***

Никогда не приходите ни в чей дом с пустыми руками.
Одна из полезных вещей, которым научили меня в детстве и которым я
научил своих детей,
— это никогда не приходить ни в чей дом с пустыми
руками, никогда ни к кому не приходить без подарка. **"
Вы можете сказать: «Как я могу давать другим, если в данный момент мне самому недостает?»
Вы можете принести цветок. Один цветок.
Вы можете принести записку или открытку, которые что-то скажут о ваших
чувствах к тому человеку, к которому вы пришли.
Вы можете принести комплимент.
Вы можете принести молитву…
Примите решение давать, куда бы Вы ни пошли, кого бы Вы ни увидели. Чем больше Вы даете, тем больше уверенности, благодаря чудесному действию этого закона, Вы приобретаете. А когда Вы больше получаете, Ваша способность больше давать также возрастает.
Наша истинная природа — это богатство и изобилие, мы богаты от природы, потому что природа поддерживает всякую нашу потребность и желание.
Мы ничего не теряем, потому что наша сущность — чистая потенциальность и бесконечные возможности.
©️ Дипак Чопра — Семь духовных законов успеха
***
Выстраданная любовь
❤️
-Ну, что ты за мной ходишь? - вопрошал сельский плейбой Юрка Меньшов, в очередной раз увидев Светку. - Ну, я же дал тебе понять, что у нас ничего не получится. Я люблю другую. Понимаешь? Я! Люблю! Другую!
Светка понимала. Но сердцу не прикажешь. Поэтому все, что ей оставалось делать, это следовать по пятам за Юрой. Они жили по соседству, и у Светы была возможность отслеживать каждый его шаг.**"
Стоило Светлане случайно увидеть, что объект ее девичьих грез собирается в магазин, она хватала кошелек и бежала покупать десятую по счету упаковку соли или спичек. И если у кого-то из односельчан подходил к концу спичечно-солевой запас, они точно знали, у кого все это можно одолжить.
Светлана знала, где он, студент геологического факультета, приехавший на каникулы, собирается с друзьями и всеми правдами-неправдами старалась оказаться поблизости.
-Юрка, а вон твоя! - с усмешкой говорили приятели.
Он усмехался, но в душе накапливалось раздражение. Ну, как можно быть такой непонятливой?!
Мать Юры, Мария Александровна, прекрасно знала о влюбленности Светки Болотовой в ее сына. Она симпатизировала этой славной и доброй девушке, но ведь Юра - ее сын, и Мария уважала его выбор.
Когда Юрий привез в деревню свою возлюбленную, его мать, встретив Свету, сказала:
-Ты, конечно, девушка хорошая, но не лезла бы ты на глаза. У Юрки с Ольгой дело к свадьбе идет. Без обид.
Что ж, обижаться и вправду не на что. Юра ее не любит, и с этим ничего не поделаешь.
Окончив институт, Юрий сделал Ольге предложение. Свадьбу гуляли в городе, подальше от ее глаз, и это стало для Светланы единственным утешением. В остальном этот #опусы день стал для нее черным. Света заперлась в своей комнаты и проревела весь день. Мать понимала, в чем дело, и не беспокоила девушку.
Ольга постоянно пилила мужа:
-Ну, почему мы не живем, как все нормальные люди?
- Оль, выражайся яснее, - поморщился Юрий. Он делал отчет об экспедиции, и нытье дражайшей супруги было последним, что он хотел бы слышать.
- Яснее? Да пожалуйста! Все ездят на курорты, берут что-то в дом, устраивают шопинги, а мы…
Ольга безнадёжно махнула рукой.
-Я не понял, - недоуменно проговорил Юрий. - По-твоему, мы нищие? У нас современный телевизор, бытовая техника, не самый худший ремонт. Что тебя не устраивает?
-Да у нас даже машины нет! - трагическим голосом сказала жена.
- Нет, так будет, - пожал он плечами. - Не все сразу.
- А почему бы и нет?
- Потому что выше головы нам все равно не прыгнуть, как бы мы ни пыжились.
- А жаль, - вздохнула Ольга. - Все знакомые уже побывали на курортах, а мы, как бомжи какие-то. Даже сказать кому стыдно! Мы даже ребенка не можем себе позволить. Это же такие расходы.
- Да какие наши годы? - воскликнул Юра, оторвавшись от своих бумаг. - Кто знает, а вдруг мы еще всех переплюнем?
- Дай-то Бог! - сказала жена, однако, уверенности в ее голосе не было.
Надо сказать, сама Ольга не работала. Она окончила пединститут, но с трудоустройством пока не клеилось.
-Рожала бы, раз с работой не получается, - заметила однажды Мария Александровна. - Занималась бы ребенком, и времени на нытье бы не было.
Однако саму Ольгу это нисколько не не смущало. Она считала, что настоящий мужчина должен был добытчиком, ну, а она - создавать ему хорошие условия и вдохновлять на новые подвиги. Вскоре такая возможность ей представилась.
К Юрию пришел однокурсник и предложил экспедицию в эфиопскую пустыню Данакиль.
-Экспедиция частная, и за нее заплатят большие деньги, - сказал Сергей.
Ольга в это время собирала мужчинам на стол. При слове "деньги" она навострила уши. А когда Серега озвучил сумму, то едва не выронила нож.
Но, судя по всему, столь впечатляющие сумму Юру не вдохновила.
-Ну, даже и не знаю, - с сомнением проговорил он. - Я читал, что это одно из самых страшных и опасных мест на всей планете.
- Ну, так и деньги немалые, - заметил приятель.
- Деньги, - вздохнул Юрий. - Все решают деньги.
- А разве нет? - вмешалась Ольга.
- И ты туда же! Да в это кошмарное место птица не залетает! Мало какой заядлый искатель приключений отправится туда. Условий для нормальной жизни нет.
- Ну, знаешь, - хмыкнул Сергей. - Экспедиции вообще-то не поездка на пикник. Тебе ли не знать? Уж не думал ли ты, что для тебя там пятизвездочный отель приготовят?
- Да при чем тут это? Ты в курсе, что содержание кислорода там минимальное, и риск задохнуться ну очень велик? А зловонные газы которые вырываются прямо из почвы? Там даже камни под ногами плавятся! Ты, прежде чем соглашаться, хоть бы в Интернете посмотрел, что к чему.
Сергей явно ничего об этом не знал. В институте он учился посредственно, по принципу "лишь бы не отчислили". Если Юрий время от времени расширял свой кругозор в плане профессии, да и не только, читая книги и штудируя Интернет, то Сергей этим себя не утруждал. И все же ему было, что сказать.
-Так ведь наверняка заказчик все предусмотрел, - предположил Сергей.
- Не уверен, - покачал головой Юрий.
-Не поняла, ты что, еще сомневаешься? - накинулась на Юрия жена, едва за Сергеем закрылась дверь.
- Я? Сомневаюсь? - усмехнулся Юра. - Да я уже все решил.
- Правда? - обрадовалась Ольга. - Ты согласен?
- Вообще-то, нет.
- Но ведь это действительно серьезные деньги!
- Риск тоже серьезный, - задумчиво проговорил Юрий.
- А ты, оказывается, трус-боягуз, - укоризненно покачала головой его благоверная.
- Не надо путать трусость с инстинктом самосохранения.
- Юр, - пошла в наступление Ольга. - Ну, раз кто-то заказывает такую экспедицию, то, наверное, не все так страшно.
- Да заказчику начхать на наши жизни! - сорвался на крик муж. - Тебе, похоже, тоже.
- Не передергивай! Я всего лишь хочу, чтобы мы жили лучше. Мы живем в квартире, которая досталась мне от бабушки. У меня и шубы нет, - захныкала супруга, как маленькая, капризная девочка.
- А кто-то и вовсе снимает общагу и не мечтает даже о приличном пуховике.
Да уж, вот удружил Серега, нечего сказать! А Ольга истерически рассмеялась:
-Уж не думаешь ли ты, что для меня это аргумент? Я, Юра, хочу равняться на лучших!
- Я тоже. Но не ценой своей жизни. Большие деньги и прочие земные блага - дело наживное, а жизнь одна. И я не собираюсь ею рисковать.
- Даже ради меня? - спросила Ольга. Кажется она поняла, куда следует бить. Не без удовольствия заметив, что супруг замялся, она решила ковать железо, пока горячо.
-Юра, если ты меня любишь, то соглашайся, - тихо сказала Ольга, глядя ему в глаза. - А потом мы с тобой ребеночка родим.
-А ведь когда-то здесь могли быть шикарные зеленые луга, - вздохнул Виталий, один из участников экспедиции.
Что и говорить, пустыня Данакиль выглядела колоритно. Но это был какой-то угрожающе колорит. Желто-зеленая яркость ассоциировалась с чем-то ядовитым и зловещим. И если бы не газовые баллоны, любезно предоставленные заказчиком, дышать было бы нечем. "Зря я клеветал на заказчика", - подумал Юрий.
-А они здесь были? - спросил Андрюха Маврин, который учился в там же институте, что и Юра с Сережкой.
- Конечно, - кивнул Виталий. - До того самого момента, пока здесь не проснулся вулкан. Именно из-за него, проклятого северная часть #опусы Эфиопии превратилась в территорию, совершенно непригодную для жизни. Кстати, он даже сейчас может проснуться.
"И какого черта я сюда потащил?" - в который раз подумал Юрий. Он посмотрел на других участников экспедиции и сделал вывод, что в своих мыслях он не одинок.
Рассуждая об опасностях, которые таила в себе пустыня, парни не учли еще один момент. Эфиопский регион Афар населен полудикими людьми, которым ничего не стоит лишить человека, жизни оказавшегося на их пути, ради куска хлеба. И именно Юрий стал их жертвой.
Света не могла поверить, что ее любимого больше нет. Юра, такой красивый, жизнерадостный, полный планов, больше никогда не пройдет по сельским улочкам? Да этого просто не может быть! "Надо бы сходить к Марии Александровне, предложить помощь", - подумала она. И это было самое малое, что он могла сделать в память о любимом.
Мария Александровна проклинала невестку. Вечно ей было мало денег! А работать не пробовала?

Юра говорил, что Ольга не может найти работу. "Наверное, плохо искала, - неприязненно думала Мария Александровна про невестку. - Все люди ее возраста уже #опусы работают, кто-то помогает родителям, а эта королевна все сидит на своей пятой точке да Юркой понукает! А теперь моего мальчика больше нет!"
При мысли об этом бедная женщина горько зарыдала. Три года назад она похоронила мужа, с которым почти тридцать лет прожила душа в душу. Теперь вот младший сын.
-Тетя Маша, к вам можно? - услышала она тихий голос.
- А, Света, это ты, - устало ответила Мария Александровна и внезапно подумала: "Вот присмотрелся бы к Светланке, и жив бы сейчас был".
- Тетя Маша, могу я вам чем-нибудь помочь?
"Ну, если только ты умеешь воскрешать людей".
-Помочь? - казалось, безутешная мать не понимала, что ей сказала Света.
- Да, помочь. Может, нужно что-то приготовить?
- Спасибо, Светик, - сквозь слезы улыбнулась Мария Александровна. - Блины печь умеешь?
- Конечно!
- Ну, вот и хорошо.
В день похорон Юрия светило яркое солнце. В такой день нужно радоваться жизни!
Света стояла рядом с Марией Александровной и держала ее за руку. Безутешная мать дрожала, как будто на улице был мороз.
-Толик! - воскликнула она.
К ним направлялся высокий мускулистый молодой человек в белом футболке и джинсах. Света вспомнила что у Юры имелся старший брат. Парень давно уехал из поселка и, кажется, был моряком.
-Мама! - воскликнул парень и обнял мать. - Чуть не опоздал. Рейс задержали. Мама, как же так?!
- Все его стерва, - с ненавистью в голосе ответила мать. - Отправила нашего мальчика на верную смерть. А все деньги! Даже на похороны не явилась. Боится людям в глаза смотреть.
Мария Александровна уткнулась в грудь Толика и зарыдала в голос:
-Нет больше нашего мальчика!
На глазах Анатолия появились слезы. Еще минут десять народ постоял над усопшим, а потом сотрудница ритуального агентства сказала:
-Родственники, подходим прощаться!
Когда начали опускать гроб, Мария Александровна беспомощно прижалась к старшему сыну.
- Прощай, брат, - горько проговорил Толик и бросил в могилу горсть земли.
Братья не виделись семь лет.
На следующий день Света шла из магазина.
-Здравствуй, красавица! - окликнули ее сзади.
Обернувшись на голос, девушка увидела Анатолия.
-Это вы мне? - спросила она, хотя, рядом больше никого не было.
- Ну да, - обезоруживающе улыбнулся молодой человек. - Извините, не помню, как вас зовут, хотя, мать вроде бы называла вас по имени. Но в таких обстоятельствах и собственное-то имя забудешь.
- Это правда, - грустно кивнула она. - А зовут меня Света.
- Очень приятно, хотя, я бы предпочел познакомиться с вами при более благоприятных обстоятельствах.
- Как мама?
- Мама на таблетках, - вздохнув, ответил Юрий. - Кажется, на следующий день после похорон полагается сходить на кладбище и помянуть, но мама неважно себя чувствует. Может, составите мне компанию? Я так понимаю, у вас с моей мамой хорошие отношения.
- Ну да, пожалуй, - улыбнулась Света.
- Ну вот, значит, вы вполне подойдете в качестве попутчика. Тогда, очаровательная #опусы Светлана, программа действий такова. Сейчас я зайду в магазин, куплю, что мне нужно, а потом мы идем к нам. Там мы собираем пакет и - на кладбище.
Мария Александровна сидела на кухне и задумчиво смотрела на фотографию Юры.
-Погубила тебя твоя любовь, сыночка, - прошептала она.
Дверь отворилась, и в дом вошли Толик и Света.
-Здравствуйте, тетя Маша, - сказала девушка, глядя во все глаза на фото умершего возлюбленного.
- Привет, Света.
- Как вы?
- Да я и сама не знаю, - тяжело вздохнула Мария Александровна. - Физически вроде как получше, а вот что делать с душой?
Света молчала, сочувственно глядя на бедную женщину. Да и что тут скажешь?
-Мам, мы со Светой решили сходить на кладбище, - сказал Толя.
- Ну и хорошо, - улыбнулась Мария Александровна. - Я вам тоже компанию составлю.
- А тебе хуже не станет? - с тревогой в голосе спросил сын.
- От чего мне точно станет хуже, так это от сидения в четырех стенах. А так я подышу воздухом, да и общество хороших людей - великая вещь.
- Ну, тогда я только "за", - рассмеялся Толик.
-Ну, здравствуй, сын, - сказала Мария Александровна, глядя на фото улыбающегося Юры. - А мы тут пришли тебя покормить.
Они положили в блюдечко несколько кусочков колбасы, сыра, вареное яйцо, конфеты и, перекрестившись, разлили по стаканам компот.
Казалось, Юрий с улыбкой наблюдает за ними со стороны. Хотя, наверное, так оно и было.
Возвращались молча. Каждый был погружен в свои мысли. Возле дома Меньшовых Анатолий сказал:
-Света, давайте посидим у нас во дворе.
Мария Александровна, пряча улыбку, ушла в дом.
В обществе Толика было Светлане было легко и хорошо. "Странно, такой симпатичный, да и характер, похоже, неплохой, и не женат. Куда девушки смотрят?!" - недоумевала девушка.
-Толя, а ты тут надолго?
Света не хотела признаваться в этом даже себе, но ей ужасно не хотелось, чтобы он уезжал. Рядом с Анатолием ей было легче перенести гибель Юры.
-На две недели, - ответил он. - А потом на месяц выхожу в море.
"Не сидится дома сыновьям Марии Александровны, - подумала Светлана. - Один - в море, другой - в экспедиции".
Она поймала себя на мысли, что думает о Юре в настоящем времени. "И неудивительно. Для меня он жив. Отправился в очередную экспедицию".
-Света, - вдруг сказал Толик. - А как ты относишься к вечерним прогулкам?
- Положительно, - улыбнулась она.
Две недели пролетели, как два дня. Молодые люди #опусы подружились, и когда Толик улетел к себе, Свете было невероятно тоскливо. В день сороковин Юры она купила букет красных роз и пришла на кладбище.
-Твой брат - классный парень, - сказала одна. - Юрка, кажется, я влюбилась. В твоего брата. Но я ему не нужна. Так же, как и когда-то тебе.
Анатолий отдыхал в каюте и размышлял. Похоже, он влюбился не на шутку. Но ему это ни к чему.
Год назад Толик расстался с Надей. Он так спешил из рейса, но, как оказалось, любимая в его отсутствие не скучала. Когда Анатолий прибыл на съемную квартиру, Надя была не одна.
-Ну да, да, да! - кричала она. - У меня другой! И ты сам в этом виноват. Я не хочу провести всю молодость в ожидании тебя.
- Что ж, желаю счастья, - только и сказал Толик. А потом собрал вещи и ушел.
Целый год Анатолий старался не сближаться с девушками. Но хотелось повторения истории с Налей. И вот, теперь он встретил Свету. В ее удивительные бирюзовые глаза можно было смотреть до бесконечности. А волосы цвета спелой пшеницы были такими шелковистыми, что их хотелось целовать и гладить. Она - настоящее чудо, но Толик считал, что он не вправе лишать Светлану возможности наслаждаться полноценной любовью.
-Ну и дурак, - ответил Владимир Степанович, его коллега и старший друг. - Пока ты молод, надо попытать счастья. Уж лучше сделать и пожалеть, чем не сделать, а потом всю жизнь жалеть.
- Один раз я уже сделал.
- Ну и что? - хмыкнул Степаныч в пышные усы. - Всякое бывает. Твоя бывшая тебя просто не любила. А этой девушке стоит сказать о любви. Ты же еще молодой. Не в монахи же теперь идти.
Прошел месяц…
Света собирала помидоры, когда увидела Толика в форме моряка и с гигантским букетом алых роз. Боже, как он красив! Как ему идет форма! А она в футболках и грязных спортивных штанах.
-Привет, - сконфуженно поздоровалась девушка.
- Привет! Даже к матери не стал заходить, сразу к тебе. А это тебе! - сказал Анатолий, протянув ей розы.
- Какие красивые! Спасибо!
- Света, я люблю тебя и хочу быть с тобой. Да, я небогат, и месяцами не бываю дома. Так что, если ты мне откажешь, я пойму…
- Дурачок ты! - с улыбкой покачала головой Светлана. - Да я не променяю тебя ни на какого богача. И что такое разлука в век Интернета?
Толик кинулся к девушке и начал ее целовать. Молодые люди целовались, и обоим казалось, что они одни в этом мире.
В окно смотрела мать Светы. По щекам женщины текли слезы счастья. "Наконец-то, моя девочка любима!" - думала она.
Автор: блог на дзен : Наталья С
***
По селу пошла молва: Оксана Золотухина – гулящая....
Сельские парни, и даже мужчины, бросая на неё сладострастные взгляды, вздыхали и сопели, но молчали. А женщины в большинстве своём донимали их одним-единственным вопросом: «Ты был у Золотухиной?» И только заморыш недотепа Николай Зинчук по прозвищу Чарочка (куда бы ни заходил, всегда выканючивал рюмку), причмокивая всегда пьяным языком, говорил: «М-да…Девка – класс, что надо! Сам её... смаковал».**"
Но на его слова никто внимания не обращал, ведь чтобы красавица Оксана, пусть даже гулящая, к себе зачуханного Николая подпустила? Такого просто быть не может.
Оксане ещё и двадцати не исполнилось. И красота её была просто божественной. Грудь – как созревшие яблоки, выпячивая кофту, так и манила к себе. Пухленькие губки очерчивали небольшой привлекательный рот. Талия – тоненькая, и загорелые стройные ноги. Длинная чёрная коса – едва ли не единственная среди однообразных причёсок сельских женщин и девушек.
За красоту некоторые её любили, а другие откровенно боялись. И не одна женщина шептала Оксане: «Только попробуй очаровать моего. Мало не покажется!» А девушка весело давала отпор: «Нужен он мне!.. И так от твоей ревности под ветром, как маятник, шатается...»
Жила Оксана в добротном доме с десятилетним братиком Тарасом и тётей. Так уж случилось в их жизни: когда родители с новорождённым возвращались домой из роддома, попали в аварию. Родители умерли мгновенно, водитель ещё какое-то мгновение жил, а ребёнок каким-то чудом остался жив и почти без царапины.
Оксана после случившегося долго не могла прийти в себя. Наотрез отказалась ехать в интернат, как ее не уговаривали, и никому не отдала брата. Их соседка Валентина со своим младенцем на руках кормила ещё и оставшегося сиротой младенца. Бездетная сестра отца, их тётя, жила с ними.
Оксана с детства привыкла к работе, потому что в хозяйстве у них всегда были и птица, и поросята. Ещё и коровку держали, которая щедро снабжала их семью молоком и сметаной. Жили бедно – на мизерную пенсию тёти особо не разгонишься. Помощь от государства за погибших родителей только и позволяла что «латать» дыры в семейном бюджете.
Но в этом году неожиданно для односельчан Оксана вдруг разбогатела. Купила новый японский телевизор с DVD, музыкальный центр, по последней моде одела себя и Тарасика.
Вот и начали поговаривать местнве: Оксана – гулящая. Ведь «Ауди» за недавно проданный старенький родительский «Жигуль» разве купишь? И не просто она гулящая, а точно – «валютная девка». Без долларов теперь к ней уже не подступишься. Поговаривают, что мужчины привозят с заработков "зелень" и с ней подкатывают к Оксане.
В этом не сомневались деревенские женщины. И судачили между собой, передавая из уст в уста порочащую Оксанку информацию, попутно добавляя ярких красок и деталей. Хотя и уверяли их мужчины, что девушка на них – ноль внимания, ведь к ней практически каждый день «крутые» приезжают. Ездят не на каких-то там «Жигулях» или «Волгах», а на «Фордах» и «Мерседесах» последних моделей. Но бабы свято охраняющие свою вотчину, уплрно верили в то, что сами и придумали.
Оксана мало с кем из женщин общалась. Не было у неё близких подруг. Школьные разъехались кто куда, а оставшиеся в селе обзавелись семьями, и обсели их будничные домашние заботы. На дискотеку в обшарпанный клуб, который вот-вот рухнет, она тоже не ходила. Там уже «балом правили» люди значительно моложе ее.
Оксана также никому не признавалась, что... влюблена. Кажется, еще с пятого класса. И, кажется, раз и навсегда. И влюблена она в соседского Виталия Панасюка. Снился он ей по ночам – такой далекий и недоступный. След в след ходила она за ним в школу, повторяла его движения. Виталий тогда учился в выпускном классе и на худую соседскую девчонку, которая смахивала на прутик ивняка, конечно, никакого внимания не обращал.
Позже, когда Виталий приезжал на каникулы (он учился в военном училище), Оксана часами прилипала к щели в заборе, чтобы увидеть сквозь нее свою первую и, пожалуй, единственную любовь. И боялась, то и дело оглядываясь, чтобы никто, не дай Бог, не «застукал» её с поличным! В те дни она не заходила к соседям – стыдилась и боялась.
А потом Виталий взял и женился. С тех пор по ночам Оксана плакала, кляня себя за трусость. Почему ему не призналась? Может, всё в её жизни по-другому и сложилось бы?
А днём, оправившись от ночных слёз, хлопотала по хозяйству и шила, шила. Шить её ещё при жизни научила мама, когда Оксана только в первый класс пошла. И получалось это у неё хорошо. «У тебя же настоящий талант к шитью!» – с восхищением хвалила её мама.
А год назад, узнав о её настоящем таланте, появились и бизнесмены-предприниматели. Привезли суперсовременную машинку и другое необходимое оборудование. И у Оксаны наконец-то появились первые собственноручно заработанные деньги. Сначала – рубли, а потом и валюта. Куда девалась её продукция, Оксана не знала. Да и безразлично ей это было. Главное – она кормила родных…
Но ей до сих было не по себе оттого, что Виталий приезжал в деревню не сам, а с молодой женой. Всё так же тайком Оксана поглядывала на соседский участок в щель у забора, и сравнивая себя с соперницей, в себе находила тысячу преимуществ. Но… рядом с её любимым была другая. И однажды поздно вечером она всерьёз взяла и забила дощечкой щель в заборе…
А на днях Панасючка, мать Виталия, которая вместе со своей младшенькой Веруней ещё и Тарасика вскормила молоком, «по-секрету» рассказала Оксане, что невестка ее – «шльондра подлючая», нашла себе какого-то полюбовника-толстосума. И рванула с ним то ли на Канары, то ли на Багамы. Виталик своей жене, конечно, этого не простил. Они развелись – каждый пошёл своей дорогой. Хорошо, хоть детишек не успели наплодить...
Сплюнула Панасючка и даже не поняла: почему это вдруг заблестели красивые, как спелые вишни, глаза Оксаны? И почему это соседка сразу повеселела? А девушка как-то слишком бодро воскликнула:
– Это хорошо, что развелись. Зачем с такой всю жизнь мучиться?!
– Да, это так… Виталик завтра приедет. Надо траву косить, а мне это уже не под силу. Здоровье не то...
О приезде её любимого Оксане сообщил Тарасик, ещё и добавил:
– На новом «Пежо» прикатил. Не то что наша «Ауди». Си-ли-ща!
– Радуйся, что есть у нас «Ауди», – улыбнулась сестра. – У некоторых даже «Москвичей» нет.
До самого утра Оксана не могла уснуть. Долго сидела в темноте и думала: «Какая я дура, следовало бы давно выбросить из головы Витальку. Может, и не виновата его жена, спутавшаяся с другим. Может, это Виталий виноват. И ведь детей у них нет. И причина, может быть, в нём. Почему же она от него убежала?» Но ответа она не находила.
А ведь у неё сейчас такой замечательный выбор! Мужчины богатые к ней не на «Пежо» приезжают, а на «мерсах», которые стоят тысячи долларов. И практически каждый клинышки подбивает. Как вчера сказал Воропаев? «Я тебе вертолёт в придачу с самолётом подарю, дай только согласие». Улыбнулась и... не дала.
❤️
Глянула в окно – светает. Уже заря чуть-чуть очерчивает край неба. Оксана решила: сегодня, пока погода хорошая – траву будет косить. Этому она научилась года три назад. И теперь каждое лето брала в свои хрупкие руки косу и косила. Что интересно – это ей нравилось. Хотя знала: только «свистнет» – и никакие запреты женщин не удержат их мужчин. Они выкосят не только берег, но и всё, что ей угодно будет. Но этого она никогда не делала и знала: никогда не сделает.
А подчинилась бы Воропаеву – в предместье столицы жила бы, в имении... А может, и на неизвестных островах.
Оксана отогнала эту, уже довольно надоевшую ей мысль, накинула халат на своё загорелое тело, тихонько вышла из дома, чтобы, случайно, скрипом двери не разбудить Тарасика и приболевшую тётю.
Умылась прохладной водой прямо из ведра, стоявшего на лестнице. Ух-х! Хорошо! #опусы Потом в летней кухне переоделась в футболку и юбку (на дворе хоть и рано, но уже достаточно тепло). Вышла из кухни, направилась к небольшому кирпичному сараю. Взяла там с вечера поклёпаную косу (клепать научилась прошлым летом у соседа – дяди Петра, тот долго с ней мучился, но всё-таки научил) и пошла на огород.
И... О, Боже! На соседнем берегу маячила фигура. И распознать её она могла бы где бы то ни было! Это, несомненно, Виталий Панасюк. И он, наверное, тоже заметил её. Вдруг прекратил косить, поставил косу.
Оксана ступала по тропинке не спеша и осторожно, подняв полы лёгкой прозрачной юбки, чтобы, случайно не обмочить её росой. А, может быть, и не потому. А от удовольствия, что прохлада утренней чистой росы щекочет ноги. Она шла и ничего вокруг себя не замечала – ни пока тихого, но довольно дружного пения птиц, ни шелеста зелёных листьев на грушах, вишнях и яблонях в саду. Ни-че-го-шень-ки!
Перед глазами только он, такой долгожданный и такой... далёкий. На краю берега остановилась. А всего в нескольких метрах стоял Виталий, опершись на косу.
– Рано ты... вы, – только и нашла, что сказать.
– Добрые косари с росой косят, – весело ответил Виталий. – А я – добрый!
– Знаю, – улыбнулась, всё ещё боясь посмотреть прямо ему в глаза, и подумала: «Боже, какой я ещё ребёнок».
– На ты или на вы?..
– На ты, на ты, – сразу покраснела Оксана.
– У тебя водички холодной с собой нет? Думал: утром не жарко – пить не захочется. А это вот – хоть рубашку выкручивай, – и облизал шершавые губы.
– Минералка есть... Вчера купила. Из холодильника, – защебетала Оксана. – Будете?
– Будешь. Мы ведь, кажется, договорились. Обращаемся на ты. Да?
– Ага… Да.
– А воду – буду…
Виталий положил косу на траву, зачем-то потёр ладонью о ладонь. Приблизился к соседке. Он шёл медленно, а ей казалось – она летит на крыльях ему навстречу. И этот полет – высокий, ранее неизвестный. С непрерывным безумным биением сердца.
«Что это со мной?» Она скорее почувствовала, чем увидела, как он «поедает» её глазами. «Неужели?..»
Лёгкий ветерок щекочет по икрам подолом юбки. Капли прозрачной росы блестят на травах. А она – занемела, будто не живая.
– Слышишь, что я говорю?
– Да слышу… Что?
Перед ней стоял высокий, красивый, с крепкими бицепсами и короткой стрижкой Виталий Панасюк – её мечта, ее желание, надежда. Ее первая любовь. И убеждена – последняя.
– Воды дай! – смотрит прямо в ее глаза.
Про себя отметила: сказал как-то грубо. И это недавнее «Неужели?» повисло в её сердце на волоске.
– А-а, – протянула бутылку. И больше ничего, не могла даже и слова произнести, словно язык занемел. А в груди – что-то сломалось и ожесточилось. Однако не понимала и сама – огонь тот не жгучий, а какой-то приятный и немного щемящий.
– Так тебе помочь? Да что с тобой?
– Всё нормально… Всё хорошо… Я сама… Привыкла уже…
Виталий поставил бутылку в траву, отпив несколько глотков.
– Знаю, ты всё умеешь.
– Откуда знаешь?
– Да это и так видно. Правда, я не об этом...
– О чём же?..
Виталий ничего не ответил. Взял её на руки, словно пушинку (она, конечно, никакого сопротивления не оказывала), и понёс к реке, лязгавшей между высокими крутыми берегами и гнавшей свои тёмно-синие воды вдаль.
Какой-то пьянящий хмель наполнял её тело. Молча прильнула к Виталию, как маленькая девочка, чувствуя его мужскую силу и тепло. Она не могла больше терпеть, тихонько прошептала:
– Я… люблю тебя.
– Догадывался.
– Я берегла себя… для тебя.
– Знаю.
– Откуда? – удивилась, даже голову подняла.
– Сорока на хвосте принесла, – усмехнулся. – Не веришь?
– Сороке – верю, тебе – не очень, – тоже улыбнулась.
– А в щель зачем подсматривала? – неожиданно спросил Виталий.
– В щель? – переспросила и вдруг покраснела Оксана, будто её только что на чём-то срамном поймали. – Подсматривала, – призналась честно.
– Ревновала?
– Ревновала? – тихо переспросила и продолжила: – Не то слово. Готова была убить и тебя, и её, и... себя.
– Себя – зачем?
– За слабодушие, – проговорила и тяжело вздохнула Оксана.
– Ты же не слабодушная!
– С тобой – слабодушная… – и добавила: – Иногда…
Панасюк замедлил шаг. Наклонился и коснулся своими губами её пухленьких губ, чувствуя на них сладкий привкус.
– Ты что, губы медом смазала? – едва оторвался от них, тяжело дышал.
– Нет, – отдышалась и Оксана. – Они у меня всегда такие...
– Потому и липнут к тебе парни и мужчины?
– Пожалуй, – просто и спокойно ответила. – Да не это главное. Ты первый, кто ощутил на них вкус... мёда. И, надеюсь, последний...
– Думаю, так оно и будет...
Редел утренний туман, оседал и таял над рекой, исчезая в её голубой глубине. Они лежали на берегу, боясь пошевелиться, чтобы не испугать счастья, только что поглотившего их...
А вокруг стелился ароматный запах недавно скошенных Виталием зелёных трав…
Автор: Татьяна Юрова
***
- Элла, я вернулся! Ульяна дома? - Владислав Гурьевич поставил сумку в прихожей, -Элла, борщ есть? Погрей мне, чеснока почисть, и хлеба нарежь побольше, домашнего хочется!
Элла немного поморщилась, хорошо муж её не видел, но подумалось - эх, деревня! И пошла греть борщ. **"
- Ты мне про Ульянку нашу не ответила, - Владислав Гурьевич уже переоделся в треники и майку.
Сколько уже говорила - надень шорты или джинсы, для дома специально купила. Вроде нормально зарабатывает, с приличными людьми общается, а дома как мужлан. В ресторане ему невкусно, на приёме - скучно. И не старый вроде, но лоска нет, модные вещи носить не умеет. Мужлан и есть! -
Глядя на мужа подумала Элла, правда без раздражения и злости. Зря надеялась, что он изменится, да может и ладно?
Сама же Элла смотрела ему прямо в глаза и говорила воркующим голосом, - Да опять Ульяночка к подруге уехала, дня на три вроде, - и мужу очаровательно улыбнулась, подставив щёчку для поцелуя, - Влааад! А ты руки то мыл? Иди вымой, ты же с дороги, а может быть вечером к Ковалёвым сходим? Они опять звали, - и Элла деланно надула губки. Мужа она любила, но ей так и хотелось его под себя переделать.
Владислав Гурьевич, глядя на жену, усмехнулся - да-а-а-а, вот что значит жениться на женщине намного моложе себя. Вроде ведь всё хорошо, но ...
Мать его дочери Ульяночки родами померла, они в деревне жили. Поначалу бабки с дочкой ему помогали, а потом он Эллу встретил.
Случайно
В простом сарафанчике на берегу их реки - они с Ульяной поехали купаться, а тут ОНА с подругой.
Владислав с дочкой в мячик играли, мяч укатился в сторону девушек, Ульяночка к ним подбежала.
Элла ей кинула мяч и рассмеялась, - Держи! Ульяна ей обратно, потом подружке её тоже, так и кидали, пока к ним Владислав Гурьевич не подошёл,
- Ну что, девчонки, весело у вас, можно с вами? Примите?
Все трое давай хохотать, у Эллы в глазах смешинки, а что ж, Владислав Гурьевич мужик видный, спортивный, да и молодой. И всего-то ему под сорок тогда было. А Эллочке - двадцать три.
Они поначалу с Ульяночкой очень хорошо ладили, девчонки же, нашли общий язык.
А уж как Эллочка с ним, с Владиславом, ладила! Ой-ёй-ёй! И мужланом он ей тогда не казался.
Он уж и позабыл почти, как это бывает, а тут такое, в общем по любви они поженились, и до сих пор всё у них хорошо, особенно ночью.
Да только детей пока нет, а уже девять лет как женаты.
Дочка Ульянка совсем стала взрослая скоро девятнадцать, но вот у них с Эллой что-то раздоры пошли.
Да и какая она мачеха, Элла? Ну ё-мое, сама ж материнства не познала - жалел он Эллу.
Конечно, не мать, но по своему она Ульяну любит. А все её мысли Владислав по глазам видит. Знает, что и мужланом его считает, многое он замечает.
Но есть то, что не сыграть. Элла в трудную минуту весь свой пафос забывает. Ульянка как то болела сильно, так Элка от неё ночами не отходила.
А так да, Элла пофорсить любит, повыпендриваться. Муж ведь у нее три года как начальником заделался, Владислав и сам не ожидал, что его назначат. Так что, выходила якобы за солдата, а теперь генеральская жена, ну это образно.
- Ты меня, Элла, Владом не зови, не думай, что привыкну, не дождешься, - Владислав Гурьевич смачно откусил пол зубчика чеснока, поддел вилкой ломтик сала, и зачерпнул деревянной ложкой горячий бордовый борщ со сметаной. Любит он есть деревянной, она не горячая. Эххх, вкусно Элка готовит,
- Мать меня Славкой кликала, Славой и зови, имя хорошее. Дед мой тоже был Владислав Гурьевич, а батя - Гурий. Вот родишь мне сына, тоже Гурием назовем. Сейчас такие имена в моде, так что, не томись, Элла, всё у нас получится. Только не заставляй меня семьями дружить с руководством. Я в этой команде чин не самый высокий, для меня это потолок, не их я поля ягода. И не буду никогда.
Элла рукой щеку подпёрла, слушает. Ээээх, своего бы ей дитя, переключила бы мысли, женщиной, матерью бы стала. Владислав Гурьевич доел борщ, Элла ему кусок отварного мяса выложила на тарелку и ломтики жареной картошки.
Ждала, наготовила, Владислав попробовал, - Эллочка, ну сразу чувствую, что я дома! А Ульяна с чего это вдруг у подруги? Не поладили что ли опять? Эх, девки, отец в командировке, так сразу раздрай!
Он отложил ложку, обнял жену, и с Эллы тут же вся надуманная спесь и слетела,
Ну даже если немного и мужлан, и что? Да пусть они так и думают, им бы такого мужика найти! Завидуют, вот и болтают невесть что, -
решила Элла.
Старые знакомые до сих пор в шоке, что Эллочка вышла за простого тогда ещё работягу, да ещё и с ребёнком. Вот и капают ей периодически на мозги, что они не ровня.
********************************
Ульяна жила у подруги Алинки на даче.
Дома с Эллой стало просто невозможно, она стала нервная какая-то, а ведь ещё недавно они были как подруги. Включила мамочку, молодая слишком, Ульяна не могла её в этой роли воспринимать.
Погода была отличная, решили пойти на карьер искупаться. Там песочек, почти как на курорте. Наплавались, сели у воды позагорать.
Алинка что-то про своего парня рассказывала, а Ульяна кивала ей лениво, на природе её разморило после купания. И наблюдала за девочкой, что с мячиком купалась.
Даже вспомнила, как они с Эллой в такой же чудесный день познакомились. Правда Ульяна была постарше, чем эта девочка.
Девочка бросала мячик на воду и смеялась, за ней наблюдал парень с берега. Потом к парню подошли знакомые, он отвлекся. А девочка легла на мяч, обхватив руками, и крикнула,
- Смотри, я плыву!
Поплыла, но мяч из под неё выскользнул, а она испугалась, хотя там и не глубоко.
Ульяна подскочила, помогла ей подняться и выйти из воды, но она плакала.
- Василиса, ты чего? - парень схватил её на руки, - Я же тут, на секунду отвернулся!
- Паа-ап, я плыла и упала, - всхлипывала девочка, - А мой мячик уполыы-ы-ыл, - от обиды она опять расплакалась.
Ульяне стало её и жалко, и смешно, такая милая! Она зашла в воду, догнала мяч, вышла и вернула его девочке,
- Держи, и больше не теряй, и не плавай одна, только с папой и с мамой, поняла?
Малышка кивнула, слёзы тотчас высохли, - Да! - она смотрела на Ульяну так, словно она фея.
- Спасибо, - парень взял девочку на руки, - Ну что, держись крепче, пошли домой! - и пошёл, а девочка помахала свободной ручкой Ульяне.
- Это Артём со своей дочкой Васькой, хорошенькая, да? Он один её растит, представляешь? Недалеко от нас живут, его девушка в роддоме от ребёнка отказалась и уехала. Артём забрал и растит её вместе с матерью своей, - обьяснила Алина.
- Сбежала? От своей дочки? - не поверила Ульяна, - А рожала зачем?
- Да кто ж её знает, они встречались, Артём ей замуж предлагал, не любила его наверное, разве таких поймешь? - махнула рукой Алина.
На следующей день уже на подходе к карьеру Ульяну чуть не сбила с ног Василиса,
- Уррррра, ты пришла, будешь со мной купаться?
Алина насмешливо покачала головой, а когда увидела Артёма, несущего им лимонад и мороженое, присвистнула, - Ну вот мы и приплыли, кажется кто-то кому-то приглянулся!
Когда Ульяна уезжала, Артём попросил её номер телефона, а Василиса плакала и не хотела её отпускать.
Дома Элла и отец были какими-то загадочными, Элла звала теперь отца Славой, так, как его бабуля называла. И вообще что-то изменилось, а через месяц Элла смущенно сообщила Ульяне, - Представляешь, у тебя скоро будет брат или сестричка! А потом спросила как-то заискивающе, - Уля, а ты моего малыша будешь любить?
Ульяне вдруг стало жалко свою молодую мачеху, словно та была её младше и не умела сказать о том, что хочет, чтобы у них была дружная семья. И Ульяна порывисто обняла Эллу, вспомнив, как та жалела её, и кормила, и утешала, и похоже понимала и боялась, что не будет она Уле матерью, не сможет.
- А мне парень нравится, - вдруг проговорилась ей Ульяна, сама даже не знает, и как она так проговорилась! - Он мне звонит каждый день, а у него дочка есть, ты представляешь, Элла?
И Элла вдруг обняла Ульяну, и взглянула на неё не как обычно шутливо, а иначе, почти по матерински,
- Да уж конечно представляю, Уля, но это... это очень непросто, ты пойми, лучше не начинать встречаться, если чувствуешь, что это тебе не по плечу!
- Я не знаю, но мне Артём очень нравится. Он такой сильный, мужественный, меня к нему тянет! Он надёжный, понимаешь? А Василиса, она плакала, когда я уезжала. Я ведь такая же была, Элла! - пыталась объяснить Ульяна, а Элла кивала ей, а сама думала, как же всё это ей понятно...
- Да какие же вы мачехи, а? С ума с вами сойдешь, одна ещё матерью не стала, а теперь и ты, Ульяна! - бушевал Владислав Гурьевич. Потом повернулся к Артёму, прищурился,
- Ну смотри у меня, парень!
И мужчины пожали друг другу руки, причем Владислав Гурьевич смотрел на Артёма строго, словно предупреждал, Артём же - вызывающе!
***********************************
Маленький Гурий обожает сидеть на руках у старшей сестры. Ульяна качает братика, - Смотри, воо-о-т наша мама идет! Наша мама, - Ульяна примеряет это слово на вкус, она его никогда не говорила раньше, и ей нравится, - Ма-ма! Иди к нам скорее, мы тебя ждём!
Элла смотрит на падчерицу вопросительно и одновременно любуется и Ульяной, и сыночком.
Да, мама, а почему нет? Она стала это чувствовать и это ощущение заполнило её с рождением Гурика. И теперь ей стало казаться, что и Уля её дочка. Конечно её, а как же, ну а чья ещё. Ведь это она, Элла, была с ней всегда. Конечно её.
- Мама пришла, видишь, Гурик? - Ульяна передала малыша Элле, и не удержалась, приобняла её, шепнула, - Спасибо тебе...
Это Василиса уже зовет Ульяну мамой, ей легче, она маленькая. А Ульяна пока не готова, но она счастлива, что у неё есть отец, и Элла, и Василиса. И конечно Артём, он немного похож на отца, Элла смеётся, - Пошли наших мужиков кормить, они с работы пришли.
И для Ульяны в её жизни теперь всё правильно, всё сложилось, как ей было надо. Когда чувствуешь, что это твоё, родное, можно смело идти с родными по духу рука об руку.
И так и должно быть, когда в доме царит любовь.
=
✍Автор : Жизнь имеет значение
***
Помоги
Георгий Жаркой
Мать возвращается домой и видит, что в их квартире сидят две незнакомые женщины. Одной за пятьдесят, другой – лет двадцать. Пьют на кухне чай. Угощает дочь. Она за хозяйку. **"
На гостьях знакомые халаты, а их одежда болтается на балконе – проветривается. Сушится.
Женщины промокли под ливнем. Стихия налетела внезапно, мгновенно, без предупреждения. И они сразу же – до ниточки.
Побежали в испуге по улице. Ни одного магазина, ни одного учреждения. Ряд больших пятиэтажных домов. Сунулись во дворы. А подъезды закрыты. Без ключа не попадешь.
В одну из дверей заходил мужчина. Они за ним. Стоят, жалкие, с них вода стекает. А на улице дождь не перестает.
Подъехало такси. Из него выгрузилась семья – и быстро в подъезд. Торопливо прошли мимо женщин. А они испуганно посторонились.
За ними еще две машины. И тоже вышли люди. И тоже мимо – к себе.
Услышали стук шагов. По лестнице – к почтовым ящикам спускается девушка. Увидела пострадавших. Сердце сжалилось. Забыла про почту – пригласила к себе.
Когда они ушли, мать сначала выговорила дочери, что та впустила в дом незнакомых. Она сказала так: «Издали все люди хорошие». И что сейчас не те времена, чтобы демонстрировать сердечность: в миг без башки останешься. Затем одумалась. Поняла, что погорячилась. Потому что люди промокли. И замерзли. Не все же мошенники и воры. И каждый может попасть в такую ситуацию.
И мне вспомнилась история. Конец семидесятых годов. Тогда по подъездам часто ходили цыганки. Предлагали купить, например, мёд. Или пуховую шаль. «Рангом пониже» просто просили «покушать». Но хлеб и продукты не брали. Им нужны были деньги.
Некоторые появлялись с детьми – маленькими глазастыми цыганятами, вечно грязными и в каких-то лохмотьях.
Моя теща, Царствие ей Небесное, впустила такую цыганку в квартиру. Теща не работала, потому что у нее было больное сердце. И она получала пенсию как инвалид. В доме никого.
Она сразу же повела чумазого ребенка в ванную и отмыла его рожицу. Затем посадила за стол, налила в чашку молока и отрезала кусок белого хлеба.
А цыганка в это время ходила по квартирам. Выпрашивала подаяние.
Над тещей никто не потешался. Никто не удивился. Только некоторые думали, что непрошеные гости запросто могли занести в квартиру заразу. Но теще это и в голову не пришло. Она увидела грязного и измученного ребенка. И его вид сказал ей все. Мне кажется, что она бы при определенных обстоятельствах смогла оставить их ночевать. И глазом бы не моргнула. Потому что была очень добрым жалостливым человеком.
А дочь предложила маме представить себя на месте этих двух женщин. Видно же, что это мать с дочерью. И понятно, в какую ситуацию они попали. Помочь им просто, нетрудно. Надо уметь представить себя на месте других.
А мать подумала, что у нее дочь – хорошая девочка.
Говорят, что в охотничьих домиках, в небольших избушках лесничих, разбросанных по тайге, всегда найдешь сухие дрова, спички, еще что-то, без чего человек в диком лесу может погибнуть.
Оставляют все это те, кто понимает, что друг другу надо помогать. Мы же люди. А добро такое: оно имеет тенденцию возвращаться. И слава Богу!
***
Дорожный ангел
Слезы застилали ей глаза, но она гнала машину по междугородней трассе со скоростью сто двадцать километров в час.
Вдруг у обочины нарисовалась машина с синей полоской на боку, затем раздался свисток, и человек в форме с полосатой палочкой показал, что нужно немедленно принять вправо и остановиться. **"
Дина ругнулась, вытерла слезы и повиновалась.
- В чем дело? - почти закричала она дрожащим голосом в открытое окно к приближающемуся инспектору.
Тот козырнул, представился и протянул руку.
- Предъявите водительское удостоверение.
- В чем дело? - опять нервно спросила Дина. - Я ничего не нарушала.
- Дайте мне ваши документы, пожалуйста, - настойчиво попросил в форме. – Я должен их проверить.
Она опять выругалась, полезла в сумочку, трясущимися руками достали права и протянула их инспектору.
- Пройдите за мной, - спокойно сказал он, взял её права, и не заглядывая в них, пошёл к своему автомобилю.
Она выскочила из машины и побежала вслед за ним.
- Что такое?! Я буду на вас жаловаться! Вы не имеете права просто так задерживать водителя.
- Девушка, сядьте в мою машину, - сказал он строго, уже из своего авто.
- Да что такое?! – Но она опять подчинилась и села рядом с ним. - Почему вы меня остановили?
Человек в форме откинулся в водительском кресле и промолчал.
- Эй! - насторожилась Дина. - Что происходит? Верните мне документ.
- Когда вы успокоитесь, я вам всё верну, - сказал он.
- Что значит успокоюсь?
- То и значит. Вы ехали за рулём и плакали.
- Откуда вы это знаете? - спросила она с вызовом.
- Не важно, откуда. У вас глаза красные. Рыдать и одновременно мчаться на высокой скорости по трассе опасно. Можно улететь в кювет.
- Ах, вон оно что... - Она с подозрением уставилась на него. - Но я же уже не плачу. Вы же это видите.
- Не плачете, - подтвердил он. - Но внутри у вас всё клокочет.
- Это у меня от злости на вас всё клокочет, - со злостью парировала Дина.
- И в таком состоянии тоже опасно ехать. Вы успокойтесь, девушка. Посидите молча, подышите. Смотрите, какая прекрасная погода.
- Прекратите надо мной издеваться, - опять вскипела она. - Быстро верните мне права.
- Нет, Дина, пока вы не успокоитесь, я ничего вам не верну.
- Откуда вы знаете моё имя? - Она замерла.
- Как откуда? У меня в руках ваше водительское удостоверение. Там всё написано.
- Но вы в него ни разу не заглянули.
- Я успел. Так что сидите, отдыхайте.
- Что значит отдыхайте? Меня ждут. Мне ехать надо.
- Не лгите, никто вас не ждёт. Ваша мама даже не знает, что вы к ней едете из другого города.
- Что? - Дина опять уставилась на этого человека. - А про маму вы откуда знаете?
- У каждого человека есть мама, - улыбнулся он.
- Но не каждый инспектор знает, что я еду к маме.
- Кстати, зачем вы к ней едете? – Он всё улыбался. - У вас же есть своя квартира. Это же муж от вас ушёл, а не вы от него. Ну, подумаешь, признался он, что уходит к другой женщине. Зачем вы сразу помчались в другой город? В таком состоянии вы далеко не уедете. Если так захотелось к маме, ехали бы на автобусе. Или в такси.
Дина сидела открыв рот и слушала его как завороженная. Потом осторожно спросила:
- Кто вы, чeрт возьми? Уж не ангел ли?
- Ага, - обрадовался он. - Точно. Считайте меня ангелом.
- Что значит, считайте? Откуда вы всё про меня знаете?
- Оттуда. - Он пальцем показал наверх. - Ну, что, успокоились? Руки не дрожат?
Она удивлённо посмотрела на свои руки, потом опять на постового.
Он, заметив её странный взгляд, опять улыбнулся, и наконец-то протянул ей документ.
- Всё, Дина. Счастливого пути. И умоляю, не спешите так. Всё плохое у вас уже произошло, впереди ждёт только хорошее.
- Правда? - неуверенно улыбнулась Дина.
- Правда.
- И всё-таки, кто вы? - она всё смотрела на него с вопросом, пытаясь осознать происходящее.
- Вы же сами сказали, что я ангел. Дорожный ангел.
Дина неуверенно вышла из машины, медленно пошла к своему авто, села в него, ещё раз оглянулась, завела двигатель и нажала на газ.
Инспектор покачал сокрушённо головой, достал мобильный и набрал номер.
- Алло, - стал он говорить в трубку. - Да, Вадик, я её остановил... На самом деле, она плакала. Теперь, кажется, успокоилась... Да, поехала дальше... Я не могу понять, Вадик, как ты мог бросить такую женщину? Понимаю, что полюбил другую, но всё равно... Ты же о ней беспокоишься, позвонил мне, попросил остановить, успокоить... А если бы у тебя не было друга постового? Понимаю, что ты её понимаешь. Все мы друг друга понимаем, но постоянно делаем друг другу больно. Всё-всё, я не читаю тебе нотации… Я отключаюсь... Мне нужно работать. Пока.
Он отключил связь, грустно хмыкнул и протянул:
- Да... Сегодня я побыл немножко ангелом... Странное состояние...
ДзенБлог:
Рассказы Анисимова
***
Толик маялся. Женаты они уже 7 лет. Как же хорошо всё начиналось! Симпатичная молодая девушка, общие интересы, общие цели, казалось, вся жизнь впереди будет такая.
Родился ребёнок. Толик радовался. Сын, наследник. Но жена стала неуловимо меняться. Теперь она постоянно нервничала по любому поводу, суетилась, ворчала на Толика. То он холодильник он не закрыл и ушёл, то сыну не купил кашку, то ушёл на весь день, то свет в туалете забыл выключить, то не разулся в прихожей, а на улице грязь.**"
Оля не работала и всё делала по дому. Ну и могла бы лишний раз пол вымыть, подумаешь, не понимал Толик. Она ему всё это выговаривала, а потом тихонько плакала на кухне. А Толику хотелось любви. Он уже привык, что женщины о нём заботятся.
На работе был женский коллектив, только двое мужчин, Толик и начальник. Семья - это мать, сестра и жена, которая почему-то перестала о нём заботиться. Толика это очень раздражало. Ему хотелось не говорить с женой, а просто поставить её на место. Деньги же он приносит в дом.
Оле, видимо, надоело делать домашние дела и с ребёнком сидеть, решил Толик. Илюше уже 3 года. Между Толиком и Олей уже нет никакой любви. Толик иногда смотрел на жену и не понимал, как он на ней женился. Ему 35 лет, а выглядит на 25. Ходит в спортзал, ухоженный, с хорошей стрижкой, модно одет.
А жена, сидя дома, совсем распустилась. Растолстела, волосы зачесаны в хвостик, никакого макияжа, маникюра. Да и пахнет от неё, вдруг понял Толик. Действительно, чем это от неё пахнет, принюхивался он в кухне.
Жена удивлённо смотрела на него.
- Это я котлеты жарила, луком пахнет.
- Это от тебя луком пахнет уже, дорогая, иди хоть вымойся.
Толику порой даже не хотелось идти домой, чтобы не видеть лишний раз жену. Он иногда брал Илюшу и уходил на весь день к матери. Та встала на его сторону. Невестку она не любила и тоже считала, что та всё делает не так.
Она сама познакомила сына с молодой девушкой, которая работала вместе с ней. Юля сразу понравилось Толику - именно то, что он всегда и любил. Ухоженное, подтянутое тело, красивые волосы и постоянно улыбается. Они стали встречаться. Девушка охотно шла на контакт. И Толик уже серьёзно начал думать о том, чтобы развестись, а с сыном можно гулять по выходным. Дома его будет ждать молодая красивая жена, мечтал Толик. Идеально.
С Олей они развелись. Мать уехала на дачу, квартира освободилась. Толик привел туда Юлю. Мать ему сказала - ты погоди жениться, присмотрись пока. Он и присматривался.
Как будто вернулась молодость, его всё устраивало. Юля не заморачивалась готовкой, они покупали еду в кулинарии, посудомоечная машина была, иногда они ходили в кафе.
Как в 20 лет, улыбался довольный Толик. С сыном он встречался редко по выходным, гулял с ним, с бывшей женой не общался. Юля вилась перед ним кошечкой.
Квартира была скромная, но она ему постоянно говорила, что с милым и в шалаше рай. Не очень-то требовала денег. Он с нежностью думал о ней. Как же ему повезло. Как отлично всё устроилось. Какая девушка, это же идеал! Всё-таки надо бы на ней жениться. Но мать опять повторила - не торопись.
Только он и сам подумал, что Юля ведь ему может отказать. Зарплата у него не очень большая, алименты ещё платит на сына, и не придумал ничего лучше как сказать Юле, что это не его ребёнок, а усыновленный и от алиментов он, наверное, может как-то отказаться.
Юля равнодушно всё это слушала. Толик решил доказать ей и несколько недель не встречался с сыном, а потом Оля увезла сына на дачу. Толик с Юлей тоже съездили в отпуск на море. Вернулись, а через несколько дней Юля собрала вещи и съехала с квартиры.
По телефону сказала Толику, что выходит замуж. Спасибо что предоставил жилье на полгода, не надо было за квартиру платить.
Толик вообще не понимал, что она говорит, как ему казалось, они любили друг друга и всё шло к свадьбе. Она же такая ласковая! Оказывается, Юля просто жила здесь у него бесплатно, да ещё ела и пила за его счёт, горестно думал Толик.
Юля ему прямым текстом сказала, что с её данными она достойна совершенно другого мужчины, по крайней мере, более обеспеченного.
Толик, всю жизнь привыкший, что женщины о нём заботятся, оказывают ему внимание, вообще сник и через несколько дней решил навестить бывшую жену. Та ему никогда такого не говорила и по-своему заботилась всегда, с надеждой вспоминал он.
Он позвонил в дверь. Открыла молодая девушка. В полутьме коридора он даже не понял кто это.
- А позовите Олю.
Девушка рассмеялась.
- Толик, ты ещё и зрением ослаб.
Он прошёл в квартиру, разглядел девушку. Это была Оля. Стройная, с блестящими волосами, в аккуратном спортивном костюмчике. Она весело смеялась.
- Ты всё такой же остолоп, - ласково сказала она, - ну проходи, чаем тебя напою.
Толик как уже в чужой дом прошел на кухню. Он даже стал стесняться немного своей бывшей жены. Ещё после той оплеухи от Юли не отошёл, а тут такая Оля перед ним. И как в воду глядел. Оля накрыл на стол, поставила напитки.
- Давай, Толик, за меня выпьем. Я ведь замуж выхожу.
Автор: Нина Чилина
***
Родная кровь…
Чёрная туча опустилась на село. Умер дядько Николай - директор единственного в селе заводика. Умер внезапно, ранним утром. Вышел в сенцы, налил кружку чаю, запалил сигаретку… да так и упал лицом вниз, и больше не поднялся. Жена враз постарела на десяток лет, всю ночь прорыдав у мертвеца на груди. Криком зашлась сестра её, кинулась отнимать несчастную от покойника, да не сдержалась – сама упала рядом, заревела звериным голосом… **" Загомонила брюхатая младшая невестка, схватилась за живот, спасая не родившегося ещё первенца. Обнялись сыновья, утёрли скупую слезу, бросились справлять похороны. Внуки зашептались у порога, побежали разносить весть по селу. И вскоре из каждой хаты потянулись бабы и мужики к церкви – ставить свечи за упокой. Старшая невестка надоила козу, выгнала лучшего поросёнка, поймала гуся, выбрала самого жирного кролика, отдала мужу – режь.
Собралась бесчисленная родня, принялась готовить поминки. Столы накрыли во дворе. Всю ночь, пока жена с сестрой голосили у гроба, парни мели двор, а девки и бабы-племянницы жарили-парили, щедро сдабривая снедь солёными слезами… Едва затеплился рассвет, послали за батюшкой, просить прийти к обеду. К полудню двор наполнился разноголосым плачем десятков родственников и друзей… Съехались из райцентра, из соседних деревень, из дальних городов… Казалось, во всём селе не было человека, который бы не плакал. До кладбища шли пешком – впереди кум Николая с деревянным крестом, следом, утирая рукавами слёзы, несли венки сельские бабы. А за гробом под руки вели жену с сестрой… У могилы провожали покойного ружейными залпами. Как стали заколачивать гроб, жена с сестрой истошно завопили, кинулись навзничь в кладбищенскую грязь… Мужики оттащили женщин, гроб опустили в могилу, ударились о крышку первые комья сырой земли… Сквозь слёзы сельские жители шептались: «Как же мы жить-то будем теперь? Кто нам поможет, деньгами, советом? А, ну, как поставят на место Николая спекулянта городского, и распродаст он наш заводик по частям, а нас на улицу выкинет, как щенят ненужных…» Всеобщее горе скрыло от селян одинокую женскую фигурку, скромно стоящую с краю похоронной процессии.
***
За день до похорон сидела бабка-повитуха, сваха Николаева, в избе супротив вдовы его.
- Думай, Людмила! Думай! Баба нужна. Чтобы кровь его носила и детородна ещё была. Чтоб и станом, и лицом с ним была схожа. Ну, неужто нет такой?
- Так ведь одни сыновья у нас, матушка! И родня в селе сплошь мужики.
- Ох, слабая кровь у нас, раз девки не родятся! - покачала головой повитуха недовольно. - Знай, в бабе сила крови нашей! Парень жизни только отнимает - лишь девка дарить её может.
Заголосила Людмила, а бабка-повитуха всё приговаривает:
- Чтоб лицом и станом на него похожа была!.. Чтоб кровь его в её венах протекала…
Всплеснула руками Людмила.
- Есть! Ох, дура я старая! Есть! Племянница двоюродная - Вика! И станом в него, и лицом не отличишь! Одно, что баба!
Усмехнулась повитуха, потёрла ладони.
- Точно!.. Ведь и я тоже позабыла про неё! А всё потому, что давненько её тут не бывало. Ну, Людмила, теперь твоя воля! Успеешь привезти её – всё сделаю. Чин по чину. А не приедет Вика, всё потеряем: ты – мужа, а село – единственную опору в жизни – работу на заводе!.. Новое-то начальство всё производство распродаст, а народ по миру пустит!..
***
- Виктория Андреевна, вас к телефону!
Вика подняла взгляд от бумаг.
- Меня? А кто?
- Не знаю, - секретарша пожала плечами. – Какая-то женщина, говорит, родственница из села.
- Хм, странно. Ну, соединяй.
Вика поднесла к уху трубку. Там что-то шипело, трещало и щёлкало, однако сквозь помехи отчётливо слышался женский плач, похожий на вой.
- Алло! Алло, говорите! – прокричала Вика, понимая, что иначе собеседница её не услышит.
- Алло! – раздалось, наконец, на другом конце провода. – Виконька, родненькая, это я, тётя Маша!
Вика напряглась и вспомнила. И всю свою сельскую родню, и саму тётку Марию. Когда-то давно Вику, девятнадцатилетнюю девчонку, мать привезла на свою родину. Отходить после развода. Брошенную мужем племянницу и сестру встретили хорошо, поселили в светлую комнату, накормили, обогрели и пообещали поддержать. Дядька Николай, родной брат тётки Марии, тут же предложил ей место на своём заводике. А две недели спустя Вику везли на машине Николая в райцентр, бледную, с сильным кровотечением – выкидыш… После этого Вика уже не вернулась в село, а уехала обратно в город, и с тех пор никогда не общалась с этими родственниками - уже лет десять.
- Да, тётя Маша, здравствуйте!
- Горе у нас, родненькая! Горе горькое, горе чёрное, - заголосила Мария. – Коленька мой, брат, Николай… помер он, дитятко! Давеча утром! Схороним завтра, приезжай, милая!
- Да, конечно, тётя! Приеду. Примите мои соболезнования! – Вика сама ужаснулась этой дурацкой дежурной фразе.
- Что? Не слышу, дитё! В общем, приезжай! Ждём мы тебя!
В трубке послышались короткие гудки. С минуту Вика озадаченно смотрела в окно. Затем решительно вышла из кабинета и обратилась к секретарше:
- Наташа, я беру отгулы. Три дня. У нас горе, дядька помер, нужно ехать на похороны.
«Горе у нас, горе…» - крутилось возгласы тётки Марии у Вики в голове. «А нет ведь у меня никакого такого особого горя! Это же там - у них!..» - подумала вдруг она и тут же устыдилась собственной бесчувственности.
Быстро достала из кармана мобильник, набрала мамин номер.
- Да, доча! – откликнулась мать.
- Мама, из села звонили… тётя Маша… дядя Коля умер…
- Коля? Какой Коля?
- Ну, здравствуйте! Брат твой двоюродный - Коля! На похороны поедешь?
- Ой, Вика! Ну, куда мне на похороны с моим-то здоровьем?! И тебе, какого хрена туда ехать? – возмутилась мать. – Ты ж не общалась с ними сколько лет! Позорище!
- Мама, они позвонили!.. – всё сильнее раздражалась Вика. – И что, что не общались? Это дань памяти – мы обязаны!.. Ладно, ты не хочешь, я тогда сама поеду – раз обещалась уже!
***
Четвёртый час тряслась Вика в старой маршрутке. За окнами мелькали высохшие поля, тонкие речушки, разваленные деревенские домики.
Серая тоска котёнком свернулась на сердце: «Зачем еду? Ведь толком не помню его даже. Лет-то сколько прошло, права мать…» Попутчики колючими взглядами всматривались в Вику. Дети, словно почуяв неведомую беду на её лице: жались к матерям, будто видели в ней не живого человека, а покойницу. «Видно, чужая я тут для детишек этих! – с сомнением думала про себя женщина. - У них жизнь особая - деревенская. А я, как пришелец - злая тётка-инопланетянка. Ничего, дядю схороню - и домой…» Вика вспомнила о матери и досадливо передёрнула плечами. Та всё же наотрез ехать отказалась. Мол, негоже к родне лишь с горем выбираться: «Вот денег накоплю, да приеду к ним сама с подарками, с радостью и весельем…» - говорила она. Маршрутка въехала в село и поплелась, раскачиваясь по ухабам мимо домов. У старой церквушки она остановилась, и водитель зычно крикнул:
- Конечная!
Вика, словно нутром почувствовала что-то недоброе, нависающее над селом. На дрожащих ногах спустилась она на родную землю. «А куда дальше-то?»
- Извините! – обратилась она к вздрогнувшей селянке, тотчас же прижавшей к груди щекастого ребёнка. – Вы не подскажете, где здесь Верваки живут?
- Ох, матушки! Вы к Николаю на похороны?
- Да, - удивилась Вика. – Николай Вервак – мой дядька.
- Так дывысь, вон улица с серым домом? – легко переходя на «ты», забалакала селянка. – До конца дойдёшь, а там первый дом слева. Там же крышечка от гроба у забора стоит, и веночки…
- Спасибо!
- Иди скорийше, девка! Вроде как только тебя они и ждут!
Вика засеменила вдоль указанной улицы, утопая каблуками в деревенской грязи. На дальнем перекрёстке завиднелась крышка гроба, прислоненная к забору. «Здесь!» - подумала Вика и ускорила шаг. Наконец, она приблизилась к забору, уставленному придвинутыми к нему пёстрыми венками. В воздухе слышались разноголосые всхлипы. Вика толкнула скрипучую калитку и вошла во двор. Серая мощёная дорожка вела к добротному кирпичному дому. У двери Вика замялась, но всё же открыла её и вошла.
- Здравствуйте! – в нависшей тишине её голос прозвучал как-то искусственно.
Посреди просторных сеней стоял гроб. Толпившиеся вокруг него люди теперь не отводя глаз, смотрели на Вику. Мужчины и женщины – прямо и открыто, дети – испуганно прижавшись к ногам матерей. Разными взглядами на неё смотрели одинаковые глаза. Её собственные глаза – глаза породы Верваков. Первой спохватилась тётка Мария.
- Виконька, родненькая! – вскрикнула она, косолапо бросившись к племяннице. – Где ж ты была, дорогая моя? Заждались ведь мы тебя!
- Ох, горе-то какое, видишь, Виконька! – подхватила вдовая Людмила, хватая племянницу мужа за руку. – Не дождался тебя, доченька! Умер… - взвыла вдруг она, и сыновья поспешно оттащили её к углу хаты, туда, где стояла, перебирая связку сушёных ягод костлявыми пальцами, сваха-повитуха.
- Батько, выносим гроб! – гаркнул сын кума Николая. – Пошли вже, хватя тут!
Двинулись на кладбище. Вика шла позади всех и удивлялась, каким же искренним и неприкрытым было горе селян: «Видать, только благодаря дядьке-директору сытно кормилось село с заводика этого. А ведь, и правда, что ж теперь с ними со всеми станет?..» Из каждого двора, мимо которого они проходили, слышался сдавленный вой, бабки вдоль улицы утирали кулаками слёзы, размазывая по лицу серую пыль. Могилу вырыли на самом высоком кладбищенском холме. Пришла пора опускать гроб.
Вика с ужасом смотрела на тёток Машу и Людмилу, которых волоком тащили от гроба по разрытой земле.
- Доченька, а что ж ты с дядькой-то своим толком так и не попрощалась? – раздался рядом с Викой скрипучий старушечий голос.
Она вздрогнула и обернулась. За плечом стояла бабка-повитуха.
– Пойдём, дочка! Ты ж кровь его, родная кровь, надобно хоть землицу кинуть в могилочку…
Вика послушно засеменила за бабкой, а та крепко вцепилась в её запястье и не отпускала. Подошли к самому краю прямоугольной ямы. Запястье Вики побелело от мёртвой старушечьей хватки. «Боже! Сколько же в этой старой ведьме силищи!..» – она попыталась высвободить руку, но ей это никак не удавалось. Вика вдруг отчего-то очень сильно испугалась за себя и украдкой глянула на повитуху. И тут она с ужасом заметила, как губы бабки странным образом зашевелились, а пальцы свободной руки нервно задвигались, как будто царапая воздух вокруг… «Разорвись – разойдись! Мёртвое – оживись! Кровь родная – возьми два края! Один край мёртвый, другой живой, один оставь – второй будет твой!.. Смерть гнилая – вот тебе кровь молодая! Оставь её там, а его верни нам! Женское ли мужское – по крови всё родное!.. Зажимай, время – забирай племя! Под кровью младой взрастайся – мертвец просыпайся!» Вика, будто под гипнозом, стояла, как заворожённая, и слушала весь этот сумасшедший бред… Потом, ненадолго опомнившись, хотела, было, с силой вырвать запястье из цепкой клешни старухи и отпрянуть… Да не успела!.. Бабка-повитуха резко и глубоко кольнула Викину руку острым краем сухой ветки!.. Женщина вскрикнула, а алая кровь обильно закапала в не зарытую ещё могилу.
***
Над селом занималась яркая весенняя заря. Николай, сощурившись, вышел в сенцы и затянулся вкусной сигареткой. В окошко светило ласковое солнышко, играя лучами в голубых глазах его. Скрипнула дверь. В сенцах показалась улыбающаяся Людмила, держащая в руках глиняный кувшин с парным молоком.
- Будешь, Коленька?
Николай крепко поцеловал жену, принял из её рук кувшин и принялся жадно пить. Людмила, присев на скамейку, с улыбкой любовалась мужем. По щеке её прокатилась крупная слеза. Николай оторвался от питья.
- Милонька, что с тобой?
Людмила, всхлипнув, уткнулась мужу в грудь:
- Родненький ты наш!..
Тот обнял её и, поглаживая по спине, проговорил:
- Ну, буде, буде… Чего ты плачешь, жена? Я с тобой, я не пропаду теперь. Ну, подумаешь, случился удар, но выходили же – оклемался я. Вот сейчас позавтракаю да пойду на могилке племянницы оградку ставить.
- Пойди, пойди, Коленька!..
- Да… неладное с ней тут приключилось. Приехала родню проведать, да сердечко, видать, больное было – вот и прихватило. А ты бы пошла лучше, приготовила всё – назавтра сороковины по ней справить надобно. Да матери её позвони, сестрице моей, напомни – вдруг забудет приехать. Всё-таки родная кровь!
Автор: Лидия Высоцкая.