Жизнь за чертой...

Автор Ирина Ас.
В темной комнате с полуразвалившейся стеной передвигалась фигура неопределенного пола. Нужно было хорошенечко приглядеться, чтобы понять, что это все-таки женщина и из-под криво надетой черной мужской шапочки выбиваются длинные седые волосы. Кроме этой шапочки на женщине было грязное, порванное зимнее пальто нараспашку и засаленные короткие валенки. Это несмотря на то, что на улице была только середина сентября.
Возраст женщины было определить трудно. Ее лицо, красное и грубое, было испещрено морщинами, а вместо одного глаза было белесое бельмо. Этот глаз не закрывался до конца, даже когда женщина спала, поэтому впечатление она производила весьма жуткое. К тому же, по тому, как женщина ходила становилось понятно, что у нее еще что-то с правой ногой. Ее женщина подволакивала, бродя по комнате.
Помещение с трудом можно было назвать комнатой, скорее берлогой.
Бывший когда-то деревянным пол местами провалился, а на оставшихся досках толстым слоем лежала грязь, мусор, обломки кирпичей. Так что, даже цвет пола было уже не определить. Обломки кирпичей были от той самой стены, которая развалилась. Хорошо еще стена была не уличной, а всего лишь перегородкой в другую комнату. Женщина туда и не ходила. Там она складировала что-то нужное, что находила на свалке.
Жила она в этой, первой комнате. В углу, прямо на полу, было что-то наподобие лежанки, заваленной шубами, лохмотьями. Зато в комнате имелась какая-никакая печка, на которой женщина готовила еду. Сейчас она сняла с неё большой закопчённый чайник, поставила его на стол. Хотела заварить уже использованный пакетик чая, но передумала. Пробормотала себе что-то под нос и улеглась на свою лежанку, укрывшись коричневой с белыми пятнами шубой. Женщина постоянно мёрзла.
Она забылась беспокойным сном и уже не слышала, как возле ее крыльца переговариваются два молодых парня лет восемнадцати-двадцати.
-Блин, не хочу я туда лезть. На улице уже темнеет, - говорил один из них - высокий, светловолосый, одетый в белоснежную футболку. - Мы только вымажемся здесь. Давай завтра днём придём.
-Санёк, в этом-то весь и прикол - в темноте снимать. Днём уже не так интересно получится. Дом ещё такой жутковатый, как в фильмах ужаса. Контент классный получится.
Парня, которого друг назвал Саньком, одолевали сомнения. Провалившиеся ступени, разбитые окна, темнота....
-Ну ладно, - вздохнул он, подумав. - Ладно, давай будем снимать. Надеюсь, мы ноги здесь не переломаем.
Дима и Саша не очень давно решили стать блогерами и зарабатывать деньги на своем видеоконтенте. Долго думали, что бы такое оригинальное снимать, и, так и не придумав ничего нового, решили пойти по проторенной дорожке и снимать заброшенные дома. Благо в их городе таких домов имелось с избытком. Пока видео парней популярностью не пользовались и просмотров особо не набирали, но они не отчаивались. Сегодня специально приехали в этот район города, на окраину. Здесь, где оканчиваются бараки, имеется несколько заброшенных домов. Этот дом был самым страшным. Он вроде бы заброшенный, но еще не совсем разрушен. Даже дверь прикрыта.
Осторожно переставляя свои длинные ноги, по тому что осталось от ступеней, Саша пошел первым, снимая все на свой телефон. У него камера была лучше. Он снимал, а комментировал шедший сзади Дима. Говорил зловещим голосом, пытаясь нагнетать атмосферу.
-Об этом доме ходит плохая слава, - выдумывал на ходу парень. Кажется, когда-то здесь случилось ужасное. Слышите, с каким скрипом открывается дверь? Стена закопченная. Возможно, здесь случился пожар, и в этом пожаре кто-то погиб. А вон там, в углу, лежит какая-то куча тряпья. Наверное, это.... А-а-а, - заорал не своим голосом Дима.
Саша с испугу выронил телефон. Выронил прямо в дыру в полу. И замер, не зная, что делать. То ли попытаться достать телефон, то ли бежать. Он тоже увидел, отчего заорал его друг. Куча тряпья на импровизированной лежанке зашевелилась. Потом кряхтя и постанывая приняла сидячее положение.
-Это бомж, - выдохнул Дмитрий. - Обыкновенный бомж.
-Сами вы бомжи, - послышался скрипучий голос с лежанки. - А я живу здесь. Это мой дом. Вы чего влезли ко мне?
Голос был грубоват, но вроде как женский. Саша, немного выдохнув, наклонился, чтобы достать из дыры в полу свой телефон. Зато Дима живо заинтересовался обладательницей хриплого голоса.
-Как это, вы тут живёте? Это же заброшенный дом. Насколько я понимаю, тут ни света, ни газа. Стена, вон, развалилась.
Саша достал свой телефон, испачкав руки и зашипел на друга:
-Пошли отсюда.
-Подожди, не надо уходить, - шёпотом ответил ему Дима. -Давай, включай камеру ночного видения и снимай. Вот он - контент. Это контент, так контент! Я буду разговаривать, а ты снимай.
Друзья приблизились к женщине. Осветив ее фонариком с телефона вздрогнули от страшного бельма на глазу. Тем не менее, женщина отвечала на вопросы очень даже охотно.
-Мой это дом, говорю. Да, света нет, газа давно уж нет. Стена развалилась.
-А как так получилось, что вы живете в таких условиях? - спрашивал Дима.
-Как, как... Инвалид я. Работать не могу. Документы мои все в пожаре сгорели.
-А восстановить?
-Это деньги нужны, а у меня их нет. Вот так и живу. Печка у меня есть. Зимой, можно согреться.
-А, это поэтому все стены такие закопченные. Вашу печку давно подлатать надо, сказал Дима.
-Надо-надо, - кряхтела женщина, - тут много чего подлатать надо. Были б только деньги.
-Если у вас денег нет, что же вы тогда кушаете? - Дима говорил, а сам брезгливо морщил нос от запаха, что исходил из грязной кастрюли, стоявшей на столе.
Тут же он толкнул локтем друга, глазами показывая, что надо это все снять. Саша не терялся, снимал женщину, печку, стол, грязную посуду, дыры в полу и развалившуюся стену.
Они пробыли в этом жутковатом доме примерно полчаса, а выбравшись на воздух выдохнули.
-Фу, ну и вонище там. Ты все снял? - спросил Дима.
-Снять-то я снял. Только не думаю, что это стоит выкладывать.
-Ещё как стоит! Надо немного подкорректировать. И я знаю как. Давай снимай меня, я сейчас речь говорить буду.
Дмитрий пригладил свой жёсткий ёжик волос, принял серьёзные выражения лица. Кивнул другу, тот направил на него камеру. Парень надрывно заговорил:
-Вот так сегодня обернулось наше исследование заброшенных домов. Мы и сами не ожидали, что наткнемся на эту несчастную женщину. Вы только подумайте, в наше время существуют люди живущие в ужасных условиях, в месте, которое и домом-то уже не назовешь. Она находит себе еду на помойке. Топит печь, каждый раз рискуя задохнуться. Почему такое происходит? Ведь она живет не в лесу..... - Дима сделал трагичную паузу, печально глядя в камеру. - Знаете, мы с другом очень сочувствуем этой несчастной женщине и хотим ей помочь. Может быть и вы хотите? Объявляем сбор. Сбор для Зинаиды. Номер карты мы прикрепим под видео. Обещаем отчитаться за каждый переведенный вами рубль. Давайте вместе поможем Зине. Если не мы, то кто?
Дима махнул головой. Саша перестал снимать и хитро спросил:
-За какие рубли ты собрался отчитываться? Реально думаешь, что кто-то деньги скинет?
-А вот мы и посмотрим. Давай выкладывай. Выкладывай прямо сейчас.
Номер моей карты прикрепи.
На следующее утро Дмитрий примчался к другу с выпученными глазами. Парни жили в одном доме, в соседних подъездах и дружили с детства. Так что, мама Саши открыла Дмитрию дверь и кивнула на дверь спальни.
-Спит еще, иди буди.
Дима ворвался в спальню друга и начал яростно его толкать.
-Вставай, вставай! Дрыхнешь тут! Ты не представляешь, что под нашим видео творится. Там уже тысяча комментариев. И просмотры все время добавляются. А ведь еще только десять утра!
-Может еще скажешь, что тебе кто-то денег скинул? - недовольно спросил Саша, потирая сонные глаза.
-Не поверишь, у меня уже пятнадцать тысяч на карте! Люди сочувствуют бедной Зине.
Пока парень говорил, телефон в его руках не переставал издавать оповещения.
-Вот, смотри, двести рублей, тысяча. Деньги продолжают поступать. Наши совестливые горожане стремятся помочь Зинаиде. А комментарии там какие, ты не представляешь! Нашу местную власть уже "прополоскали" вдоль и поперёк. Говорил я тебе Санёк, этот контент бомба! Продолжим снимать в том же духе, быстро раскрутим канал. Вставай, хватит спать. Сейчас мы купим продукты и повезем этой Зине.
-Что, на все пятнадцать тысяч купим? - покосился Саша вставая с кровати.
-Тут уже не пятнадцать. Пока мы с тобой разговаривали, ещё две тысячи накапало. И нет, конечно, мы не будем покупать на все деньги. Кто знает, сколько нам перечислили? Скажем, пришло пять тысяч. Назовём тех, кто сделал самые крупные переводы.
В тот день вышло душещипательное видео, как два молодых парня с полными пакетами продуктов пришли к бедной, несчастной, брошенной всеми женщине. Она расплакалась, увидев пакеты с макаронами и дешевую копченую рыбку.
-Рыбы копченой я уже лет десять не ела, - говорила Зина, размазывая крупные слезы благодарности по чумазому лицу. - Спасибо вам, ребята, спасибо!
-Не нам спасибо говорите, а жителям города. Это они переводят для вас деньги, - благородно отвечал Дима на камеру. - Если переводы продолжатся, мы так и будем вам помогать. Может быть, накопим крупную сумму и подключим вам свет. Какая у вас задолженность?
Комментаторы под видео умилялись благородности ребят, продолжали переводить деньги и ругали городские власти. Шум поднялся такой, что дошло до администрации города.
Спустя три дня, к полуразвалившемуся дому подъехала дорогая иномарка. Оттуда вышел сам мэр города, в белой рубашке и черных кожаных ботиночках. Он, так же как и парни-блогеры, сначала поморщился, потом кивнул оператору. С улыбкой начал доставать из багажника пакеты, рванул с ними в дом, по пути комментируя:
-Вот, реагируем на сигналы жителей. Если бы я только знал, что в моем городе
творится такое безобразие, я бы никогда не остался в стороне. Спасибо вам за то, что сообщили про Зинаиду. Пока я привез ей продукты. Обещаю, женщина больше не будет жить в таком бедственном положении. Сейчас я поговорю с ней и выясню, с чего начать. Что в первую очередь нужно сделать для Зинаиды.
Бедная Зина была ошарашена напором мужчины в белой рубашке. Она и знать не знала, кто это такой. Не представляла, что сам мэр стоит сейчас перед ней на грязных досках пола и осторожно наступает, стараясь не испачкать ботинки.
Мэр улыбался на камеру и спрашивал, что в первую очередь нужно Зине.
-Дом бы мне отремонтировать, - робко сказала женщина, - документы выправить. Свет, газ...
Зина запнулась, думая, что слишком много просит.
-Все, сделаем все, - кивал мэр, не забывая поворачиваться к камере правым боком. Ему казалось, так он выглядит лучше на видео. - Начнем, конечно, с документов. Но я не могу оставить вас здесь! Пока документы делаются вы должны жить в человеческих условиях. Поедете в городскую больницу.
Я уже договорился - вам выделят отдельный бокс в терапевтическом отделении. Поживете пока там.
Оператор выключил камеру. Мэр, зажав пальцами нос, выскочил из дома, не сказав Зинаиде больше ни слова. Через час за ней приехала потрепанная "буханка" и увезла в больницу. Женщина и не хотела никуда ехать и сопротивлялась.
Узнав, что Зину забрали в больницу расстроились молодые блогеры Саша и Дима. Контента больше не снимешь, деньги им перестали переводить. А парни только вошли во вкус. Конечно, они расстроились и начали искать себе новый объект для съемки контента.
В больнице Зинаида пролежала пару недель, пока медперсонал не начал на нее фыркать. Документы женщины никто так и не восстановил. Мэр отчитался за проделанную работу. Зина стала ему неинтересна.
Как-то утром, когда особо злая медсестра рыкнула на Зинаиду, женщина тихонько собрала вещи, что выдали ей при поступлении в больницу, и ушла. Подволакивая больную ногу, она пошла в свой полуразрушенный дом, чтобы жить там, как раньше. Больше идти ей было некуда. Интерес к ней пропал.
Счастье меж магазинных полок
Автор: Екатерина Юрьевна
#Легкоечтениерассказы
Ирка знала, что она далеко не красавица. С грустной улыбкой она смотрела в зеркало: непослушная копна рыжих волос, совсем не благородный нос картошкой и расплывчатая фигура. Эх, а как хотелось походить на высоких, стройных, как осинки, моделей со страниц глянцевых журналов!
― Ну, уж какой уродилась, ― уныло пробормотала Ирка, нещадно откусывая половинку шоколадного батончика. Диета в очередной раз помахала ручкой еще вчера вечером, когда манящие полки холодильника затянули худеющую в соблазнительные сети.
К верхнему углу зеркала был приклеен небольшой постер, изображающий любимого Иркиного актера. Привлекательный брюнет смотрел сверху вниз теплым взглядом. В него было так легко влюбиться. Гораздо проще мечтать о недосягаемом мужчине, нежели предпринимать какие-то шаги по поиску мужчины в реальной жизни. Да и мама с Иркиных подростковых лет грустно вздыхала и покачивала головой, мол, кому ты нужна с такой пресной наружностью.
Ирка засобиралась на работу. Яркие лучи летнего солнышка освещали небольшую кухню, настроение было великолепное, даже несмотря на то, что впереди предстоял путь в нелюбимый магазин. Наспех доев яичницу с сосисками, Ирка выбежала из квартиры. Через миг забежала обратно, вспомнив о забытом телефоне. Еще через несколько минут она раздосадовано вздохнула, осознав, что пакет с мусором укоризненно остался ждать на пороге, но подниматься на пятый этаж снова совсем не хотелось.
― Какая-то я сегодня рассеянная, ― тихо проговорила Ирка и быстрым шагом отправилась на работу.
После ночного ливня природа дышала свежестью, зеленая листва ярко блестела на солнце, а в воздухе чувствовался аромат цветущих деревьев. На лице Ирки расплылась блаженная улыбка… которую тут же смыло волной. Из лужи.
― Эй! ― вскрикнула она. ― Неужели нельзя притормозить!
Но ее голос заглушал мотор нерадивого водителя, который уже мчался далеко впереди на красной иномарке. Благость июньского дня растворилась, и порог сетевого магазина Ирка переступила заметно погрустневшей. Оно и понятно ― в ближайшие несколько часов ей предстояло заполнять витрины товарами, таскать тяжелые ящики и сидеть на кассе.
Ира была трудолюбивой, ответственной, с покупателями всегда общалась вежливо. Начальство ее ценило… Даже слишком: все непосильные задачи вешались на надежную работницу, ведь она никогда никого не подводила, могла всю ночь просидеть на ревизии.
Но как бы ни вкладывалась Ирина в свой труд, он ее нисколько не радовал. В магазин она устроилась пять лет назад, сразу после окончания училища. Родители отправили дочь учиться швейному мастерству, к которому душа ее не лежала нисколько. Юная Ирка мечтала поехать в большой город и поступить в педагогический университет, но мама впала в истерику от мысли, что ребенок окажется один в мегаполисе. Там же столько опасностей! В первый же день на вокзале могут обокрасть, да и без больших денег никакой диплом не получишь. И это была лишь малая часть аргументов, которые наплодило материнское сердце.
Поплакала Ирка, попробовала взбунтоваться. Как же так! Баллов хватало, на руках медаль, ведь на протяжении одиннадцати лет мама внушала, что девушке в жизни можно положиться только на хорошее образование. Неужели все это ― ради швейного училища? Но принять волевое решение и сбежать из-под маминой опеки не смогла: не хватало ни решимости, ни денег.
Так проходили годы. Одноклассницы получали высшее образование, выходили замуж, рожали детей, у Светки Золотниковой был даже какой-то бизнес. А Ирка в свои двадцать пять чувствовала себя полной неудачницей, не успевшей запрыгнуть в кем-то выдуманный счастливый вагон. Да и не было рядом мудрого человека, который сказал бы, что жизнь только начинается, она еще так молода, и впереди обязательно будет что-то хорошее. Сама Ирка о счастливой жизни и не мечтала, плыла по течению да любовалась своим актером из посредственного сериальчика.
― Девушка, вы меня слышите вообще? ― сквозь чащу невеселых мыслей услышала Ирка. ― Все в облаках витаете, никто не хочет работать!
Раздраженный голос принадлежал молодому человеку, стоящему рядом.
― Извините. Чем я могу вам помочь? ― вежливо улыбнулась Ирка.
― У вас есть еще один комплект такой посуды? Мне нужно шесть штук, нашел всего пять.
Ирка заглянула вглубь полки и, ничего не найдя, произнесла:
― Здесь нет, сейчас посмотрю в системе.
― Вот так новость, а то я сам не перерыл здесь все! Будьте так добры, поскорее, ― рассержено заявил покупатель.
Спустя три минуты Ирка расстроено сказала.
― Мне очень жаль, но это последние наборы, больше не осталось. Давайте я посоветую вам...
― Огромное спасибо, девушка! ― громко перебил покупатель. ― Почему я должен тратить свое время на ожидание? Как так можно, работать и не знать, чего у вас нет на складе? Ай, ну вас... ― рассерженный, он ушел.
Обычно после такого Ирка жутко расстраивалась, могла даже поплакать, но сейчас она четко ощущала, что гнев недовольного покупателя направлен совсем не на нее. Почему-то ей захотелось помочь. Она поспешила вдогонку.
― Мужчина, постойте, давайте я все-таки помогу вам. Так будет быстрее, чем ехать искать другой магазин, ― сказала примирительно. В темных глазах напротив потихоньку угас бессильный гнев, оставив только усталость и легкое раздражение. Ирка продолжила: ― Скажите, вы выбираете подарок?
― Да. Начальница попросила выбрать сувениры ее партнерам. Даже стыдно что-то покупать на такой мизерный бюджет, который она выделила. Совсем несерьезно! А теперь еще и названивает каждые пять минут, требует, чтобы я срочно был на месте. А у меня вообще выходной!
― Я вас прекрасно понимаю. Вместе мы что-нибудь найдем.
Ирка тепло улыбнулась, заметив, что покупатель стал гораздо спокойнее. Теперь его лицо было даже привлекательным. Ира быстро нашла нужное количество наборов и пробила на кассе.
― Вы уж извините, милая девушка, ― смущенно произнес покупатель. ― Неделя не задалась. Да что там неделя ― год. Я не должен был выливать все это на вас. Стыдно признаться, я сегодня случайно девушку из лужи окатил на машине и даже не остановился, чтобы извиниться. Спасибо вам за терпение. Хорошего дня! ― и он с улыбкой ― очень его украшавшей ― вышел из магазина.
Обычно скандальные покупатели портили настроение на весь день. Но на этот раз Ирка, наоборот, будто зарядилась энергией. Она убеждала себя, что ей просто было приятно помочь расстроенному человеку. О том, что этот человек очень симпатичный, она старалась не думать. Какой смысл? Даже если у него нет любимой женщины, он вряд ли запомнил невзрачную продавщицу. Да и не увидятся они больше никогда.
Но на следующий день он появился снова. И еще через неделю. Теперь он заглядывал частенько и всегда был приветлив.
― Здравствуйте, Ирочка, ― говорил, подходя с покупками.
Ирка смущалась и позволяла себе только здороваться в ответ. Она чувствовала, как отвратительно горят ее щеки, а руки иногда (о, какой стыд!) дрожат. Совсем не зная этого человека, Ирка чувствовала, что он ей очень нравится.
Она придумала в своей голове роман. Он кучей разных способов признавался ей в любви, и они уезжали далеко-далеко, где все начиналось заново. С зеркала дома даже исчезла фотография кумира ― к нему она охладела. Но Ирка постоянно напоминала себе, что сказочная история существует только в ее мыслях. Да, он вежлив и приветлив, но это совсем ничего не значит.
Через два месяца произошли события, которые могли сделать их встречи невозможными. Магазин закрывался, Ирке предлагали перейти другую точку сети. Однако она восприняла это как знак судьбы ― наконец-то можно уйти с нелюбимой работы и попробовать себя в чем-то новом. Робкой рукой Ира разместила в интернете объявление о репетиторстве (надо же с чего-то начинать, а любимый английский язык она все это время и не думала забрасывать) и отправила резюме в несколько компаний, где ее могли бы взять.
Только вот... Как же его визиты? Короткие встречи с все еще незнакомым мужчиной радовали Ирку больше всего на свете. Но она понимала, что придавать большое значение этому ― великая глупость.
Настал последний рабочий день. Душа Ирки полнилась тревогами. С одной стороны, она радовалась, что в ее жизни, наконец, что-то поменяется. С другой, эти перемены пугали. А еще постоянно вертелась одна мысль: «Придет ли он сегодня?» Она и хотела, и боялась этого.
Пришел!
Ирка в этот момент убирала с витрины оставшиеся товары.
― Здравствуйте, Ирина. Почему у вас тут так пусто?
― Добрый день. А мы вот... закрываемся. Придется вам теперь покупать подарки в другом месте, ― вспоминая первую встречу, произнесла Ирка.
― Очень жаль. Это был мой любимый магазин. Здесь такие сотрудники замечательные, одна прекрасная девушка как-то раз спасла мою карьеру, ― усмехнулся он. ― Куда же вы теперь?
― Пока не знаю, но в торговлю возвращаться не хочется. Я всегда мечтала работать с детьми и, наверное, сейчас самое время попробовать.
― О, вы еще и детей любите? Что ж, желаю вам удачи. Уверен, скоро к вам выстроится очередь из желающих учиться.
― Спасибо, ― смутилась Ирка.
― До свидания, Ирина, ― взяв товар с полки, он сделал несколько неуверенных шагов в сторону кассы.
«Вот и все. Уходит. Ну ничего, переживу как-нибудь, ― душа уже начала тосковать. ― Глупая влюбленность. Ты не первая и не последняя. Пройдет».
― Ирина... ― раздалось неуверенно.
― Да?
― Я все никак не решался, но, пожалуй, больше тянуть нельзя. Согласитесь ли вы выпить со мной чашечку кофе?
***
Через полгода обновленная, светящаяся от счастья Ирина готовила завтрак своему жениху. Артем души в ней не чаял. Он ценил в любимой невесте энергичность, доброту, самоиронию и тонул в зеленых глазах, которые находил самыми красивыми на свете.
***
Ирина Вадимовна постепенно набрала учеников, сарафанное радио быстро разносило новость о том, что в городе появился отличный репетитор, к которому дети бегут на занятия с радостью. Ирина немного грустила только, что не начала заниматься любимым делом намного раньше.
Но кто знает, как тогда бы сложилась ее судьба?
--
Автор: Екатерина Юрьевна
Странная женщина
Автор: Артур Болен
#Книготека
Это было в 80-х годах, еще при СССР. На третьем курсе университета я поехал в санаторий в Геленджике. Когда я впервые пришел там в столовую, за моим столиком уже сидели две дамы: хрупкая, болезненного вида блондинка лет тридцати — Оксана, музейный сотрудник из Закарпатья, и моя ровесница Ксения, студентка Ленинградского университета — точная копия «Незнакомки» Крамского, только спеси в черных глазах побольше.
Прямо за столом я решил, что буду влюбляться в Оксану. Я несколько раз встречал ее взгляд — быстрый, тут же ускользающий в сторону… Это был хороший признак. Когда мы вышли из столовой, она позволила взять себя за руку.
— Вы замужем? — спросил я с деланным равнодушием.
Ее ладонь напряглась и обмякла.
— Да! — ответила она.
Я осторожно пощупал ее пальцы, и она правильно меня поняла.
— Я не ношу его.
— Давно?
— Вчера сняла.
— А кто ваш муж? — спросил я.
— Военный, — ответила серьезно Оксана. — Капитан, пограничник. Дочке шесть лет.
На второй день я снова предпринял попытки сблизиться с Оксаной, но — безуспешно. Ксения, которая с безошибочной женской прозорливостью разглядела нарождающуюся между мной и Оксаной связь, опекала ее, всячески стараясь выставить меня перед ней мужланом и дураком. Разумеется, это никак не укрепляло наших дружеских чувств.
…Этот день я помню хорошо. Вечером мы с Оксаной сходили в кино. Я взял ее ладошку в свою, и та встретила меня радостно, как хорошего знакомого. Обрадованно я положил руку на ее колено, но она скинула ее, я положил снова, она спихнула ее уже не так решительно… Моя ладонь упрямо сражалась за каждый сантиметр коленки Оксаны, но была глухим срывающимся голосом.
— Все! Хватит! Не торопись.
Я подчинился.
Из кинотеатра мы вышли на набережную, стояли и смотрели в черную бездну моря. Меня начало томить это молчание, как вдруг Оксана развернулась ко мне и обвила руками мою шею.
В ее поцелуе была и робкая девичья сдержанность, и нерастраченная нежность, и нарастающее исступленно-бесстыдное вожделение зрелой женщины. Не меня целовала она, а кого-то выстраданного бессонными ночами в постели с мужем, желанного, но несбыточного…
— Как подростки, честное слово — сказала она после, прижимаясь щекой к моей груди. — Ты теперь будешь хвастаться перед мужиками в палате. Будешь?
— Буду. А Ксении расскажу с особым удовольствием.
— Ксения надулась сегодня… Арт, скажи мне, а почему ты не выбрал Ксению? Юна, красива, умна, образована, из хорошей семьи…
— При чем тут Ксения? Ты, Оксана, милей мне всех на свете!
— Ну, вот, наконец-то! — улыбнулась та.
И мы опять целовались.
— Мы женаты с Русланом уже десять лет, — вдруг сказала она тихо. — И я ни разу ему ни с кем не изменяла. Что ты знаешь о тихой девочке с косичками, в белом переднике, которую всю жизнь учили послушанию? А может быть, в душе этой девочки давно живет ненасытная Астарта и мучает ее! У меня возникают такие желания иногда, что я и себе в них боюсь признаться. Про мужа вообще не говорю. Убьет…
На следующий день после ужина мы с Оксаной отправились гулять к морю. Возле знакомого пирса остановились. Я обнял ее и целовал лицо, волосы, руки…
— Послушай меня, — Оксана ладошкой прикрыла мой рот. — Теперь мне все равно. В Геленджике живет двоюродная сестра мужа. Она уезжает к сестре на две недели. Ключи от квартиры отдала мне, просила поливать цветы…
…В тот день я сильно волновался, Оксана волновалась еще больше. В прихожей квартиры мы замерли, взявшись за руки. Разговаривали шепотом, вздрагивали от малейшего шума, словно воры… Мы и были воры. У меня зуб на зуб не попадал, когда мы легли на широкую мягкую кровать. Оксана так и не разделась, мы лежали рядом и все прислушивались… Шаги командора хотели услышать, что ли?.. Лицо Оксаны было безучастно. Когда все закончилось, я раскинул руки и уставился в потолок.
Но в последующие дни Оксана проснулась, как та волшебная принцесса, пребывающая в летаргическом сне. Она словно беспощадно возвращала утерянное и снова брала в долг! Мы встречались каждый день до или после обеда. Жажда ее была ненасытна. Доминировала она не понарошку.
Мы были мало похожи на влюбленных. Скорее, на одержимых. Как-то раз, задумчиво перебирая мои волосы, она сказала:
— Я десять лет прожила с человеком, который внушает мне только страх и уважение, ничего больше. Он верен мне. Он любит меня. Он любит Наташку, готов все сделать для семьи… В этом-то и весь ужас. Потому что я его не люблю.
— Но почему же тогда не разойтись?
— Потому что я боюсь его. Он может пойти на… все! Он чуть не убил какого-то пьяного мужика, за то, что тот на улице грубо толкнул и обозвал меня. Кровь восточная, дед был курдом, а бабка черкешенка, по-моему…
— Как же тебя угораздило…
— Замуж выйти? Девчонка совсем была. Примерная дочь. Отличница. Комсорг класса. Тихоня. Не целовалась еще ни с кем. А хотелось чего-нибудь необычного: мечтала, как меня похитит какой-нибудь гуцул или цыган на коне, увезет с собой в горы и будет властвовать надо мною… как хочет. А тут Он — мрачный демон, красавец! Курсант Львовского высшего военного училища! Сильный. Неглупый. Познакомились с ним случайно, на танцах. Он меня как пригласил, так больше ко мне никто и не притронулся. Так вот и похитил, как тот самый джигит из сказки. Неделю-другую с ним встречались, а потом позвал меня в гости на ноябрьские праздники. Шампанское пили, танцевали… Ну, а на другой день пришел к родителям. Свататься. Так и началась моя семейная жизнь. Сначала даже понравилось. Отдельная квартира, новая мебель; Наташка родилась… А года три назад навалилось что-то. Тошно стало — мочи нет. Утром встаю — плачу. Ночью проснусь, и мысли черные так и лезут одна за одной… Я теперь не знаю, как мы с Русланом встретимся. Я думаю, он поймет, что случилось.
Про Ксению-то я как-то подзабыл, а ведь девица была яркая, что и говорить. И самооценка у нее была запредельная. Наши с ней отношения складывались из дурацкого студенческого стеба, внезапных заумных цитат из классиков мировой литературы и совместного демонстративного презрения к убогому советскому быту. Мы выпендривались, если говорить проще. Оксана ревновала, хотя старалась не подавать виду. Интересно, что я не находил ничего жестокого в своем поведении. Ксения была… как бы это правильно сказать — девушка моего круга. С ней было весело, интересно, вот и все.
Сама Ксения, впрочем, так не считала. Вызов был брошен ее гордости. Перламутровую помаду сменила ярко-алая, на щеках засверкали серебряные блестки, ресницы угрожающе увеличились в размере, в ушах вспыхнули искорки золотых сережек… Когда такая особа выходит на тропу войны — лучше посторониться.
Однажды я был c Ксенией на танцевальном вечере. Она сразу обвила мою шею руками, ее сильное, пахнувшее острыми духами тело властно и настойчиво искало сочувствия, и — каюсь! — мое тело отвечало согласием.
После танцев Ксения затащила меня в какую-то кафешку, пообещав расплатиться. Она была агрессивна и скоро запьянела. На улице в каком-то темном уголке я грубо схватил ее за плечи, развернул и стал целовать. Она отворачивалась, закрывала мне рот ладонью, со смехом спрашивая:
— А как же Оксана?..
На следующий день мы с Оксаной отправились на квартиру. Она была холодна и молчалива.
— Я, быть может, и виноват, но тогда скажи в чем! — спросил я наконец. — Тебе скучно?
Обернувшись, я увидел ее и заткнулся. Маленькая, худая, поникшая женщина с заплаканным лицом, с застывшим горестным взглядом — вся ее фигура выражала такое отчаянье, что у меня перехватило горло. Вскочив, я встал перед ней на колени и принялся целовать ее колени и руки.
— Прости меня, я злой, дурной, глупый! Что мне сделать, чтоб ты улыбнулась? Я… люблю тебя!
Оксана взглянула на меня с благодарностью.
— Артурчик, ты ни в чем не виноват. Виновата я. Во всем. Мне и отвечать. Скажи, тебе хорошо было со мной?
— Конечно!
— И мне было хорошо с тобой. Я не хотела говорить, но скажу теперь: я… полюбила тебя. Я была счастлива целых десять дней. Помни об этом!
Я остановил ее речь поцелуями. Кажется, даже заплакал… В этот день мы просто лежали, обнявшись, вспоминали детство и гладили друг друга. Я уже начал задремывать, когда вдруг услышал:
— Ксения вчера сказала мне, что ты приставал к ней. Правда?
— Нет.
— Я все же понять не могу… Почему я? Неужели я такая доступная?
Я привлек ее к себе и не отвечал. Я любил ее.
А потом… потом она сказала, что муж ее завтра приедет в Геленджик.
Помню, как я вскочил и начал торопливо одеваться. Оксана насилу успокоила меня.
Вечером за столом она рассказывала анекдоты и хохотала. На ее пальце появилось золотое обручальное кольцо, и она время от времени нервно крутила его, снимала и вновь засовывала на палец. Ксения же была задумчива.
Руслан приехал вечером следующего дня. Оксана исчезла. Мы ничего не знали о ней целые сутки.
Вечером мы гуляли по набережной с Ксенией, и я вздрагивал всякий раз, когда видел пару, идущую навстречу.
— Да не дрейфь ты, — наконец, не выдержала Ксения, — они сегодня уж точно гулять не пойдут…
— Она не любит его.
— Зато он ее законный муж.
Ксения торжествовала и мстила так явно, что обижаться не было смысла.
Мы пили в том же кабаке, опять на деньги Ксении. Она была великолепна: плоть от плоти всей этой густой, порочной, табачной атмосферы. Вся в черном, с красивым и злым лицом, с черными, высокомерно вздернутыми бровями, с глазами, которые опускали любой взгляд с легкостью, с пальцами в золотых кольцах, с модными клипсами в ушах. Я смотрел на нее, пьянея, и отрешенно думал: «А почему бы и нет?»
— Знаешь, — сказала Ксения, закуривая сигарету, — у меня в Питере есть парень. Илья, будущий филолог, мой однокурсник. Но что-то у нас не складывается. Мне с ним скучно…
Напилась Ксения в этот вечер снова. На свежем воздухе она слегка пришла в себя, но ненадолго. Теперь она стала задирать редких прохожих, в основном, мужчин. В конце концов я объявил, что покидаю ее, и тогда она присмирела. Мы примостились на скамейке.
— Илья предлагает мне руку и сердце! Что скажешь? — с пафосом сказала она.
— Бери.
— А ты мне нравишься, мерзавец…
— И ты мне нравишься, мерзавка, только не пей больше.
— Буду! Тебе назло. Обними меня! Немедленно!
Губы у Ксении были горячие.
— Целуй меня, целуй! – стонала она. – Забудь ты про эту… пусть ее муж целует! Тихоня, тоже мне! А сама… А ты знаешь, что я еще девочка?
— А как же Илья?
— Мне кажется, что он боится. Почему меня все боятся, Арт? Разве я страшная?..
Вскоре Ксению вытошнило под деревом, причем я держал ее в это время сзади за талию. К своим корпусам мы добрались поздно ночью.
А вскоре состоялась наша последняя встреча с Оксаной на квартире ее сестры. У Руслана были какие-то дела в Туапсе. Мне страшно не хотелось идти, но как откажешь женщине, которая жертвует ради тебя всем, что ей дорого!
Губы у Оксаны были ледяными, глаза — сумасшедшими. Когда все кончилось, мы и лежали в полной тишине и вдруг отчетливо услышали, как во входную дверь всунулся ключ и провернулся со скрежетом два раза…
Помню, что пот прошиб меня мгновенно, и простыня сразу стала мокрой. Оксана побелела, как мел.
В проеме двери стояла фигура.
— Кто это? — раздался ровный мужской голос.
— Руслан, это… — пробормотала Оксана и замолчала.
Некоторое время фигура стояла в проеме двери, потом вдруг развернулась и вышла в коридор. Мы услышали, как захлопнулась входная дверь.
Я натянул рубашку и долго прыгающими пальцами застегивал пуговицы, вслушиваясь в тишину за дверью. Оксана сидела, согнувшись на кровати.
— Иди. Он вернется, — равнодушно, как будто даже сонно, сказала Оксана.
— А ты? Может быть, тебе вернуться в санаторий?
— Иди, Артур, иди. Все… кончено.
И я ушел… Болтался где-то до вечера, напился. Смутно помню, что уже совсем поздно приходила встревоженная Ксения. Она вызвала меня на улицу, и я тут же начал приставать к ней, а она отпихивала меня, ругалась и наконец убежала.
Наутро я проснулся одетый в своей постели. Ближе к обеду встретился с Ксенией.
— Ты в курсе? — спросила она. — Муж забрал Оксану, и они сегодня же уезжают домой. Слушай, что случилось? Он был страшнее грозовой тучи, она — вообще никакая… Вот, записку передала…
Ксения вытащила из-под блузки конвертик.
На тетрадном листке торопливым подчерком был написан адрес с цифрами почтового ящика и пририсован цветочек с двумя лепестками.
— Этот ее Руслан, он вообще нормальный? — задумчиво произнесла Ксения. — В жизни не встречала таких мрачных типов… Как она с ним живет уже десять лет? Настоящий Отелло.
…Они уехали в тот же день. К моему огромному облегчению. Пронесло…
Последние дни мы провели с Ксенией. Она была со мной деликатна и даже нежна. Конечно, я был в ореоле рокового трагического любовника и мог морочить голову кому угодно. Но! Совсем не было желания. Я как-то повзрослел, что ли. Ксения тоже изменилась. Спесь сошла с нее, и оказалось, что натура ее была вполне добрая, отзывчивая и симпатичная.
В Ленинград мы возвращались с ней одним поездом. В дороге были серьезны и неразговорчивы. Но дома моя боль стала невыносимой. Я написал Оксане письмо, в котором умолял ее приехать ко мне. Навсегда! Ответ не пришел.
Шло время. Мы с Ксенией как-то незаметно подружились, благополучно миновав опасный водоворот влюбленности. Она вышла замуж. И не за Илью, а за… таксиста Вову. У них родился сын. Таксист был счастлив, но мезальянс вскоре дал о себе знать. Ксения защитила кандидатскую и получила место на кафедре славянских языков в универе, а Вова по-прежнему бомбил на своей «Волге». Они расстались, и Ксения вскоре вышла замуж за скрипача. Дай им бог здоровья!
Я после универа перешел работать в уголовный розыск и первые годы вообще забыл про все на свете. Однако иногда вспоминал про Оксану и несколько раз писал ей… без ответа.
И вот спустя лет двадцать я получил письмо из Ужгорода! От Оксаны. В нем она сообщала, что жива-здорова, дочка выросла и подрастает сын. Что она помнит меня и что… любит меня… что благодарит меня за все.
Я был уже женат и письмо выбросил, а вскоре и забыл про него.
Но вспомнил опять при весьма интересных обстоятельства. Оказалось, что Ксения все эти годы не часто, но переписывалась с Оксаной и по ее просьбе не говорила мне об этом. Как-то мы столкнулись с Ксюхой, которая уже превратилась в дородную красивую даму с пышным бюстом и приветливыми живыми глазами. Вспомнили про Оксану, и я признался, что так и не знаю про нее ничего толком.
— И про ее мужа ничего не знаешь? — спросила Ксения. — Он застрелился. Много лет назад. На службе. И даже записку не оставил. Оксана чуть с ума не сошла…
— Но ведь родился сын! Наследник! Это одно должно удерживать от тяжких помыслов…
— А когда родился?.. Мы отдыхали в Геленджике, помнится, в феврале? 82-го? Ну да, а в декабре Оксана родила сына. Артура. Значит, ему сейчас уже за тридцать…
Как расстались с Ксенией, как провел вечер, помню смутно. Наутро сочинил длиннющее письмо. Отправил. Ответа не было. По своим каналам пробовал найти Оксану, но старый адрес оказался пустым, а нового найти не удалось. Вот и все.
---
Автор: Артур Болен
У одной Ивановой был роман с приходящим Сидоровым, хотя какой там роман, так, заметка в многотиражку.
По вторникам и пятницам Сидоров отдыхал душой и телом от своей жены, дуры и стервозы.
В стервозе Иванова сомневалась, а про дуру Сидоров, похоже, не врал, как ещё назвать женщину, которая верит в круглогодичные курсы повышения менеджерского мастерства, занятия два раза в неделю, вторник-пятница, с семнадцати до двадцати трёх.
Впрочем, ещё неизвестно, кто тут бОльшая дура.
На вопрос про будущее Сидоров отвечал, проникновенно глядя в глаза, понимаешь, малыш, говорил Сидоров, нам и так хорошо, штамп в паспорте ничего не изменит, ну стоит у меня такой штамп – и что? Любви-то нету!
Год назад Иванова попыталась соскочить с поезда, но Сидоров резко активизировался, по вторникам и пятницам ждал после работы с тремя гвоздичками и рассказывал, как именно наложит на себя руки, потому как без Ивановой свет ему не мил.
Не взяла грех на душу.
И вот недавно Иванова встретила красивого негодяя.
Говорила, ты представь, идёшь домой, а на лавке у подъезда такой Хью Джекман, грязный, неустроенный, но дерзкий такой, смотрит с прищуром, с ухмылочкой, устоять невозможно, да и вообще – всё не одна.
Негодяй был отмыт-отдраен, накормлен и наречён Пушком.
К вечеру выяснилось, что с именем Иванова погорячилась: либо Пушка воспитала стая бультерьеров-отморозков, либо он продукт генной инженерии – в кошачью ДНК искусно вплели крокодильи гены, отвечающие за характер.
При попытке погладить прицельно отмахивался лапами, вместо мурчания рычал как дикий тигр и за пару дней выстроил иерархию, назначив себя альфой и опустив Иванову в район омеги.
Во вторник пришёл Сидоров.
С порога спросил возмущённо, это ещё что?! с ума сошла?! знаешь же, у меня аллергия на шерсть! немедленно убери!
Иванова сказала, здравствуй, Жорик, он не помешает, он на кухне посидит!
Пушок на кухне сидеть не пожелал, проскользнул в дверь, запрыгнул на комод и уставился на Сидорова немигающим оценивающим взглядом.
Сидоров чихнул и сказал, нет, это невозможно, ему на помойке самое место!
И решительно сграбастал Пушка, намереваясь выставить его из комнаты.
Иванова и ахнуть не успела, как Пушок располосовал Сидорову руку, тем самым подтвердив своё духовное родство с Джекманом-Росомахой, сиганул в открытое окно, в мгновенье ока взлетел на ближайшую берёзу и угнездился примерно на уровне четвёртого этажа.
Иванова бросилась к окну, Пушок, миленький, слезай, не бойся! Жорик, ну сделай же что-нибудь!
Сидоров пошёл пятнами, визгливо заорал, у меня кровь, а ты за эту тварь переживаешь? выбирай, кто тебе дороже – я или он!
Иванова посмотрела на Пушка, на Сидорова, ещё раз на Пушка, подумала и сказала, он.
Сидоров аж захлебнулся и, сорвавшись на фальцет, заголосил, жалел я тебя, время на тебя тратил! ты сама всё разрушила!
И ушёл, держа на весу пострадавшую руку.
Иванова хотела заплакать, но что-то не плакалось.
Высунулась в окно.
Ни Пушка, ни Сидорова.
Ходила, звала, всё без толку.
Вечером в дверь позвонили.
Сосед с четвёртого этажа сказал, это не ваш? С дерева на балкон ко мне запрыгнул, вот ходим, ищем хозяев, не найдём, себе оставлю, красавец кот, ласковый, воспитанный.
Муррр! сказал Пушок.
Мой, сказала Иванова, спасибо вам!
Давно хотел к вам подойти, но не решался, робел, сказал сосед, раз уж случай выпал, давайте знакомиться, не возражаете?
Иванова глянула на соседа, удивилась несоответствию соседского облика слову «робел», покраснела и сказала, не возражаю, чаю хотите?
Хочу, сказал сосед.
Муррр! сказал Пушок.
Года 3 назад были с мужем в гостях в деревне у бабушки, давно туда не ездили и вот решили навестить родню. Ну и конечно же, встретили старых друзей. Решили мы вечером собраться вспомнить детство.
Часов в 9 мы все собрались, немножечко выпили и начали рассказывать у кого что случилось за это время. Часам к 12 все интересные темы для разговора закончились, и тут мужская половина предложила вспомнить детство и сходить на кладбище. Немножко помявшись мы согласились.
Довольно быстро мы нашли лавочку со столиком, что удивительно - могилы рядом не было. Все сели по парочкам, и самый говорливый из нас начал рассказывать страшилки, было очень интересно, но и это мне быстро надоело. Я предложила мужу сходить в магазин за водой (идти до магазина15 минут). Мы вдвоем пошли, а остальные остались. Ночь была темная, ничего не видно, мы шли через кладбище по дороге, вдруг я услышала разговор и испугалась, муж предположил, что это друзья решили нас напугать, он позвал их по имени, но разговор тут же затих.
Мы подумали - точно они, и решили их напугать. Обошли с другой стороны и осторожно вышли к тому месту, откуда раздавались голоса, муж выбежал на них с криком, но к нашему удивлению, это были не наши друзья, а довольно милая парочка. Что самое интересное, они не испугались, а просто повернулись и удивленно посмотрели на нас. Мы сразу начали извиняться и объяснять всю ситуацию. В итоге мы с ними познакомились, разговорились. Присмотревшись к ним, я заметила что они оба очень красивые, как из сказки, обычно говорят: "Таких красивых не бывает." Немножко пообщавшись, мы решили, что нам пора возвращаться.
Мы нашли наших друзей и пошли домой, по дороге рассказали, что с нами случилось, все дико смеялись, из-за этого нам пришлось приостановиться. Я молча смотрела по сторонам и слушала шутки в наш адрес по этому поводу, и в этот момент я увидела то, после чего шутить мне совсем перехотелось - метрах в 4 от нас стоял белый памятник в виде сердца, а на нем нарисованы два лица.
Очень красивые, лица тех, кого мы с мужем полчаса назад видели и даже РАЗГОВАРИВАЛИ С НИМИ!!!!!!! Я с криками побежала, все остальные не поняв в чем дело побежали за мной. Только возле дома я остановилась и успокоилась. Рассказала всем что я видела и спросила кто там похоронен и почему вдвоем на памятнике. Один из друзей вспомнил, что 2 года назад на кладбище убили парня с девушкой, говорили, что они и правда были очень красивой парой, их убили из-за зависти. Похоронили их тоже вместе, они очень любили друг друга. Хотите верьте, хотите нет, но я до сих пор боюсь ходить на кладбище, даже днём.
Эту историю я услышала от Ольги, женщины, с которой познакомилась во
время отдыха на юге. Произошла она в 1990-х годах, когда в стране все
было в дефиците, любая покупка становилась удачей.
Как-то в выходной день Ольга поехала на рынок, чтобы купить туфли. Там к
ней подошла незнакомая смуглая женщина, спросила:
«Не нужна ли косметика?» По­казала красивый французский набор:
перламутровые тени, блеск для губ, чер­ная тушь, румяна. Как ни странно,
на­бор стоил недорого, и Ольга его купила, отложив приобретение туфель
до следу­ющего раза.
Дома она стала рассматривать коро­бочку с косметикой тщательнее - и из
футляра выпала бумажка, сложенная вдвое. Вначале она подумала, что это
рекомендация по пользованию, но, раз­вернув листок, поняла, что это
какой-то заговор. Он был написан очень мелким почерком. Ольга с трудом
прочитала текст:
«Кто эту вещь в руки возьмет, тот с моего лица хворь заберет. Аминь».
Ольга испугалась и на всякий случай сожгла бумажку с заговором.
Примерно через неделю девушка уви­дела сон, будто приплыла на теплоходе
по реке к месту, где стоял одинокий дом.
Ольга зашла в него, там в комнате си­дела пожилая женщина. Она
склонилась над пустой банкой, сыпала туда пальца­ми соль и что-то
шептала, слов не было слышно. Ольга подошла к зеркалу на стене и увидела
свое лицо, которое было все в язвах. От ужаса она проснулась.
Сильно болела голова, лицо чесалось. Ольга приняла аспирин и супрастин -
она решила, что накануне съела что-то не то, поэтому у нее аллергия.
С этого дня Ольга постоянно жила с го­ловной болью, у нее все время
зудело лицо. Оно покрылось красными шелу­шащимися пятнами. Ольга сдавала
ана­лизы - все было в норме. Она меняла врачей, лекарства, мази, но
лучше не становилось. Женщина старалась лиш­ний раз не выходить из дома,
ей сни­лось страшное: то ведьма возьмет ее за руки и закружит в бешеном
темпе, то непонятное существо просит отдать ему душу. У Ольги появилось
чувство страха и неуверенности, ей даже казалось, что она скоро умрет.
Однажды Ольга в оче­редной раз пошла в по­ликлинику. Времени до начала
приема врача было много, и она ре­шила посидеть на ска­мейке в парке.
Рядом присела пожилая жен­щина. Ольга старалась не поворачиваться к ней,
она стеснялась своего лица, покрытого красными язва­ми. Женщина, не
глядя на нее, загово­рила:
- Ты больна чужой болезнью. Ты ее купила вместе с какой-то вещью,
ско­рее всего, с косметикой. Купила эту вещь недорого, а заплатила своим
здо­ровьем.
Ольга повернулась к ней, и та взяла ее за руку.
- Сейчас мы пойдем туда, где ты купи­ла свою болезнь. Веди меня.
Ольга полностью доверилась ей. Ког­да они пришли на рынок, женщина
ве­лела Ольге встать и просить милостыню.
Той было очень стыдно, но она почему-то безоговорочно поверила своей
но­вой знакомой. Протянув руку, она стала повторять:
«Ради Иисуса Христа, помоги­те». Кто-то давал мелочь, кто-то ругался:
«Как не стыдно, иди работать, молодая ведь совсем!» Но Ольга стояла, как
ей велели. Потом новая знакомая повела ее в церковь и велела купить на
все со­бранные деньги свечи и поставить их на канун.
- Зажги их от любой свечи и дождись, пока они сгорят до конца, - сказала
женщина.
- Я буду ждать тебя на улице и читать молитвы, чтобы Бог помог тебе
выздороветь. Ольга сделала так, как ей велели.
Пока горели свечи, она стояла и смо­трела на огонь. Вдруг все вокруг
словно потемнело. Ольге показалось, что она на какое-то время ослепла,
но потом зре­ние вернулось.
Свечи догорели, Ольга вышла на улицу. Новая знакомая ждала ее около
дверей. Когда Ольга сказала ей, что на какое-то время перестала видеть,
жен­щина успокоила ее:
- Это приходила к тебе та, что продала болезнь, не волнуйся, теперь все в
по­рядке. Она ушла, больше ее колдовство на тебя не будет действовать.
Купленную косметику она велела сжечь на пу­стыре. Постепенно кожа на
лице у Ольги стала чистой и гладкой. Жизнь наладилась, девушка вышла
замуж. Теперь она искренне жале­ет, что не узнала даже имени той
женщины, о которой мне рассказа­ла. Говорит, что часто вспоминает ее и
желает ей всего самого наилуч­шего.
Пашке пришла посылка. Единственный раз за два года. Случилось это уже под самый конец службы.
Пашкина родная тетка, которая заменила родителей, каким то чудом нашла возможность собрать на свою пенсию одну единственную посылочку.
Сказать, что он был рад- ничего не сказать. Пашка был счастлив. Наконец- то, у него, наравне со всеми, появилась возможность угостить своих товарищей. В его случае, вернее было бы сказать, скорее, отблагодарить всех своих сослуживцев.
Другие солдаты чаще получали из дома посылки. Гостинцы слали со всех уголков необъятной тогда страны. Пахлава, шпроты, бастурма, кофе, печенье, вафли и конечно же сладости- конфеты и шоколад. Счастливчики делились содержимым своих фанерных ящиков и были горды.
Когда Пашку приглашали к общему столу разделить радость, он долго отнекивался, и если подходил, то всегда последним. Угощался смущаясь, жался с краю, как сиротливый родственник. Пашка и был сирота. Народ понимал ситуацию, и ему от душевной щедрости, на стол перед ним, по обыкновению, отсыпали больше всего печенья, конфет или другой какой снеди.
Посылку отдали после обеда. В столовой поставили чайник. Сияющий Пашка вывалил содержимое на стол. Продукты были не весть какие дефицитные и дорогие, но никто не подал виду- все ели, цокали языком и благодарили пашкину тётку.
Уже скоро от посылки почти ничего не осталось, кроме маленькой плитки дешёвого шоколадного батончика, которую приберегли напоследок. Это было самое дорогое угощение из всего содержимого ящика.
- Сейчас! - Пашка убежал и вскоре принёс из кухни нож. Осторожно, боясь ошибиться, он разделил ровными, еле заметными рисками, маленькую шоколадку. Через минуту на коричневой глазури остались семь ровных рисок, по числу собравшихся..
Когда лезвие ножа уже коснулось батончика, чья то рука вдруг останавила его. Все удивлённо обернулись на Погорова, их сослуживца из Ингушетии.
- Оставь мою часть себе.
В воздухе повисла неловкая пауза, но тут же, через секунду, наперебой послышались голоса остальных:
- И мою! И мою тоже забери!
Пашка стоял растерянный с ножом в руке, обалдело уставившись на всех. Разлинованный батончик так и остался лежать нетронутым на столе. Неожиданно Пашка поднял руку и уткнулся лицом в сгиб локтя. Его товарищи успели заметить блеснувшие слёзы на глазах.
Загремели лавки. Присутствующим стало неловко и все дружно засобирались.
На прощание, Погоров дружески хлопнул Пашку по плечу, поблагодарив за всех:
- Спасибо за угощение! Было очень вкусно.
Через минуту в столовой остался только один человек. В её пустом зале было слышно, как совсем по детски плачет солдат.
автор Рустем Шарафисламов