ВЫЖИЛА ИЗ ДОМА...

— Всё Милане! А Даша должна в обносках ходить? — кричала свекровь. — Значит так. Если это будет продолжаться…
Но закончить она не успела, потому что Аня бросила трубку.
— Вот ещё! Ультиматумы будут мне ставить. В моей квартире указывать, что мне делать?! — возмущению Ани не было предела.
…Аня вышла замуж за Ярослава, спустя год после развода с первым мужем. Дочь Милана — девочка девяти лет, осталась с ней. Бывший муж, Вадим платил алименты, часто виделся с дочерью, дарил ей подарки. Ярослав тоже до брака с Аней был женат, и у него тоже имелась дочь Даша, которой было тоже девять лет. Ярослав с Аней, когда еще только познакомились, удивлялись такому совпадению. И решили что это судьба.
Даша жила с бывшей женой Ярослава, Лизой. Ярослав платил на дочь примерно такие же алименты, что и бывший муж Ани платил на Милану.
Жили в наследной квартире Ани, просторной двушке. Ярослав своей жилплощади не имел, а владел только долей в квартире матери, которая жила неподалёку.
Споров и раздоров в семье не было. Бывший муж Ани иногда забирал Милану на выходные с ночевкой. Девочке всегда нравились эти поездки, отца она очень любила, правда и к отчиму относилась хорошо, она была доброй и не вредной.
Даша в свою очередь, в выходные часто бывала у Ани с Ярославом, правда на ночь мама её не отпускала. Ярослав гулял с дочкой, водил её в кино, кафе и по магазинам, покупал ей обновки и игрушки. До некоторого времени жили они все довольно дружно. Так как достаток в семьях был примерно одинаковым, девочкам часто покупались одинаковые вещи и подарки.
— Аня, скажи мне, где ты Милане ту куклу красивую купила? Хочу Даше такую же купить, — спрашивал Ярослав. Аня в ответ скидывала мужу ссылку на игрушку из интернет-магазина. Бывало и наоборот. Она сама просила Ярослава помочь. Например, с покупкой школьной формы.
— В каком магазине Лиза покупала Даше школьный сарафан? Ну, прелесть просто, хочу Милане такой же приобрести, — спрашивала Аня мужа.
— Сейчас спрошу, — отвечал муж и доставал телефон, чтобы позвонить бывшей жене.
Так и жили.
Несмотря на то, что девочки росли практически рядом, они не часто пересекались и общались крайне редко. Вероятно по этой или по какой-то другой причине, особенной дружбы между ними не получилось, просто вежливое общение: они были очень воспитанные. Когда девочкам исполнилось по тринадцать лет, Ярослав узнал, что Лиза собирается выйти замуж.
— Что тут такого? Она свободная женщина, имеет право, — сказала, пожав плечами, Аня.
— Да я вот переживаю, как новый муж примет Дашу и как она сама к этому отнесётся, — обеспокоенно сказал Ярослав. — Всякое бывает.
— Даст Бог, всё будет нормально, не изводись раньше времени. Это было вполне ожидаемо. Лиза молода и хочет устроить свою личную жизнь, — ответила Аня. Но Ярослав все равно волновался и как оказалось, не зря. Спустя год после своего замужества, Лиза заявила, что её нового мужа переводят на другую должность в другой город. Какие там будут условия, она пока не знает и потому… брать с собой Дашу она (пока) не собирается.
— У неё есть отец! — заявила Лиза Ярославу. — Я столько лет растила её, поила, кормила, одевала, теперь твоя очередь. Выручи на некоторое время. Кроме того у девочки здесь школа, круг общения, друзья. А там? Такой переезд для ребёнка будет большим стрессом. А вообще я думаю… неплохо было бы ей здесь доучиться, а потом и в институт поступить. А там, куда я еду, ещё не известно, есть ли вообще институты… Станет самостоятельной, съедет в мою квартиру. А пока я её сдавать стану, чтобы доход получать. Деньги на дочь я тебе обещаю исправно переводить.
Ярослав так и сел. А Аня, узнав новости, удивилась ещё сильнее. Она совсем не ожидала такого поворота событий. Ведь получалось, что девочку на них прямо-таки спихивают. Ладно Ярослав, он её отец, но она то тут при чем? Это её квартира, а её даже не спросили, хочет ли она, чтобы в ней жила Даша! Это как?
— Уму непостижимо! — ругалась она. — Ну и наглая оказалась твоя Лиза! Меня просто поставили перед фактом. А Милана как же…
— Мамочка, не переживай за меня, — сказала Милана, которая слышала весь разговор. — Пусть Даша живет у нас. Мы станем дружить. Знаешь, мне очень не хватает сестры! У меня столько разных секретов, а поделиться не с кем.
Аня улыбнулась, погладила дочь по голове и подумала о том, какая она у неё добрая.
— Ну, хорошо, — медленно произнесла она и снова обратилась к мужу. — Но всё это возмутительно и совсем не правильно! Она просто кинула ребенка! Избавилась!
— Тише, — просил Ярослав. Ему не хотелось, чтобы Милана слышала подобные речи. Но Аню было уже не остановить. Она ругалась и возмущалась весь вечер.
— Ну, я ведь и правда её отец, — бубнил Ярослав, оправдываясь перед Аней. — Я должен участвовать в судьбе Даши.
— Отлично! Ты и участвовал. Разве нет? А то, что происходит теперь, ни в какие ворота не лезет.
— Но ведь ребенок ни в чём не виноват!
— Я знаю… — грустно отвечала Аня. На душе у неё было тревожно, а ещё было неприятно от того, что она дала себя уговорить. Но ей действительно было жалко Дашу, которая оказалась не нужна собственной матери. Видимо с новым мужем у той началось новая жизнь, в которую её дочь совсем не вписывалась.
В выходные они всей семьёй поехали и купили в магазине мебели вторую кровать и поставили её в комнате Миланы. Так же разобрались в шкафу и комоде, чтобы освободить место для вещей девочки.
***
— Милана! Помой посуду, пожалуйста, — попросила Аня однажды, после того как они всей семьёй поужинали.
— Хорошо, мам, — ответила девочка.
Такие просьбы в их семье были обычным делом. Милана была послушная и трудолюбивая. Она умела гладить бельё, мыть пол, очень любила шить и вязать. И сама частенько просила маму дать ей какую-нибудь работу, потому с самого раннего возраста привыкла помогать по хозяйству. Однако с некоторых пор Аня стала думать о том, как приучить ко всему этому и Дашу, которая теперь поселилась у них.
— Даша! А ты пойди бельё в стиральную машину положи. Там в ванной в тазу лежит постельное, я с утра поменяла, да всё некогда стирку запустить, — попросила Аня.
— Хорошо, — немного удивившись ответила Даша. — А куда нажимать? И сколько порошка сыпать? Я просто никогда не делала такого.
— Идём! — предложила Милана, беря Дашу за руку. — Я тебя научу.
Потом были ещё просьбы. И Даша делала. Как умела. Правда оказалось, что она, дожив до тринадцати лет, почти совсем ничего не умела. Например, мыть посуду. Средство для мытья скучало в сторонке, когда девочка возила мокрой поролоновой губкой по жирной тарелке. Аня крайне удивилась такому факту и постаралась терпеливо показать Даше (которая как выяснилось, делала это впервые), как надо. До этого момента свою тарелку девочка обычно ставила в раковину, ожидая что кто-нибудь её помоет. Подметать пол Даша тоже не умела: у неё никак не получалось аккуратно замести мусор в совок. Аня замечала, что всё это вызывает у девочки недовольство, видимо дома, она привыкла совсем к другому.
Звонок свекрови прозвучал, словно гром среди ясного неба. Обычно Анастасия Павловна звонила Ярославу, Ане же она позвонила впервые.
— Это что такое?! Почему мою внучку нагружают непосильной работой, словно рабыню? — заявила возмущенная мама Ярослава по телефону Ане.
— Никто её не нагружает, — возразила Аня. — Моя дочь Милана уже давно делает разную работу по дому и помогает мне. В нашем доме так принято, что все друг другу помогают, и каждый вносит посильную лепту…
— Милана пусть делает, всё что угодно! — заявила свекровь. — А мою внучку попрошу не трогать! Думаешь, за неё заступиться некому? Думаешь, если мать далеко, то…
— Я ничего не думаю, — возмутилась Аня. — Разве правильно, что Даша вырастет неумехой? Когда-то же надо всему этому учиться.
— Девочка всё умеет. Я просто попросила не делать из неё служанку! — заявила Анастасия Павловна и прервала разговор.
***
— А я бы попросила не указывать, что мне делать! — высказала Аня вечером Ярославу, когда он пришел с работы. — Поговори, пожалуйста, со своей матерью. Если она так печётся о внучке, почему тогда она отказалась от того, чтобы та у неё жила?
— Ну… у матери давление и вообще… — Ярослав задумался, не зная чтобы ещё сказать и почесал затылок. — Я попробую с ней поговорить.
— Вот и славно, — сказала Аня. — В этом доме хозяйка я. И квартира эта моя, пусть не забывает. И с Дашей тоже поговори. Выходит, что она звонит и жалуется. А ведь её здесь никто не обижает.
— Не переживай, Аня! Всё утрясется.
— Хотелось бы верить…
Ярослав и правда поговорил с обеими, и с матерью и с дочерью, и на некоторое время наступило затишье. Даша быстро научилась помогать по дому, хотя сильнее ей это нравиться не стало, но похоже она больше не жаловалась бабушке. Но тут обозначилась другая проблема. Анин бывший муж сменил работу и стал получать намного больше, чем раньше. Увеличились не только алименты на Милану. Вадим стал часто дарить дочери дорогие вещи. Гаджеты, украшения. На день рождения девочка получила от отца шикарный комплект: золотые серьги и цепочку с кулоном. Вскоре Вадим предложил заменить дочери телефон, хотя старый вполне нормально функционировал.
А ещё Милана часто возвращалась после встреч с родным отцом в обновках.
— Опять папа тебе новую футболку купил! У тебя же их полно, — всплеснула руками Аня, увидев дочь, вернувшуюся после прогулки с Вадимом. Ярослав, стоя за спиной Ани, нахмурился.
— Ну, я блузку с длинным рукавом надела сегодня, а оказалось, что на улице жара. Я так сильно запарилась, что мне стало нехорошо. Мы зашли в торговый центр, и папа купил мне футболку. Я переоделась, и мы отлично погуляли.
— Понятно, — улыбалась Аня. — А это что за интересная штучка у тебя на волосах? Тоже сегодня купили?
— Нет. Папа заказал из Китая. Эта заколка необычная. Папа сказал, что долго её выбирал, потом её никак не присылали и вот, наконец, вчера он её получил. Правда, классная? Он сказал, что на мои волосы как раз подойдет.
Милана принялась крутить головой перед матерью, чтобы продемонстрировать необычную заколку.
Даша смотрела на все это с плохо скрываемой завистью. Ярослав, с тех пор, как она стала жить у них, почти совсем ничего ей не покупал, только самое необходимое, ведь достаток у него был не такой, как у отца Миланы.
— Тетя Аня, можно я возьму старый ноутбук Миланы? — попросила как-то девочка. — Мой совсем перестал включаться.
— Возьми, конечно, все равно лежит без дела на полке, — разрешила Аня. — И старый телефон, если хочешь, бери. Отец ведь Милане новый подарил.
— Ой, спасибо, — Даша посмотрела на Аню с благодарностью. — А Милана не будет против?
— С чего бы? — спросила подошедшая Милана. — Он мне все равно не нужен. Пойдем, я помогу тебе его достать. Сейчас увидишь, как он классно снимает, и игры на нём хорошо идут. Давай, вынимай симку, сейчас переставим…
Девочки удалились в комнату, а Аня уже в который раз порадовалась тому, что они неплохо поладили.
Внешне всё выглядело хорошо. И девочки были дружны. Однако снова начались звонки свекрови.
— Почему у вас одна дочь вся одета разодета, ей всё новое покупаете, а другая в обносках ходит, словно нищенка?! — возмущалась мама Ярослава. — Бедная девочка плачет. Разве так можно?
Аня, возмущенная до глубины души, объясняла, что у Даши есть всё необходимое и ей тоже всё покупается, а всевозможные изыски покупает дочери бывший муж и если бабушка так волнуется, то почему сама не купит внучке такие же обновки и гаджеты? Или Ярослав.
— Почему претензии ко мне? — спрашивала она.
Снова вышел скандал. Они поругались с Ярославом, который предложил Ане поговорить со своим мужем и попросить не делать дочери таких дорогих подарков, чтобы Даша не обижалась.
— Ты в своем уме? — спросила Аня. — Хочешь, чтобы дочь не обижалась, купи ей всё это сам.
— У меня нет столько денег! — кричал муж. — Твой мужик выпендривается, а страдает моя дочь!
— Вообще-то он уже не мой, — парировала Аня. — И он волен делать всё, что считает нужным.
Супруги ссорились, Даша тихонько подслушивала. И вскоре все подробности ссоры стали известны матери Ярослава. Даша часто звонила бабушке и рассказывала про то, как она живет в новой семье отца. Кто что делает, как говорит, что говорит, что готовят на ужин и на завтрак, кто кого как называет, как на кого смотрит, в чем ходит дома и что делает. Бабушка выспрашивала у внучки все подробности и приходила к выводу, что Аня плохая жена её сыну.
Анастасия Павловна всё звонила и звонила. И постоянно трепала нервы Ане. В конце концов, та не выдержала.
— Послушай, пусть Даша отправляется жить к бабушке! Я не могу больше. С тех пор как она у нас поселилась, мы всё время ругаемся, — сказала она мужу.
— Ах так! Тогда я уйду вместе с ней, — заявил Ярослав. — Ненадолго же тебя хватило! Я столько лет растил твою дочь, принял, как родную, а ты мою за полгода из дома выжила!
Аня так и застыла с раскрытым ртом. Бесполезно было объяснять мужу, что главную роль во всем этом конфликте сыграла его мать. Ярослав швырял свои вещи в сумку и ничего не хотел слушать. «Собирайся, — сказал он дочери. — Мы поедем к бабушке»
Аня подала на развод и стали они с Миланой жить вдвоем. Однако история имела продолжение. Вскоре Ярослав вернулся и заявил, что хочет начать всё сначала, потому что Даша уехала к матери и «теперь нам ничего не мешает». Оказалось, что в том городе, куда уехала Лиза с новым мужем есть и школы и институты, и всё есть. И Лиза решила забрать дочь к себе. Точнее, такую мысль ей активно прививала мама Ярослава, которая ей часто звонила. У Анастасии Павловны с приездом сына и внучки давление стало повышаться с завидной регулярностью, и обнаружилась ещё куча проблем со здоровьем. «Мне нужен покой и тишина, а девочке нужна мать, ей там лучше будет», — то и дело заявляла Анастасия Павловна сыну.
— Нет уж дорогой, начинать сначала я не собираюсь, нам с Миланой и так хорошо, — сказала Аня и закрыла перед Ярославом дверь.
— А я скучаю по Даше, — сказала как то Милана матери. — Жалко, что она больше с нами не живёт…
— Зато она теперь живет с мамой. Наверное, это лучше, чем со злобной мачехой, — грустно произнесла Аня.
— Ну что ты, мамочка, никакая ты не злобная! Ты у меня самая лучшая, — сказала Милана и обняла мать.
— Ты у меня тоже, — ответила Аня и улыбнулась.
***
Милане и Даше суждено было встретиться. После окончания школы Даша (совершенно случайно) выбрала для обучения тот же самый вуз, что и Милана. Правда встретились девушки и узнали о том, что поступили в один институт не сразу, а только учась на втором курсе. Милана обрадовалась, увидев Дарью в коридоре вуза, однако та была раздосадована встречей и, натянуто улыбнувшись, перекинулась с сестрой лишь парой вежливых фраз. Дарья не хотела вспоминать о месяцах, проведённых в семье Миланы. Это были неприятные воспоминания. Свою сводную сестру она считала зазнайкой и выскочкой и мысленно пожелала ей поскорее вылететь из института. Милана же, несмотря на свои восемнадцать лет оставалась всё такой же наивной, как в детстве и очень доброй. Она порадовалась за сестру и искренне пожелала ей успехов…
============================================
....... автор - Жанна Шинелева (орфография автора) https://dzen.ru/ikigaj ЛЮБИМАЯ ЖЕНА...
— Ну всё, иди! Ну давай, топай! Вон, меня уже зовут! — Галя толкала мужа в плечо, стесняясь того, что на них смотрят.
У ног женщины стояла сумка, в руках — папка с документами: направление на госпитализацию, список анализов, огромный черно–синий слайд рентгена легких...
Ох и выдались горячими последние деньки! Только в четверг врач позвонила, сказала, что может взять Галочку на операцию.
— А когда? На какое число? — прижав трубку к уху плечом и раскатывая тесто, поинтересовалась Галина.
— Так во вторник, я же говорю. Так, Кравцова, быстро делайте все анализы, жду вас двадцатого, в восемь утра! — раздражённо ответила доктор, Надежда Васильевна. Она наблюдала Галину уже много лет, еле уговорила лечь на операцию.
— Ой, но я могу не успеть… Там такой список, что могла, я, конечно, заранее сделала, но… Надежда Васильевна, а можно отложить на неделю? Всего на недельку, а?
Пакет с мукой выпал из ослабших вдруг рук, белой пылью разлетелось содержимое по полу, запорошило Галины тапочки, черные, с вышитыми оранжевыми апельсинами на мысочках. Тёплые, уютные тапочки, их подарил Гале муж, Иван, на Восьмое марта. Теперь вот как их отчистить?..
— Что? Не слышно вас, Кравцова! — Надежда Васильевна очень спешила и уговаривать нерешительную пациентку ей было сейчас не удобно. — Опять хочешь улизнуть?! Галя, это всё очень серьезно, ты сама все понимаешь! Боишься?
— Ага… — протянула Галя, а про себя подумала, что вот, дожила до пятидесяти с лишним лет, а как маленькая, боится врачей. — Я наркоза боюсь. У меня бабушка родная не проснулась…
— Фу ты–ну ты, Галка! Это когда было?! При царе Горохе? Тогда и лекарства были другими, и возраст учти! Всё будет хорошо, перестань надумывать всякое! Так, мне пора. Двадцатого как штык чтобы перед кабинетом стояла, а не то я сама приеду, тебя за шкирку приведу, поняла? Со скандалом приведу!
Надежда Васильевна дунула в трубку, как почему–то делала всегда перед окончанием разговора, видимо, чтобы у собеседника прочистились уши, и исчезла, уступив место частым гудкам.
Галине бы радоваться, ведь не всем вот так сами врачи звонят, приглашают на свидание в операционной, уговаривают, утешают… Но страшно… Боже, как страшно–то!..
Убрав кое–как муку с пола, Галя нарезала тесто, положила начинку в каждый кусочек, аккуратно слепила края. Она пекла сегодня Ванины любимые пироги с капустой. По квартире уже разнесся аромат тушеной на сковороде капусты, перемешанной с мелко нарубленным яйцом, уже разложены первые пирожки на противне, а духовка обдала руки жаром, когда хозяйка раскрыла её, чтобы поставить внутрь выпечку. И дрожит Галя вся, закусила губу, а подбородок никак не утихомирится…
— Надо Ване сказать, — подумала женщина. — И Катерине. Но дочка на юге, стоит ли беспокоить? Нет, по факту напишу, что всё уже сделали. Ну что дергать–то всех?!
Катя, дочка Ивана и Галины, отдыхала с мужем на море, только–только уехали, недели ещё не прошло. Если сейчас сообщить про больницу, то Катюша сразу прилетит в Москву, а её муж, Федор, расстроится, что такой долгожданный отпуск сорвался… Нет, уж очень много чести для Галки собирать вокруг себя родню по столь прозаическому поводу, да и стыдно как–то такое говорить, что и где тебе будут вырезать.
— Только Ване скажу, — решила женщина, — да и то, чтобы не нервничал, не буду в подробности посвящать.
В Галиной семье, там, где она выросла, всегда было так заведено, что свои проблемы ты стараешься решить сам, а уж если не выходит, тогда проси помощи у других, но тоже не злоупотребляй чужим временем и вниманием, негоже это! Болит – иди к врачу, родила – расти, не надейся на помощь, денег нет – ищи подработки, крутись, дорогая, твоя жизнь же!..
Галину это даже где–то закалило. Она поняла, что многое действительно может сама, без посторонней помощи. Галочка выросла самостоятельной и в какой–то степени даже самодостаточной, поэтому ей трудно было принимать ухаживания Ванюши. Он открывал перед ней дверь, а она смущалась, ведь не безрукая, сама может. Он, придя в гости и увидев грязную посуду, засучивал рукава и принимался за уборку на кухне, а она стыдилась того, что не смогла все сделать сама. По капле, по частице муж учил Галочку делегировать, распределять, делать всё сообща и при этом не чувствовать себя ущербной.
— Но в данном случае, — рассуждала Галя, перекладывая зарумянившиеся пирожки на блюдо, — дело это мое, личное, женское, интимное даже, так что Ваня тут не помощник. Пусть пока погуляют с друзьями, съездят куда–нибудь. Да, точно, нужно его отправить подальше, а потом уже встретить как ни в чем не бывало.
Галя очень боялась, что муж будет навещать её в больнице, да еще в «таком», женском, отделении… И ему неудобно, и она вся изведется! Всё, решено, Ивана в ссылку, а самой к Надежде Васильевне в её уверенные руки…
Иван пришёл с работы поздно, сразу сели ужинать.
— Ай да пироги! Вкуснятина! Слушай, Галь, а можно я завтра на работу возьму, ребят угощу? — поинтересовался муж. — У нас столовку закрыли, что–то там стряслось у них, есть негде, бегаем в кафе, но там невкусно. А это, — показал он рукой на накрытое полотенцем блюдо, — это пища богов! Галь, так можно или нет? Чего ты молчишь–то?
Но Галина как будто вообще была не здесь, не на своей кухне. Муж дернул её за рукав платья.
— Да? Что ты говоришь? Ах, да, бери, сколько хочешь! — закивала она. — У меня завтра много дел, я рано уйду.
— Во сколько? Давай тогда вместе поедем. Ты же на работу? — отпив чай из своей большой, высокой чашки с головой коня на рисунке, спросил Ваня.
— Нет, мне раньше, внутренняя командировка, дела, знаешь ли… Ты сам поезжай, хорошо?
— Галь, случилось что? Я же вижу, ты сама не своя. С Катей что–то? — вдруг побледнел мужчина.
— Нет, что ты! С Катюшей все отлично. Да так… — отмахнулась, было, Галя, но муж не отставал. Знает он это «да так»!..
— Говори, как есть! Не томи! — строго сказал он.
— Надежда Васильевна звонила. Во вторник надо ложиться на операцию. Но ты не переживай, это пустяковая процедура, скорее даже косметическая. Я вот что подумала, пока я в больничке бока пролёживаю, ты бы с Пашкой на рыбалку что ли сгонял или бы посидели, поговорили…
Иван Михайлович прищурился.
— Что–то ты темнишь, жена. А ну выкладывай, что за операция? По какому поводу? Бюст что ли увеличивать собралась? — Он вдруг вскочил, ударил кулаком по столу. — А я не дам! И вообще – твоё тело мне таким нравится, как есть! Не смей ничего менять, поняла? Звони доктору, скажи, что отказываешься! Галя, ты что удумала?!
Иван вспомнил, как последнее время жена часто смотрелась в зеркало, утянув в поясе платье, крутилась, вертелась, живот всё втягивала, а потом, расстроенно вздохнув, махала на свое отражение рукой.
— Ничего я не удумала. Это частая процедура в моем возрасте. По женской части. И ты даже, знаешь, не навещай меня. Я пробуду там всего ничего, не приходи.
Галя стала быстро убирать со стола, включила воду, поставила тарелки в раковину, нацепила фартук, но тот никак не хотел завязываться на талии, тесемки выскальзывали из рук. Галя почувствовала, как муж заботливо помог ей, завязал бантик, а потом, резко развернув жену к себе, строго глянул в её глаза.
— Ты не врешь мне? Точно пустяковая процедура? Галя, ты же знаешь, я переживать всё равно буду! Я…
— Точно. Не бери в голову. Просто неделю–две меня не будет, вот и всё. Кате я не говорила, и ты не рассказывай, не тревожь зря. Всё, Вань, ну всё!
Галя высвободилась из теплых объятий мужа, принялась водить губкой по тарелкам.
Муж еще немного постоял, любуясь Галочкиным профилем, потом махнул рукой и ушел смотреть телевизор…
Всю пятницу и понедельник Галина бегала по врачам, собирала документы, выписки, справки, результаты. Ваня особо с вопросами не приставал, ведь сама же сказала – ерунда это, пустяк!
А вот Галочку все стало раздражать. То муж не так полотенце в ванной повесил, то грязными ботинками натоптал, а она только что прибралась, то неаккуратно суп наливал в тарелку, на скатерть плеснул, то её бумаги со стола уронил, все перепутал.
— Вань, ну я же просила быть аккуратней! Надоело! Я как горничная хожу, везде подтираю, убираю, а ты на диване валяешься! Вон, мусор лучше вынеси! Некогда мне сейчас, понимаешь, терпеть всю это неряшливость, некогда! Хоть раз будь повзрослее! А это ты что тут навалил?! — возмущенно толкнула она выставленные в прихожую удочки.
— Так ты ж сама сказала, чтобы мы с Пашкой на рыбалку поехали. Вот я всё приготовил. Рогатульки только не могу найти, не видела? И блесны, блесны куда–то подевались. Коробка такая была, помнишь? Может, в шкафу? — мужчина стал копаться на полках в коридоре, оттуда посыпались сложенные стопочкой шарфы, носовые платки, упал тюбик с обувным кремом.
— Ну что ты как медведь?! Никогда там этого не лежало. Смотри, всё помялось! Уйди! Уйди с глаз моих! — окончательно рассердилась Галя, оттолкнула мужа, стала наводить порядок. — Ну и хорошо, что меня неделю целую не будет, хоть отдохну от тебя! Надоело постоянно за тобой убирать! Хуже собаки!
Галина покраснела, отвернулась. Она знала, что перегнула палку, но остановиться уже не могла. Внутри все дрожит, хочется чего–то другого – то ли пойти погулять, забыть, отказаться от операции, бросить всё, жить дальше без лишних забот, то ли рассказать Ване все, чтобы пожалел… Но он не умеет жалеть, вернее, делает это по–мужски, сразу даёт советы, рассуждая и важничая, задает кучу уточняющих вопросов, а потом, поразмышляв, вообще может сказать, что Галя все сделала не так, не по уму. Всегда так было, и сейчас будет. Нет уж, пусть лучше не знает ничего.
— Да что ты взъелась–то? Чего рычишь, набрасываешься? Гормоны эти ваши женские что ли?! Ты давай–ка, края соблюдай! — с досадой рыкнул Иван. — Сама дом в беспорядке держишь, а теперь я виноват! Да, я тоже так думаю, что надо нам отдельно побыть. Хоть сколько–то без тебя, вздохнуть свободно! А то гнёшь, гнёшь к земле, под свою власть всех подбиваешь! Надоело! И не нужны мне эти рогатульки, так поеду! Всё.
Он ушёл в гостиную, хлопнув дверью, а Галя, закрыв глаза, так и стояла с шерстяным шарфом в руках, как будто даже забыв, что собиралась с ним делать.
Весь оставшийся вечер супруги не разговаривали, дулись друг на друга, даже ужинали каждый отдельно, будто и не родные, а так, соседи.
— Завтра вторник, я ухожу… Ну то есть ложусь в больницу, — наконец процедила сквозь зубы Галя.
— Я понял. Проводить? Сумок много у тебя? Ты так и не сказала, на сколько дней тебя кладут, — отвлекшись от газеты, сердито спросил Иван. — Надо ли навещать?
Он не любил больницы, этот запах, суету, какую–то постоянную недосказанность, серьезные, хмурые лица врачей, смех медсестер, как будто вокруг все нормально, не страдают люди, эти выкрашенные в нудные тона стены, длинные коридоры с дверьми палат…
— На неделю. Не надо со мной идти, я не хочу. И навещать не стоит, ну что ты там будешь в женском отделении толкаться…
— Ну то есть как это?! Всех жен провожают, а я свою не могу, так что ли? Нет, провожу, сдам, куда там надо. И точка. Не надо делать из меня изверга. А вот навещать… — Иван вытянулся на диване, закрыл глаза. — Посмотрим.
Галя еще больше рассердилась, хотела накричать на мужа, но позвонила Катя, пришлось уйти в другую комнату, чтобы поговорить с ней…
И вот уже вторник, Галина поднялась рано, вымыла голову, сняла все украшения, проверила по списку, всё ли взяла. Иван еще спал. Она хотела уже уйти без него, но тут он вдруг резко сел, протер глаза, посмотрел на часы.
— Что же ты меня не будишь? Время уже сколько! Я не успею позавтракать! — гаркнул он, резким движением стянул со спинки стула рубашку и джинсы, стал одеваться.
— Да я сама. Ты не… — начала, было, Галя, стоя перед зеркалом и укладывая волосы в тугой пучок. «Надо было постричь! — запоздало сообразила она. — Коротко, каре например, но теперь уже… Или попросить Ваньку, чтобы длину хотя бы убрал?» Она посмотрела на недовольно хмурящегося мужа, передумала стричься.
— Готова? Баулы свои накрутила? О, всего две сумки? А то на дачу вечно наберешь, так багажник лопается! — мужчина обулся, положил в карман куртки ключи от машины. — Ну, поехали?
— Погоди. Посидим на дорожку, — кивнула Галя, села на табуретку. Иван пристроился на уголок тумбочки. — Ты даже может быть на дачу съезди. Давно пора косить, а мы запустили в этом году… И розы! Розы подвяжи, пожалуйста, а в парнике…
— Сама всё сделаешь! Приедешь и подвяжешь. Ты так говоришь, как будто на год прощаешься! У тебя же просто «косметическое», — с сомнением прищурился Иван. — Или врёшь?
— Нет, все правильно, сама потом всё сделаю. Ну, поехали, не хочу опоздать.
Они вышли из квартиры. Муж нёс сумки, Галя шла за ним, прижимая к груди папку с документами.
— Что, поехали? — встретила их внизу соседка, тетя Валя. — Ну, Галочка, с Богом! Ты, если будет возможность, позвони, мало ли, чем помочь.
Галина покраснела, кивнула и еще быстрее зашагала к машине…
В приёмном было уже много народа, все сидели вдоль стеночки, на железных, почему–то скрипучих стульях. Девушка–администратор вызывала по фамилии, человек вставал и, кивнув родным, уходил за выкрашенную в белый цвет дверь, а оттуда – по длинному коридору в предназначенное ему отделение.
— Ну, садись, я постою, — уложив на пол сумки, кивнул Ваня. — Во, понагнали–то народу! Понагнали–то! Дышать нечем!
Гале казалось, что он говорит слишком громко, и все неодобрительно смотрят на них.
— Иди, дальше я сама, — дернула она мужа за рукав.
— Нет уж, провожу, как положено.
— Уходи, я сказала! Ваня, ну что ты опять споришь! Надоел уже! Дай жизни мне хоть чуть–чуть! — сердито забубнила Галина. — Не до тебя теперь, иди! И на стоянке место освободится. От тебя пахнет, да и рубашку, вон, грязную надел. Не позорь меня, слышишь?!
— Да где грязная? Это чистая почти! Подумаешь, капля тут, малюсенькая совсем. А у тебя нос черный! — вдруг улыбнулся Иван, схватил жену легонько за кончик носика, но она не развеселилась, а больно ударила его кулачком по руке, оттолкнула.
— Иди. Вон, меня уже вызывают! — буркнула и стала продвигаться с сумками к кабинету. Даже не оглянулась, чтобы кивнуть на прощание.
Обиженный, мужчина махнул рукой и ушел. Больно надо эти Галкины настроения ему терпеть! Вот и правда, сейчас заскочит на работу, если дел нет, то можно и на дачу, а потом на рыбалку, а потом… Ээээ! Да за неделю он так отдохнет, что на весь год хватит! А Галка пусть что хочет, с собой делает. Глупая она, не понимает, что он и так её любит, даже такую колючку!..
На работе дела шли вяло, новых заказов не было.
— Я тогда уеду до пятницы, там на даче забот по горло. Если что, звоните, — кивнул Иван начальнику. Тот пожал плечами.
— Ну хорошо, давай. С женой едете? — зачем–то спросил он.
— Нет, она в больничку легла. Придумала что–то там себе то ли менять, то ли подтягивать. Не знаю в общем, сказала косметическая процедура. Так что я свободен на неделю. Хочу отдохнуть от всего, — махнул рукой мужчина.
— Ну гляди, гляди… — с сомнением почесал подбородок коллега…
Ваня поднялся на лифте к квартире, вспомнил, что нужно купить хлеб, пришлось возвращаться. На улице моросило, хотя с утра было ясно и даже припекало солнце.
— Что, Иван Михайлович, сдали Галочку? Ну надо, значит надо… Хотя я вот ни за что бы не согласилась… — причитала соседка.
— Сдал. На что бы не согласились? — обернулся, приподнимая воротник, мужчина.
— Да на то, чтобы у меня в нутре копались. Ладно, беги, а то сейчас как вдарит, потом до вечера носа не кажи! — Тётя Валя отвернулась, пошла к подъезду.
— Не понял. Ладно, до свидания!
Иван быстро зашагал по тротуару, зашел в ближайший магазин, набрал еды с собой – консервы, воду, печенья,— и выскочил обратно, уже под проливной дождь. Прикрываясь курткой, он дошлепал до подъезда, смахнул с бровей капли и нырнул внутрь, мечтая о том, как сейчас встанет под душ, постоит, отплевываясь, и никто не будет стучать в дверь, торопя и отвлекая…
Кинув одежду в стиральную машину, Ваня задумался, какую программу выбрать, набрал жене, но та к телефону не подходила. Нажал наугад. Машинка зашипела, закрутила барабан, запенила внутри стиральный порошок.
Иван блаженно потянулся, посмотрелся на себя в зеркало, решил побриться. Потом наконец залез в ванную, включил душ и замер, чувствуя, как согревается тело после холодного дождя.
— Хорошо! — шептал он, массируя мочалкой спину. — Хорошо, что тебе баня… Ой! — вдруг закричал он. — Галя, на кухне воду выключи! Холодно же!
У них всегда так было – если кто–то моется, то на кухне за стенкой воду лучше не включать, а то или ошпарится принимающий ванну, или холодная вода у него пойдет.
— Да, Галя, ну чего ты… — Иван вдруг замолчал, вспомнив, что жены дома нет. Странно даже, они всегда вместе были, везде и всегда. Даже с работы в одно время приходили, а тут…
Привычным жестом потянулся за полотенцем, но того на крючке не оказалось. Галя все постирала, а новые забыла повесить…
Ваня вылез из ванной, поскальзываясь мокрыми ногами на кафельном полу, прошел в комнату, снял с вешалки свой халат, завернулся в него, решил попить чаю и собираться уже на дачу.
Жена опать не ответила на звонок, только сообщение прислала, чтобы не отвлекал.
— Ну и не буду! — пожал плечами мужчина. — Просто хотел узнать, как ты…
Заварки в чайнике не оказалось, хотя Галка всегда по утрам оставляла свежую. Сегодня, видимо, закрутилась, забыла… Найдя пакетики в шкафу, Иван плеснул в чашку кипятка, сел на своё привычное место, поднял глаза туда, где обычно сидела Галочка. Пусто…
— Да что ж такое! Ну ведь не навсегда же она уехала, дурной я человек! Надо собираться, а то от безделья совсем с ума сойду…
До дачи ехал тяжело, толкался в пробке, два раза попал под дождь. Нахальные водители пару раз «подрезали» машину Ивана, он не удержался, выругался, потом быстро посмотрел в зеркальце заднего вида, как там Галя, ведь она очень не любила, если муж выражается. А там пусто, только сумка на сидении лежит, да удочки…
— Галка! Привет! — наконец дозвонился до жены Иван Михайлович, свернул к заправке, открыл окошко. — Ну как там? Кормят хорошо? Что говорят? Народу в палате много? — затараторил он, словно боясь, что жена бросит трубку.
— Хорошо всё, Ванюш. Я задремала, погода что ли влияет. Ты чем занят? — тихо, будто даже лениво ответила Галина.
— Я? На дачу еду! — гордо заявил мужчина. — Вот уже почти добрался.
— Ладно. Извини, тут люди спят, я не хочу шуметь, — прошелестела Галя, быстро попрощалась, отключила телефон.
— Люди у нее спят… Пятый час вечера, а они там, как сонные мухи, спать улеглись! — проворчал Иван, обидевшись, что жена даже не спросила, как обычно, обедал ли он, что ел, не болит ли голова на низкое давление…
Мокрая высокая трава неприятно холодила ноги. У крыльца была огромная лужа, а справа, на грядку с укропом, повалило ветку яблони.
— Вот это я хорошо приехал… — с досадой кивнул Иван. — Завтра надо всё убрать, опилить. Егор Петрович! Приветствую! — крикнул он соседу. — Да, вот приехал. Галя? Занята пока, один я. Потом зайду! Обязательно зайду!
Сосед улыбнулся, махнул рукой и ушел за сарай, ворочал там потом какими–то железками, кряхтел и охал.
Ваня отпер дом, остановился на пороге, раздумывая, снимать ли обувь. Галя всегда требовала, чтобы он переобувался, ставила ему тапочки, а Ваню это раздражало. Бывает, на минуту в дом заглянешь, что–то надо взять или положить, некогда, а тут сними ботинки, надень тапки, потом наоборот… Иногда проходил босиком, но тогда Галка отчитывала его, что опять застудит он поясницу, и придется мужа тащить на себе в больницу.
— Ну уж сегодня, извини, я буду жить, как хочу! — дал себе «добро» на праздник непослушания мужчина, прошел в комнату, оставляя на полу мокрые следы, кинул вещи на диванчик, убрал еду в холодильник.
По радио рассказывали прогноз погоды. Дожди, дожди, дожди… Грустно, ведь Ванька собирался покосить…
— Ладно, там видно будет! Галь! — вдруг, забывшись, крикнул он, застыл, провел рукой по лбу. — Чего это я? Ах, да, хотел баню затопить…
Париться сегодня было грустно. Всё казалось, что холодно, что пара совсем мало, а из малюсенького окошка сифонит. То ли дело с Галочкой… Сядут на лавке, она розовенькая, на коже блестит бисеринами пот, губы красные, пухленькие, волосы по плечам рассыпятся. А плечики покатые, мягкие… Галя была очень красивая, как будто её ангелы лепили да с небес на землю спустили, чтобы люди такой красотой любовались…
После баньки Галя всегда наливала себе и мужу квасу, долго сидели еще, разговаривали, пели песни или просто молчали, обнявшись и слушая, как падают в саду яблоки…
Сегодня всё по–другому, пусто, одиноко. В первый раз так…
Быстро закруглившись, Иван ушел в дом, вынул консервы, понюхал.
— Фу ты–ну ты, просрочка…
Полез в морозилку. Галя всегда держала там запасы – пельмени, котлетки, что–то ещё.
Около девяти позвонила Галина, быстро сказала, что всё хорошо, просила не беспокоиться и завтра ей не звонить.
— Я сама, когда освобожусь, тебя найду. Как ты? — вдруг нежно спросила она. — Дождь такой… А помнишь, как тогда, в Геленджике, мы попали в грозу и прятались на детской площадке…
Иван кивнул.
— Помню, у тебя еще тогда босоножки порвались, и я нёс тебя на руках до самого санатория. Галь, а может ну её, эту косметическую операцию, а? Собирайся, я за тобой приеду, на даче поживем? Я баню топил, но всё как–то не то…
Галина улыбнулась. Ваня не видел, но по дыханию догадался.
— Нет, да я скоро вернусь, напаримся ещё! Кате позвони, чтобы не волновалась, ладно? — опять заспешила она. — Ну пока, родной, целую!
Вот, точно! Иван даже закашлялся. Он же жену не поцеловал на прощание! Вот растяпа, вот разгильдяй! Наговорил ей столько всего, сердился, а поцеловать надо было все же…
— И я тебя целую, Галчонок! Катюше позвоню, все передам. Отдыхай там…
Устроившись на диване, Иван Михайлович долго не мог уснуть, мерзла поясница. Раньше Галя прижмется к нему, согреет, а сегодня пришлось вторым одеялом накрываться. Во сне мужчине всё казалось, что толкает его Галя, мол, пора на работу. Он вскакивал, смотрел на часы, ника не мог понять, где он вообще, потом вспоминал, вздыхал и укладывался снова...
Утро выдалось солнечное, быстро подсохла трава, застрекотали кузнечики, выпорхнули из–под листочков бабочки. Ваня, наскоро попив кофе, вынул из сарая триммер, растянул по дорожке провод, стал косить.
Задумавшись, резанул Галочкину розу. Она только–только дала молодой побег, а на конце второго, уже одеревеневшего, был крупный, ярко красный бутон… Растение подкосилось, упало в скошенную зелень.
Вот сейчас бы ему, Ване, досталось. Галина как будто чувствовала, что нанесен урон её саду, даже если была в глубине дома. Она тут же выскакивала на крыльцо, упирала руки в боки, начинала ругаться.
— Да что же это такое?! Ты мне в который раз цветы губишь! Ваня, я даже колышек поставила, чтобы ты видел, ну что же это такое…
И ругалась, и ругалась, конца–края её гневу не было…
А тут тишина… Внутри все замерло, розочка в капельках вся лежит на траве, а Галя и не знает. Может быть вообще выкинуть её, скосить под корень, да и сказать, что не было её вовсе? Иван задумался, потом покачал головой, поднял цветок, отнес в дом, поставил в вазочку.
— Егор Петрович! — крикнул он соседу. — Когда к нам из питомника приезжают?
— Чего, опять розу скосил? — усмехнулся мужчина. — Сегодня, после часу. Ты сорт–то помнишь?
— Неа… — с досадой ответил Ваня.
— «Бархатная мантия». Запомни! — поднял указательный палец вверх Егор Петрович. — Мы тогда вместе с твоей женой покупали саженцы, у меня не прижился, а у неё…
Оба вздохнули…
… Галине не спалось. Она все ворочалась, в животе от того, что почти не ужинала, иногда бурчало.
И чего она устроила, почему всё, как есть, мужу не рассказала? Тоже мне, тайны мадридского двора… И Надежда Васильевна отругала.
— Ты что! Мало ли, может, придется тебе тут помогать, иногда швы плохо заживают, другим ходить начать больно. А ты… — отчитывала она пациентку.
— Да я как–то не хочу свои проблемы на него вешать… Дело же женское, интимное, вот я и не… Он больницы не любит, зачем его волновать… — лепетала Галя.
— А кто их любит, эти больницы–то?! Прям обмирают люди, как сюда хотят! Видала, какие очереди в приёмном? Это потому, что нравится всем по больничкам лежать. Ага… Галя, дорогая, миома – она и в Африке миома. И что тут такого? Ты уж прям накрутила себя, будто что позорное у тебя! Галя, вы же муж и жена, понимаешь? Одна вы сатана! Тебя резать буду, а у него сердце заноет.
— Нет… Он болезни не любит, всегда смурнеет, когда я хвораю, будто лишние беспокойства ему. У нас не принято как–то…
— Болеть не принято? А может быть это ты так всё поставила? Не принято, так приучи, займись просвещением! Ладно, ужин легкий, завтракать нельзя. Напиши мужу, Галина, это важно!
Надежда Васильевна ушла, строго оглядев Галиных соседок, поправила одеяло одной, другой велела померить температуру…
Галина раза четыре принималась писать мужу сообщение, подбирала слова, стирала, писала снова, а потом выключила телефон и повернулась на другой бок. Ничего, меньше знает — крепче спит!..
Её забрали в операционную рано утром, часов в девять. Надежда Васильевна специально поставила свою протеже первой…
… Иван подошел к продавцу, поинтересовался, есть ли «Бархатная мантия».
— Да вы что, молодой человек! — сокрушенно всплеснул руками агроном. — Давно уж нет. Как вымерзли у нас в эту зиму, никак не возродим… Вы вот на эту взгляните, очень похожа, даже цветок крупнее! «Пурпурная бестия», очень морозостойкий сорт.
Продавец показал на крепенький саженец в большом горшке.
Иван посмотрел на фотографию цветка, прикреплённую рядом, почесал затылок. И тут захотелось вдруг позвонить Гале, прямо сейчас, не ждать ни секунды, услышать её голос, признаться в том, что сгубил розу, спросить, что теперь делать. Но Галочкин телефон был выключен…
Пришлось купить «Бестию»…
Всё как–то валилось из рук, триммер уже не завелся, сломалась пила, пока Иван убирал яблоневую ветку. Приходил Егор Петрович, всё про Галину выведывал, где и чем занята. Иван Михайлович даже рассердился.
— Ну что ты всё про жену мою?! Влюбился? Нет? Так и кончено! Пилу дашь на время, у моей цепь полетела.
Егор принес пилу, стали вместе расчищать укропную грядку…
После обеда зазвонил лежащий на перилах крылечка телефон.
— Катя? Привет, — улыбнулся Иван Михайлович.
— Привет, пап. Я сегодня ночью прилетаю. Как у тебя дела? К маме ты когда поедешь?
— В смысле прилетаешь? Я к маме пока не собирался, она выгнала меня, сказала не лезть. Да там что–то ерундовое, как я понял, она даже говорить не стала, только сказала, мол, косметическое. Слово это дурацкое…
— В том смысле, папа, что мама в реанимации, ей удаляли… Ну, в общем, это уже подробности, но её можно навестить завтра, когда переведут в палату. Она опять всё скрыла? Боже мой, как это всё надоело, эти ваши тайны! То ты клеща подхватил, молчал, то она ногу порезала тогда на море, молчала, теперь до чего докатились…
Катя ругалась на отца, а тот, застыв, слушал её и угукал, потом бросил трубку, схватил ключи и, наскоро всё убрав и заперев дачу, поехал в Москву.
— Случилось что, Ванька? — крикнул Егор Петрович.
Но мужчина только махнул рукой, посигналил и был таков…
…— К Кравцовой можно? — обгоняя друг друга, вбежали в больницу Катя и Иван Михайлович, сунулись вместе в окошко, толкаясь и перекладывая в руках сумки.
— Посещение по одному. Кравцова уже в палате, можно будет навестить её через двадцать минут. Пятый этаж. На кого будем пропуск выписывать? — строго оглядев посетителей, поинтересовалась женщина. — Паспорт даём.
Иван первым протянул свои документы, но Катя, схватив его за руку, зашептала:
— Давай первой пойду я, мама будет смущаться, мало ли там что, понимаешь? — Катя приподняла брови. Иван ровным счетом ничего не понимал, но кивнул, послушно уступил дочери место. Она быстро взяла пропуск, пошла к лифту.
— Халат, женщина! Наденьте халат! — крикнула медсестра. Катя послушно вернулась…
Иван Михайлович попал к Галине вечером. Катерина предупредила, что мама очень стесняется своего вида, что растрепаны волосы, что лицо бледное, уставшее.
— Да какая мне разница?! Ну я ей устрою! Ну я её так отругаю! — кипятился мужчина, ходя туда–сюда перед Катей. — Удумала такие вещи скрывать! А если бы… Если бы… А мы даже толком не попрощались! — закричал он.
— Не шуми, люди же смотрят! — покраснела Катя.
— Вот! И мать твоя такая же – люди смотрели, она меня из приёмного покоя выгнала. Люди смотрят… Ухххх…
Иван Михайлович вошел в палату, стараясь не смотреть на лежащих по койкам женщин. Быстро подойдя к Галиной кровати, он не удержался, гаркнул:
— Ну, довольна?! У меня всю ночь сердце болело, думал всё! Помирать будешь, тоже скажешь, что «косметическое» с тобой случилось? Галя, ну ты что! — уже тише заговорил он, сел рядышком, стал гладить жену по руке.
— Извини, я думала, так лучше. Ну что вы будете дергаться, волноваться… Прости, пожалуйста…
А дальше они просто сидели и молча смотрели друг на друга. Ваня так и не сказал, что сгубил «Бархатную мантию», а Галя не рассказала, что ждет биопсию, очень боится. Об этом она расскажет потом, а сейчас просто тишина и его, Ванин, взгляд.
— Какая хорошая у вас любовь, Галочка, — прошептала соседка, когда Иван Михайлович ушёл. — Тихая такая, высокая. Мой придет, начинает выспрашивать, что и как, мне неудобно говорить, а он не понимает…
— Знаете, — вздохнула Галя. — А я вот жалею, что не дала возможности расспрашивать, выяснять. Я всё скрывала, говорила, что ерундовая операция у меня.
— Не доверяете ему?
— Он тоже так подумал. А я просто беспокоить не хотела. Ну теперь всё наладится, я выпишусь, будет всё по–другому! — уверенно сказала Галя.
Утром в палату влетела Надежда Васильевна.
— Галя! Меня вечером допрашивал твой муж. Галя, это ужасно! — зашептала она, наклонившись к пациентке.
— Извините… — натянула одеяло до подбородка женщина.
— Нет, как ты вообще с ним живешь?! Даже не так, как он с тобой живет?! Ты год обследовалась, мониторилась, а он вообще не в курсе? Это предательство, Галя. Вы – единое целое, а ты откололась. Ох, какой у тебя муж! Какой муж, Галочка! Так дотошно меня даже профессор на экзамене не допрашивал! Это не мужчина, это Геракл какой–то! Галина, если будешь разводиться, скажи, я подберу! Нет, какой мужчина…
Надежда Васильевна вышла из палаты, а Галя лежала и улыбалась. Она впервые за много лет стала опять ревновать своего мужа к чужой женщине…
На выписку Иван Михайлович приехал в костюме, при галстуке и с букетами цветов.
— Кому столько? — поинтересовалась Катя.
— Надежде Васильевне, потом ещё одной даме из Галиной палаты. Она вдова, надо её приободрить. Ну и твоей матери конечно. После косметических процедур, Катенька, положено дарить женщинам цветы! — подмигнул мужчина дочери.
Та улыбнулась.
— Ой, вон, идет, ну опять сама, сумки тащит! Пап, иди к врачу, а я маме помогу! — крикнула Катя, поспешила вперед.
Иван Михайлович обогнал её, неловко, едва не уронив цветы, обнял жену, закрыл глаза, только сейчас монументально осознав, что они пережили вместе.
— Галочка, привет, родная! Вот, это тебе букет, а это вам, Надежда Васильевна! — сунул он лилии подошедшему доктору. — Ой, а это вашей Елене Николаевне. Передайте, пожалуйста, я специально выбирал, чтобы не пахли. Скажите, от тайного поклонника, а то она такая несчастная лежит… — суетился Иван, взял жену под локоток, повел к машине. — Ничего, Галочка, все хорошо. Дома я прибрался, еды наготовили с Катей, ты только отдыхай побольше. Фёдор обещал найти медсестру, которая будет приходить, перевязку делать. Галя… Галя, как же я по тебе скучал! — добавил он шёпотом.
Галина поймала его руку, прижалась раскрасневшейся щекой, кивнула. Она тоже соскучилась, как будто сто лет не виделись. Нет, больше она так не станет делать, если что–то случится, всё сразу расскажет, потому что ближе Вани и Кати у неё никого нет, с ними всё легче!..
А через две недели Иван повез жену на дачу, где её уже ждала «Бархатная бестия» с едва наклюнувшимся первым бутоном…
================================================
....... автор - "Зюзинские истории" (орфография автора) https://dzen.ru/id/5ea17c43c8c4f56528e815e6 СПАСИБО, ДОЧКА!
Раздалась трель телефона. Зинаида глянула на дисплей, звонила, конечно, её дочь.
«Сейчас или очередного жениха приведёт, или скажет, что заночует у подруги», - мелькнула мысль у матери.
- Что, Карина?
- Мама, я через полчаса с другом приду. Завари свежий чай! Торт мы принесём.
- Ладно, - ровным голосом ответила Зинаида и выключила телефон.
«Подумать только: дочери уже двадцать лет Быстрее бы замуж выходила. Сколько можно женихов водить? Всё ищет своего доброго и красивого олигарха, - женщина тяжело вздохнула. - И в кого она такая красавица? Мне самой уже сорок, а мужа так и нет, и не было. Хоть бы, кто-нибудь из нормальных мужчин обратил и на меня внимания».
Ополоснула чайник и поставила кипятить воду, а сама бросилась в ванную комнату наводить красоту. Должна же она перед новым кандидатом в зятья выглядеть прилично.
Через несколько минут красота, на сколько это возможно, была наведена. Заварила крепкий чай. Надела свою самую красивую кофточку и стала ждать гостей.
***
Дочь зашла, как всегда, с лукавыми искорками в глазах:
- Мама, познакомься! Это мой друг Родион, - изящно очертила рукой дугу. – Это моя мама Зинаида Ивановна.
- Очень приятно! – произнёс спутник дочери и, слегка поклонившись, протянул коробку с весьма дорогим тортом.
- Проходите! – улыбнулась хозяйка и передала торт дочери. – Сейчас чай принесу.
Зинаида зашла на кухню, покачивая головой:
«Жених, конечно, очень симпатичный, но он, по крайней мере, лет на десять-пятнадцать старше моей дочери. Ой, Карина, Карина, найдёшь ты приключение на свою голову! Скорее, не на голову, а на то самое место, к которому эти приключения липнут».
Стали пить чай. Обычно во время чаепития будущая тёща должна расспрашивать своего будущего зятя, кто он и откуда, но сегодня почему-то не хотелось этого делать. Разговаривали обо всём понемногу, а Зинаида всё чаще ловила себя на мысли:
«Как такой серьёзный умный мужчина мог влюбиться в мою ненормальную Карину? Она ведь откровенно смотрит на него, как на очередную игрушку. Неужели все мужики слепнут от её красоты?»
Иногда взгляды Зинаиды и Родиона встречались, но оба тут же отводили глаза, чтобы через минуту вновь встретиться взглядами.
Попив чай, дочь со спутником ушли, а Зинаида стала убирать со стола, но перед глазами почему-то стояло лицо этого Родиона, и ей совсем не хотелось, чтобы он был её зятем.
***
Дочь пришла поздно, но Зинаида не ложилась спать, ждала её.
- Чай пить будешь? – спросила едва та вошла. – Зачем вы такой огромный торт купили? Почти весь остался.
- Это Родион выбирал, - и с усмешкой добавила. - Будущей тёще хотел угодить.
Сели за стол, и Зинаида сразу повела разговор, конечно же, о нём.
- Карина, ему сколько лет? Он ведь старше тебя.
- Мама, он даже старше тебя на год, - спокойно ответила дочь. – Ему сорок один.
- И что, ты собираешься за него замуж?
- Не знаю. Просто появился богатый, неженатый, надо его, на всякий случай, придержать, а то уведут. Но это так, третий запасной вариант.
- Дочь, но ведь это нехорошо, - произнесла Зинаида с каким-то облегчением. – Зачем ты человеку голову морочишь? Он ведь не мальчишка.
- Да, успокойся, мама! Не собираюсь я за него замуж. Говорю же: третий запасной вариант.
***
Прошло несколько дней. График у Зинаиды был такой, что выходные выпадали на разные дни, чаще на будни. Вот она с утра и отправилась за продуктами. Сначала прошлась просто по магазинам, а затем уж накупила всего помаленьку.
Выйдя из продуктового с двумя пакетами, поняла, что пакеты тяжелые, а нести их придётся добрый километр, и маршрутки до её дома здесь не ходят. Делать нечего придётся тащить.
Не прошла и ста метров, как из остановившегося автомобиля выбежал мужчина и бросился к ней:
- Зинаида Ивановна, разрешите я вас подвезу!
- Родион?! – она даже не могла скрыть радости.
А он уже взял пакеты из её рук. Затолкал их на заднее сиденье и открыл перед ней переднюю дверку:
- Садитесь!
Машина плавно тронулась с места и тут Зинаида почувствовала, что и он рад этой встрече, и эта радость ясно читается на его лице. А ещё она заметила, что слишком уж он медленно едет.
Но как бы медленно он ни ехал, а минут через пять они остановились возле её родного подъезда. Мужчина быстро выскочил из машины, вновь открыл перед ней дверку. Затем достал пакеты:
- Я вам помогу!
Квартира на втором этаже. Вновь даже не хватает времени собраться с мыслями, о чём-то заговорить.
Открыла дверь квартиры. Пропустила его вперёд:
- Поставьте прямо в коридоре!
Мужчина поставил и, повернувшись, направился к двери. А прихожие такие узкие, двоим трудно разойтись, а сердце почему-то так сильно застучало.
Он остановился на какое-то мгновение, в глазах промелькнула вся гамма чувств, но мужчина решительно открыл дверь:
- До свидания, Зинаида Ивановна!
Он ушёл.
«Надо его забыть!» – твердил разум.
«Это любовь!» - продолжало стучать сердце, сильно, требовательно.
***
Прошла ещё неделя. Родион больше не появлялся, но и забыть его Зинаида не могла.
В этот вечер дочь пришла с очень уж радостным выражением лица и с порога закричала:
- Я выхожу замуж! Мы уже подали заявление.
- За Родиона? – невольно вырвалось у Зинаиды.
- Мама, причём здесь Родион? Его зовут Максим. У него отец крупный бизнесмен в нашем областном центре. Свадьба будет там и жить мы будем там. У Максима большой дом в элитном посёлке.
- Как я рада! – вырвалось у Зинаиды и ей самой было не понятно, чему она рада.
- Завтра я его приведу сюда с тобой знакомиться.
- Карина, а тебе не страшно?
- Мама, почему мне должно быть страшно? – дочь была, явно, удивлена.
- Дочь, ему сколько лет?
- Двадцать пять.
- Вот сама подумай: наверняка, он часто меняет девушек, - Зинаида не отговаривала дочь, скорее, хотела убедиться, что у неё всё серьёзно и навсегда.
- О чём ты говоришь? Мало ли у кого что было? Всё, мама, завтра в десять утра мы будем здесь.
- Почему так рано?
- Мама, у нас очень много дел.
***
Зинаида этой ночью и заснуть, как следует не могла, и встала чуть свет. Надо же очередного кандидата в зятья встретить. Может этот, действительно, родственником станет.
Вот и дочь встала помылась и ушла. А мать вся на нервах, хоть и далеко не первый раз встречает этих женихов.
И вот дверь открылась. Традиционное:
- Мама, познакомься! Это мой друг Максим. Это моя мама Зинаида Ивановна.
- Очень приятно! – жених кивнул головой.
Будущая тёщи радостно улыбнулась. Каким-то седьмым чувством поняв, что это навсегда. Таких некрасивых парней у дочери ещё не было, видно у него были другие достоинства, более весомые в понимании дочери.
Посидели несколько минут, даже как следует не поговорили, как молодые ушли. Дел у них слишком много.
- Может, правда, Карина, наконец, выйдет замуж ? – прошептала Зинаида, когда дверь за ними закрылась.
***
Прошёл месяц. Дочь, действительно, вышла замуж.
Свадьбу справляли в областном центре, в дорогом ресторане. Было красиво и весело. Правда, на малочисленных родственников невесты все смотрели немного свысока, но без всякой злобы.
После свадьбы Зинаида вернулась в свою двухкомнатную квартиру, и та ей показалась такой пустынной.
Каждые свободные утро и вечер она ходила в магазин, в тот самый возле которого её встретил Родион. Долго ходила по магазину, затем не торопясь шла домой. Понимала, что это глупость. Ночью, лёжа в кровати, решала, что больше туда не пойдёт, но на следующее утро ноги сами несли её туда.
Иногда звонила дочь, рассказывала о своей новой жизни, рассказывала с таким восторгом, что мать не сомневалась, дочь счастлива.
***
В эти выходные она отдыхала, так бывает, раз в семь недель выходные выпадали на субботу и воскресенье, и Зинаида решила отдохнуть по полной программе. Правда, как это, по полной программе, она ещё не решила.
Случайно глянула в окно и увидела… машину Родиона. Вот он вылез из машины, взял с заднего сиденья букет цветов:
«Он что не знает, что Карина уже две недели, как вышла замуж? Идёт к подъезду. Что делать?»
В прихожей раздался звонок домофона. Бросилась туда. Дрожащей рукой взяла трубку и по привычке спросила:
- Кто?
- Зинаида, это я, Родион.
Палец нажал кнопку произвольно. Поправила причёску и приоткрыла дверь. Послышались шаги… замерли возле двери…
Это продолжалось, казалось, вечность, наконец, дверь открылась.
- Здравствуй, Зина!
«Почему Зина? Он же всегда называл по имени отчеству и на «вы». Надо что-то сказать. Что?»
И сказала:
- Карины нет дома. Она…
- Знаю, - мужчина улыбнулся и протянул букет. – Я к тебе пришёл.
- Ко мне…
Осторожно взяла букет и вдруг заморгала, слёзы предательски полились из глаз.
- Спасибо! – произнесла она сквозь слёзы и почувствовала на своих плнчах его руки.
***
- Мама, что случилось? – раздался испуганный голос дочери. – Я же тебе вчера звонила.
- Карина, я влюбилась.
- Что-о-о?! Мама, ты серьёзно?
- Дочка, мне всего сорок лет.
- Мама, я не против, - голос дочери зазвучали нотки любопытства. – В кого?
В ответ молчание, долгое молчание.
- Мама, ты что молчишь?
- В Родиона, - раздался тихий голос матери.
- В какого Родиона? В моего?!
- Дочка, не обижаешься? Ты ведь теперь замужем…
- Конечно, не обижаюсь! – голос дочери стал радостным. – Мама, он хороший мужчины. Только скучный и чересчур серьёзный.
- Он зовёт меня замуж.
- Так иди! Мы с Максимом на свадьбу приедем. Мама ты что, плачешь?
- Это я от счастья, - Зинаида вытерла слёзы и радостно произнесла. – Спасибо, дочка!
==================================================
....... автор - Рассказы Стрельца (орфография автора) https://dzen.ru/rasska