же смирный был, мухи не обидит,- говорила мать.
Отца Ксюша плохо помнила, его не стало, когда ей было шесть лет.
После школы уехала в город в медучилище, но, отучившись-отмучившись зиму пришлось бросить. Не потянула. Медучилище это не сельская школа, где ей ставили тройки из жалости.
Назад в село не хотела. Устроилась работать в крупный кондитерский цех мойщицей посуды. Сильно поправилась. Там булочку съест, здесь пироженку, сладкоежкой была всегда. Снимала комнату. Денег на жизнь оставалось мало, но хоть с матери не тянула. Наоборот, ещё умудрялась экономить и матери какой-нибудь подарок на праздник купить.
Прошло два года. Женихов на её жизненном горизонте не наблюдалось.
Она привыкла к невниманию мужчин и думала,
- Ну кому нужна толстая, рыжая, необразованная деваха? Ни ступить, не молвить не умею. Глаза красить и то не научилась. -
Вдруг, неожиданно для всех, электрик Серёга стал увиваться вокруг Ксюши. Пригласил в гости, пожаловался, что мать тяжело заболела, в больнице лежит, и он такой несчастный-разнесчастный.
Она осталась у него жить. Очень скоро Серёга привёз из больницы парализованную мать. Ксения ухаживала за свекровью. Утром обиходит её, кашкой накормит. На обед протёртый супчик оставит на столике возле кровати, хоть остывший поест. Вечером опять по тому же кругу. В ванну таскала на себе, хорошо, что свекровь худенькая, а она мощная женщина.
Сын в эти дела не вмешивался. Сын жил своей жизнью. Завёл зазнобу на стороне и домой не приходил, порой, неделями.
Женщины на работе пытались объяснить Ксении, что Серёга её использует, как бесплатную сиделку.
Тоня, отсидевшая срок , так и говорила,
- Видела я малахольных, но такую вижу в первый раз! Я думала такие как ты вымерли вместе с динозаврами, а нет, есть ещё дуры на белом свете! -
Прошло три года. Свекрови не стало. Через неделю Серёга выставил Ксюшу из квартиры и привёл новую беременную жену. Ксения не могла родить, были проблемы по женской части.
Вернулась в село. Устроилась работать на единственный кирпичный завод, который выстоял вопреки всем перестройкам и передрягам. Работа тяжёлая, но другой нет.
Работал у них на заводе один мужик Николай. Жена у него умерла, мальчонка был маленький. Правда, мальчонка жил у сестры, а у той своих пятеро. Сестра и пилила братца, - Женись, да забирай Матвейку, куда мне такую ораву? -
Николай может и женился бы... Да, только невесты в очередь не стояли, пил он и сильно. Сестра же и посоветовала ему посвататься к Ксении. Она добрая, может пожалеет и пойдёт.
Так Ксения в двадцать четыре года стала мачехой двухлетнего Матвейки. Новый муж был старше на шесть лет. Сколько грязи выворотила Ксения в доме нового мужа - это отдельная история. Все, кому негде и не с кем было выпить шли к Николаю. Ксения с большим трудом отвадила их от дома, тогда стал исчезать из дома муж.
Сначала просто пил, потом стал буянить, мог и руку поднять на жену. В такие моменты Ксения забирала Матвейку и уходила к матери. Приходилось и с синяками ходить, не всегда получалось во время убежать.
... В эту ночь муж так и не пришёл. На следующий вечер в невменяемом состоянии накинулся на жену. Пришли с Матвейкой к матери. Под глазом у Ксении здоровый синяк. Мать не выдержала и вызвала участкового.
Участковый на другой день побеседовал с дебоширом и объяснил ему, что его запросто можно посадить. Ксения ему никто, и, что, если он ещё хоть раз поднимет на неё руку или устроит скандал, он его обязательно посадит.
Ксения с Матвейкой остались жить у матери. Николай привёл в дом такую же пьянчужку, как сам, но их больше не тревожил. Сыном не интересовался, деньгами не помогал. Его скоро выгнали с работы он сам ходил полуголодный. Новая пассия сбежала к другому.
Ксения любила сына как родного, а может и больше. Матвей учился в пятом классе, когда в доме отца случился пожар, уснул пьяный с папиросой. Ксения оформила пенсию по потере кормильца для сына.
Матвей закончил школу, поступил в медицинский институт, даже приезжал на практику в родное село. Сколько гордости у Ксении! Словами и не передать.
- Всё хорошее, что не случилось в моей жизни, должно случиться у него, - думает она. -
Ксении уже сорок шесть лет. Она по-прежнему живёт с матерью. Мать стала совсем старенькая, часто болеет. У них на подворье находят приют все выброшенные котята, им их подкидывают, и щенята. Эта малахольная не выбросит и куда-нибудь пристроит, или оставит у себя. Замуж Ксения больше не выходила и не собирается, хватило и двух замужеств выше крыши.
Вот такая история, в общем-то, обыкновенной женщины.
интернет
<ЖизненныеИстории>
- Извини, Сань, мне пора домой. И так весь вечер с тобой провёл. Жена будет ругаться. - Владимир хлопнул по столику ладонями. – А ты куда?
Александр пожал плечами.
- Мой тебе совет, иди домой и помирись с Галкой. Она женщина симпатичная, смотри, как бы не прибрал кто к рукам, пока ты болтаешься неизвестно где.
«Да кому она нужна», - хотел было по привычке сказать Александр, но осёкся. А ведь действительно, столько женщин вокруг, а он думает о Галке.
- И как тебя вообще угораздило? Ладно. Пока.- Владимир встал и пошёл к выходу.
Александр огляделся по сторонам. За соседними столиками сидели парочки и компании. Ему стало неуютно одному. Он подозвал рукой официантку.
- Рассчитайте меня.
Та кивнула и ушла, но вскоре вернулась и положила перед ним небольшую папку с чеком внутри. Сумма оказалась в два раза больше той, на какую он рассчитывал. И чего выпендривался? Зря отказался разделить оплату пополам с Володькой. Александр достал карточку и вложил в папку, молясь про себя, чтобы денег на ней хватило. Наличность ещё пригодится.
Вскоре девушка вернулась, протянула ему карточку с улыбкой и ушла. Александр выдохнул. Он всегда считал, что жена слишком много тратит денег, ворчал. А за неделю, что жил вне дома, всю заначку потратил. Конечно, ел в кафе, первые дни оплачивал гостиницу, ужинал там же в ресторане, да ещё заливал водкой мысли о своей несчастной жизни.
Когда понял, что окончательно разорится, договорился с охранником, что тот будет пускать его ночевать в офис. Платил охраннику наличными. Куда деваться?
Сидел в кафе, выжидая время, когда все уйдут, и он сможет вернуться в офис, Или гулял по торговому центру. Сегодня ненадолго к нему присоединился Володька.
Всё, надо что-то решать. Нельзя так дальше жить. Володька прав. Александр вышел на улицу и поёжился. После тёплого зала кафе на улице показалось холодно. Ещё бы, весной разница между дневной и ночной температурой приличная. Может, и правда, домой? Нет, выпил. Мириться нужно трезвым. И Александр поплёлся к зданию офиса.
Охранник впустил его, напомнил, чтобы не включал свет. Если кто из сотрудников ненароком увидит, его уволят. Александр отдал ему две тысячи и поднялся на третий этаж. Посветил телефоном, чтобы отпереть комнату отдыха. Повесил на спинку стула пиджак и лёг на неуютный, кожаный диван, закинул руки за голову и прикрыл глаза. Но сон не шёл.
Перед тем как заснуть, каждый день в разных подробностях вспоминал, как познакомился с Галкой. Стройная кареглазая девушка ему сразу понравилась. Она стояла на улице и говорила с кем-то по телефону. Если бы он тогда был один, может, и не подошёл бы к ней. Но рядом стояли Володька и Гарик, и он, чувствуя их поддержку, уверенно подошёл к девушке.
- Здравствуйте, как вас зовут?
Она удивлённо посмотрела на него. Но он выглядел таким серьёзным, что она робко произнесла:
- Галина.
- Какое красивое имя, а главное, редкое, – ответил он позаимствованной из «Иронии судьбы» фразой. – А я Александр.
- Ширвиндт? - девушка звонко рассмеялась, и неловкость тут же исчезла.
С тех пор они вместе уже почти двадцать четыре года. Из них женаты двадцать три. Он любил её, да и сейчас любит. Может, не так, как раньше, но любит. Только на этом вот неуютном холодном диване и понял это. И зачем он остался тогда у бухгалтерши? Чего искал у неё?
Конечно, он мог бы пойти к бухгалтерше Любе, она бы обрадовалась. Нет. Тогда точно никогда бы не смог выпутаться из всей этой дурацкой истории.
Александр часто замечал на себе женские взгляды, с лёгкостью заигрывал с продавщицами в магазине. Он знал, что нравится женщинам. Даже жалел, что не свободен, что рядом идет его жена.
Теперь он часто гулял по торговому центру один, тратя время до вечера. Женщины по-прежнему скользили по нему взглядами, но у него почему-то не получалось выглядеть уверенным в себе, а шутки выходили плоскими и несмешными. Получается, рядом с ней, для неё старался выглядеть крутым и находчивым.
Да и перед кем красоваться? Одни слишком молоденькие, другие полные и не привлекательные…
Он по-прежнему выглядел хорошо. В обеденный перерыв заезжал домой, пока жена на работе, а дочка в институте. В прихожей стоял чемодан с его вещами. Александр вставал под душ, брился и переодевался, доставал из чемодана очередную аккуратно сложенную рубашку. Грязную кидал в стиральную машину. Не выбрасывать же. А когда закончатся чистые рубашки, что будет делать? На новые денег не осталось.
Сегодня днём тоже заезжал домой и видел развешенные в ванной на лиане выстиранные рубашки. Не намёк ли это, что Галка готова простить его? Она святая женщина, а он сво… На глаза набежали слёзы. Переоделся и ушёл, пока дочка не вернулась из института.
Вовка прав. Нужно идти с повинной к жене.
Мужик видный, хоть куда. Не последний человек в компании. Жена симпатичная, а приоденется, так и вовсе красавица. Дочка умница, учится в университете на третьем курсе. И чего ему не хватало? Какая шлея под хвост попала?
Александр повернулся на бок, зажав сложенные ладони между колен. Он вдруг вспомнил, как месяц назад забыл про день рождения жены. Хорошо, что дочь напомнила.
- Пап, ты уже выбрал маме подарок?
- Ещё выбираю, - соврал он.
- Ты что? Времени осталось совсем мало, - сказала Лера.
- А когда мать праздновать будет? В субботу?
- Да, но ты должен подарить ей подарок и цветы точно в день рождения.
- А она какой день приходится эта радостная дата? - Александр сделал вид, что подсчитывает в уме.
- В четверг.
- В этот четверг? А сегодня у нас что?
- Вторник. Пап, ты что, забыл про мамин день рождения? У неё же юбилей, а ты даже подарка не купил, - возмутилась Лера.
- Уф, - выдохнул Александр. – Время, слава богу, есть. А на что-нибудь говорила тебе, намекала, что хочет?
- Нет, но я знаю. Когда её подруга Людмила рассказала, что ходит в бассейн, мама тогда сказала, что тоже хотела бы.
- Спасибо, дочка. Куплю маме самый красивый букет. Про абонемент маме ни слова.
- Мог бы и не говорить, - обиделась Лера.
В четверг он с утра преподнёс шикарный букет и конверт с абонементом на год в самый крутой бассейн в городе. Помимо посещения бассейна она по абонементу может посещать и тренажёрный зал. Александр и сам был не прочь походить туда для поддержания формы.
Разве он думал, что этот его подарок ему тоже боков обойдётся?
Галина следила, чтобы брюки мужа были выглажены, чистые рубашки висели в шкафу, он вовремя в парикмахерскую ходил, покупала ему дорогой парфюм и дезодорант. Он шёл домой и знал, что на плите его всегда ждёт вкусный ужин, а Лерка будет клянчить деньги.
- Папулечка, ты самый лучший в мире, - благодарила она его и чмокала в щёку.
Он знал, что его любят и ждут. А теперь он лежит в офисе, как собака…
И женщины смотрели на него уже не так заинтересованно. Будто оставшись один, он потерял в цене. Знаете, как пара чайная. Чашка разбилась, осталось одно блюдце, хоть и красивое, а никому уже не нужное.
А неделю назад к нему подошла бухгалтерша Люба, востроглазая такая, в светлых кудряшках, и попросила отвезти её домой с бумагами и ноутбуком, чтобы дома поработать.
А чего не подвезти? Она ничего такая, вся из себя. Он помог донести до квартиры тяжелые папки. Люба предложила чаю, мол, пирог вчера испекла, а есть некому.
Пирог вкусный, только слукавила Люба, не сама пекла. Галка тоже такой часто в кулинарии покупает.
- И куда мужчины смотрят?.. – наворачивая вкусный пирог, говорил он.
Ему бы уйти сразу после чая, пока Люба не начала жаловаться на жизнь, как ей плохо и одиноко одной, то да сё… А ему было неловко сразу уйти. Люба всё норовила дотронуться до него, прижаться. А потом на столе появилась бутылочка вина…
Очнулся Александр, когда за окном уже стемнело. Так торопился домой, что не успел придумать ничего. Что-то мямлил, оправдывался… Галина увидела на вороте рубашки след помады и всё поняла.
- Значит, вот зачем купил абонемент? Намекал что толстая? Я видела тебя. Была вчера в районе твоего офиса, ждала тебя, чтобы вместе домой ехать. Видела вас… Седина в бороду, а бес в ребро? У тебя дочь взрослая, а ты… Не стыдно? Видеть тебя не могу.
Он стал защищаться.
- И уйду. На тебе свет клином не сошёлся. Пожалеешь, да поздно будет. За мной очередь выстроится, а вот ты без меня пропадёшь...
Галина подбежала к окну, выглянула.
- Что-то очереди никакой не вижу, - усмехнулась она.
Он ушёл, хлопнув дверью. Не к Любе, в гостиницу поехал. Люба на работе подошла, приглашала к себе, но он не пошёл. Не любит он её. Слишком навязчивая, бесстыжая. А ничего особенного. С Галкой проще.
В обеденный перерыв заезжал домой. В прихожей стоял чемодан с его одеждой. Галка собрала. Но Александр делал вид, что намёка не понимает и чемодан не забирал. Он быстро принимал душ, переодевался, менял рубашку. Сегодня днём он снова заезжал домой. Чемодан стоял на месте. Он прижался к Галкиному халату на вешалке в ванной, вдохнул родной запах. К горлу подступил комок. Никто ему кроме неё не нужен. После работы позвал в кафе Володьку.
- Чего не жилось? Сыт, пьян и нос в табаке. Лерке уже двадцать один, того и гляди замуж выйдет, внуки пойдут. И никто не назовёт тебя дедом, - попытался вправить ему мозги Володька. - Галка твоя одна не останется. А квартира? Делить будешь?
«Прав, тысячу раз прав Володька. Но по телефону выяснять отношения не будет. Завтра вечером поеду домой…», - решил Александр и, наконец, уснул.
После работы он покрутился немного на машине по городу и поехал домой. Поднялся на этаж и почувствовал умопомрачительный запах еды. Как он соскучился по Галкиной стряпне! А вдруг уже кто-то к ней в гости пришёл? Для кого расстаралась, наготовила? Он открыл дверь и влетел в кухню, не раздеваясь. За столом сидели Галка, Лера и какой-то мужик к нему спиной.
- Папка, как хорошо, что ты пришёл! – Вскочила со стула дочь. - Садись. Это Вадик, мой друг, а это мой папа, Александр Михайлович.
Парень встал, протянул ему руку. Совсем желторотый. Александр посмотрел на жену. Показалось, или она осунулась? Галина уступила ему своё место, поставила перед ним тарелку с мясом и картошкой.
Потом Лера пошла провожать своего жениха.
- И тебе пора, - сказала Галина, убирая со стола посуду.
- Меня никто не ждёт. Я в гостинице сначала жил, потом в офисе спал. Я не вру. Было всего один раз. Прости меня. Я не могу без тебя, без вас с Леркой.
- Скажи лучше, без квартиры, без любимого дивана не можешь, - съязвила Галина.
- И без них тоже. Только сейчас понял, как люблю тебя. Тебе ведь плохо без меня, я же вижу.
Тут Лера вернулась.
- Мам, пап, померитесь уже. Мам… Хватит плакать по ночам.
«Плачет, значит, думает обо мне. Уже легче», - встрепенулся Александр. Но Галина молчала.
- Мам…
- Пусть остаётся, но спать будет на раскладушке.
- Да хоть на полу, - облегчённо вздохнув Александр.
Когда он вышел в прихожую вешать куртку, чемодан стоял на месте.
Они не разговаривали. Александр был рад, что разрешили остаться дома, боялся, что снова поругаются. Утром рано ушёл на работу, чтобы избежать неловкости. А вечером решил встретить Галину после работы. Подъехал и увидел, что Галина уже подходит к остановке. Вышел из машины и пошёл догонять её. Неудобно же кричать на всю улицу. Когда надо, автобуса не дождёшься, а тут прямо сразу подошёл к остановке, и Галина одна из первых села в него. Александр вошёл тоже. Двери мазнули его по спине, закрываясь.
В час пик народу в автобусе полно. Он стал пробираться к жене. На него шикали, ругались. Наконец, он встал за её спиной.
- Девушка, наконец-то я вас догнал. Хотите, угадаю, как вас зовут? У вас красивое имя, а главное редкое, - сказал он, склонив голову к её плечу.
Народ ещё не успокоился, ворчал на него.
- Чего разорались? Не видите, мужчина свою судьбу встретил, - громко сказала пожилая женщина.
И все разом замолчали. Александр одарил женщину благодарной улыбкой.
- А ты чего? Мужик к ней со всей душой, а она молчит, - проворчала женщина.
Галина прикусила губу и стала пробираться к выходу. Александр не отставал. Их снова ругали. Кое-как они вышли из автобуса на остановке.
- Чего тебе надо? – Галина резко повернулась к нему.
Александр вдруг обнял её крепко, не давая возможности вырваться. Автобус стоял, ждал переключения светофора, кто-то в окне показал ему оттопыренный вверх большой палец. Потом автобус уехал, а они всё стояли.
- Прости меня, - сказал он. – Я без тебя жить не могу.
Всю дорогу до дома Александр говорил, какую глупость совершил, что нет ему прощения, но всё же надеется, что Галина его простит. Он без неё никто и ничто. Только понял это, чуть не потеряв её…
Когда они вошли в квартиру, он заметил, что чемодана в прихожей больше не было…
➳❥ʑąŋơʑą ۷ ɬ۷ơɛɱ ʂɛrɖƈɛ➳❥
📚📚📚
Рожденная ведьмой
История женщины из Нижнего Новгорода
Эта история произошла буквально на днях. Я работаю продавщицей в обувном магазине и больше всего на свете боюсь своей начальницы. Особенно после последних событий.
Начальница - назовем ее Людой - всегда казалась мне малосимпатичной личностью. У нее был отвратительный характер и очень нехороший взгляд ярко-зеленых глаз. Как-то, в самом начале моей работы в магазине, я совершила оплошность, и Люда взглянула на меня. Она просто взглянула, а мне целый день было не по себе. Так бы этот случай и забылся, но совсем недавно произошло нечто из ряда вон выходящее. И, конечно, не обошлось здесь без Люды.
В наш магазин обратилась женщина - из серии «я все знаю лучше вас», ну вы знаете таких. Месяц назад она купила у нас туфли, но почему-то на два размера меньше, чем ей было надо. Зачем -понятия не имею. Я тогда ее очень отговаривала, но она заявила, что мое дело - продавать, а не давать советы. Разумеется, несчастные туфли не выдержали такого издевательства - размер ног у этой дамы был вовсе не Золушкин - и пали смертью храбрых, разойдясь по швам.
Так вот, эта женщина заявилась в магазин и стала требовать от меня, чтобы я сменила ей туфли. Я, разумеется, отказалась, и тут началось такое... Ах, как эта дамочка на меня орала! Я уже не знала, куда мне деваться и что говорить, но тут очень кстати появилась Люда, и гнев женщины плавно перелился на нее.
Люда с каменным лицом выслушала обвинения и угрозы и вдруг улыбнулась. Представляете, она улыбнулась - нехорошо так, уголком рта и, пронзив женщину огнем своих русалочьих глаз, неожиданно сказала мне: «Наташа, смени ей пару, - и тихо добавила. - Она еще об этом крупно пожалеет!».
Скандалистка с осознанием победы и новыми туфлями под мышкой удалилась, а я с удивлением посмотрела на Люду. Она заметила это удивление и рассмеялась. «Ничего, - сказала она. - Эти туфли ей как следует аукнутся. Я ей послала такой заряд, что она еще пожалеет, что со мной связалась». Мое удивление переросло в недоумение, и Люда объяснила: «Я еще в детства замечала, что могу посмотреть на человека - а тому станет неуютно. Заметила какого цвета у меня глаза? Когда мне было семь лет, мы с мамой отдыхали на море, и к нам подошла цыганка. Она посмотрела на меня и сказала моей матери: «У твоей дочки - глаза ведьмы. Уж я-то в этом разбираюсь. Очень редко бывает, когда человек рождается со способностями колдовать. Твоя дочка может сглазить кого угодно - так что будьте осторожны». Мама вскоре забыла про этот случай, но я поняла, что цыганка права. Я в самом деле одним взглядом могу навредить любому человеку. Хочешь проверить?».
📚📚📚
Ждать проверки пришлось недолго. Недавно в магазин заходила та самая женщина - извиняться. Только тон у нее теперь отнюдь не наглый, и передвигается она на костылях - так что новые туфли ей больше не нужны.
➳❥ʑąŋơʑą ۷ ɬ۷ơɛɱ ʂɛrɖƈɛ➳❥
📚📚📚
Девушка сидела на кровати, поджав ноги, и раздраженно повторяла:
- Он мне не нужен. Я от него отказываюсь. Мне нужен только Андрей, а он сказал, что ребенок ему не нужен. Значит, и мне не нужен. Делайте с ним что хотите — мне без разницы.
- Детонька моя! Это же варварство — отказываться от собственного дитя. Даже звери так не делают, — сказала заведующая отделением.
- Да плевать, что делают звери. Выпишите меня сейчас же, а то я вам тут устрою — мало не покажется, — исступленно заорала недавно родившая.
- Вы, детонька, набитая дура, прости Господи! — заведующая вздохнула.
Её опыт подсказывал, что в данном случае медицина бессильна.
Эту девушку перевели неделю назад из родильного отделения к ней в детское. Вздорная и скандальная девица. Она наотрез отказалась кормить ребенка сама, как ее ни уговаривали. Только согласилась сцеживать молоко, но тут ей самой деваться некуда было.
Лечащий врач ребенка, молоденькая Маша, безуспешно билась с девицей. Та бесконечно закатывала истерики. Маша пыталась объяснить ей, что это опасно для ребенка. Тогда девушка заявила, что раз так, то она сбежит. Растерявшаяся Маша позвала заведующую, и та битый час пыталась уговорить неразумную мамочку. Но та твердила, что ей надо к ее парню, что он ждать ее не будет — уедет без нее.
Но заведующая решила не сдаваться, за долгие годы работы она перевидала таких мамаш. Она может подержать девицу здесь еще дня три. Вот пусть полежит, подумает, может, одумается. Услышав про три дня, девушка пришла в ярость.
- Да вы совсем сдурели? Андрей и так на меня злится из-за этого чертова ребенка, а вы мне еще подляну кидаете. Не понимаете, если я не поеду с ним на юг, то он Катьку возьмет.
Она разрыдалась и кричала, что они тупые и не понимают, что Катька только и ждет, чтобы увести ее парня. Этот ребенок вообще был ей нужен только потому, что надеялась, что женится.
Заведующая вздохнула еще раз, отдала распоряжение напоить ее валерьянкой и направилась к двери палаты. Ординатор, которая молчала всё это время, пошла за ней следом.
В коридоре она остановилась и тихо спросила:
- А вы верите в то, что ребенку будет хорошо с такой матерью? Если ее так можно назвать.
- Детка моя, — сказала заведующая. — Ну что делать? Иначе его отправят в дом малютки, а потом детский дом. Все-таки семьи у них приличные: и у девицы этой, и у парня. Может, попробовать с родителями поговорить? Все же взрослые люди, а это у них первый внук. Тем более парнишка-то красавец. Ты разузнай координаты родителей. Надо мне с ними пообщаться.
Девица сбежала в тот же день. Заведующая позвонила родителям. В семье молодого человека с ней даже не стали разговаривать.
За вещами девушки через два дня приехал отец — хмурый неприятный человек. Заведующая попыталась поговорить с ним, предложила посмотреть ребенка. На это неприятный человек сказал, что его это не интересует. И добавил, что заявление на отказ дочка напишет, а он передаст бумагу через своего водителя. Заведующая сказала, что так не пойдет, девушка должна прийти сама — ее не выписывали. Что должно быть все по правилам, иначе будут проблемы. Услышав эти слова, неприятный человек напрягся. Видно, у чиновников страх уже в крови, и он пошел на попятную. Он сказал, что пришлет жену, и пусть та во всем разбирается.
На другой день пришла маленькая бесцветная женщина. Она села на краешек стула и сразу начала плакать. И все время шептала, что это такое горе. Родители этого мальчика срочно увезли его за границу. Семья у них состоятельная, и у них большие планы. А тут такая неприятная история. Дочка рыдает целыми днями, даже кричит ужасные слова, что ненавидит этого ребенка. Сначала звонила родителям этого мальчика, а теперь заявила, что поедет за ним за границу. Узнает, куда его отправили, и никто ее не удержит. Она будет с Андреем, пусть хоть весь мир лопнет от злости. Вот такие слова кричит дочка все время, плача рассказывала маленькая женщина.
Заведующая вздохнула и предложила посмотреть на ребенка, надеясь, что хоть у бабушки пробудятся какие-то чувства. Чувства пробудились, но от этого стало только хуже. Женщина смотрела на малыша на руках у заведующей и, рыдая навзрыд, причитала, какой хорошенький. Она бы его с радостью взяла. Но что она может сделать? Муж запретил, дочка не хочет. Маленькая женщина достала новый платочек и еще горше зарыдала.
Заведующая произнесла только: «М-да» и велела медсестре напоить женщину валерьянкой, ворча, что из-за этих дурищ в отделении скоро кончатся запасы успокоительного.
Она сходила к главному врачу, всё рассказала и сообщила, что намерена пока держать ребенка в отделении. Главный раньше был хорошим педиатром. Увидев малыша, он расплылся в улыбке и спросил, чем мальчика кормят. Такой крепыш, такой бутуз — просто пончик. Так к малышу это имя и приклеилось.
Пребывание Пончика затянулось на несколько месяцев. Сначала уговаривали мать ребенка. Она несколько раз приходила, даже играла с ним. Сообщила, что копит деньги на билет, якобы вычислила, где находится ее парень. А пока ей делать все равно нечего, она может и приходить. Казалось, что она привыкает к малышу. Он ей тоже радовался и со временем начал узнавать. Мать ее тоже приходила, охотно возилась с малышом и играла, только, уходя, всегда плакала. Извинялась за дочку, говорила, что та любит своего парня, как ненормальная. Заведующая говорила, что это не любовь, а похоть.
Все шло как-то не так. Мать и бабушка приходили, заявление не писали, но и дитя не забирали. Заведующая решила поговорить с ними о ребенке серьезно и сурово, как тут он заболел и очень тяжело. Все переживали, а ординаторша Маша, как только была возможность, сразу бежала к нему. Пончик лежал потный, мокрые волосики прилипли к влажному лобику. Он потерял в весе и стал слабенький, и Маша без устали носила его на руках, приговаривая, что он уже никакой не пончик, а, скорее, блинчик. Но мальчика выходили, он снова набрал вес и стал прежним Пончиком — любимцем всего отделения. Больше всех он радовался Маше, она всегда носила яркие коралловые бусы, а он, сидя на руках и пыхтя, пытался до них добраться и укусить. И когда ему удавалось это сделать, то он заливался довольным смехом. Надо сказать, что оба были счастливы от этой игры.
Но в один из дней этой идиллии пришел конец. Девица случайно узнала, её парень на ком-то женился. Она пришла в исступление и в ярости кричала, что все вокруг это специально подстроили, чтобы их разлучить. Она ненавидит всех, а больше всего ненавидит этого ребенка. Если бы его не было, она бы сейчас была с Андреем, и они были бы счастливы. Она видеть этого ребенка больше не хочет. Сейчас же отнесет заявление об отказе, и пусть его отправят в детский дом. А она все равно поедет к Андрею, она уговорит его, он бросит эту дрянь и женится на ней. Она искренне верила в придуманную иллюзию. Только последствия этой иллюзии были реальными — она написала заявление об отказе от ребенка. Принесла его главному врачу и положила на стол. Потом, ничего не говоря, развернулась и ушла. И всё! Главный вызвал к себе заведующую.
Когда она вернулась, мрачная и злая, то хмуро сказала:
— Всё! Написала заявление. Главный велел оформлять бумаги в дом малютки. Ну что теперь поделаешь? Будем оформлять.
Молоденькая ординаторша заплакала. Заведующая села за стол, сняла очки и долго протирала их, что-то бубня себе под нос. Все знали, что если суровая заведующая протирает очки, значит, нервничает. А бывало еще, когда чувства ее совсем переполняли, так она от переживаний терла их полой халата. Она так пыталась скрыть слезы. Но такое случалось крайне редко — женщиной она была строгой.
В этот момент Пончик радостно резвился в своей кроватке. К нему в палату пришла медсестра, а он всегда был в восторге, когда к нему кто-то заходил. Медсестра, делая привычно свое дело, агукала ему, а он, счастливый, взвизгивал в ответ, энергично дрыгая ручками и ножками. Вдруг он замер, как будто прислушался или задумался, а потом вдруг притих. Медсестра, которая была с ним в палате, божилась, что так и было. Она подошла к нему проверить, что случилось, и тут он посмотрел на нее. Она не знала, как объяснить, что было в этих маленьких светлых глазенках, но она почувствовала, как что-то заныло у нее в груди, и слезы сами покатились по щекам. Ребенок смотрел на нее, а она плакала. Она не знала, что произошло и почему она плачет. Это потом она узнала, что это случилось в тот момент, когда его мать писала отказную. Она рассказывала об этом, заливаясь слезами, а заведующая сердито буркнула, что нечего ерунду городить. Выдумают всякий вздор, а потом разводят сырость. Всё это глупые сказки, ничего эти младенцы не знают. Суеверие это всё, просто так совпало.
Брошенные дети всегда знают о том, что от них отказались. Чувствуют ли они сами или ангелы им шепчут на ухо печальные вести, но они затихают. Как будто стараются с этого мгновения стать незаметными, не мешать никому, не беспокоить. Они словно знают, что скоро мир постарается от них избавиться, стыдливо запихнув в серое унылое заведение. Надо стать тихим и неприметным — ты же никому не нужен. Никому во всем огромном мире. И неважно: голоден ли ты, горячий ли у тебя лобик. Никто не станет читать тебе сказку на ночь, не укроет одеяльцем. Мир к тебе безразличен — он тебя не замечает. Мудрые брошенные дети знают об этом, и их щенячий взгляд полон безысходности. Немилосердный мир, он слишком одаривает одних и всё забирает у других. А бедное дитя будет пытаться долгие годы понять, почему его отвергли, чем он плох, что он сделал не так?
Но нет ответов на эти вопросы. Равнодушный мир отверг тебя бездумно и бессмысленно. Так получилось. Ты тут ни при чем. Но ты пока не знаешь об этом, поэтому будешь долго страдать, моё невинное дитя. Страдать за чужие подлости и ошибки. Расплачиваться за равнодушие и эгоизм других. Но у тебя есть надежда. Надежда, что тебе повезет, что случай поможет тебе и мир обратит внимание на тебя. В этом бессердечном мире есть добро, только не так много, но оно есть. Ты верь, дитя моё, ты жди и верь.
С того дня мальчик тихо лежал в кроватке, он перестал играть, не улыбался в ответ. На все попытки его развеселить просто смотрел в глаза, невыносимо серьезно.
Маша безуспешно пыталась его расшевелить:
— Пончик, может быть, ты на ручки хочешь? Ну, давай, пойдем на ручки. Смотри, у меня бусы есть, давай поиграем?
Она протягивала к нему руки, ободряюще улыбалась, надеясь, что и он протянет, как обычно, руки к ней. Но он отстраненно смотрел на нее — даже не шевелился. Она возвращалась обратно и плакала.
Но однажды она сорвалась и закричала:
— Мы же его предаем, понимаете, предаем. Сначала эти сволочи, а теперь мы! Он же не виноват, что его угораздило у этих гадов родиться! Ненавижу!
Она сидела на диване, уткнувшись головой в колени, и даже не плакала, а как-то жалобно подвывала. Заведующая встала из-за своего стола, подошла и села рядом.
Она гладила ее по плечам и говорила:
— Детонька, я сама не знаю, что делать. Мне жалко Пончика, ты себе не представляешь, как жалко. Ох ты, Господи! Что за работа такая?
— А я не буду сидеть и ждать, я буду действовать.
— Ну, тогда и не сиди, — рассердилась заведующая. — А то сидит она тут, воет. Вон халат мне весь замочила. Действовать, значит, так тому и быть. Только не говори мне, что ты собралась его усыновить. Да тебе его и не дадут. Живешь в общаге — раз. Мужа нет — два. Так что даже слушать не хочу. Это эмоциональный порыв. Знаешь, сколько за мою жизнь у меня этих Пончиков было? И не сосчитать, прости Господи, так что давай договоримся. Мы дадим тебе время, а ты ищи ему родителей. Хороших родителей. Вот так, детонька. Прекращай тут сырость и бегом искать.
И Маша начала искать Пончику родителей — самых лучших на свете. Она делала всё настолько искреннее и страстно, что этой историей прониклись даже сотрудницы в районо. Но, очевидно, ангелы бывают не только на небе, хоть в этом Пончику повезло. Но и сам малыш ей помогал, по-своему, как мог. Он заболел, обычная простуда, но выписывать и оформлять нельзя. Как сказала заведующая: «Первый раз за всю свою жизнь почти радуюсь, что ребенок заболел. Прости Господи!»
И, наконец-то, она нашла такую пару. Лана и Лев. Им было за тридцать лет, своих детей не было. Они много лет мечтали о ребенке, но никак не получалось, поэтому решили, что пришло время усыновить. Лана была милой изящнойженщиной, с мягкой улыбкой и мелодичным голосом. Её муж, Лев, был крупным мужчиной, подтянутый и крепкий, он был похож на военного. Было видно, что он обожает жену. У них дома было очень хорошо, светло и душевно. Маша выдохнула, теперь нужно было, чтобы им понравился малыш, поэтому они договорились о визите в больницу.
Заведующей они тоже понравились. Она даже присвистнула, когда увидела Льва, но тут же слегка смутилась:
— Извините, это я от восхищения. Не каждый день такой крупнячок увидишь, — и, не удержавшись, полюбопытствовала: — С каким весом родились, детонька?
— Простите, — растерялся гигант. — Не понял… А мой вес при рождении? Эти данные нужны для усыновления? Так я у мамы спрошу.
— Извините, доктор, он свой день рождения не помнит, а вы такие подробности его спрашиваете, — сказала Лана, а потом, не выдержав, засмеялась. — Он теперь маму замучает вопросами.
— Это не нужно для усыновления. Просто вы очень похожи на Пончика, — пояснила заведующая.
Перед палатой Лана шумно выдохнула, открыла дверь и решительно шагнула вперед. Пончик спал. Он раскраснелся во сне, разбросав в стороны ручки с нежной кожей и маленькими ноготками, а в уголке глаза застыла крохотная слезка.
Вдруг мальчик забеспокоился и приоткрыл глаза. Он сначала бессмысленно переводил взгляд с одного человека на другого, но когда дошел до лица Ланы, то замер. Он сначала нахмурился, потом широко открыл глаза. Лана, не отрываясь, смотрела на него, стараясь рассмотреть каждую черточку. Пончик внимательно и немного настороженно изучал её. Она протянула к нему руку, и тут он, неожиданно потянувшись, крепко ухватил ее за большой палец. Все облегченно засмеялись, говоря, какой шустрый мальчишка. Только Лана и младенец продолжали, не отрываясь, смотреть друг на друга.
Вдруг Пончик неуверенно улыбнулся, едва, чуть заметно. Лана тоже улыбнулась ему и кивнула ласково, а он что-то тоненько пискнул в ответ. Все затихли, понимая, что происходит что-то непонятное, но очень важное. Все терпеливо ждали какое-то время, а потом заведующая кашлянула негромко и сказала:
— Давайте на первый раз завершим свидание. Вы пойдете домой, подумаете, посовещаетесь и решите…
— Нам не надо думать, — не поворачиваясь к ней, спокойно сказала Лана. — Мы уже всё решили.
Заведующая изумленно подняла брови и вопросительно посмотрела на мужа, не зная, что сказать. Гигант удивленно глянул на жену, вернее, на ее спину, но быстро спохватившись, сказал:
— Ну да, наверное. Мы уже посовещались и решили. Ну, что хотим именно этого малыша.
Лана улыбнулась малышу и потянула свою руку. Пончик напрягся, но не выпустил ее палец. Лана еще потянула, но малыш по-прежнему сжимал ее палец со всей силой слабых маленьких пальчиков. Он перестал улыбаться и не сводил с нее взгляда. Повисла напряженная тишина.
— М-да, прости Господи! Вы это, посильнее потяните руку, — сказала заведующая. — У них хватательный рефлекс в этом возрасте сильно развит.
— Причем здесь хватательный рефлекс? — так же спокойно сказала Лана, по-прежнему не поворачиваясь. — Он просто боится, что я не вернусь.
Она внимательно посмотрела на Пончика и ласково сказала:
— Ты отпусти меня, пожалуйста, сейчас. Мне нужно уйти. Но я обязательно вернусь, слышишь. Обязательно! Я тебе обещаю. Ты мне теперь должен верить.
Пончик замер на секунду, вслушиваясь в ее мелодичный голос, и… разжал ручку. Потом снова широко заулыбался беззубым ртом с одним молочным зубом и издал пронзительный радостный писк.
— Я вам уже объясняла, это рефлексы такие. Я так думаю, да, это явно рефлексы, — сказала заведующая и, сдернув быстро очки, стала яростно протирать их полой халата, что-то бормоча себе под нос.
📚 📚📚
Автор: Елена Павличенко
*Не могу на тебе жениться, это же мой ребенок...*
- Ир, у тебя пустой вагон, один пассажир в пятом купе остался.
- Да ну?! – Ира реагирует мгновенно, хоть и спросонок. По инерции натягивает форму, тянется за расческой. – Я сейчас, - она торопливо собирается.
- Да не торопись, успеешь, - напарница с соседнего вагона стоит в служебном купе, где обычно отдыхают проводники, - так-то все в полном порядке, прибралась, как могла, а остальное – тебе.
- Ладно-ладно, и так спасибо, я хоть вздремнула… надо же – один пассажир, редко такое бывает."
- Ага, и едет до конечной.
- Галка, спасибо, дальше сама управлюсь.
- Ну, я пошла, титан, правда, холодный, не стала из-за одного… в общем, разберешься.
Ирина кивнула, дав понять, что готова заступить на смену. В этот раз в вагоне одна, ну или можно по-другому сказать: два вагона на троих. Такое бывало, когда некого поставить, и тогда приходили на помощь проводники соседнего вагона. Отдохнув, она снова приступила к своим обязанностям. Впереди целая ночь, а утром – дома.
Вагон слегка покачивало, но Ира, привыкнув, уверенно шла, будто всю жизнь работала на железной дороге. А на самом деле, пришла не так давно – два года назад, и прежде отучилась на курсах проводников.
Прошлась по всем купе, проверив постельное и убрав лишнее. - Вряд ли будет много нарду, - подумала она, - а может вообще никого не быть. - Стала потихоньку прибираться, забыв про единственного пассажира.
- Хозяйка, чайку можно? - услышала она голос пассажира, когда возилась возле титана.
- Можно, - откликнулась она, не поворачиваясь, - еще минут пять и будет чай.
Прошло минут десять, а пассажир так и сидел в купе. – Надо сказать, что чай готов, - решила она и пошла в пятое купе.
Мужчина сидел, ссутулившись, и смотрел в окно, за которым уже было темно, лишь отдаленные огоньки мелькали.
- Вы чай спрашивали: вам принести? или только кипяток нужен?
Он посмотрел на нее – задержал взгляд. Показалось – вздрогнул, или даже испугался чего-то.
- А-ааа, да, спасибо, я сам, у меня заварка есть, - сказал он с хрипотцой в голосе.
Она закрыла купе и пошла в «служебку», слегка пошатываясь. Но в этот раз не от того, что вагон качало, а от того, что узнала… узнала она его, хоть и изменился сильно. Постаревший, он выглядел старше своего возраста.
- А может не он? – подумала она, закрывшись. – Да вроде он, невозможно ошибиться… и голос его, это значит, я спала, когда посадка была, при Галке вошел.
Ирина сидела, словно в забытьи, еще не до конца понимая, ошиблась она или нет, всё-таки двадцать семь лет прошло. Специально не считала, как-то сама собой эта цифра застряла в сознании.
- Да что же я сижу? Это же просто… - Она достала папку с билетами, в которой был один-единственный – как раз пассажира пятого купе. – Лапшин П.П. – прочитала она едва слышно. – Все верно, Лапшин Павел Петрович, можно было и не сомневаться, сразу ведь узнала… а он? узнал меня?
Она задумалась. Хотела ли она, чтобы он узнал ее? Столько лет прошло, многое забылось, выветрилось, да и встречи с ним никогда не искала.
Она вышла из купе, застав пассажира у титана. Он как-то виновато смотрел на нее. – А я тут чайку решил…
- Смотрите, а то разольется и обожжетесь, - напомнила она.
Он как-то виновато усмехнулся. – А я уже обжегся, давно еще обжегся… здравствуй, Ира. Еще подумал: ты или нет. А потом смотрю: почти не изменилась.
- Ну да, за четверть века какие изменения? - пошутила она. - Только возраст в паспорте другой.
- А я вот еду, понимаешь, вчера сел, не видел тебя… значит, на железной дороге работаешь…
- Да, всего два года.
- Тяжело, наверное?
- По-разному бывает, привыкла.
- А я смотрю: один я тут вроде…
- Скоро станция, может еще кто будет, хотя, если на одну ночь, то в купейный мало пассажиров.
- Ир, ты это, зайди… хоть поговорим.
- Так на работе я, какие разговоры…
- Ну хоть ненадолго, а то когда еще свидимся… это же чудо какое-то, что встретились… зайди, очень прошу. – И взгляд у него был такой просящий, будто от того, что она зайдет, зависело что-то важное в его жизни.
Он пошел к себе, держась одной рукой за поручень, боясь расплескать кипяток.
- Зайду, вот станцию проедем и зайду, - крикнула она вслед.
Станционные огни освещали перрон, несколько человек торопились в плацкартный вагон. – Надо же, снова никого, - удивилась Ирина, - поднявшись в вагон.
Когда отъехали, вспомнила, что обещала заглянуть в пятое купе. Она вообще могла не заходить туда, просто не обязана. Даже если бы он упрашивал, все равно могла отказать. Но почему-то согласилась. Может потому, что уже все давно прошло, все отболело.
- Не холодно? – спросила Ирина, войдя в купе.
- Нет, что ты, у меня ведь куртка, если что.
- Зачем куртку? Могу второе одеяло дать, если холодно будет ночью.
Он снова виновато улыбнулся.
- Похудел ты, Павел, - сказала она.
- И постарел, - добавил он.
- Ну, понятно, не молодеем.
- Нет, ты еще молодая. Раньше думал: вот встретимся случайно в городе, и я обязательно поговорю с тобой. А не получилось… как назло.
- А чего встречаться, какая надобность? – спросила она с безразличием.
Мужчина снова виновато отвел взгляд. Потом засуетился, достал из пакета шоколадку. – Забыл, шоколад есть… вот… угощайся, - он неуклюже стал предлагать, желая угодить.
- Да не голодная я… скажи лучше, откуда едешь?
- Ездил в кардиологический центр… вот так, Ира, давно уже с сердцем маюсь, спасибо, лечат. А ты? ты-то как? как здоровье?
- Да хорошо здоровье, не считая возраста. Хотя какой это возраст, наши бабушки в эти годы еще рожали. – Она ответила и замолчала, решив, что сказала что-то неуместное.
- Да-да, так и есть… дети, ох дети…
- Что ты так вздыхаешь? Кто у тебя тогда родился-то? – спросила она
- Дочка. – С грустью ответил она.
- Еще дети есть?
- Нет. Только дочка.
И вроде бы все забылось, но воспоминания накатили волной и застряли как ком в горле. Ира вспомнила, как стояли они под весенним дождем, и ее трясло то ли от холода, то ли от слов Павла. И как давно это было, а кажется будто вчера.
- Ира, ну не знал, честное слово не знал! – Говорил он ей тогда. - Мы же расстались с ней, больше полугода прошло, как расстались.
- Ты же говорил, что ничего серьезного у вас не было! – сквозь слезы кричала Ира.
- Да, говорил, но близки-то мы были… она родит скоро, понимаешь? Ребенок у меня будет... я на днях узнал. И как я теперь… я не могу на тебе жениться, это же мой ребенок…
- А я? со мной что будет? что родители скажут? У нас с тобой через неделю свадьба…
- Ира, ну прости, пойми меня… Наташа ребенка ждет… как их могу оставить? Кто я после этого?
- Так ты из-за ребенка? – она старалась смотреть ему в глаза. И он посмотрел ей в глаза, но не выдержал и отвел взгляд.
- Да, из-за ребенка… нам с тобой еще не поздно все поменять, а там… я должен быть с ней, ей и так беременность тяжело дается.
Она вытирала лицо от капель дождя и от слез. А потом начала рыдать навзрыд, - ей казалось, весь мир изменился, и что серое небо, беспросветно затянутое хмурыми облаками, будет всегда.
Она пошла, ничего больше не сказав, а он кричал ей вслед: - Ира, прости! Я все расходы оплачу, кафе… и что там еще…
Вот это она сейчас и вспомнила.
И он, словно почувствовав ее состояние, тоже вспомнил. – Дочку я вырастил… похожа на меня, почти копия, а вот характер… - он усмехнулся. – Я ведь, знаешь, все им отдал, ну в том смысле, что всю жизнь работал, обеспечивал… нет, я понимаю, это моя обязанность, потому что семья, ребенок... но пришло время, стал ненужным, выбросили, как старый стул на свалку…
- Паша, да что ты про старость говоришь? Нам еще работать и работать!
- Это так, я понимаю. - Он снова виновато взглянул на нее. – Ты прости, мне ли тебе жаловаться, я ведь обидел тебя тогда, решил, что так будет лучше, не хотел, чтобы ребенок без отца рос. Ну, вот и вырастил… как заболел, так и не нужен стал. Ну ладно – жена, с ней все понятно, давно остыли. Но дочка?! Квартиру им отдал, поселился в материной квартире…
- Кстати, а как Зоя Ивановна? – спросила Ирина, вспомнив, что несостоявшаяся свекровь была к ней очень добра.
- Мама умерла три года назад.
- Прости, не знала, прими мои соболезнования.
- Так вот, отдал квартиру, переехал к матери, она тогда еще жива была… и представляешь, дочка уже тогда бабушку просила завещание на нее сделать. Ну, а мама сказала: Паша – наследник, а уж как он потом распорядится, это он сам решит.
Ирина, конечно, ожидала услышать рассказ о его жизни, но не думала, что все так печально.
- Паша, а может еще наладятся отношения?
- Пытаюсь, дочь все-таки – единственная, замуж обирается, внуки будут, - он приложил руку к груди, - сердце ноет, понимаешь… не столько от обиды, а от того, что почти не видимся.
Он замолчал, посмотрел в окно, пытаясь что-то там разглядеть.
- Ты чай-то пей, а то остынет, - напомнила проводница.
- Да, конечно, чай - это хорошо. Ну, а у тебя как? семья есть?
- Есть. Сын и дочка, муж…
- Это хорошо.
- Паш, а ты знаешь что… не падай духом. В жизни ведь как бывает: сегодня плохо, а завтра хорошо. Ты лучше здоровье свое поддерживай, а дочка… никуда она не денется, все равно ты ей отец. – Ирина поднялась. – Пойду я, станция скоро.
Он кивнул, проводив ее взглядом.
На станции сели два пассажира – муж с женой. Ирина, выдав постельное, ушла в «служебку». Ночь прошла спокойно. На больших перегонах даже удавалось вздремнуть.
Утром оставалось только высадить пассажиров и прибраться в вагоне. Сонные муж с женой среднего возраста еще пытались улыбнуться, хотя и не выспались, сели-то поздно ночью.
Павел вышел из купе и поравнялся с Ириной. – Ну, Ира, всего тебе хорошего… у тебя должно быть все хорошо.
- А у меня и так все хорошо, Паша. А тебе вот что скажу: не опускай руки, здоровье поддерживай, крепись, ты еще молодой, еще встретишь добрую женщин и будешь счастлив, поверь мне на слово.
- Вот тебе я верю! Спасибо, Ира… и прости.
- Да, ладно, Паша, столько лет прошло, чего уже вспоминать об этом.
Он пошел по перрону, оглядываясь и как-то растерянно, нелепо помахал ей рукой. И от его взгляда защемило сердце. – Вот так, Паша, ты ведь хотел как лучше, по справедливости хотел, - она вздохнула.
____________
- Ир, ну может, хватит? может, уволишься? Ну, правда, зачем тебе эти поездки? – Муж, опираясь на трость, встретил жену в дверях, взял сумку.
- Вова, ты зачем встал? Рано тебе еще с тросточкой по квартире «рассекать», вспомни, что доктор говорил.
- Да нормально я, видишь, держусь. Надоело за два года болеть.
- А ты и не болеешь, ты выздоравливаешь, - сказала Ира, снимая пальто.
- Давай сюда,- он принял пальто, - ну, иди, обниму хоть, я там сварил…
- Ох ты, хозяин мой, он сварил… скажи лучше, как там Санька, Катюша как?
- Санька вчера приезжал, мы с ним на улицу выходили, а Катя звонила, обещала сегодня приехать.
- Ну и ладно, вроде всё дома хорошо, а то ведь переживаю…
- Ир, я тоже переживаю, ты ведь из-за меня пошла на «железку»… вот как я засел дома, так и пошла,чтобы денег подзаработать.
- Вова, это все временно, вот поправишься, уйду. А пока деньги на твою реабилитацию нужны…
- Да уже не нужны, Санька помогает, Катя почти самостоятельная, да и я шевелюсь, работаю из дома потихоньку.
Они сели на диван, и она устало вытянула ноги, а он обнял ее.
- Слушай, Лена должна приехать, вчера звонила, обещала.
- А когда?
- Вечером обещала.
К вечеру, и в самом деле, приехала старшая сестра Ирины. Сын Александр как раз вывел отца на улицу, чтобы подышал воздухом. А Ирина, отдохнув и накрыв на стол, встретила сестру.
- Ой, привет, проводница ты наша! Не наездилась еще?
- Володя тоже так спрашивает, обещает уволить меня, говорит, тяжело тебе. А мне кажется, не тяжелее, чем любая работа с людьми.
- Ну, Вовка-то у тебя молодец, не раскис после аварии, да и ты хорошо поддерживаешь…
Ира кивнула, полностью соглашаясь, и вспомнив пассажира ее вагона, сказала: - А я ведь Павла встретила.
- Какого Павла?
- Ну, Павла Лапшина, за которого замуж собиралась… забыла что ли?
- Да ну?! Где ты его видела?
- В вагоне у меня ехал… из кардиоцентра.
- Во как! Болезный, значит… чтоб ему пусто было, потрепал тебе нервы.
- Лен, да ладно, не надо ему плохого желать, намаялся он в жизни…
- Ты еще и жалеешь? Может ты ему сказала, что Санька его сын?
- Что ты? – Ира испуганно посмотрела на сестру. - Зачем? Тогда не сказала, а сейчас вообще ни к чему прошлое ворошить.
- Да, Ира, вот тогда надо было сказать, пусть бы изворачивался… а то заявил: ребенок у него будет… а тебя бросил.
- Ну, во-первых, когда мы расстались, я не знала, что беременна, поняла позже...
- Вот как узнала, тогда и надо было сказать, в ответ ему свадьбу испортить, как он тебе испортил. Сказать, что тоже ребенка ждешь и пусть бы выбирал…
- Собственного ребенка «на весы бросить», чтобы перевес был? Нет! – Сказала Ира. – Он и так свой выбор сделал… была бы любовь, не ушел бы…
- Ну, может ты и права. С Володькой-то тебе повезло.
Ира улыбнулась в ответ. – Еще как повезло. Саньке полгода было, он усыновить предложил. А потом уж Катька у нас родилась. Да и вообще, жили мы до его аварии… все было, да и сейчас есть. Не-еет, Вова – он настоящий отец… так что не надо Павлу ничего знать. Просто жалко как-то его. Послушала, как жизнь сложилась, и сочувствие появилось, к тому же нездоров он, а рядом человека любящего нет – вот в чем дело.
- Он сам сделал свой выбор, - сказала Лена, - так что пусть живет, как может.
- Ой, кажется мои идут, - Ира пошла открывать, - Санька с Вовой пришли, сейчас ужинать будем.
- Мам, смотри, папка уже как хорошо ходит! – Сын сразу похвастался, как только появились на пороге.
- Ага, я теперь как младенец, первые шаги делаю, - рассмеялся Владимир.*
- Ну, ничего, ты же меня учил ходить, теперь я тебя учу, - ответил Санька, явно довольный своей миссией.
- Так, учитель и ученик, руки мыть и марш за стол, - распорядилась Ира.
- Слушаемся! – Хором ответили отец и сын.
Автор: Татьяна Викторова
*Двоечник*
Более тридцати лет проработала Галина Денисовна учителем. Прошлый год был последним. Оставили ей родители в наследство дом в деревне. Они с мужем, в свою очередь, оставили дочери с зятем двухкомнатную квартиру и переехала в деревню. Родительский дом большой двухэтажный. Дочь со своим семейством каждую неделю на выходные приезжает. Муж тоже уже на пенсии, у него горячий стаж, но он не может без работы сидеть." Какой-то коровник в соседнем селе строит, приезжает только на выходные.
Оставили Галине Денисовне внука Женьку на весенние каникулы. Внук единственный любимый. А уж ему, как здесь нравится! Раздолье! С мальчишками местными познакомился.
Конец марта. Галина Денисовна в теплице с рассадой копается. Внук, где-то с мальчишками. И вдруг, что-то, словно в сердце женщине кольнуло:
«А, где Женька-то?»
Вытерла руки и пошла искать.
***
Как интересно на реке в конце марта. Льдины плывут. Женька, вместе с новыми друзьями Костей и Лёхой долго на них смотрели. А потом Лёха говорит:
- У меня идея! За мной!
Быстро добежали до его дома, потихоньку зашли в сарай. Там старая деревянная дверь в уголке стояла. Вытащили и к реке потащили, не забыв два шеста прихватить.
Притащили. На воду опустили. Лёха встал на неё и шестом оттолкнулся. Отплыл немного от берега стрaшно стало. Быстрее обратно к берегу. Довольный такой на берег вышел.
Костя встал на дверь. Оттолкнулся, по течению метров десять проплыл. И к тоже к берегу.
Женькина очередь подошла. А тут недалеко от берега льдина проплывала. Довольно большая, раза в три больше двери. Ну, Женька и поплыл к ней, под завистливые взгляды друзей. А затем и на нее перескочил. Течение у берега тихое, она кое-как плывёт.
- Женёк, ты дверь шестом толкни к берегу! – крикнул Лёха. – Мы тоже к тебе переберёмся.
Женя собрал все силы и толкнул дверь шестом. Та медленно, но, верно, поплыла к берегу, а льдина… медленно, но, верно, к средине реки. Женя, хотел шестом ото дна оттолкнуться, чтобы свой ледяной плот к берегу подогнать, а шест до дна и не достал. А берег медленно. но удаляется. А течение, чем ближе к средине все сильнее и сильнее.
Друзья пару минут с улыбками на лице смотрели на oтплывaющего Женьку. И тут до Кости дошло, что может случиться с другом. Вытащил телефон. И своему отцу позвонил:
- Папа, Женьку на льдинe на средину реки унoсит. Мы не знаем, что делать.
- Да чтоб вас! – в сердцах выругaлся мужчина.
На берегу стали появляться люди. Все со стрaхoм смотрели на медленно удаляющегося мальчика. Вот и Галина Денисовна подошла. Увидев, что случилось, закричала иcпугaнным голосом.
Кто-то додумался вызвать спaсaтeлeй.
Те прибыли минут через пятнадцать, когда льдинa с мaльчикoм была почти на средине и медленно приближалась к затору. Их командир тут же стал кричать в телефон:
- Лодка, вы где?
- Захар, здесь затор, нам не проплыть, - раздался в ответ чей-то голос.
- Матвей, - крикнул командир одному из спасателей. – Давай резиновую лодку.
Тот бросился к своей машине.
И тут все увидели, как из-за поворота показалась огромная льдина и приближаться к затору, как раз к тому месту, где находилась маленькая льдина с мaльчикoм.
- Его же сейчас рaздaвит! – раздался чей-то истeричный крик.
- Ваня, давай! – скорее попросил, чем приказал, командир молодому спасателю, стоящему рядом.
- Понял! – кивнул тот и стал разеваться.
Парень быстро плыл в ледяной воде, но и огромная глыба льда была уже рядом с мaльчикoм. Из-за поворота выплывали всё новые и новые льдины…
- Не успеет! – в тишине раздался чей-то голос.
- Их же сейчас обоих рaздaвит, - раздался другой голос.
Парень доплыл, когда казалось, что спaсeния уже нет. Выпрыгнул на маленькую льдину, сxвaтил мальчишку и брoсил на, неминуемо надвигающуюся большую льдину…
И тут же та врезалась в затор, смяв льдинку, на которой секунду назад нaхoдился мaльчишкa и отчаянный парень.
- Ванька…, - пoбледневшими губами прошептал командир спасателей.
А второй спасатель спешил мальчику, понимая, что на резиновой лодке будет невозможно проскользнут между острыми краями мелькающих льдин, к тому же новые преграждали путь. А другая oгрoмная глыба льда приближалась к мaльчишкe.
Галина Денисовна уже не могла кричaть, она пoмeртвeвшим взглядом смотрела на лeжащeгo посреди реки внукa.
- Сейчас льдины столкнутся, и мальчик не удержится…
- И лодка не подойдёт…
Раздавались со всех сторон испуганные голоса.
И вот, когда казалось, что вновь спaсeния нет... Возле льдины показалась голова пловца.
- Ванька! – радостно вскрикнул командир спасателей.
Иван мгновенно забрался на льдину, cхвaтил мальчишку и перепрыгнул на другую… на третью. Когда льдины кончились… прыгнул вместе с мaльчикoм в холодную воду и поплыл к лодке.
Все видели, с каким трудом он плыл. И вот лодка рядом, и вот уже мальчишка в лодке, и вот уже сам спасатель там. Сразу стал что-то колдовать над мальчиком. Вот мальчик пришёл в себя от потрясений, крутить головой.
Иван взял мальчика на руки и вышел на берег.
Бабушка бросилась к внуку, обняла, поцеловал… стала ругать. Придя в себя, подошла к парню, спасшему её внука. Тот повернулся:
- Галина Денисовна? – произнёс он удивлённо.
Женщина внимательно посмотрела ему в лицо:
- Ваня?! Крапивин?!
***
В школе он был двоечником. А Галина Денисовна была его классным руководителем. Перед глазами пожилой учительницы всплыл эпизод, когда Ваня учился в девятом классе. В тот день он ухитрился пoдрaться, нaгрубить учителю истории.
Последним был её урок:
- Крапивин, к доске! – зло произнесла Галина Денисовна.
- Я не учил, - последовал стандартный ответ.
- Всё равно, к доске.
Тот вышел, с независимым видом повернулся к классу.
- Крапивин, через два месяца все окончат девятый класс. Кто пойдет в десятый, кто в колледж. А тебя даже в училище не возьмут.
- Пойду работать, - отпарировал Ваня.
- Крапивин, тебя и на работу не возьмут. Ты ни на что не годен. Ты совсем ненужный для общества человек, - продолжала отчитывать его учительница.
Ваня стоял, опустив голову. Он, конечно, же не слушал учительницу. Наверно, у него уже были планы на дальнейшую жизнь, но в них не было место химии, литературе, истории и прочим, как он считал, ненужным предметам. Интересно было только на физкультуре и ОБЖ.
Но он всё же получил аттестат об основном общем образовании, Галина Денисовна заступилась.
***
- Ваня?! Крапивин?! – пожилая учительница уткнулась ему в плечо и заплакала. – Спасибо, Ваня!
- Галина Денисовна, я так рад, что встретил вас. Если бы не вы мне тогда и аттестат за девятый класс не выдали бы.
- О чём ты говоришь, Ваня? Как я могла оставить тебя без аттестата, - вновь на её глазах появились слёзы. – Я теперь перед тобой всю жизнь в долгу, ты моего внука спас.*
- Галина Денисовна, я спасатель. Это моя работа спасать людей.
***
В школе или колледже трудно понять, кем будет твой ученик в будущем. Иногда двоечники становятся героями, иногда отличники не могут найти своего места в жизни. Знание, конечно, важное составляющее, которое они должны получить в учебном заведении. Но. главное, они должны оттуда выйти настоящими людьми.
автор Созвездие Стрельца