Мамочки!

ПРОЙДЕТ ВРЕМЯ И ВСЁ ПОЙМЁШЬ
Рассказ
— Любишь? — мать устало вздохнула — Настя, это не любовь. Ты его толком не знаешь. Он околдовал тебя красивыми словами, а что дальше? Как вы собираетесь с ним жить?
Девушка вспыхнула:
— Мы справимся! Я не маленькая девочка, хватит меня опекать!
Отец молчал. Его ледяное молчание было хуже всех упрёков матери.
— Если ты выйдешь за него, — наконец сказал отец, — дороги назад уже не будет. Тебе придётся жить с ним.
В тот день она собрала вещи и ушла к любимому. Сергей караулил её у крыльца. Он не заходил в дом, но и уходить не хотел.
Когда Настя вышла, он улыбнулся, обнял ее и увёл с собой. Мать выбежала на крыльцо и позвала дочь:
— Настя! Дочка, что же ты делаешь? Витя, Витенька, Настюша уходит, ты что правда дашь ей уйти с ним?!
На крыльцо вышел отец Насти, завёл супругу обратно в дом.
— А что тут поделаешь? Дочь выбрала его.
— Но почему?! — горько плакала мать. — Мы ведь вырастили её, кровинушку. А она предпочла нам чужого человека!
Виктор твёрдо ухватил супругу за плечо:
— Пришло время отпустить её. Со временем она поймёт, какую совершила ошибку. И вспомнит о нас.
***
Жизнь с Сергеем оказалась не такой, как в мечтах. Вместо уютного гнёздышка — старая двухкомнатная квартира, отдававшая сыростью. Там молодые влюбленные жили с мамой Сергея.
Татьяна Сергеевна любила выпить.
Не запоями, но стабильно. Она была очень доброй и весёлой, но совершенно слабовольной. Её сын нередко составлял ей компанию.
Сначала он знал меру, выпивал редко. Постепенно, привыкая к жизни с Настей, стал водить домой друзей, пить чаще, почти каждый день.
Настя заметила, что её молодой муж меняется в худшую сторону. В один из дней она прождала его слишком долго, собираясь сообщить долгожданную весть.
Сергей явился ближе к полуночи, свалился прямо у двери. Настя помогла ему подняться и проводила в комнату.
— Серёжа, хватит пить, — мягко попросила она.
— Хочу и пью. Я же не как некоторые, каждый день с утра, закладывая за воротник, а потом — опохмеливаясь! — огрызнулся он.
— У нас будет ребёнок!
Сергей замер. А потом вдруг улыбнулся и обнял её крепко. Слишком крепко.
— Ты молодец. У нас будет пацан, Настюха.
Тогда ей показалось, что всё будет хорошо. Но на восьмом месяце начался ад.
— Это вообще не мой ребёнок! — заорал Сергей однажды, после очередной попойки. Настя отшатнулась:
— Ты с ума сошёл?
Он ее толкнул, Настя отлетела к стене и ударилась спиной. Больница, яркий белый свет. Врач что-то говорит, но она слышит только одну фразу:
— Придётся рожать.
Их малышка родилась раньше положенного срока. Насте пришлось два месяца жить в больнице. Сергей плакал и каялся, прижимался к её руке как потерянный щенок.
— Прости, знаешь, как я испугался! Переосмыслил всю свою прежнюю жизнь. Я клянусь тебе, больше ни капли!
Она поверила. Жаль что счастье оказалось недолгим. Через полгода после выписки Насти с дочкой из больницы, Сергей снова потянулся к рюмке.
Анастасия наблюдала за частыми пьянками мужа, прячась в комнате и прижимая к себе дочку. Из кухни доносился смех, гремели бутылками и стопками. Запах перегара смешивался с табачным дымом, пропитывая насквозь их крохотную квартирку.
— Серёжа, тише, Лена спит… — голос её дрожал, но она пыталась говорить спокойно.
— А ты вообще молчи! — он обернулся, глаза налились кровью. — Ты в моем доме указывать не смеешь!
Она шагнула назад, прижимая дочь к груди. Сердце стучало как бешеное, хотя он даже не двинулся. Просто рассмеялся, снова потянулся за бутылкой.
После смерти свекрови всё совсем покатилось в пропасть. Сергей пил запоем, забывал о работе, о семье. Он мог уйти на несколько дней, а потом возвращался вонючий, с пустыми глазами, едва держащийся на ногах.
— Серёжа, может, хватит? У тебя же ребёнок, — пробовала она достучаться, но он только отмахивался.
— Не твоё дело.
Но это было её дело. Потому что Лена плакала по ночам, потому что Насте приходилось запирать дверь на засов, когда он приводил в дом незнакомых людей.
— Ну что ты всё суетишься? — пробормотал он однажды, пьяный в доску. — У меня всё под контролем.
Тогда она ещё надеялась.
Но в тот день, когда он толкнул Лену, надежда умерла.
— Доченька! — Анастасия метнулась к ребёнку, прижимая ладонь к рассечённому лбу.
Лена молчала, только всхлипывала, вжавшись в грудь матери. Сергей стоял в стороне, качаясь. Он будто не понимал, что произошло.
— Ах ты тварь, — выдохнула Анастасия.
В первый раз за все годы на неё накатила настоящая, ледяная ярость. Но она не толкнула в ответ, не напала. Она боялась за дочь и понимала: надо действовать.
Она не помнила, как собирала вещи. Не помнила, как вызывала такси. Очнулась уже в доме родителей, где мать в слезах прижимала к себе внучку.
— Всё, — Анастасия подняла глаза на отца, который стоял у двери, сжав руки в кулаки. — Нажилась с ним, хватило.
Развод прошёл быстро. Сергей пытался пугать, приходил, угрожал, но однажды после очередного визита встретился с отцом Анастасии и его приятелями. Больше он не появлялся.
Через несколько месяцев его посадили. За что — она не интересовалась.
Теперь вся её жизнь была посвящена Лене. Она работала на износ, но дочка ни в чём не нуждалась. О прошлом они не говорили. Для Лены отец просто уехал далеко, очень далеко. Шрам на лбу остался единственным напоминанием.
— Мам, а он когда-нибудь вернётся? — однажды спросила Лена перед сном.
Анастасия погладила её по волосам, чувствуя, как сжимается сердце.
— Спи, солнышко, — прошептала она, уклоняясь от вопроса. — Всё будет хорошо.
Однако однажды правда всплыла. И совсем не так, как хотелось бы Насте.
— Мам, мне нужно с тобой поговорить, — Лена стояла в дверях кухни, скрестив руки на груди.
Её голос звучал напряжённо, взгляд был колючим и чужим. Анастасия почувствовала неладное с первых слов. Она отложила книгу, посмотрела на дочь внимательно.
Лене было уже за двадцать, но сейчас в её позе, в сжатых губах читалась подростковая обида.
— Конечно, садись, — спокойно сказала Анастасия, но внутри всё похолодело.
Лена не двинулась.
— Я нашла папу, — сказала она так, будто бросала вызов.
Анастасия замерла, стараясь не выдать, как сильно кольнуло сердце. Она столько лет ждала этого разговора, надеясь, что он никогда не состоится.
— Он сам мне написал, — Лена продолжала напирать, пытаясь выбить из матери хоть какую-нибудь реакцию. — Столько лет искал меня! Говорит, ты не позволяла нам общаться.
— И ты поверила? — Анастасия не смогла сдержать горькую улыбку.
— А почему нет? — Лена вспыхнула. — Ты ведь никогда мне о нём не рассказывала! Только молчала или уворачивалась от вопросов!
— Потому что я хотела защитить тебя, — голос Анастасии дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Ты слишком мало знаешь, чтобы судить.
— А может, ты просто боишься, что правда вылезет наружу? — в голосе дочери зазвучали нотки презрения.
Анастасия вздохнула. Этот разговор был бесполезен.
После того вечера Лена отдалилась. Она часто выходила из комнаты с телефоном в руках, с кем-то оживлённо переписывалась. Анастасия знала: с ним. Вскоре дочь начала подолгу задерживаться после учёбы, а однажды заявила, что встретилась с отцом.
— Ты бы его видела! — Лена говорила с восторгом, будто рассказывала о старом друге. — Такой добрый, но такой несчастный! Сколько всего пережил…
— И что же он тебе наплёл? — Анастасия поставила перед ней чашку чая, стараясь говорить ровно, хотя руки дрожали.
— Что ты бросила его, не дала даже попытаться стать отцом, — Лена метнула на неё осуждающий взгляд. — Он хотел нас вернуть, но ты… Ты разрушила его жизнь!
Анастасия устало потёрла виски.
— Лена, я не буду оправдываться. Ты веришь в его слова — твоё право. Но рано или поздно ты узнаешь, кто он такой на самом деле.
Дочь фыркнула, встала из-за стола.
— Ты всегда такая, да? Всегда уверена, что только ты права! А может, ты просто эгоистка, которой удобно выставлять его монстром?
Анастасия не ответила. Ей хотелось закричать, встряхнуть дочь, заставить очнуться, но слова застряли в горле. Она понимала, что пока Лена сама не прозреет, объяснения бесполезны.
Но спустя пару дней Лена собрала вещи и ушла.
Затем произошёл новый удар.
— Нам нужна твоя помощь! — Лена стояла посреди кухни, утирая слёзы.
Анастасия медленно посмотрела на дочь.
— Чего ты хочешь, Лена? — спокойно спросила она, хотя внутри всё напряглось.
— Папа умирает, — выпалила дочь, сделав шаг вперёд. — У него цирроз, нужна операция. Бесплатное лечение не помогает, а платное дорогое.
Анастасия вздохнула. Вот оно.
— Мне жаль, — она смотрела дочери в глаза. — Но я не собираюсь этим заниматься.
Лена вспыхнула, словно ждала именно этого ответа.
— Конечно! — её голос зазвенел от обиды. — Ты ведь всегда желала ему зла, да? Сломала его жизнь, забрала меня, а теперь просто ждёшь, пока он умрёт?
— Нет, — устало ответила Анастасия. — Я просто не собираюсь платить за последствия его действий.
— Это не просто последствия! Это жизнь человека! — Лена сжала кулаки. — Он мог бы вылечиться, если бы у нас были деньги!
— Но их нет, — спокойно сказала Анастасия. — Я не собираюсь продавать ради него квартиру.
Дочь замерла, тяжело дыша, затем резко развернулась и отошла к окну.
— Я всё продумала, — тихо, но не менее яростно заговорила она. — Мы можем продать твою квартиру, купить однокомнатную. На оставшиеся деньги оплатим лечение.
Анастасия даже не удивилась. Она знала, что рано или поздно это предложение прозвучит.
— Нет, — сказала она твёрдо.
Лена резко обернулась.
— Почему?!
— Потому что это безумие, — Анастасия скрестила руки на груди. — Этот человек не дал тебе ничего. Он разрушил свою жизнь сам. И теперь ты хочешь, чтобы я просто спустила всё, ради чего столько лет работала?
— Он мой отец! — выкрикнула Лена.
— Биологически — да, — голос Анастасии оставался холодным. — Но в остальном… он тебе никто.
В воздухе повисла тишина. Лена смотрела на неё, и в её взгляде отражалась не просто злость, а ненависть.
— Ты чудовище, — прошипела она, затем развернулась и вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью.
Прошла неделя. Лена не звонила, не появлялась дома. Анастасия знала, что она живёт у подруги, но не пыталась её вернуть.
А потом раздался звонок.
— Мам… — голос Лены был сухим, пустым. — Он умер.
Анастасия закрыла глаза, ощущая странное облегчение.
— Поняла, — только и сказала она.
— Это ты его убила, — тихо, почти шёпотом проговорила Лена. — Ты просто сидела и ждала когда он умрёт.
Анастасия ничего не ответила. Лена повесила трубку. Через минуту Анастасия поняла, что дочь заблокировала её во всех мессенджерах и соцсетях.
Прошло несколько месяцев. Лена не звонила, не писала, её вещи так и остались лежать в комнате, покрываясь слоем пыли. Анастасия старалась не ждать и не гадать, когда дочь придёт в себя. Она была убеждена: правду навязать невозможно, она должна прийти сама.
Однажды Лена случайно встретила давнюю подругу детства, Свету. Они не виделись много лет, но когда-то вместе гуляли во дворе. Света выросла, работала, жила своей жизнью, но, как оказалось, многое помнила.
— А ты знала, что твоя мама тебя тогда забрала от него? — вдруг спросила Света, когда разговор зашёл о семье.
Лена нахмурилась, не сразу понимая, о чём речь.
— От кого?
— От твоего папаши, Лена. Мне мама рассказывала, что твой отец раньше сильно пил и бил твою мать. Однажды даже тебя толкнул так, что пришлось зашивать.
Лене стало жарко.
— Это неправда, — отрезала она, но в голосе прозвучали сомнения.
— Я не хотела тебя обидеть, — смутилась Света. — Просто подумала, ты знаешь об этом. Но всё равно приравниваешь отца к святым.
После этой встречи Лена не могла успокоиться. Она слишком долго убеждала себя в том, что мать лгала, но теперь что-то треснуло в её уверенности.
Вскоре сомнения начали множиться. Она пыталась вспомнить детство, моменты, связанные с отцом, но в памяти были только размытые образы. Всё остальное — лишь с его слов.
Потом был случайный разговор с одним из его дружков, который был пьян и проболтался.
— Он бабу свою бил, ты знала? — хохотнул тот, хлебая пиво на лавке. — Ой, как бил… А потом к нам приходил, жаловался, что она, мол, стервой оказалась.
Лене стало дурно.
Через две недели после этого она впервые за долгое время позвонила матери.
— Мам, привет, — голос её был тихим, дрожащим.
— Привет, Лена.
— Я… Можно к тебе зайти?
— Конечно, — ответила она без лишних вопросов.
Лена пришла через час. Постояла в коридоре, не зная, куда деть себя. В глазах ее читалась усталость. Злость на маму испарилась.
— Ты сегодня ела что-нибудь? — спросила Анастасия, будто между ними не было этих месяцев тишины.
Лена покачала головой.
— Тогда давай поужинаем, — просто сказала мать и пошла на кухню.
Она не спрашивала, не доказывала ничего. Как оказалось, восстановить доверие и залечить душевные раны помогает только время. Время и правда, которая приходит сама, когда ты готов к ней.
Ирина Ас.
НАСЛЕДНИЦА.
Геннадий и Мария сидели в машине и ждали, когда Яна выйдет из торгового центра. Красавица дочка в этом году закончила университет, буквально неделю назад она получила диплом. По поводу успешного завершения образования родители подарили Яне путевку на море.
Поездка оказалась сюрпризом. Еще вчера девушка не знала о том, что ей предстоит увлекательное путешествие, а завтра ей уже предстояло сесть на самолет и отправиться в экзотическую страну.
Геннадий улыбнулся, вспоминая, как вспыхнули от радости бирюзовые глаза любимой дочурки. Он готов был на все, лишь бы девушка была счастлива. Супруга Мария полностью разделяла его мысли.
Возможно, родители слишком баловали свою единственную дочь. Но Яна поздно родилась у них. К тому времени супруги уже и не надеялись, что в семье появится ребенок. Долгие годы Мария не могла забеременеть.
Когда у сорокалетней женщины первый раз в жизни случилась задержка, она с грустью подумала о раннем климаксе. Как же удивилась Мария, узнав о восхитительном диагнозе.
- Вы беременны, - безучастно сообщил гинеколог, - будете сохранять беременность?
Муж был вне себя от радости, узнав, что скоро станет отцом. Будущие родители уже много лет твердо стояли на ногах. К рождению дочери они были абсолютно готовы. Платные роды в дорогой клинике, лучшие игрушки, шикарная мебель в детскую – все это Мария и Геннадий могли легко себе позволить.
Несмотря на поздние роды, малышка родилась легко и была абсолютно здоровенькой. Родители души в ней не чаяли, у девочки было все. К совершеннолетию у Яны уже была личная машина, а за год до окончания ВУЗа отец вручил своей прекрасной дочери ключи от собственной квартиры.
Родители обожали дочку, гордились ее умом и красотой. Яна же полностью платила им взаимностью – она была ласковой, внимательной девочкой. Возможно, чуть капризной и избалованной, но это ни капли не расстраивало любящих отца и мать.
И вот сегодня родители повезли Яну по магазинам. Узнав о предстоящей поездке, она спохватилась, что у нее нет подходящих туфель, купальника и дорожной сумки. Отец молча протянул дочери свою банковскую карту, чтобы она не тратила свои деньги.
«Свои» деньги» вообще-то тоже были родительскими. Ежемесячно родители переводили Яне хорошую сумму на карманные расходы. Этих денег хватало на кино и кафе, топливо для автомобиля, парикмахерскую и маникюр. Одежду и коммунальные услуги Геннадий оплачивал отдельно.
- Какая она у нас красавица! – воскликнула Мария, когда дочь вышла из торгового центра и направилась к их машине.
- Точь-в-точь, как ты, когда я впервые увидел тебя, - ответил Геннадий, о чем-то задумавшись.
- Ты загрустил? – спросила Мария, заметив, что ее супруг будто бы забеспокоился о чем-то.
- Нет, - покачал головой Геннадий, - просто какая-то непонятная тревога внутри. Чувство неприятное.
В этот момент Яна села в машину. Она разместила на заднем сидении свои пакеты с вещами.
— Это у кого тут неприятные чувства? – воскликнула девушка. – У меня вот просто потрясающее настроение. И чувство такое, будто я вот-вот взлечу!
- Не торопись, - рассмеялся отец, стараясь унять легкое волнение, - завтра взлетишь.
Девушка частенько оставалась ночевать у родителей, но сегодня она решила остаться в своей квартире. Такое решение удивило ее отца.
- Мне завтра везти тебя в аэропорт, - возразил Геннадий, - лучше оставайся у нас.
Отцу было несложно заехать за дочерью, но почему-то ему отчаянно захотелось, чтобы эту ночь она провела в родительском доме. Яна сморщила носик, сказав, что сегодня к ней приедет подруга. Они хотят заказать роллы и поболтать.
Геннадий улыбнулся и кивнул. Он никогда не настаивал на своих решениях. Желание дочки для отца было превыше всего.
- Малышка, я завтра в час дня приеду, будь готова, - сказал он, и глаза его почему-то стали грустными.
В ту ночь Геннадий умер. У него оторвался тромб.
Мария вызвала скорую, но было уже слишком поздно. Женщина просто не знала, куда себя деть – настолько неожиданной была смерть любимого супруга. Ей не хватало воздуха, не получалось даже зарыдать. В душе стоял отвратительный комок, который, казалось, никогда не пройдет. В какой-то момент женщина вдруг поняла, что ей еще предстоит сообщить страшную весть дочери.
Яна… Как же бедная девочка перенесет смерть горячо любимого отца. Вместо поездки к морю ей предстоит прощание с самым близким человеком.
- Мамочка, какой ужас! – воскликнула Яна, услышав жуткую новость. – Как бы мне хотелось сейчас быть с тобой рядом.
- Приезжай, мое солнышко, - сказала мать, - только прошу тебя, не садись сама за руль. Бери такси.
- Не могу, мамуль, - грустно ответила Яна, - мне через несколько часов в аэропорт. А теперь еще нужно искать человека, который может меня отвезти.
На мгновение в разговоре матери с дочерью возникла пауза. Мария не могла в полной мере осознать, что сказала Яна. Какой аэропорт?
- Дочь, а зачем тебе в аэропорт? – непонимающе спросила женщина
- Ну как зачем, мам, - бодро ответила дочь, - у меня же путевка. Папа в час дня должен был заехать за мной, чтобы проводить на самолет. Но теперь папа никогда уже не…
Мария прервала слова дочери. Голос ее стал жестким. Она вдруг поняла, что Яна и не планирует отказываться от поездки.
- Дочь, не говори глупостей, ты нужна мне здесь, - произнесла мать, - немедленно бери такси и приезжай. От путевки придется отказаться. Подготовка к похоронам, поминки… Как я тут без тебя?
Яна замолчала. Она долго подбирала слова, понимая, что ситуация щекотливая. Однако девушка даже не рассматривала вариант отказа от путевки. Ну какой здравомыслящий предпочтет унылую атмосферу похорон купанию в море и увлекательным экскурсиям?
- Мама, я все равно полечу на море, - сказала Яна, - я так давно мечтала об этом. Да и папа хотел, чтобы я отдохнула.
Мария была в шоке от услышанного. Она медленно положила трубку и расплакалась. В это печальное время у нее даже не будет поддержки. Самый близкий человек, ее родная дочь, не будет присутствовать на похоронах Геннадия. Это было страшно, чудовищно, бесчеловечно.
Мать не верила до конца в то, что говорила Яна. Она была уверена, что дочка одумается. Возможно, в зале аэропорта она примет нужное решение. Каждую минуту женщина ожидала, что вот-вот Яна позвонит ей и скажет, что не оставит мать в такой трудный для их семьи период. Но этого не произошло.
Более того, в первый же день на море Яна стала размещать фотографии в соцсетях. Она счастливо улыбалась, радовалась морю, солнцу. Серия восхитительных фото с экскурсии появилась в день похорон ее отца.
Мария не выдержала и позвонила дочери поздно вечером. Она отчитала бесстыдницу, вот только в ответ не услышала ни тени раскаяния. Напротив, Яна выразила обиду на мать, так как вместо того, чтобы порадоваться за дочь, она обрушила на нее негодование.
-Тебе плохо, и ты хочешь мне отпуск испортить! – чуть не плача воскликнула девушка.
Время шло, после похорон на душе у Марии стало еще тяжелее. В эти грустные дни ей как никогда была важна поддержка близких людей. Друзья, дальние родственники сочувствовали вдове, но они не могли в полной мере согреть ее душу.
Удивительно, но самым близким человеком в это время для Марии стала молоденькая соседка Олеся. Девушка была матерью-одиночкой. Она воспитывала двухлетнюю дочь, отец которой сразу заявил, что ребенок ему не нужен.
Мария давно знала Олесю. Много раз Геннадий помогал молоденькой соседке поднять коляску на пятый этаж. Он и рассказал жене о том, как тяжело в жизни пришлось Олесе.
Девушка зашла к Марии, чтобы выразить свои соболезнования. Малышку она держала на руках. В тот вечер Мария чувствовала себя невыносимо одиноко. Увидев на пороге Олесю, она пригласила ее войти и предложила чай.
- Приводи ко мне Настю, когда я дома, - вдруг сказала женщина, - я уже на пенсии, с удовольствием посижу с девочкой.
- Спасибо, Мария Андреевна, мне порой, действительно, не с кем оставить ребенка, - призналась Олеся, - если позволите, я буду ее приводить к вам.
Через три недели вернулась Яна. Загорелая, отдохнувшая дочь явилась к матери и сказала, что почему-то не получила денежный перевод на карту.
— Это все, что тебя интересует? – с изумлением глядя на девушку, спросила Мария. – Я похоронила твоего отца, а единственное, что для тебя важно – это отсутствие денег на карте?
- Мам, ну зачем ты делаешь из меня злодейку? – возмутилась Яна. – Я тоже грущу об отце. Но ведь жить как-то нужно. Я пока не работаю. Да и когда устроюсь на работу, зарплата будет копеечная.
Никогда не думала Мария, что однажды произнесет в адрес дочери столь жестокие слова. Она сказала, что с этого момента никаких денег Яна не получит.
Страшно разозлилась девушка. Ох, сколько язвительных комментариев отпустила она по поводу материнского решения. В ярости она была, в сердцах даже пригрозила, что заберет себе отцовское наследство.
- Как бы ни поплатилась ты за свою жадность! – в слезах воскликнула Яна.
— Значит, поплачусь, - спокойно произнесла Мария, в ужасе понимая, что все эти годы они с мужем растили чудовище.
Женщина закрыла дверь за дочерью и прислонилась лбом к стене. Она горько зарыдала. Так плохо как сейчас, ей еще не было никогда. В этот момент у Марии закружилась голова, во рту появилась сухость.
Испугавшись странных симптомов, женщина выбежала в подъезд и постучалась к соседке. Олеся сразу поняла, что у Марии проблемы со здоровьем. Она усадила женщину на диван, налила ей воды и вызвала скорую.
***
Из-за проблем с давлением врачи назначили Марии курс медикаментозного лечения. Лечащий доктор дал понять, что за пациенткой нужно присматривать. Разговор происходил при соседке. Олеся с готовностью заявила, что будет рядом с Марией.
- Я живу через стенку, - сказала девушка, - буду заходить несколько раз в день. Мария Андреевна при любых тревожных симптомах сразу будет звонить или стучаться ко мне.
После того, что случилось, Олеся и Мария сблизились еще больше. Яна не приходила. Позвонила она всего один раз, снова попросила денег. Более того, она заговорила о наследстве.
- Твой отец составил завещание, по которому ты получаешь квартиру, в которой живешь, и машину, на которой катаешься, - спокойно ответила мать, - мне же он завещал все остальное.
Яна разозлилась, так как отцовская воля лишила ее надежды получить имущество, которое можно продать. Устраиваться на работу она не хотела, ведь начинающему специалисту предлагали сущие копейки. Их едва хватит на скромное питание и оплату коммунальных услуг.
Отчаявшись, девушка продала машину. При жизни отца, автомобиль находился в его собственности. В собственность Яны он переходил лишь через шесть месяцев. Вот только деньги ей нужны были срочно. Поэтому машина была продана без документов по низкой цене.
Деньги разлетелись быстро. Вскоре Яне вновь пришла скандалить к матери.
- Неужели, квартира, в которой ты живешь, принадлежит только тебе? – возмущалась девушка. – А еще есть гараж, папин джип, дача. Выплати мне мою долю деньгами!
Мария уже привыкла к тому, что дочь звонит или приходит по единственной причине. Ей уже не было больно. Поэтому разговаривала она с дочерью абсолютно спокойно.
- Ты же видела копию завещания, - пожав плечами, ответила мать. Деньги мы копили на моей карте, к тебе они не имеют никакого отношения. Все, кроме твоей квартиры и машины, перешло в мою собственность.
Выходя из материнской квартиры, разъяренная Яна столкнулась с Олесей. Соседка отвела ее в сторону и отчитала за дурное обращение с матерью. А также рассказала, что у Марии Андреевны повышенное давление, ей нужен уход.
- Она забыла о том, что у нее есть дочь, оставила меня голодать без денег, - с вызовом ответила Яна, - поэтому я тоже забуду про мать. Ее болячки меня не интересуют.
Не стала Олеся передавать Марии Андреевне свой разговор с ее дочерью. Но стала еще больше окружать несчастную женщину теплом и заботой. Вот и маленькая Настенька уже начала называть соседку бабушкой. И, между прочим, Марии это было очень приятно.
***
Время шло, здоровье Марии становилось все хуже. Да и возраст давал о себе знать. Женщина надеялась, что однажды Яна одумается и извинится за свое поведение. Или хотя бы просто навестит мать, чтобы обнять и поговорить по душам. Но увы, дочь не попыталась наладить с ней отношения. Да и, судя по всему, так ни разу и не была на могиле отца.
Большим утешением для Марии стала дружба с Олесей. Очень привязалась женщина к ее маленькой дочурке Настеньке. Об этом и поведала она своей троюродной сестре Надежде, когда та приехала к ней в гости.
- Кто же мог подумать, что Янка окажется такой бесстыдницей, - качала головой Надежда, - ведь вы с Генкой души в ней не чаяли, ни в чем не отказывали девчонке. А она вон чем отплатила за вашу любовь и заботу.
- Не сыпь мне соль на рану, Надюха, - вздохнула Мария, - но я больше не стану потакать дочери. Ни копейки из моих с Геной денег она не получит.
- Не хочется об этом говорить, сестрица, - произнесла Надя, - но Янка уже целится на наследство, которое ей останется после тебя.
Мария усмехнулась. Она давно уже думала об этом и даже предприняла кое-какие шаги. Да и Надежду позвала к себе не просто так.
- Надь, послушай, я все продумала, - кивнула Мария, - мне всегда нравился твой сын Максим, умница парень. Я хочу переоформить на него гараж и джип Геннадия. Безо всяких завещаний.
Надя хотела что-то сказать, но Мария сделала знак рукой. Она сказала, что никаких возражений не желает даже слышать.
- Твой Макс получит машину и гараж в ближайшее время, - сказала женщина, - а вот на квартиру я оформлю завещание. Она перейдет в собственность Олеси, моей соседки. Она относится ко мне, как к родной матери, заботится, волнуется обо мне.
Надежда со слезами на глазах выслушала все то, что сказала ее троюродная сестра. Очень благодарна она была за то, что такой щедрый подарок Мария делает ее сыну, своему племяннику.
Ни капли не смутило Надежду то, что единственная дочь Марии и Геннадия останется без материнского наследства. Девчонка получила в этой жизни материальных благ намного больше, чем того заслуживает.
Тем не менее, уходя от сестры, Надя решила все же сообщить Яне о том, что она теряет. Вдруг одумается негодница и придет все-таки к матери на поклон?
Однако Яна, услышав новость, пришла в ярость. Она, действительно, явилась к матери, но со скандалами и оскорблениями. Дочь рассчитывала на то, что мать недолго протянет, а ее имущество перейдет единственной наследнице.
Крепкую пощечину дала Мария скандалистке, когда та пришла к ней домой. Не тронули ее рыдания дочери, знала она, что грош цена этим слезам.
Выгнала мать Яну из своей квартиры, так девчонка к соседке стала стучаться. Еще и с криками, угрозами, дескать, мошенница Олеся со своей дочкой выродком лишили ее родительского наследства.
Пришлось Марии полицию вызвать. Живо скандалистку из дома вывели и увезли в отделение. Возможно, даже штраф какой-то выписали. Но главное, предупредили не кидаться угрозами и обвинениями в адрес людей.
***
Хотя здоровье Марии с годами не улучшалось, но много лет еще она прожила. Олесю дочкой называла, Настеньку маленькую воспитывала как родную внучку. А вот с Яной все совсем худо стало. Пыталась она то на одну работу устроиться, то на другую – нигде больше двух месяцев удержаться не могла. Не привыкла и не хотела она работать.
С матерью дочь так и не помирилась. Так всю жизнь и обижалась, считая, что ее несправедливо лишили денег и имущества.
Ирина Ас.
АМЕБА БЕСХРЕБЕТНАЯ...
Сколько помнила себя Лера, ее мать всю жизнь была властной и настойчивой. Благодаря строгой Валентине Петровне дочь ходила с косичками до девятого класса. Ей не разрешалось гулять допоздна. Лера должна была быть дома в семь и точка.
Девочка никогда не была в обиде на маму – ей просто в голову не приходило перечить женщине, которая строго относилась и к себе, и к другим. Впрочем, «другие» — это была именно Валерия. На работе Валентину Петровну знали как милейшего человека.
У Николая Семёновича, отца Леры, был куда более мягкий характер. Он не перечил своей властной супруге. Впрочем, и она с уважением относилась к мужу, который много лет был опорой семьи. Он хорошо зарабатывал. Даже в сложные времена у домашних были хорошие вещи, забит холодильник. Покупалась дорогая мебель.
Порой Николаю Семеновичу казалось, что жена слишком уж строго относится к дочери. Если в шкафу у девочки одежда лежала небрежно, мать просто выкидывала содержимое на пол и требовала сложить «как полагается». Если в раковине оставалась хотя бы одна немытая кружка, мама забирала у Леры мобильный телефон на вечер.
- Не слишком ли строго? – тихонько спрашивал у супруги Николай.
- Ничего страшного с ней не случится, если книжку один вечерок почитает вместо переписок с подругами, - уверенно отвечала Валентина Петровна.
Не злилась Лера на мать, даже в подростковом возрасте. Как-то было у нее понимание, что родители все говорят правильно и ради нее стараются, как лучше.
Строгое воспитание Валентины Петровны дало неплохие плоды. Девочка была отличницей, чистюлей и умницей. У нее были подруги, которые с удовольствием приходили домой к Лере. Правда, друзья дочери проходили строгий отбор. Зато те, кого Валентина Петровна одобрила, частенько захаживали в гости на чай с вкусностями. Мать Леры отлично готовила, пекла разные деликатесы. Свои умения она передала и дочери.
Когда умерла бабушка Леры, она завещала ей квартиру. Пока девочка не повзрослела, эту жилплощадь сдавали.
Валентина Петровна была строга, но справедлива. И все же, когда в семье появилась маленькая Уля, что-то изменилось. Разница в возрасте между сестрами была восемь лет. Ульянка росла очаровательной шкодой, она рано «выторговала» у родителей право гулять до девяти, а в пятнадцать лет заявила, что будет приходить домой в одиннадцать вечера.
Старшей дочери Валентина Петровна умудрилась привить «хороший вкус». Валерия носила деловые костюмы, строгие платья. Благодаря матери, она предпочитала классику. Зато Ульянка любила джинсы в облипку, короткие топы кислотных оттенков, короткие юбки и джемпера, открывающие пупок.
Нельзя сказать, что девочка росла какой-то уж сильно скандальной и вредной. Нет, но характер у нее был сильный. Наверное, в мать, так думал Николай Семенович, удивляясь, насколько разные у них дочки.
Или не получалось у Валентины Петровны настоять на своем, или она уже не пыталась, но младшая девочка делала то, что хотела. Когда Уля приводила домой толпу ребят с волосами всех цветов радуги, мать ничего не могла с этим поделать. А ведь Валерии она запретили дружить с некой Анютой, которая провинилась лишь в том, что носила рваные джинсы.
Отношения между сестрами были теплые и дружеские. Когда Лера училась в институте, она хотела жить в собственной квартире, которая осталась от бабушки. Однако мать ей не позволила.
- Вот будешь сама себя обеспечивать, тогда и посмотрим! – отрезала Валентина Петровна. Валерия, естественно, и спорить не стала. Хотя подумала, что, если бы отдельно жить вздумалось Уле, вряд ли кто остановил бы ее напористую, характерную младшую сестренку.
Валерия пошла на юридический факультет, потому что на этом настояла мама. Окончила она его, конечно, с красным дипломом – спасибо маме.
Девушка устроилась на работу на начальную позицию с небольшой зарплатой. Так настояла Валентина Петровна. Родители помогали дочери финансово, пока она набирается опыта и растет по карьерной лестнице.
Если бы кто спросил у Леры, куда хотела поступать она сама, то ответ бы она дала не сразу. Девушка и не помнила, что мечтала о карьере актрисы. Естественно, она понимала, что для будущего театральное училище не стоит рассматривать. Потому согласилась на вариант, предложенный мамой.
Улька училась в школе. Озорная девица ни минуты не сидела на месте. Она вечно где-то подрабатывала, то мыла машины, то разносила пиццу. Родители удивлялись, чего не хватает девчонке из достаточно обеспеченной семьи. Валентина Петровна даже попыталась возражать. Но вот не удавалось ей управлять младшей дочерью так же, как старшей. Зато однажды, когда мать, увидев тату на плече пятнадцатилетней Ульяны, потребовала «вывести эту гадость», дочь, уперев руки в боки ответила:
- Ма, я заработала, я и потратила как захотела. У тебя денег на тату не прошу, поэтому не хочу это обсуждать!
Валентина Петровна раскрыла рот, чтобы дать дочке суровую отповедь, но Ульки уже и след простыл. А Николай Семенович, хотя и не одобрял никаких татуировок и пирсингов, все же порадовался за дочь. Он присутствовал при этом диалоге и прятал легкую улыбку за усами! Молодец, Улька, хоть кто-то с властной матерью справляется!
Не хотел, конечно, Николай Семенович как-то ставить на место супругу и принижать ее. Или, еще чего хуже, чтобы кто-то ее принижал и на место ставил. Понимал он, что в принципе его жена во многом права. И установки дочкам она давала достаточно правильные.
Например, она всегда говорила Лерке и Ульке, что они должны учиться, иметь собственную профессию и жилье, чтобы не зависеть от мужчины. А муж должен обеспечивать семью. Важно выбирать такого человека, чтобы с ним, как за каменной стеной. И в качестве примера Валентина Петровна приводила своего мужа.
Когда Лере было 25, она встретила Эдуарда и влюбилась в него. Молодой человек был хорош собой, занимался спортом, уважительно относился к своей возлюбленной. А еще он неплохо зарабатывал и был достаточно перспективным.
Целый год молодые люди встречались прежде, чем Лера решилась познакомить Эдика с родителями. Да и тогда не осмелилась бы, не случись у нее разговор с младшей сестренкой. Ульке было почти восемнадцать, и размышляла она на удивление здраво.
- Лера, тебе жить с Эдиком, а не маме. Ее какое дело вообще? Ты совершеннолетняя, себя обеспечить сможешь. Да и Эдуард твой, мужик с работой! – настаивала Ульяна.
- Я даже не знаю, что она скажет, когда узнает, - пожала плечами Валерия. Хотя, конечно, сестренка была права.
Несмотря на погруженность в свои мысли, Лера улыбнулась тому, как выглядит Улька. Она часто меняла цвет волос, да и стрижки у нее всегда были интересные, необычные. Сейчас у нее была почти мальчишеская прическа, а небольшая прядка, с одной стороны, выкрашена в малиновый цвет. Ей шло. Впрочем, этому чертенку все на свете было к лицу. Ах, ну почему она никогда не могла быть такой смелой!
- У тебя есть своя квартира. Твоя от бабули! Это не мать решает, отдавать ее тебе или нет. Переезжай туда со своим Эдуардом и живите себе на здоровье! – подытожила Ульяна.
Совет сестры придал Валерии смелости. И в один прекрасный день она познакомила родителей с Эдуардом. Николай Семенович одобрил выбор дочери. Серьезный молодой человек, ответственный, с работой, готов жениться и дочь их любит – чем не замечательная партия?
Валентина Петровна встретила парня гостеприимно, любезно. Но когда молодые ушли, она высказала мужу свои сомнения.
- У него даже квартиры своей нет! – возмутилась супруга.
- Подумаешь, когда я на тебе женился, у меня тоже своего жилья не было. Жил с тестем и тещей, помнишь? – засмеялся Николай Семенович.
Да, она все прекрасно помнила, но со временем ее возлюбленный доказал свою ответственность и мужественность. А этот Эдик, на что он вообще рассчитывает?
Когда Лера попросила мать предупредить квартирантов, чтобы они съехали в следующем месяце, Валентина Петровна готова была возмутиться. Все, как она и предполагала! Этот альфонс собирается использовать ее дочь! Но что-то заставило ее промолчать. Возможно, влюбленные глаза Валерии, или то, что рядом находился Николай Семенович, который искренне радовался за свою девочку.
Молодые стали жить вместе. Эдик полностью оплатил шикарную свадьбу. Правда это помешало его планам сразу купить автомобиль, но он сказал себе, что все впереди. Заработает еще.
Так и получилось, молодые жили, работали, отдыхали и откладывали деньги. Львиную долю в семейный бюджет вкладывал муж. Однажды супруга пришла с работы расстроенная. Случился неприятный конфликт с коллегой. Протеже шефа вела себя с ней по-хамски.
- Знаешь, мне теперь просто не хочется идти на работу! – пожаловалась Лера.
Эдик задумался. Зарплата у Леры была небольшая. Карьерный рост, вроде как, намечался, но после того, как начальник взял на аналогичную должность свою племянницу, надеяться на скорое повышение не стоило.
- Не иди на работу. Пиши заявление по собственному желанию. Я хочу, чтобы ты сидела дома! – сказал муж.
Валерия долго сомневалась. Она хорошо помнила то, что с детства говорила ей мать. Она должна быть самостоятельной и независимой. Но ведь с ней надежный, ответственный муж. Эдик хорошо зарабатывает. Почему бы ей не сидеть дома? И Лера согласилась.
Она с удовольствием занималась домом, хозяйством. Вскоре молодые затеяли ремонт, и Валерия обустроила квартиру по собственному вкусу – стильно, модно, дорого. Молодая семья ездила в отпуск на море. Вскоре муж купил дорогую машину. Он настоял, чтобы супруга сдала на права.
Через пару лет Ульяна огорошила всю родню сообщением о том, что выходит замуж. Валентина Петровна была в шоке. Дочь еще не закончила институт. Мало того, что она пошла в педагогический ВУЗ, чтобы получить специальность учителя физкультуры, так еще и замуж собралась, не доучившись.
- Мама, это не обсуждается. Я выхожу за Ваню и точка. Институт не бросаю. И вообще я работаю фитнес-тренером уже год, себя прокормлю, - сообщила Ульяна.
- Где же вы собираетесь жить? У Леры была хотя бы квартира от бабушки, когда ей приспичило замуж выйти, - поинтересовалась с иронией мать.
- Берем ипотеку. У Ваньки есть деньги на первоначальный взнос. Его зарплата позволяет купить нормальную квартиру. Да и я, ты же знаешь, всегда умела зарабатывать деньги, - заявила Ульяна.
И снова Валентина Петровна ощутила ту самую беспомощность, с которой сталкивалась каждый раз в общении с младшей дочерью. Все-равно эта плутовка сделает по-своему.
Будущий зять Валентине Петровне понравился. Он был прямой противоположностью взбалмошной Ульке – солидный, спокойный, уверенный. Он с любовью и немного со снисхождением смотрел на свою невесту. Николай Семенович опытным взглядом сразу оценил – кто будет рулить в молодой семье. В Иване он увидел родственную душу. Дай Бог, чтобы он также любил Ульяну, как он, Николай Семенович много лет любит свою Валюшу, не менее властную и характерную.
К тому моменту, когда Ульяна окончила институт, они с Иваном почти полностью погасили ипотеку. Им хватило двух лет, чтобы сбросить с плеч эту ношу. Так получилось, что муж Ули провернул несколько удачных сделок подряд. В отпуск молодые не летали, не шиковали, работали, и вскоре замечательная двушка перешла в их полную собственность.
В семье Эдика и Леры все тоже было хорошо. Жилье у них было. В квартире они сделали замечательный ремонт, ездили отдыхать. Вскоре стало понятно, что одной машины в семье мало, поэтому для жены Эдуард купил новенький автомобиль с салона. Валерия пришла в восторг от подарка мужа – маленькая, очаровательная машинка красного цвета.
Молодые задумались о ребенке. В семье все было хорошо, и оба мечтали о дочке. Или о сыне.
- Сначала сын, потом дочь, - подытожила Валерия, целуя мужа.
- Или сначала дочь, потом сын, - рассмеялся Эдуард.
- Нет, не так, сначала сын, потом еще один сын, - прыснула со смеху Лера.
- Или..., - продолжил было шутить Эдик, но жена прикрыла ему рот рукой. Мол, давай хотя бы одного сначала родим.
У Валерии намечался день рождения. Решено было устроить небольшое торжество и пригласить родню с обеих сторон. Пришли родители Эдуарда, мать и отец Валерии, Ульянка с Иваном.
Лера приготовила много вкусных блюд, в доме было красиво и нарядно. Эдуард был гостеприимен и обходителен. Он сделал комплимент теще, пообщался с Николаем Семеновичем, перекинулся шуткой с Улей и Ваней.
Посреди торжества Валентина Петровна завела разговор об Ульяне и ее муже. Вот, дескать, какие молодцы, выплатили ипотеку чуть больше, чем за два года. Ульяна радостно закивала, но уловив какие-то неприятные нотки в голосе матери, воскликнула:
- Наши с Леркой мужики вообще молодцы. Мам, ты видела какую машину Эдик сестре моей на день рождения подарил? Шик!
Валентина Петровна кивнула. А Николай Семенович сказал, что раз уж так все хорошо у его дочек, значит, наверное, скоро и внуков можно ждать?
- Ой, пап, не начинай, - отмахнулась Улька и засмеялась. Ей еще хотелось пожить для себя.
Эдик легонько пихнул жену. Лера очаровательно покраснела.
- А почему это «папа, не начинай»? Мы с Эдиком планируем малыша. Уже прошли обследование и готовы к тому, что наша семья скоро увеличится еще на одного человечка! – сказала с улыбкой Валерия.
- Или на двух. В моей родне бывают двойняшки, - засмеялся Эдуард и обнял семью.
Валентина Петровна вспыхнула. Щеки ее раскраснелись, а глаза метали молнии.
- Какой еще ребенок, зять мой дорогой, голодранец бессовестный! Пришел, значит, на все готовенькое и потомство надумал оставлять! – возмутилась женщина.
Николай Семенович и Ульяна смотрели на нее, разинув рты. Что это с ней?
- Мама, ты что за глупости несешь? Эдик настоящий кормилец, ты смотри какой он ремонт в квартире сделал, машины две купил. А я, между прочим, не работаю даже, - сказала ошарашенная Валерия.
- Ну это ты зря, при таком-то муже. Если он нашел жену с квартирой, и даже не думает свою покупать, то зря ты работу, дочь, бросила, - ехидно произнесла Валентина Петровна.
Улька потребовала, чтобы мать замолчала. Николай Семенович гладил жену по руке и просил ее успокоиться.
- Валентина Петровна, зря Вы так. Ваша дочь ни в чем не нуждается. Ребенка я тоже обеспечу. Может, не стоит оскорблять меня? – Эдуард старался держаться спокойно, хотя его страшно разозлили слова тещи.
Валентина Петровна привстала и показала рукой на Ивана. И сказала, что вот это настоящий зять, хороший. С ним как за каменной стеной. Два года упорного труда – и вот квартирку семье справил. А Эдик – приживала и голодранец.
Не слышала женщина увещеваний своих дочерей и мужа. Не услышала она и предупреждений от зятя. Валентина Петровна редко пила спиртное, но вино ей будто язык развязало. Стала она и дальше восхвалять Ивана, а Эдика унижать словами всякими разными. И не замечала того, что и Ульяне, и Лере очень было стыдно за мать.
Не выдержал Эдуард, подошел к теще, взял за руку и поволок к выходу. Тут уже Николай Семеныч пытался остановить зятя, да и Лера кричала на мужа, мол не надо так с ее матерью. Но Эдик не желал в своем доме подвергаться нападкам. Об этом он и сказал громко, когда выталкивал тещу за дверь.
- Из своего дома? Да какой же это твой дом? – закричала Валерия, и тут же готова была прикусить язык.
Как же она это сказала? Почему эти слова вырвались из ее рта? Да просто невыносимо ей было видеть, как муж любимый ее маму бесцеремонно за дверь выталкивает.
- Ты хоть слышала, как мать унижала твоего супруга, а? – возмутилась Ульяна.
Лера очень пожалела о сказанных словах, вот только извиняться перед мужем не стала. Он тоже не прав. Выкинуть мать своей жены из дома – это просто безобразие. Вот она, Лера, всегда слушала, что мама говорит. Даже если маму заносило, дочь все равно ее слушалась и уважала.
Николай Семенович ушел следом за женой. Он был огорчен ее поведением, но и действия зятя одобрить не мог. Ульяна с Иваном тоже покинули дом.
Когда все ушли, Лера хотела поговорить с мужем. Смотрит, а Эдик вещи собирает, уходить хочет.
- Не мой это дом? Ну так живи в нем одна, - так и сказал Валерии муж.
Хотелось Лере кинуться ему в объятия, остановить как-то, но ведь извиняться бы пришлось тогда. А за что извиняться? Она же вступилась за свою маму.
Ушел Эдик, оставив жену в квартире с прекрасным ремонтом. Машинка красненькая у Леры осталась, а сам на другом автомобиле уехал. Уезжая, бросил небрежно фразу о том, что немного денег есть в сейфе. На первое время ей хватит.
После ухода мужа Валерия бросилась на кровать с рыданиями. И тоскливо ей было без любимого, с которым жила душа в душу. И за мать обидно. Это ж каким надо быть подлецом, чтобы женщину вот так грубо за порог выкидывать?
Ни на следующий день, ни через неделю Эдуард не вернулся. Позвонила ему как-то Валерия, разговаривал он сухо и коротко. А на вопрос, не вернется ли он домой, ответил супруг, что нет у него дома. Не заработал.
Позвонила Валерии мать. Как бы хотелось дочери высказать маме, что не стоило так ее мужа унижать, тем более незаслуженно. А не смогла. Хлюпала в трубку и все.
Надеялась Лера, что мама хоть пожалеет ее. Хотела, чтобы повинилась Валентина Петровна за слова нехорошие в адрес Эдика. Но нет, она лишь торжествовала, мол сразу видела мать, за кого Лерка замуж собралась. За нахлебника, приживалу и грубияна.
- Еще и тебя поколачивать будет, если останешься с ним, раз тещу с лестницы чуть не спустил! – торжествовала Валентина Петровна.
Не хотела верить Лера словам матери, но все же подумала, может, она и права. Не привыкла ведь дочь перечить маме, вот и сейчас не смогла.
А Эдуард ждал, когда супруга прощения попросит и признает, что теща сама напросилась, да не дождался. Уж больно задело его, что не хозяин он в своем доме, в котором такой шикарный ремонт отгрохал, и супругу баловал как мог. Поэтому через три месяца сообщил Валерии о разводе.
Стала Лера прощения просить, но поздно уже. Не захотел муж семью строить с женой, которая так от матери зависима. А мать, когда узнала, что Валерия извинялась перед Эдиком, назвала ее амебой бесхребетной. Так и сказала, что ничего она не заслуживает кроме презрения. Вот пусть и живет теперь такая - бесхребетная и безработная, раз мать не слушает.
Здравствуй, грусть!
БЕГИ НА КРАЙ СВЕТА. РАССКАЗ.
Снег набивался в ботинки, обжигал кожу. Но покупать валенки Рита не собиралась, лучше ботфорты, но здесь она будет смотреться в них нелепо. Да и карту папа заблокировал.
-Ты правда собираешься жить в деревне? – спросил он, презрительно кривя губы.
Папа не выносил сельскую местность, отдых на природе, любое место, лишённое привычных ему благ городского жителя. И Гоша был такой же, поэтому Рита и ехала в деревню. На самом деле она не хотела там жить, хотя в отличие от отца любила походы, палатки и связанную с этим романтику. Но жить в деревне – нет. Правда отцу она сказала другое.
-Хочу. И буду.
-Глупости не говори. Что ты там делать будешь, хвосты коровам крутить? Я думал, вы летом поженитесь с Гошей, думал, будем готовиться к свадьбе...
К свадьбе. Папа этого Гошу скармливал ей, как остывшую манную кашу с комками, настолько мерзкую, что тошнота подступала к горлу и не отпускала несколько часов.
Нет, внешне Гоша не был отвратительным, можно даже сказать, что симпатичным: прямой нос, яркие глаза под изящными бровями, слегка вьющиеся аккуратно подстриженные волосы, крепкое тело. Он был папиным помощником, практически его правой рукой, и с некоторых пор папа спал и видел, чтобы дочь вышла замуж за такого подходящего мужчину.
Рита Гошу не выносила. Её раздражал его нудный голос, пальцы, похожие на сосиски, вечно что-то крутящие, хвастливые рассказы о том, сколько стоят его костюм, его часы, его машина...
Деньги, деньги, деньги! Ничего их не интересовало, кроме денег. А Рита хотела любви. Чувств, от которых перехватывает дыхание, как в книжках. Рита ни разу такого не испытывала, но знала: оно будет. Она часто влюблялась, увлекалась тем или другим мальчиком, но эти чувства были мимолётны и не оставляли на душе шрамов. А ей хотелось шрамов, хотелось драмы, а не спокойного и предсказуемого Гоши. Поэтому уехать в деревню и преподавать в местной школе показалось ей чудесной идеей. Гоша за ней не поедет. Гоша испугается отсутствия интернета, горячей воды, канализации.
Рита специально нашла такую деревню, где всего этого нет. Директор не хотел её брать, сомневался, что она справится, но прежняя учительница скоропостижно скончалась, а Рита была очень настойчивой, дошла до отдела образования, демонстрируя свои сертификаты и свидетельства повышения квалификации.
-И что такой квалифицированный и юный педагог будет делать в деревне? – поинтересовалась строгая женщина с яркими рыжими волосами
-Учить детей, – так же строго ответила Рита.
И вот теперь она учила. Жила в домике без горячей воды и канализации, сама топила печь. Как Рита и ожидала, Гоша приехал, провёл здесь ночь и сбежал. Звонил ей, конечно, уговаривал вернуться, но, как и отец, считал, что это блажь, которая скоро пройдёт.
Сначала Рите здесь нравилось. Но началась зима, дом за ночь выдувало так, что даже под одеялом было холодно, а носить дрова оказалось той ещё задачей. Хотелось обратно, честно говоря, но сдаваться она не привыкла. К тому же теперь она несла ответственность не только за себя. Но и за детей.
Класс был маленький, всего двенадцать человек. И сначала Рита была в шоке: в Центре детского творчества, где она работала последние полтора года, детки были умненькие и талантливые. А здесь... Они показались ей попросту безнадёжными. Третий класс, а читают чуть ли не по слогам. Домашку не делают. На уроке шумят. Но это сначала. А потом Рита в них влюбилась.
Семён вырезал зверей из дерева, и это были не грубые поделки, а чудесные лисицы и еноты, зайцы и медведи, которых не стыдно было бы выставить в Центральном детском магазине. Аня писала белые стихи, Вовка всегда оставался после уроков и убирал класс, у Иры был ягнёнок, который провожал её до школы как собачка. И читать они, в общем-то, научились, просто раньше особо и не пробовали, да и книжки им не те давали. Рита плевала на школьную программу и приносила другие, за которыми приходилось ездить в районный посёлок, потому что интернет здесь почти не ловил, и заказать что-то было невозможно.
Не нашла подход Рита только к одному ребёнку. И именно его отца, точнее, её, она увидела, когда лицо сморщилось от колкого снега в ботинках, а руки были заняты охапкой дров.
-Здравствуйте, Маргарита Егоровна, – произнёс он, остановившись за несколько шагов до калитки.
Рита его побаивалась, честно говоря. Лицо у него было такое... Грубое. Как у бандита. Не улыбался никогда. И сердце при виде его стучало так быстро, что Рита боялась: он заметит и поймёт, как ей страшно. Или не страшно?
-Здравствуйте.
Голос прозвучал выше, чем ей хотелось.
-Почему у Тани одни двойки?
-Потому что она ничего не делает.
-Так заставьте её. Кто учитель: я или вы?
Учителем была Рита. Но никого заставлять она не собиралась. У девочки аутизм, скорее всего, а тут нужен другой специалист.
-У неё всегда так было? – на всякий случай уточнила она.
Владимир замялся.
-Не всегда. Раньше она с Олей всё делала.
-А Оля — это кто?
Тот поморщился, словно ему тоже попал снег в ботинок.
-Это её мама.
Сразу стало понятно, что следующий вопрос лучше не задавать. Но задать было нужно.
-И где она сейчас?
-На кладбище.
Вот оно как. А ларчик-то легко открывался, как папа любит говорить.
Стоять с дровами на руках было неудобно и тяжело. Но сказать об этом было неловко. Когда верхнее полено соскользнуло и упало ей прямо на ногу, Рита охнула, уронила дрова и с трудом сдержала слёзы. Слёзы были двойными: от боли и от обиды, что так опростоволосилась на глазах у взрослого человека. Что за глупость, она и сама взрослая. Но такой себя отчего-то не чувствовала.
-Давайте помогу, – предложил Владимир.
-Что вы, не надо, я сама.
-Вижу я, как вы сама.
Он наносил ей дров, подбил поленом косяк, так что дверь перестала застревать.
-Вы обращайтесь, если что, – произнёс он и ушёл.
И чего приходил – непонятно. Думает, что из-за нескольких охапок дров она Тане нарисует тройки за четверть? Это вряд ли...
Мысли о девочке не давали ей покоя. Несколько дней она так и сяк пыталась к ней подобраться, испытывая и педагогическую несостоятельность, и жалость к ребёнку. Даже к завучу обратилась.
-Ой, это дело гиблое. Двойки ставь, переведём летом в спецшколу.
-Это как?
-Да так. На комиссию отправим, пусть ставят УО. Что уж поделать, раз ребёнок такой.
-Но её отец говорит, что она раньше...
-Да что там раньше! Мать с ней носилась, сам он так не сможет. Ты его вообще не слушай, он тебе нарассказывает...
-Он вам не нравится, да? – догадалась Рита.
Завуч поджала губы и ответила:
-Он не пряник, чтобы нравиться мне или нет. А ребёнка надо обучать в подходящих для него условиях.
Риту это не устроило. Она не была уверена, что девочка должна учиться в спецшколе. Поэтому позвонила Лидии Николаевне, своему любимому методисту, посоветовалась с ней и пошла к девочке домой. Боялась, конечно, страшно, даже чай с ромашкой выпила, хотя и не очень его любила. Но мама всегда пила чай с ромашкой, говорила, что он её успокаивает. Мама у Риты тоже умерла, поэтому она так и прониклась этой историей.
Владимир встретил её не очень дружелюбно, хотя Рита представляла, что он обрадуется, что она решила помочь девочке.
-Вообще-то, мы не принимаем гостей, – сказал Владимир.
Рита поджала губы, прямо как завуч, и сообщила, что классный руководитель обязан проверять условия воспитания.
Комната у Тани была чудесная. С розовыми обоями, с плюшевыми игрушками и кучей книжек. Рита даже позавидовала: отец был минималистом и терпеть не мог все эти рюшечки и яркие цвета. Детская у Риты была бежевых оттенков и все игрушки тоже бежевые.
В первый раз ничего особо не получилось. Рита интересовалась у девочки, какие книжки у неё любимые, листала их, спрашивала, есть ли карандаши. Таня молча принесла карандаши, про книги ничего не сказала. Только под конец, когда Рита спросила, как зовут розового зайца, Таня ответила:
-Плюша.
В следующий раз Рита принесла Плюше кофточку. Вязать её учила мама, и Рита все годы вязала в память о ней. Не очень хорошо вязала, ещё и нитки купила слишком толстые. Но неожиданно Таня обрадовалась, примерила кофту и сказала:
-Красивая.
Рита предложила нарисовать Плюшу в новой кофте. И Таня нарисовала. Рита подписала его имя, специально допустив ошибку. И Таня исправила.
Никакая она не умственно отсталая.
-Я буду приходить к Тане три раза в неделю, – сообщила она Владимиру.
-Денег лишних у меня нет, – хмуро сообщил он.
-А мне и не нужно денег, – обиделась Рита.
На том и порешили.
Завуч, узнав об этих посещениях, тоже не обрадовалась.
-Что за самовольство? Нельзя выделять одного ребёнка, это непедагогично! Да и бесполезно это, видела я таких детей.
-И я видела, – оборвала её Рита. – И знаю, что крест ставить рано.
Девочка и правда оказалась не совсем обычной: она почти всегда молчала, избегала смотреть в глаза, предпочитала рисовать, а не писать. Но неплохо считала, да и грамматику схватывала на лету. К концу четверти тройки рисовать не пришлось, они были самыми настоящими.
-Вы на Новый год уедете куда-то? – спросил Владимир, почему-то избегая смотреть ей в глаза, прямо как Таня.
-Да никуда, – растерялась Рита, чувствуя, как розовеют у неё щёки.
-Таня хочет вас пригласить.
Это было странно. Сама Таня ничего такого не говорила. Но она вообще мало говорила. Если это так – обижать девочку не хотелось. Правда, и праздновать Новый год с чужими людьми не хотелось.
-Спасибо, я подумаю, – ответила Рита.
Спала она в ту ночь плохо. Никак не могла понять, что её так взволновало. Ну, занимается она месяц с девочкой, логично, что та после такого внимания немного оттаяла. Не этого ли она хотела? И какая разница, что об этом думает Владимир...
С этими мыслями Рита и уснула.
А утром позвонил Гоша.
-Ты какого приедешь?
-В смысле?
-Ну, на Новый год? Не будешь же праздновать в своей деревне.
-А вот и буду!
-Рит... Может, хватит уже? У отца давление скачет, он места себе не находит.
Отец ей ни разу не звонил.
-Пусть к врачу обратиться, – огрызнулась Рита.
-Так что, ты серьёзно не приедешь?
-Серьёзно.
-Блин. И что делать?
-Делай что хочешь!
Говоря такие слова, Рита не думала, что Гоша сделает это: приедет к ней с шампанским, салатами и подарками.
-Если гора не идёт к Магомету...
Рита была в шоке. И не то, что совсем неприятном: она не думала, что Гоша на такое способен. Он любил отмечать Новый год в хорошем ресторане с конкурсами и живой музыкой. А тут даже телевизора нет.
-И ладно. Ты есть – это главное.
Рита пыталась найти подвох. Но не находила. "Может, я сильно ошибалась в нём?" – подумала она.
Ещё сильнее она оттаяла, когда в контейнерах нашла свои любимые блюда, а в подарочной упаковке – книги по педагогике, проектор и ежедневник для учителя.
-Спасибо, – растрогалась она. - Я думала, ты, как обычно, подаришь украшения и гаджеты.
Гоша улыбнулся.
-Рит, я понял: ты – самое дорогое, что у меня есть в жизни. Если хочешь жить в деревне, значит, будем жить в деревне. Драгоценности я тоже привёз.
И он достал красную бархатную коробочку. И сразу было ясно, что там.
-Можно я не буду сейчас отвечать? – спросила Рита.
Гоша не обиделся.
-Я боялся, что сразу откажешь. Готов ждать сколько нужно.
Рита не знала, что отвечать, и спрятала коробочку в карман.
У Владимира был её сотовый. Но позвонил он на домашний.
-Вы подумали? – спросил он.
-Простите. Ко мне друг приехал.
-Ясно.
И положил трубку.
На душе сразу стало погано. И что за тон такой? Ясно... Что ему ясно? Ничего Рита не обещала, так что нечего обижаться! А он обижается? Наверное, обижается. Из-за Тани. Девочка ждёт её, а какой отец хочет, чтобы ребёнок расстраивался?
От этих мыслей голова шла кругом. А Гоша ничего не замечал: всё пытался поймать интернет, чтобы включить новогодние фильмы.
Рита услышала свист. Так зовут собаку. Она вспомнила, как Владимир именно таким свистел. Выглянула в окно. Владимир и Таня стояли у калитки.
Краска ударила ей в лицо.
-Это кто? – с наездом спросил Гоша.
-Ученица, – пискнула Таня. – Я сейчас.
Она приготовила Тане подарок: подругу для Проши, розового зайца девочку. Отец назвал бы это безвкусицей.
Владимиру она тоже сделала подарок. Не была уверена, что стоило, но сделала: связала варежки.
Она схватила подарки и выбежала на улицу, как была: без шапки, с голыми ногами. Набрала снег в ботинки, но даже не поморщилась.
-Танечка, здравствуй! – заискивающе произнесла она. – С наступающим Новым годом! Смотри, что я тебе купила.
Она протянула Тане пакет. Та достала зайца и прижала его к груди, посмотрела на отца. Владимир вынул два свёртка: побольше и поменьше. Таня развернула сначала большой. В нём была тетрадка с нарисованным комиксом, она сразу узнала Танины рисунки.
-Спасибо, какой чудесный комикс!
В маленьком свёртке была брошка в виде птички. Маленькая золотая колибри. Рита подняла на Владимира глаза. Он на неё не смотрел. А Таня сказала:
-Это мамина.
В горле у Риты образовался ком.
-Ладно. Мы пойдём, - буркнул Владимир.
-Конечно. С наступающим!
-И вас с наступающим...
Рита хотела обнять Таню, но не решилась: девочка так и стояла, крепко вцепившись в игрушку, и молчала.
У ворот Рита обернулась. Почему-то грудь сдавило от вида этих двух фигур, и в дом она вошла, часто моргая и шмыгая носом.
-Ну и что там? – недовольно спросил Гоша.
Рита посмотрела на тетрадку и сжатую в ладони брошку. Вспомнила про то, что забыла отдать рукавички. А ещё про то, что сказала Таня: мамина... И какая у Владимира такая заразительная улыбка, которая появляется только тогда, когда он смотрит на дочь. В груди что-то рвалось и расцветало. Гошу было жалко, но обманывать его и себя бессмысленно.
Рита достала из кармана бархатную коробочку, протянула её ему и сказала:
-Возвращайся домой. Прости, я не смогу выйти за тебя. Прости, – повторила она.
У Гоши вытянулось лицо. Он не привык к отказам. В какой-то момент Рите показалось, что сейчас он её ударит. Но Гоша спрятал коробочку в карман, взял ключи от машины и молча вышел. Рита по-быстрому собрала еду в контейнеры (не пропадать же добру), прихватила связанные для Владимира варежки и побежала догонять чужих, но таких нужных ей сейчас людей...