– Мама, в нудисты подалась на старости лет?

Я представляю, что о нас думают и говорят соседи! – кричал мужчина
— Боря, нам с тобой нужно серьезно поговорить! Я заранее прошу прощения у тебя за слова, которые сейчас скажу, но у меня больше нет сил терпеть выходки твоей матери! Ты знал, что Юля Семеновна придерживается несколько нетрадиционных взглядов? В общем, твоя мать — нудистка! Что будем делать?
Жанна и Борис два года назад наконец-то смогли обрести просторную трехкомнатную квартиру, семейная пара воспитывала двух детей, близнецов Колю и Витю, поэтому пришлось расширяться. Денег у Бориса и Жанны хватило только на вторичку, они специально искали приемлемый в плане ремонта вариант — лишних средств на обновление интерьера в семье не было.
Борис два года откладывал четверть зарплаты. Скопив достаточно крупную сумму, он решил делать ремонт. Жанна предложила супругу полностью сменить в детской мебель:
— Борь, мальчишки уже выросли из своих кроватей, на двухъярусной им спать неудобно. Пришло время покупать новый гарнитур. Давай поищем небольшие односпальные кроватки и поставим их по разным углам, вместо тумбочек будет большой письменный стол — так мы и пространство сэкономим, место для шкафа останется. Комод, видимо, выбрасывать придется.
— Детскую будем обновлять полностью, изрисованные обои придется сдирать и клеить новые. Мебель новую купим обязательно, а то мальчишкам действительно их старые кроватки малы. Жанн, а мы где будем жить во время ремонта? На съемную уйдем?
— Дорого, конечно, а что делать? Придется подыскивать на несколько месяцев, больше-то вариантов нет.
— Почему? Вариант есть — можно пожить у моих родителей, у них четырехкомнатная квартира, три спальни, две из которых пустуют. Я с ними уже разговаривал, мама с отцом согласны нас приютить. На самом деле, это отличный вариант, мне всего две остановки от них до работы проехать — и я на месте. Да и садик недалеко, живут родители от нас всего в двух кварталах. Что по этому поводу думаешь?
***
Жанне идея супруга не понравилась: со свекровью, Юлией Семеновной, она была в плохих отношениях. Ситуация классическая: мать не приняла выбор сына, желала для него лучшей доли, поэтому общение между свекровью и невесткой сразу не заладилось. Сейчас, по крайней мере, Юлия Семеновна перестала открыто скандалить с Жанной и как будто бы смирилась тем, что никогда уже эта женщина из жизни ее сына не исчезнет.
К внукам относилась прохладно, хоть никогда и не обижала, дети тоже к бабушке не тянулись.
Жанна попыталась возразить:
— Борь, ты же сам знаешь, как ко мне относится твоя мама. Может быть, не будем усугублять ситуацию и все же снимем квартиру? Я просто не понимаю, зачем нам туда переезжать? На кухню она меня не пустит, а если и пустит, то еду мою будет критиковать, вмешиваться в воспитание детей, да и вообще, мальчишки ей мешают.
У нас с твоей матерью разный график сна: она ложится под утро и встает ближе к обеду, а я засыпаю рано и просыпаюсь максимум в восемь утра. Скажу честно, Боря, мне бы не хотелось там жить.
— Жанн, я прекрасно понимаю тебя, но и ты тоже постарайся меня понять. Квартиру придется переделывать полностью, у нас даже сантехника старая, представляю, сколько денег уйдет на ремонт. За три месяца, учитывая цены в нашем городе, мы отдадим за съемное жилье минимум сто тысяч. Снимать придется двухкомнатную, чтобы не сидеть друг у друга на головах. На эти деньги мы легко обставим детскую, еще и останется. Ради будущего комфорта наших сыновей, может быть, ты потерпишь?
Борис знал, какие струнки души нужно затронуть, чтобы убедить Жанну. Женщина после долгих раздумий все же согласилась переехать временно к свекрови. Она и не подозревала, какие ее ждут сюрпризы.
Странности начались уже на следующее утро, когда Борис и его отец уехали на работу. Жанна отвела мальчишек в детский сад, вернулась в квартиру и сразу же направилась на кухню. Пока свекровь спит, женщина планировала приготовить обед для себя и своей семьи. Сварив суп, Жанна включила кофемашину, дождалась, пока чашка наполнится тягучим ароматным напитком, и села за стол. В это время проснулась и свекровь.
Юлия Семеновна вошла на кухню и спросила:
— Ну, как спалось на новом месте?
— Спасибо, Юлия Семеновна, неплохо. Кофе будете?
— Да, наверное, выпью. Сейчас только в душ схожу.
Юлия Семеновна направилась в ванную, не было ее минут семь. Заслышав шаги свекрови, Жанна оторвалась от телефона, подняла голову и остолбенела: рядом с кухонным столом стояла мать ее мужа абсолютно голая. Юлия Семеновна, как будто не заметив взгляда невестки, спокойно налила себе кофе, плюхнулась на стул и поежилась.
— Сегодня что-то прохладно. Жанна, ты зачем окно открыла? Закрой немедленно, а то меня продует. Что ты так на меня смотришь? Никогда обнаженных женщин не видела? На мне вроде бы грибы не растут и узоров тоже нет.
Жанна закашлялась:
— Извините, Юлия Семеновна, просто не ожидала вас увидеть… в таком виде.
— А я привыкла так ходить, когда одна дома. Как только муж уезжает на работу, я сразу же скидываю с себя одежду и хожу нагишом, тело же без одежды дышит.
Жанна осмелела и спросила у свекрови:
— А если вдруг кто-то придет? Почтальон, электрик или просто сосед постучится за солью, вы без одежды дверь открываете?
— Почему же? Халат накидываю. Есть у меня один шелковый, коротенький. Мне, знаешь ли, нравится шокировать мужчин и ловить на себе их восхищенные взгляды. Я надеюсь, ты умеешь держать язык за зубами и об этом разговоре ничего не расскажешь моему супругу? Не хотелось бы с мужем из-за пустяка ругаться.
Жанна поспешила успокоить свекровь:
— Конечно, зачем мне лезть не в свое дело. Юлия Семеновна, у меня к вам будет одна небольшая просьба. Пожалуйста, не ходите голышом перед внуками, дети еще маленькие, и мне не хотелось бы, чтобы они получили психологическую травму при виде полностью обнаженной бабушки.
Юлия Семеновна пожала плечами:
— Ничего постыдного я в этом не вижу, ради тебя и твоих детей изменять своим привычкам я не собираюсь. Хочешь, чтобы они меня не видели, — не выпускай их из комнаты. Да и о чем ты переживаешь? Дети до вечера в садике, а к их приходу я оденусь.
Жанна поспешила выйти из кухни. Она вошла в спальню, прикрыла за собой дверь, взяла в руки телефон и задумалась, стоит ли звонить Борису и рассказывать ему о материнской «шалости»? Нет, все же не стоит — Жанне было стыдно даже намекать супругу на такое.
Две недели в семье было все относительно спокойно: Юлия Семеновна каждый день ходила раздетая перед невесткой, а Жанна старалась лишний раз со свекровью не пересекаться. Крупный скандал разразился, когда в дверь позвонил курьер — Жанна ждала доставку, поэтому, услышав звонок, крикнула свекрови:
— Юлия Семеновна, ко мне курьер приехал, пожалуйста, не выходите в коридор.
Жанна осматривала посылку и не сразу заметила, как курьер ошарашенно заглядывает куда-то вглубь квартиры. Подняв на молодого мужчину глаза, она сразу же обернулась и увидела свекровь, стоявшую позади нее в коротком полупрозрачном и кружевном пеньюаре. Жанне от стыда захотелось провалиться сквозь землю. Быстро подписав накладную, женщина вложила лист бумаги в руки курьеру, вытолкала его за порог и быстро закрыла за собой дверь.
— Юля Семеновна, вы в своем уме? Я же специально вам крикнула, что курьер приехал, чтобы вы не выходили в коридор. Вы что здесь устроили? Что обо мне и вас подумает этот молодой человек?
— Да ты, милочка, ханжа. Я тебя уверяю, что ничего плохого этот парнишка не подумал, наоборот, он получил эстетическое удовольствие от созерцания красивой женщины.
— Юлия Семеновна, вы уж меня простите за грубость, но анекдот в тему ситуации прямо вертится на языке. Нечисть решила устроить костюмированный бал: Леший нарядился деревом, Кикимора постаралась быть похожей на русалку, а Кощей Бессмертный явился в образе монарха. Только Баба-Яга на бал пришла абсолютно голой. Нечисть, ее увидев, захихикала. Кощей спросил, почему бабка костюм не надела, а Яга ответила, что это и есть ее образ — образ Евы, спутницы Адама. На что Кощей удивился, почему Яга его заранее хотя бы не прогладила. Юля Семеновна, вам шестьдесят пять лет, откуда там взяться эстетическому удовольствию от созерцания?
— Замолчи! На себя-то посмотри, бока висят, как у колбасы-вязанки.
Жанна снова промолчала и ничего не рассказала Борису, она только попросила мужа поторопиться с ремонтом. Борис, почуяв неладное, спросил:
— Жанн, вы что, с мамой ссоритесь, пока мы с отцом на работе?
— Нет, не ссоримся, просто очень уж хочется домой. Ты же знаешь, не могу я выспаться в чужом месте, родных стен не хватает.
Еще через неделю близнецы заболели и Жанна решила несколько дней не водить их в садик. Завтракая, дети впервые увидели бабушку голой и испугались. Коля спросил у мамы:
— Мам, а почему бабушка так ходит?
— Сынок, у нее вся одежда мокрая, не высохла еще после стирки. Пойдемте в спальню, я вам мультики включу, чай туда принесу. Пойдемте, пойдемте.
Отправив детей в комнату, Жанна снова попросила свекровь:
— Юлия Семеновна, пожалуйста, оденьтесь, дети дома. Я же ведь просила вас не ходить перед ними в таком виде. Как я должна объяснить пятилетнему ребенку ваше пристрастие? Они же ведь задают вопросы, а я не знаю, что на них отвечать!
— Это не мои проблемы, дорогуша. Я нахожусь в своей квартире, поэтому могу здесь делать все, что захочу: хоть голой ходить, хоть на голове стоять. Еще раз повторяю: не нравится тебе моя привычка — запирай детей в комнате. Я все сказала.
Жанна решила так и сделать, в туалет она детей теперь сопровождала, стараясь сделать так, чтобы они не видели бабушки. На третий день больничного, после обеда, у Вити поднялась температура, и Жанна засобиралась в аптеку. Уложив больного сына в кровать, женщина велела Коле:
— Сынок, я быстро сбегаю в аптеку и вернусь. Пожалуйста, никуда не выходи из спальни, договорились? А я тебе за это шоколадное яйцо куплю, твое любимое.
Коля пообещал, что в отсутствие матери не выйдет даже в коридор. Жанна плотно закрыла дверь и побежала в аптеку. Вернулась она примерно через полчаса. Несмотря на то что аптека была недалеко, Жанна немного задержалась, ждала, пока до нее дойдет очередь. Витя спал, а Коля сидел на стуле и тихонько плакал.
— Сынок, — бросилась к нему Жанна, — что случилось? Почему ты плачешь?
— Мама, пока тебя не было, я сильно захотел в туалет. Хотел выйти, а бабушка меня увидела и крикнула, чтобы я обратно зашел. Мама, я не дотерпел.
Снимая с сына мокрые штанишки, Жанна боролась с желанием выйти и как следует надавать свекрови по лицу. Больше терпеть выходки Юлии Семеновны у женщины не было сил, она позвонила супругу и попросила его приехать как можно скорее.
Вечером вся семья ругалась за закрытыми дверями кухни.
Больше всех возмущался Борис:
— Скажи мне, мама, ты из ума выжила? На старости лет в нудисты подалась? Ладно, ходи дома, пока никого нет, в чем хочешь, но ты в непотребном виде перед посторонними людьми появляешься! Я представляю, что о нас думают и говорят соседи! Кто тебе разрешал кричать на ребенка? Почему ты ему не разрешила в туалет сходить?
— Потому что мой вид не устраивает твою жену. Она хотела, чтобы дети меня голой не видели, вот я и постаралась выполнить ее просьбу. Подумаешь, описался Колька, ничего в этом страшного нет, со всеми бывает. Почему я должна ради кого-то изменить своим привычкам? Нравится мне так ходить, понимаешь? Вы здесь живете на правах гостей, поэтому не имеете никакого права мне указывать.
Отец Бориса встал на сторону супруги:
— Ты гонор-то сбавь, на мать не ори, пусть ходит, как хочет. Я знаю об этой ее особенности, и в молодости, если честно сказать, мне ее изюминка очень нравилась.
Жанна схватилась за голову:
— Боря, я прошу тебя, давай уедем? Еще один день здесь я не вынесу! Неужели тебе деньги дороже психики наших сыновей?
— Ты права. Собирай детей, поехали отсюда. Я бы никогда не подумал, что что моя мать, заслуженный педагог, в шестьдесят пять лет окончательно выживет из ума. Вас после этого видеть не хочу, мне противно с вами даже разговаривать.
Жанна быстро собрала вещи, одела детей и спустилась с ними к машине, Борис немного задержался — наверное, продолжил выяснять отношения с родителями.
Семья вернулась в свою квартиру, где спальня и гостиная уже были полностью отремонтированы, взрослым и детям было где спать. Жанна рассудила просто: уж лучше дышать пылью, чем жить рядом с безумной старухой.
Родители Бориса никаких попыток наладить взаимоотношения с невесткой и сыном не предпринимали, Борис жене сказал, что мать теперь видеть не может и общаться с ней никакого желания не имеет.
– Разве это жена? Полная, некрасивая, но чего не сделаешь ради карьеры, может, ты скрасишь мое одиночество? – предложил мужчина
— Я больше не могу! Сколько можно терпеть эти унижения? Давайте как-нибудь объединимся и вместе найдем управу на начальника. Лично я на работу хожу, как на каторгу, знаю, что с раннего утра начнутся издевки и подколки. Может быть, стоит в трудовую инспекцию обратиться или рассказать о сложившейся ситуации генеральному директору? Кто-то ведь должен этого наглеца на место поставить!
Ольга в этой строительной компании работала уже шесть лет, с прежним начальником Федором Сергеевичем никогда не возникало никаких проблем: пожилой мужчина к коллективу относился с уважением, без проблем отпускал по уважительным причинам и старался каждый квартал отметить сотрудников пусть и небольшой, но премией.
Подчиненные платили начальнику той же монетой: если было нужно, задерживались на работе, старались не опаздывать с отчетами.
До недавнего времени Ольгу полностью устраивала ее работа. Федора Сергеевича с почестями проводили на пенсию, временно его заместителя назначили исполняющим обязанности. В коллективе каждый день обсуждали вопрос назначения нового руководства.
Женская половина коллектива обедать ходила в бухгалтерию, и там, за большим столом, велись беседы по поводу кандидатов на роль начальника:
— Вы знаете, девочки, — говорила Светлана Борисовна, главный бухгалтер, — мне кажется, что командовать нами назначат Витьку Шестакова. Он специалист хороший, грамотный, только подхалим. Именно таких обычно и ставят у руля, чтобы вовремя в верха о происходящем стучал.
— Да пусть будет и Витька, с ним всегда договориться можно. У нас в филиале чрезвычайных происшествий не случается, сколько было проверок — ни одного серьезного нарекания не нашли.
— А я вам говорю, — подала голос секретарша, — что назначат человека из Москвы.
— А ты откуда знаешь, Юль?
— Знаю. Мне слышно, что в кабинете руководства происходит. Никого из наших не назначат, через три дня начальник из столицы уже прибудет, поэтому готовьтесь.
Ольга наравне со всеми тоже активно обсуждала смену руководства. Вообще, женщина считала, что самое главное, чтобы новый шеф был человечным, как Федор Сергеевич, вот тогда и работать можно будет с удовольствием. Производительность ведь от чего зависит? Во многом от настроения: если человек с радостью утром приходит на работу, то и трудиться он будет в полную силу, а не спустя рукава.
Как и обещала Юля, через три дня рано утром новый начальник собрал всех сотрудников в небольшом конференц-зале. Он оказался довольно молодым мужчиной лет от тридцати пяти до сорока, с хорошо поставленным, громким, командным голосом.
— Итак, представлюсь: меня зовут Олег Семенович. Я, как вы, наверное, уже догадались, буду руководить этим филиалом.
Сразу обозначу: я терпеть не могу панибратства, с личными просьбами ко мне не обращайтесь, идти навстречу и входить в положение я не буду
За неявку на рабочее место без уважительной причины — увольнение. Отсутствие свое вы обязаны подтвердить документально — если заболели, будьте любезны предъявить справку из больницы.
А у вас рабочие чаты есть? Нет? Значит, создадим. Я назначу человека, который будет это контролировать: справки и иную документацию будете отправлять ему, а он каждый день с утра передо мной будет отчитываться. За опоздание буду наказывать, и за самовольный уход с работы раньше положенного времени тоже. Смотрю, коллектив преимущественно женский… Это плохо, я считаю, что в такой серьезной отрасли, как строительство, женщине нет места. Как и на корабле.
Женщины переглянулись друг с другом. Им высказывание нового начальника не понравилось.
Олег Семенович продолжил:
— Систему поощрения, введенную вашим прошлым начальником, я отменяю. Премировать мы будем только особо отличившихся сотрудников, зато я на пятнадцать процентов каждому повышу оклад. Мне кажется, так будет даже выгоднее.
После собрания все разошлись по своим местам, Ольга шла по коридору вместе с коллегой, Ангелиной, и обсуждала с ней нового начальника:
— Да, мне кажется, что с сегодняшнего дня у нас начнутся большие проблемы.
Этот Олег Семенович какой-то грубый, очень неприятный тип, о женщинах отзывается пренебрежительно
Женоненавистник, что ли?
— Женат, между прочим, кольцо на пальце разве не заметила? А в том, что человек сложный, тут да, ты права. Видимо, наша райская жизнь закончилась, начались суровые рабочие будни.
Виктор Шестаков сразу же после планерки зачем-то пошел в кабинет к новому руководителю. Коллеги зашептались:
— Раз место начальника занять не удалось, решил пробиться в надзиратели. Именно его поставят ответственным за наши опоздания.
Так и вышло: покинув кабинет начальника, Виктор прошелся по отделам и сообщил, что с завтрашнего дня больничные и прочие справки нужно отправлять ему. Также каждый сотрудник обязан ровно в девять утра приходить отмечаться к нему в кабинет. Ольга с унынием подумала, что теперь на работу всегда будет приходить в плохом настроении.
Олег Семенович не успел в новом коллективе проработать и недели, как его уже возненавидели все подчиненные. Как оказалось, мужчина абсолютно не умел шутить, хоть и любил это делать. Женщинам он отпускал сомнительные комплименты, граничащие с пошлостью, мужчин тоже нередко оскорблял за провинность.
Через полгода после назначения нового начальника ненавидел весь филиал, Олег Семенович показал себя как никудышного руководителя. Когда приезжала проверка, он вместо себя оставлял заместителя, а сам куда-то уезжал. Подчиненных за любую провинность штрафовал.
У коллектива терпение закончилось: выбрали нескольких самых бойких сотрудников и отправили к начальнику, чтобы огласить список требований. В эту делегацию вошла и Ольга, ей от него доставалось больше всего: начальник обнаглел до такой степени, что мог позволить себе ущипнуть или шлепнуть женщину по мягкому месту, когда та проходила мимо.
Ворвавшись в кабинет к начальнику без стука, подчиненные застали его за распитием крепкого алкоголя
Олег Семенович, вальяжно развалившись в кресле, спросил:
— Ну, и чего пришли?
Ольга взяла на себя роль переговорщика:
— Мы, Олег Семенович, пришли вам ряд требований предъявить. С вами абсолютно невозможно работать, вы — самодур, не побоюсь этого слова! Рабочий процесс абсолютно не организовываете, в последнюю проверку три дня на работе вас не было. Вот и сейчас, в разгар дня, вы сидите и пьете алкоголь!
— И что? Хочу и пью.
— Олег Семенович, давайте не будем доводить коллектив до крайности. Если сотрудники откажутся работать, что вы будете делать? Многие всерьез задумываются об увольнении: вы мало того что отказались давать премии, так еще и штрафами задушили. Даже за минутное опоздание вы забираете пять процентов от оклада, пять! Если человек в совокупности опоздал на десять минут за месяц, то он уже лишается половины зарплаты. На что вы нам прикажете жить?
— А это не мои проблемы, Ольга Станиславовна. Я здесь никого не держу. Не нравятся условия — заявление об увольнении на стол и в свободное плавание. Дверь вы знаете, где. Я никого упрашивать не собираюсь и правила, которые лично установил, тоже менять не буду. Я здесь царь и бог, уяснили?!
Ольга разозлилась:
— В таком случае, я лично пойду в трудовую инспекцию, а заодно и в прокуратуру заявление напишу за оскорбление и ваше неподобающее поведение. Еще и до генерального директора дойду!
— А это пожалуйста. Ты что, думаешь, тесть обратит внимание на тебя? У него дела и поважнее есть. Жалуйся, кому хочешь, мне ничего не будет. Я женат на дочери очень уважаемого в Москве человека. Тесть очень любит дочку, а та любит меня. Улавливаешь связь? Если у вас все, то свободны.
Штрафую всех на пять процентов за то, что впустую разбазариваете рабочее время. Шагом марш на выход.
Когда родственная связь Олега Семеновича и генерального директора компании стала всеобщим достоянием, он вообще перестал чего-то бояться: он в открытую приставал к незамужним молодым сотрудницам, женщин предпенсионного возраста называл старушенциями, а мужчин — безрукими. Коллектив начал распадаться, люди уходили из престижной фирмы в официанты, доставщики, водители и даже горничные, лишь бы только не работать с таким начальником.
Только Витька Шестаков чувствовал себя комфортно под крылом начальника. Главного стукача Олег Семенович премировал практически каждый месяц — тот регулярно сдавал ему смутьянов с потрохами.
Ольга решила во что бы то ни стало наказать зарвавшегося руководителя, даже если это будет ей стоить работы.
Женщина долго думала, как поступить, и пришла к выводу, что в первую очередь нужно собрать на начальника компромат. Теперь, перед тем как отправиться на совещание, Ольга всегда включала диктофон на телефоне и убирала гаджет в верхний карман пиджака. Если удавалось, то и аккуратно записывала видео, на котором было видно, как бесновался руководитель.
— Бездари! Вы за этот месяц только три контракта заключили, дела совсем в упадок пришли! Мне тесть позавчера звонил, спрашивал, почему в регионе мы стремительно лидирующие позиции теряем. Зачем я вас здесь держу? За что я вам выплачиваю зарплату? Уволю, всех по миру пущу!
Олег Семенович частенько ругался на подчиненных матом, Ольга не понимала, почему ее коллеги не хотят поставить на место этого царька. Когда она напрямую задавала вопрос, коллеги отмахивались:
— Ты что, Оль, с ним связываться себе дороже! Тесть у него человек влиятельный, ну неужели он за зятя не заступится? Уж лучше потерпеть.
Как-то Олег Семенович вызвал Ольгу к себе в кабинет: женщина вошла и сразу же учуяла стойкий запах перегара, начальник опять пил на рабочем месте.
— Садись, Оленька, в ногах правды нет. Выпьешь со мной?
— Нет, спасибо, Олег Семенович, я вообще алкоголь не употребляю. Вкус мне не нравится.
— А, за здоровый образ жизни, значит, ратуешь? Молодец. Оленька, устал я ходить уже вокруг да около. Ты, наверное, заметила, что ты мне очень нравишься, я тебя из всех сотрудниц больше всего выделяю.
Ольга лишний раз похвалила себя за предусмотрительность: хорошо, что она утром надела именно «шпионский» пиджак с небольшим карманом сверху.
— Олег Семенович, извините, но я не завожу отношений с женатыми мужчинами.
— Да что ты, разве это жена? Полная, некрасивая , но что не сделаешь ради карьеры? К этой "красотке" прилагается очень богатый отец, приходится терпеть. А давай ты скрасишь мое одиночество? Что хочешь: шубку или колечко? Какое? Выбирай, все куплю!
Ольга усмехнулась:
— Спасибо, Олег Семенович, за предложение. Извините, мне нужно работать, я пойду.
Выйдя из кабинета начальника, Ольга решила немедленно действовать. Для начала она отправила кусочек видео, в котором Олег Семенович поносит всех женщин и фирмы-подрядчики, руководили которыми именно женщины. Ольга по себе знала, что после просмотра этого видео девяносто процентов компаний прекратят сотрудничать с Олегом Семеновичем, руководительницы воспримут его слова как личное оскорбление.
Вечером она позвонила своему бывшему начальнику. Оля знала, что Федор Сергеевич отработал в этой строительной фирме больше двадцати пяти лет и был лично знаком с генеральным директором.
Через два дня генеральный директор после разговора с Олей лично приехал проверить, как обстоят дела в региональном филиале. Своего зятя он застал вусмерть пьяным на рабочем месте. Ольга при Олеге Семеновиче продемонстрировала Дмитрию Андреевичу видео, в котором тот называл его дочь жабой. Судя по тому, как быстро протрезвел Олег Семенович, наказание его ждало серьезное.
Дмитрий Андреевич собрал коллектив, извинился лично перед каждым сотрудником и пообещал, что уже к концу недели у них будет новый руководитель. В качестве моральной компенсации пообещал каждому подчиненному премию в размере двух окладов.
– Мамуль, твой юбилей совсем некстати! Мы решили, что день рождения Вари здесь отпразднуем, - заявил мужчина
— Отдыхать не дают! Шваброй в стенку стучу им! — причитала женщина. Но кроме нее ночного шума никто не замечал. Правда открылась неожиданно
Всем была бы хороша квартира Клавдии Егоровны, если бы не соседи.
Окна выходили в тихий скверик, под ними не ворчали с утра до ночи своими двигателями машины, подъезд был чистый, в нем не околачивались подозрительные личности, а в сухом подвале не выращивали свое потомство вездесущие комары, распространяясь потом по дому через вентиляцию. Сантехника не новая, но добротная, без утробного гула в трубах, проводка работает исправно. Казалось бы, жить и радоваться.
Но вот беда — шумные соседи
Клавдия Егоровна жила одна: мужа похоронила давно, у детей были собственные, уже взрослые дети. Им пенсионерка и жаловалась на свою нелегкую долю.
— Спать не дают! — причитала Клавдия Егоровна, когда дети или внуки приходили в гости. — Время-то какое настало! Раньше все думали о других, о соседях, с уважением относились, а теперь? Ни стыда ни совести!
По словам Клавдии Егоровны, неугомонные соседи громко включали телевизор, музыку, иногда начинали передвигать мебель и сверлить стены дрелью — никакого спасения от этих надоедливых звуков не было. Правда, когда у пенсионерки были гости, никаких чрезмерно громких шумов они не слышали, оно и понятно — соседи, видимо, злонамеренно шумели по ночам.
— Я им и шваброй в стенку постучу, а им хоть бы хны! — делилась своими переживаниями Клавдия Егоровна.
— А ты в следующий раз участкового вызывай, — советовал ей сын. — Пусть полиция разбирается.
— Да какой там участковый? — только отмахивалась Клавдия Егоровна. — Вызывала, а что толку? Приедет, посмотрит, говорит, все тихо, а они, наверное, специально замолкают, чтобы меня глупой выставить! В мое время такого беспорядка не было!
Однажды сын не выдержал и пошел сам разбираться со зловредными соседями. Оказалось, в квартире по соседству живет вполне среднестатистическая приличная семья: муж, жена, две дочери, старшая уже ходит в школу. Судя по тому, что сын Клавдии Егоровны разглядел из-за плеча открывшего ему дверь мужчины, их жилище на притон не походило.
Все претензии сосед решительно опровергал: нет, мол, и нет, по ночам не шумим, никогда такого не было, спим, как все нормальные люди. Даже намекнул, достаточно прозрачно, что сама Клавдия Егоровна не прочь по ночам пошуметь.
— Вы с больной головы на здоровую не валите, — предупредил сын Клавдии Егоровны. — Она же старушка совсем, какой от нее может быть шум? Постыдились бы! Я на вас управу как-нибудь найду!
Но в следующий раз Клавдия Егоровна снова жаловалась на шум, дети снова ходили выяснять отношения, но так ничего и не добивались.
Эта вялотекущая эпопея продолжалась около полугода.
***
Вскоре к Клавдии Егоровне перебралась на время Галя, ее внучка. Она должна была помочь пенсионерке по хозяйству: убираться, готовить, стирать, так как она уже плохо справлялась с этими повседневными задачами. Но главной ее целью был присмотр за бабушкой — Клавдия Егоровна сильно сдала в последнее время, наверняка не в последнюю очередь в этом были виноваты шумные соседи. Второй по значимости задачей было вывести на чистую воду этих ночных бузотеров.
Галя твердо решила, что при малейших признаках шума ночью сразу же вызовет полицию — накроет бессовестных соседей, так сказать, с поличным. Она была воспитанной, даже немного робкой девушкой, и перспектива скандала пугала ее до икоты, но ради покоя любимой бабушки она была готова пойти и на такие решительные меры.
В первую ночь на бабушкиной квартире Галя совершенно не выспалась, но, к ее удивлению, вовсе не из-за соседских козней
Надо отметить немаловажную деталь: Галя работала по стандартному графику, с девяти утра до шести вечера, и к бабушке раньше семи не попадала. Времени оставалось мало на что: приготовить ужин, принять душ, посидеть немного с бабушкой — уже и спать пора. Вставать ей приходилось рано, так как работа находилась от квартиры Клавдии Егоровны значительно дальше, чем от ее собственного жилья, приходилось тратить больше времени на дорогу.
Вот и в первую ночь Галя, порядком вымотанная, легла поздно. Бабушка постелила ей на диване, в гостиной, сама же удалилась в свою спальню (квартира была двухкомнатная).
— Спокойной ночи, бабуль, — пожелала вслед Клавдии Егоровне внучка.
— А? — не расслышала старушка. Была она глуховата в силу возраста, и Галя всегда удивлялась, какими же шумными должны быть соседи, чтобы та их услышала. «Вот сегодня и узнаем», — решила она.
Галя выключила свет и легла на диван. Убаюкивающе тикали большие старые часы, они, кажется, назывались ходиками. Смешное слово. Уютное. Кроме этого, никаких звуков не было. Галя потихоньку проваливалась в сон…
Вдруг рядом, за стенкой, загрохотал на полную мощь динамиков телевизор
Галя сначала спросонья не поняла, откуда эта напасть, подумала на бесстыжих соседей. Потянулась было к телефону, чтобы вызвать полицию, но вовремя сообразила, что звук доносится из бабушкиной комнаты. По телевизору, судя по всему, показывали какое-то комедийное шоу для людей старшего возраста. Что там говорили, через стенку было не разобрать, но взрывы смеха было слышно очень даже хорошо, как будто смеялись у нее под ухом.
Галя со стоном накрыла голову подушкой.
Как уже говорилось, Клавдия Егоровна была глуховата, поэтому всегда смотрела телевизор или слушала радио на предельной громкости. Сейчас, правда, было потише, но ненамного: до того, чтобы можно было сказать, что телевизор орет, звуку не хватало всего нескольких децибел. Галя удивилась: чего это бабушка так поздно смотрит телевизор? Она, конечно, знала, что у пожилых людей могут быть определенные проблемы со сном, но на них Клавдия Егоровна никогда не жаловалась. Звуки телевизора мешали спать, но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом… Галя снова закрыла глаза и попыталась уснуть.
Галя проворочалась с боку на бок до двух часов ночи. Потом то ли звуки стали потише, то ли утомленный организм просто сдался, но она погрузилась наконец-то в сон.
Как выяснилось, ненадолго. Проснулась Галя от нового вида шума: на кухне громко вещало радио, а бабушка активно гремела посудой (кастрюли? сковородки? точно что-то металлическое и что-то очень, очень шумное). На улице было еще темно и тихо, ни следа рассвета. Галя взяла смартфон и посмотрела на часы — четыре утра! Бабушка всегда так рано встает? Или она еще не ложилась?
Голова плохо соображала с недосыпа. Галя встала с дивана и поплелась на кухню
Клавдия Егоровна — сна ни в одном глазу! — в домашнем махровом халате поверх ночнушки бойко крутилась около плиты. На огне уже стоял пузатый металлический чайник со свистком, и Галя поморщилась, как от зубной боли, когда представила, как тот начнет свистеть уже через несколько минут. Электрические чайники бабушка почему-то не признавала.
— Бабуль, ты чего сегодня ранняя пташка такая? — сонно пробормотала Галя и направилась к крану, чтобы налить себе воды.
— А? — переспросила Клавдия Егоровна. — Ой, доброе утро, Галенька! Я вот сейчас оладушки постряпаю! Что-то захотелось, сейчас тесто только разведу…
— Да какое утро, ночь еще на дворе, — пробурчала Галя и пошла досыпать. Вслед ей дребезжала музыка из радио и грохотал эмалированный тазик, в котором бабушка собралась разводить тесто.
***
Поспать так толком и не получилось. Галя то ныряла в неглубокую, неспокойную дрему, то выныривала из нее из-за бабушкиной возни на кухне. Встала она совершенно разбитой. На скорую руку позавтракала, приняла душ и умчалась на работу.
Никакого шума от соседей этой ночью она так и не услышала.
***
В таком режиме прошла вся рабочая неделя. Клавдия Егоровна еженочно устраивала в квартире тарарам, и Галя из-за этого не высыпалась. Бабушка то начинала что-то готовить среди ночи, то устраивала стирку или уборку, то просто смотрела телевизор. На все вопросы внучки, что же это ей не спится по ночам, старушка реагировала с искренним удивлением, словно это самый естественный суточный цикл в мире.
Галя чувствовала себя как зомби, да и выглядела немногим лучше
Осунувшееся, бледное лицо, круги под глазами, которым позавидовали бы и панды.
Всю неделю она клевала носом на работе, не могла ни на чем сосредоточиться. Она жила словно внутри странного ватного облака, и все, что происходило за его пределами, тонуло в сероватой дымке. Жить с Клавдией Егоровной становилось с каждым днем все невыносимее. А та и не думала прекращать свои ночные бдения. Беруши особо не помогали — глуховатая бабушка умела наводить шороху.
В субботу выяснилась причина столь необычного поведения старушки.
У Гали был выходной, она планировала поспать подольше (если получится), а потом сделать дела, до которых не доходили руки в рабочую неделю: постирать свои вещи, пропылесосить, сделать влажную уборку. В общем-то, ради такого рода помощи она и перебралась к бабушке, и теперь ей было немного стыдно, что за неделю она так и не нашла для нее времени.
Выспаться у Гали, как и всегда, не получилось — Клавдия Егоровна в очередной раз вела невероятно насыщенную ночную жизнь. Галя относилась к этому с угрюмой стойкостью, все-таки неделя, на протяжении которой она должна была помогать бабушке, уже подходила к концу. Старушка же никаких особых проблем с самочувствием не испытывала.
Как оказалось, проблем со сном у нее тоже не было.
Разве только с его временем. Ровно в десять утра Клавдия Егоровна абсолютно спокойно, как будто так и надо, отправилась на боковую.
В общем, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она так поступала все предыдущие дни и отсыпалась, когда Галя была на работе.
Галя была немного обескуражена таким открытием
Привычки бабушки показались ей довольно эксцентричными, но чего только не бывает у людей в возрасте! Хмыкнув и пожав плечами, Галя позавтракала и принялась за уборку.
Тут открылась еще одна необычная особенность Клавдии Егоровны — плохо слыша то, что происходит рядом с ней, она на удивление чутко относилась к звукам, раздающимся в других комнатах ее квартиры. Как какой-то слуховой аналог дальнозоркости, которая также проявляется с возрастом.
Не успела Галя закончить набирать воду в ведро, как дверь ванной открылась и на пороге появилась разъяренная Клавдия Егоровна.
— Да что вы все меня в гроб, что ли, загнать хотите?! — накинулась она на внучку. — И ты, Галенька, туда же? Ни минуты же покоя нет! Только прилегла отдохнуть — и на тебе! Грохот, шум! А у меня нервы слабые! Мне высыпаться надо! А как тут поспишь, когда такой грохот?
— Ну что ты, бабуль, успокойся! Я тише буду, обещаю! — попыталась успокоить старушку Галя. Она была человеком неконфликтным, и ей не хотелось сейчас напоминать Клавдии Егоровне, что та небезуспешно мешала ей спать всю неделю.
— Вот и соседи мои окаянные так же! — голос Клавдии Егоровны, поначалу гневный, теперь приобрел плаксивые нотки. — Вечно шум, вечно гам! Никакого уважения к старому человеку! Совсем стыд все потеряли! Раньше хоть порядок был!
«Раньше и ты в положенное время спала», — подумала Галя, но вслух ничего говорить не стала — себе дороже. Теперь она поняла объяснение загадки таинственных соседей, которые мешали спать Клавдии Егоровне. Просто та спала, когда другие бодрствовали, и вдобавок обладала специфическим слухом.
Галя успокоила бабушку, проводила ее до спальни и уложила в постель. Дальнейшую уборку, как и приготовление обеда, она старалась делать очень тихо. Тем не менее Клавдия Егоровна очень чутко реагировала на каждый неосторожный громкий звук и в таких случаях разражалась целым потоком жалоб и ругани из-за двери спальни.
— Никакой жалости к старому человеку! За что мне это?! Что за наказание?! — завывала она и иногда грозно колотила в пол шваброй.
Включить пылесос Галя так и не осмелилась.
Встала Клавдия Егоровна в четыре часа дня, видимо, это было для нее «утро» в перепутанном суточном цикле. Несмотря на ее жалобы, что внучка не давала ей спать, выглядела она весьма бодро. В отличие от измученной этой невыносимой, бесконечной неделей Гали.
Галя провела еще одну бессонную ночь под аккомпанемент звуков телевизора и работающей стиральной машины.
На следующий же день, в воскресенье, Галя с огромным чувством облегчения переехала обратно к себе. Выдержать еще одну такую ночь она бы не смогла чисто физически. И наконец-то она выспалась. Наверное, еще никогда она не спала так сладко.
Но перед тем как покинуть бабушкин дом, она зашла к соседям и искренне извинилась за все то недопонимание и скандалы, которые происходили между ними.
Женщины очень долго дружили, а потом разругались так, что прекратили друг с другом разговаривать. Причина оказалась веской
Инга Петровна и Екатерина Васильевна всю жизнь были подругами, а тут, на старости лет, вдруг разругались, да так, что вовсе прекратили друг с другом разговаривать.
Дружили они со студенческой скамьи и, так как ни одна так и не обзавелась семьей, проводили много времени вместе. Причем сложно было найти двух более непохожих по характеру людей. Инга Петровна была циничной женщиной, не упускающей случая урвать свой кусок, при этом ленивой и падкой на дармовщину.
Екатерина Васильевна, напротив, всю жизнь трудилась честно, верила в людей и была, что называется, идеалисткой. Тем удивительнее, что их дружба, продержавшись много лет, разрушилась, когда они обе вышли на пенсию.
Ссора между ними произошла с легкой руки Инги Петровны. Начиналось все довольно мирно: пенсионерки сидели дома у Екатерины Васильевны, пили чай с конфетами и обсуждали нынешнюю дороговизну. Пенсия у Екатерины Васильевны, была небольшая, учительская, и она с трудом держалась на плаву. Инга Петровна, как бывший работник городской администрации, получала гораздо больше подруги и смотрела на ту немного свысока.
— А что ты хотела? — поинтересовалась она, откусывая кусочек шоколадной конфеты. — Горбатилась всю жизнь в средней школе за копейки — вот тебе и результат. В гороно бы хоть перешла, если бы у тебя чуточку амбиций имелось.
— Я же не жалуюсь, — мягко сказала Екатерина Васильевна.
— Да и с чего бы тебе жаловаться? — удивилась ее подруга. — Такой порядок. Вот ты меня, может быть, тайком попрекаешь, что у меня пенсия больше…
— Я попрекаю? Да бог с тобой! — поразилась такому заявлению Екатерина Васильевна.
— … а тебе так скажу — это совершенно справедливо! — не слушала ее Инга Петровна. — По совести! Муниципальная служба — огромная ответственность! Ты такую даже представить себе не можешь.
— Почему же не могу? — оскорбилась бывшая учительница. — Очень даже могу. Учить детей, будущее поколение — это, по-твоему, не ответственность?
— Не сравнится с моей работой, — небрежно отмахнулась от ее слов Инга Петровна.
— Ну, знаешь… — Екатерина Васильевна даже потеряла дар речи от такого выразительного пренебрежения делом всей ее жизни.
— Вот смотри, ты трудилась всю жизнь ради кого-то, не ради себя, — развивала свою мысль Инга Петровна, — и что тебе это принесло? Нищенскую пенсию. Ты все никак понять не можешь, что все люди — те еще гады. Только и ищут, где бы урвать кусок пожирнее. У кого получается, тем и хорошо в жизни. И если ты этого не умеешь — твоя вина! И не спорь! С волками жить — по-волчьи выть, знаешь ли.
— Ты не права. Я всю жизнь воспитывала хороших, добрых людей, а не… волков каких-то, — начала закипать Екатерина Васильевна.
— Ну-ну, конечно, продолжай в это верить. Наивная ты совсем, — презрительно сказала Инга Петровна, разворачивая очередную конфету.
— А я верю! Верю, что в мире хороших людей больше! Не надо всех по себе судить!
— А-ах, вот оно что? Недостаточно я хороша, так получается? — возмутилась Инга Петровна. — Недостаточно нищая, чтобы быть хорошей? А ты вся такая замечательная, да? Считаешь себя лучше?
— Причем здесь это? Нет, не считаю, вообще-то. Не меряй меня по себе! — не на шутку рассердилась Екатерина Васильевна.
— Нет, считаешь! Гордая, да? Слишком гордая, чтобы признать свою неправоту! Слишком гордая, чтобы признать, что мне в жизни больше повезло, чем тебе!
— Ведьма ты совсем, Инга, стала! — выпалила Екатерина Васильевна.
— А ты наивная слишком! До старости дожила, а ничего про жизнь и не поняла! Мозги твои куриные!
— Как ты вообще с людьми работала, если так их не любишь? Как?
— Ничего, не жаловались! — грубо отрезала Инга Петровна. — Мне за любовь да доброту не платили! Да что я вообще с тобой разговариваю? Ты же бестолковая, смотришь на все через розовые очки! Даже противно!
— А ты через что смотришь, если ни про одного человека и слова доброго не скажешь? — поинтересовалась Екатерина Васильевна.
— Я как надо смотрю! Я-то реалистка, в отличие от тебя! Твои идеалы хваленые прокормят тебя на старости лет? У меня денег не проси, если что, раз такая гордая!
— Не реалистка ты, а ведьма! И деньгами меня не стращай! Мне своих хватает, чужого мне не надо!
— Тьфу ты, да что с безмозглой разговаривать? Шестьдесят лет, а ума нет!
В общем, наговорили друг другу всякого. Каждая осталась при своем мнении, Инга Петровна, бурля от возмущения, удалилась, и пенсионерки после этого случая прекратили общаться.
Екатерина Васильевна была очень расстроена всей этой ситуацией, но идти первой на мировую не собиралась. Всю свою жизнь она посвятила сеянию разумного, доброго, вечного, а по мнению ее подруги получалось, что все это пшик и не стоило затраченных усилий и времени. С такой позицией старая учительница никак не могла согласиться, так как она не только выставляла труд ее лет на ниве образования бесполезным, но и превращала мир в ужасное, неуютное место.
«Ледяная пустыня, по которой бродит лихой человек» — так, кажется, говорил Победоносцев, вспоминала Екатерина Васильевна, как учитель истории. Жить в таком месте не хотелось.
Инга Петровна же была зла на подругу за то, что та не признавала ее первенства в вопросах жизненной практичности. Сама себя она считала большой докой в этих вопросах, а Екатерину Васильевну — наивной глупышкой, в лучшем случае, в худшем — лицемеркой. Да и пенсия у Инги Петровны в разы больше, чем у подруги, это ли не показатель жизненной правоты?
Таким образом, ни с одной стороны попыток к примирению так и не последовало.
***
Следующая их встреча произошла пару месяцев спустя совершенно случайно
Екатерина Васильевна совершала свой обычный обход магазинов в поисках продуктов по хорошей скидке, когда наткнулась в одном из супермаркетов на бывшую подругу. Гордость и не забытая обида не позволяли пенсионерке первой подойти к Инге Петровне, и она, скорее всего, просто прошла бы мимо, сделав вид, что не узнала. Но Инге Петровне в тот момент и так было не до нее — она вяло отбивалась от какой-то пожилой женщины в кашемировом пальто, которая крепко вцепилась ей в руку и не отпускала.
— Не помнишь меня? А я тебя помню! — кричала эта женщина дурным голосом. — Хорошенько тебя запомнила, еще тогда! Как таких вообще на работу берут! Жулье! Жизнь мне испортила!
Суть ее претензий была такова: много лет назад, когда Инга Петровна еще работала в городской администрации, она не выправила для женщины какие-то важные бумаги, то ли забыла, то ли поленилась. В итоге женщина потеряла свою квартиру и сейчас была вынуждена ютиться у детей.
Неприкрытое горе и ярость боролись на ее лице, когда она трясла за плечи Ингу Петровну.
— Из-за тебя все! Из-за тебя! У-у, душу бы вынула! Чтоб ты тоже без крыши над головой осталась!
Инга Петровна выглядела испуганной. Екатерина Васильевна никогда не видела свою подругу настолько сбитой с толку. Словно мир, к которому она относилась с пренебрежением, вдруг отомстил ей неожиданно и жестоко. Она беспокойно озиралась по сторонам и, казалось, готова была расплакаться.
В конце концов, к ней на помощь пришел охранник магазина и убедительно попросил женщину в кашемировом пальто прекратить скандал. Та ушла, напоследок обложив Ингу Петровну отборными ругательствами. Та осталась стоять возле полок, судорожно хватая ртом воздух и прижав руки к груди.
— С вами все в порядке? — участливо спросил охранник.
— Да… Да, в порядке. Просто голова немного закружилась.
Хоть Екатерина Васильевна хорошо знала свою подругу и предполагала, что обвинения женщины небезосновательны, ей стало жаль ее. Не чужой ведь человек, всю жизнь почти знакомы. Она решилась подойти к Инге Петровне.
— Инга… — тихо позвала и коснулась плеча расстроенной пенсионерки.
Инга Петровна испуганно вздрогнула, как от грубого окрика. Она посмотрела на Екатерину Васильевну, будто не сразу узнала ее.
— А, Катя. Здравствуй, — наконец сказала она.
— Здравствуй, Инга. Как ты?
— Видела? — Инга Петровна мотнула головой в сторону выхода, где исчезла женщина в кашемировом пальто.
— Да. Грубо было с ее стороны.
— Вот ведь… Никакой благодарности! Старалась для них, а вот награда… Хамство одно… — Инга Петровна пыталась храбриться, но выходило плохо. Руки у нее мелко дрожали.
Екатерина Васильевна с жалостью посмотрела на бывшую подругу. Прилюдно униженная, та растеряла свою всегдашнюю непробиваемую самоуверенность и выглядела значительно старше своих лет. Но по всему выходило, что виновата в этом была только она одна.
— Неважно выглядишь, — осторожно сказала Екатерина Васильевна. — Давай-ка провожу тебя. Ты что здесь купить хотела?
— А, ерунда, — вяло махнула рукой Инга Петровна. — Конфеты те, шоколадные, помнишь, у тебя пробовали? Хорошие.
— Хорошие, — согласилась Екатерина Васильевна. Она не стала напоминать, что именно тогда у них и случилась размолвка.
Купили конфеты, вышли на улицу. Инга Петровна оглядывалась со страхом, ожидая, наверное, появления женщины в кашемировом пальто. Но той нигде не было. Екатерина Васильевна ободряюще сжала локоть подруги.
— Пойдем.
Вечерело, сумерки серой шалью ложились на улицы, в окнах домов зажигался электрический свет. Когда дошли до подъезда Инги Петровны, та жалобно предложила Екатерине Васильевне остаться на чай. Бывшая учительница скрепя сердце согласилась.
Потом долго сидели на кухне и пили чай с конфетами. Говорили поначалу мало, скомканно, так как стеснялись той ссоры и тех слов, что они друг другу наговорили пару месяцев назад.
— Ты прости меня, — наконец вымученно улыбнулась Инга Петровна. — За тот раз. Ну, ведьма и ведьма, так и есть. Не мне тебя учить, что в жизни правильно. Сама-то хороша.
— И ты прости, — растрогалась Екатерина Васильевна. — В сердцах я это наговорила, не подумав. Может, и вправду наивная слишком.
— Нет, нет, ты молодец. Широкая у тебя душа, Катя. Тебя, наверное, все добром вспоминают. А меня… — Инга Петровна не выдержала и расплакалась.
— Ну, тише, тише, — Екатерина Васильевна не знала, что еще сказать, мягко погладила седую голову подруги.
***
— Екатерина Васильевна, здравствуйте! Ой, а я вас сразу узнала! — раздалось сзади.
Старая учительница обернулась на голос. Она снова была в супермаркете и сосредоточенно думала, что взять сегодня на ужин: треску с хорошей скидкой или курицу, которая стоила дороже, но ее хватило бы на несколько раз.
К ней подошла, улыбаясь, девушка со смутно знакомым лицом
— Леночка? — узнала свою бывшую ученицу Екатерина Васильевна. — Гусева?
— Ну, фамилия у меня сейчас другая, по мужу, а так да, угадали! — рассмеялась бывшая ученица. — Боже, сколько лет, сколько зим! А я только недавно нашу школу вспоминала! Надо же, удивительно, что вы меня так быстро узнали!
— Я всех своих учеников помню! — наставительно сказала Екатерина Васильевна. — И школу нашу каждый день вспоминаю. Для памяти полезно. И фотографии у меня со всех выпусков сохранены!
— Как здорово! А моя дочка вот в другую школу сейчас ходит. Мы в другой район недавно переехали. И знаете, тем, новым учителям, до вас как до луны!
— Ой, не выдумывай, — махнула рукой пенсионерка. — Работали, как все, на совесть.
— Лучше! Я всех наших учителей помню, и Владимира Петровича, и Ольгу Федоровну, и Тамару Геннадьевну! И особенно вас! Ой, я так рада, что мы встретились! Такая ностальгия по школьным временам! Как у вас жизнь, как дела?
— Потихоньку. Как у всех пенсионеров, наверное. Тихо, спокойно. Скучаю иногда по школе.
— А вы не хотите репетиторством заняться? — неожиданно предложила Елена.
— Репетиторством? — удивилась Екатерина Васильевна. — Не знаю, не думала об этом, если честно.
— Ой, я вас очень прошу! Дочку надо подтянуть, она скоро в выпускной класс, а оценки, как только перевелась в новую школу, ухудшились! Кроме вас, никто не справится! Очень, очень вас прошу! Платить буду вдвое больше, чем обычно по городу!
— Да мне как-то неудобно, — совсем растерялась Екатерина Васильевна. — Я-то позанимаюсь, конечно, да зачем же вдвое больше?
— Да ведь вы заслуживаете! Вы лучший учитель, которого я знаю!
Екатерина Васильевна отнекивалась от такого необычайно щедрого предложения, но Елена сумела настоять на своем. Возможно, она обратила внимание на крайне скудное содержание корзины своей бывшей учительницы.
Так или иначе, Екатерина Васильевна стала получать ежемесячно гораздо больше денег, чем Инга Петровна. В отличие от подруги, она не хвасталась своим внезапным финансовым благополучием и иногда одалживала денег до пенсии. И совершенно обоснованно продолжала верить, что хороших людей в мире больше.
Невестка сожгла старые фотографии свекрови и разбила старинный сервиз из хрусталя. Пожилая женщина отреагировала неожиданно
— Алин, привет, я тебя не отвлекаю? Я вот по какому поводу звоню: скажи-ка, куда ты свою свекровь в наказание на месяц отправляла? Ну да, в то жуткое место, где туалет на улице и в номерах холодно, как зимой, даже летом. Во сколько тебе это обошлось? Отлично, совсем копейки. Подскажи название этого санатория. Да, я тоже хочу на время от матери мужа избавиться, надоела, сил нет.
Яна возвращалась с работы в плохом настроении: нужно было срочно что-то решать с жильем. Квартиру они с мужем продали, деньги получили, договор подписали, а съезжать семье из трех человек было некуда. С Максимом, мужем, Яна не раз обсуждала эту ситуацию:
— Вот зря я тебя послушала! Ну кто так делает? Сначала ведь ищут замену, а потом уже выставляют жилплощадь на продажу! Вот мы даже близко еще подходящего варианта не нашли, неизвестно, насколько затянутся поиски. Где нам все это время жить прикажешь, на съемную квартиру тратиться? А вдруг придется там год, два жить? Представляешь, в какую сумму нам эта беспечность твоя выльется?
Максим парировал:
— Мы бы давно уже купили квартиру, если бы ты хотя бы немного поумерила свои желания. Понимаешь, невозможно за деньги, полученные от продажи двухкомнатной квартиры, купить трехкомнатную, просторную, с высокими потолками и поближе к центру! Не бывает так, понимаешь?
— Еще как бывает! У меня подруга риелтором работает, так она говорит, что частенько люди в связи с переездом в другую страну отличные квартиры продают практически за бесценок. В любом случае я не буду соглашаться на абы что.
И вообще, предложение расширяться было твое, вот ты и решай проблему с жильем
— А что ее решать? Давай переедем на время к маме, у нее трехкомнатная квартира, одну мы комнату займем, бывшую мою детскую. Мне кажется, отличный вариант: и денег платить не придется, и время будет на спокойные поиски, а то будем носиться, как савраски, с одного адреса на другой каждый божий день.
— Нет, Максим, переезжать к твоей маме я не хочу, и ты прекрасно знаешь, почему. Антонина Петровна никогда в двери не стучит перед тем, как в комнату зайти, и запах у нее какой-то непонятный в квартире, старостью, что ли, пахнет.
Максим разозлился:
— Ну, значит поедем на съемную квартиру, и тогда ты вообще никогда не купишь квартиру своей мечты. Устал я, если честно, тебя уговаривать.
Яна домой не торопилась, там ее ждал Максим.
Муж позвонил днем и сказал:
— Новые хозяева квартиры больше ждать не намерены, они дают нам ровно три дня на переезд, уже полицией грозят. Давай не будем усугублять ситуацию, поехали к маме. Пожалуйста, вернись с работы пораньше, нам нужно вещи собрать.
Войдя в квартиру, Яна увидела в прихожей коробки. Сын и муж о чем-то громко разговаривали в гостиной. Женщина заглянула в комнату.
— О, мам, ты уже пришла? А мы тут последние книжки с папой собираем, уже почти все готово, скоро машина приедет. Я так рад, что мы будем жить у бабули.
Яна погладила сына по голове и, глядя на мужа, спросила:
— Ты, Максим, точно все решил?
— Конечно, а что тут думать?
И денег сэкономим, и ты маме немного по хозяйству поможешь, одним выстрелом убьем двух зайцев
Давай, иди быстренько свой шкаф разбирай, времени до приезда грузчиков осталось совсем немного.
«Конечно, легко тебе говорить, не тебе придется ненавистной свекрови прислуживать, — думала Яна, упаковывая одежду. — Жаль, что иного выхода нет, придется переезжать к ней. Вот бы ее куда-нибудь отправить! Интересно, а у нее есть родственники, которые живут на другом континенте?»
С матерью Максим договорился уже давно, Антонина Петровна с удовольствием согласилась приютить родных.
О том, что можно будет скинуть большую часть своих обязанностей на невестку, пожилая женщина даже и не думала. Несмотря на то что у Антонины Петровны были большие проблемы со зрением, она неплохо сама справлялась по хозяйству.
Пожилой женщине просто было скучно одной: телевизор надоел, вечером поговорить было не с кем, а в одиночестве даже еда в горло не лезла, а тут под боком будет внучок — гордость и надежда Антонины Петровны.
Когда приехали грузчики, Максим первым делом позвонил матери:
— Мам, мы выезжаем, где-то через час будем у тебя.
— Хорошо, сынок, тут уже Гриша с Володей пришли, я их чаем напоила, сидят, тебя ждут.
— Спасибо, мам, скоро будем.
Антонина Петровна настояла на том, чтобы бывшую детскую Максима, самую маленькую комнату, отдали ей.
— Мне, старой, много не надо, главное, чтобы кровать да шкаф были. Вы, Максим, размещайтесь в гостиной, там диван раскладной новый, мягкий и удобный. Дверь, кстати, с внутренней стороны на замок закрывается. Мишеньку поселим в мою спальню, там тоже много места, будет куда компьютер поставить.
— Мам, да зачем? Мы все вместе как-нибудь в одной комнате поживем, мы же не навсегда к тебе переезжаем.
— Даже не спорь, Максим, у каждого из нас должно быть личное пространство. Вы молодые, наверняка наедине хотите побыть, да и Мишенька будет своими делами заниматься спокойно в отдельной комнате.
После переезда Яна в выходной, не спросив свекрови, стала наводить порядок в квартире. Антонину Петровну она под благовидным предлогом выпроводила на улицу, попросила немного погулять с внуком.
Об уборке свекровь заранее не предупредила. Яна вывалила из шкафа все фотографии Антонины Петровны, и сожгла в большом железном тазу, а пепел смыла в унитаз. Сервиз, который во время Великой Отечественной войны из ГДР привез отец свекрови, побросала в коробку, и он разбился, выбросила детские игрушки мужа и старую одежду.
Антонина Петровна онемела, когда поняла, что произошло
Она не стала ругаться, только улыбнулась Яне и тихо прошла в свою комнату. Там, за закрытой дверью, женщина беззвучно плакала: ей было жаль больше всего фотографии — на глянцевой бумаге была запечатлена вся ее жизнь.
Как назло, Максиму именно в этот вечер понадобилась какая-то детская фотография.
После ужина мужчина сказал сыну:
— Миша, хочешь посмотреть, как твой папка выглядел на утреннике в детском саду? Айда, покажу. Эту фотографию я обещал завтра на работу принести, на корпоратив для какой-то сценки она нужна.
Яна занервничала
— Ой, Максим, зачем сейчас лазить по грязным пыльным ящикам, еще и ребенка с собой тащить? Потом найдешь.
— Ян, да что ее искать? Все фотографии в шкафу лежат, мама уже много лет ничего не перекладывает.
Максим, когда увидел, что фотоальбомов нет, очень удивился, а потом прижал жену к стенке, и та призналась, что сожгла фотографии.
Грянул скандал: мужчина впервые в жизни орал на супругу, а та не смогла объяснить, зачем она уничтожила память. Максим и Яна крупно поругались, мужчина ушел спать в комнату к сыну на надувной матрас.
В сложившейся ситуации Яна почему-то винила свекровь, наверное, для успокоения собственной совести женщине нужен был кто-то для битья:
«Я уверена, что она позвонила Максиму и нажаловалась! Ну не могло так совпасть, чтобы фотография ему понадобилась именно сегодня. Нет, что-то здесь нечисто… Точно, наверное, пожаловалась втихую!»
С момента переезда сына с семьей жизнь Антонины Петровны кардинально изменилась: Яна исподтишка издевалась над свекровью, делала ей гадости, есть приготовленную ею еду демонстративно отказывалась, прикрываясь какой-то новомодной диетой, сама же обедала на работе, а ужинала по дороге домой.
Максим начал подозревать что-то неладное. Он несколько раз спрашивал у матери о ее отношениях с Яной, но та только улыбалась и отмахивалась:
— Ой, сынок, все хорошо, не волнуйся. Все, как обычно, мы прекрасно ладим.
Но все оказалось совсем наоборот
В голове Яны созрел, как ей показалось, гениальный план: нужно было избавиться от свекрови хотя бы до того момента, как они купят себе квартиру.
Сначала Яна хотела отправить Антонину Петровну к кому-нибудь из родственников, но, как выяснилось, сестра и брат женщины уже умерли, а с дальними родственниками она не общалась. Яна вспомнила, что ее коллега несколько месяцев назад рассказывала, как ей удалось избавиться от надоедливой матери мужа. Недолго думая, набрала номер Алины.
Записав на листке название санатория, женщина включила ноутбук и принялась читать о нем отзывы: ни одного доброго комментария постояльцы об этом заведении не оставили, люди писали, что там грязно, кормят плохо, забывают менять постельное белье, а в душе никогда нет горячей воды.
«Отлично, — подумала Яна, — то, что нужно, и цена какая выгодная! Поедете вы, Антонина Петровна, в исправительный лагерь, там и подумаете над своим поведением, жалобщица!»
Путевку на два месяца в санаторий Яна вручила свекрови с торжествующим видом, рассказала ей, как хорошо в том пансионате. Приняла путевку Антонина Петровна с благодарностью, обняла невестку и даже прослезилась.
Вечером, когда Яна с Максимом ушли в кино, Антонина Петровна решила посмотреть, что из себя представляет этот пансионат. Она попросила внука Мишу по названию найти о нем информацию. Прочитав комментарии, она очень расстроилась.
И снова Антонина Петровна не стала ничего говорить сыну: пусть будет так, как будет, если нужно, она уедет. Главное, чтобы сыну с его семьей было хорошо.
Максим отвез маму на вокзал ко времени, указанному на билете, старушка настояла на том, что ее не нужно провожать до поезда. Старушка действительно уехала, но совсем в другую сторону, к школьной подруге, которая ее давно приглашала в гости. С собой женщина забрала пенсионную карточку и документы, домой она больше возвращаться не планировала.
Яна вдруг успокоилась и стала говорить, что жить в квартире свекрови ей нравится, она уже начала привыкать. Максим поначалу обрадовался: наконец-то супруга смогла усмирить свой строптивый характер и впервые пошла ему навстречу.
Антонина Петровна пробыла у подруги три недели, отлично отдохнула, посмотрела на достопримечательности, посетила все музеи и церкви в городе.
Как только ей пришла пенсия, женщина обратилась к подруге с просьбой:
— Валюша, пожалуйста, помоги мне снять у вас в городе какую-нибудь комнатку.
— А тебе зачем, Тонь?
— Ну, понимаешь… Я ведь насовсем из дома уехала, чтобы семье сына не мешать. Я же чувствую, что невестке я не нравлюсь, и обузой для них становиться тоже не хочу. Главное, Валюш, чтобы комната была недорогая, у меня накопления то есть, а на жизнь мне много и не надо, я в еде не привередливая, вещи вроде бы приличные у меня все с собой.
Валентина Николаевна всплеснула руками:
— Тоня, да ты что, с ума сошла? Как это так — уехала, чтобы не мешать сыну? А сын об этом знает?
— Не знает, Валюша, и знать об этом не надо. Зачем его расстраивать? Так что, ты мне поможешь?
***
Валентина Николаевна помочь, конечно же, обещала, только не с поиском квартиры. Пока Антонина Петровна принимала душ, пожилая женщина взяла ее телефон и выписала оттуда номер ее сына. Позже она вышла за хлебом и по дороге в магазин позвонила Максиму:
— Здравствуй, Максим. Меня зовут Валентина Николаевна, не знаю, помнишь ли ты меня…
— Тетя Валя, а я вас сразу по голосу узнал, конечно же помню. Как у вас дела, как здоровье, как вы? Мама вот в санаторий уехала, вы, наверное, с ней поговорить хотели.
— Подожди, Максим, не части. С тобой я хотела поговорить. Мама твоя не в санатории, она у меня…
Валентина Николаевна проговорила с сыном подруги почти час, Максим и не знал, что в его отсутствие творила Яна. Антонина Петровна рассказала все подруге о выходках невестки. Мужчина положил трубку и тут же набрал номер жены:
— Яна, ты где?
— Привет, дорогой, я недалеко от офиса, в кафе в торговом центре обедаю.
— Я сейчас приеду, обязательно меня дождись.
Яна, увидев взбешенного супруга, поняла: дело плохо. Максим направлялся к ней, сжимая руки в кулак.
***
Скандалили супруги долго, сначала на глазах у посетителей кафе, а потом и в машине. Мужчина объяснил жене, что не позволит издеваться над матерью, под угрозой развода велел немедленно ей позвонить и принести извинения за все.
Яна просить прощения отказалась, сказала, что вины своей в случившемся не ощущает, и сразу же призналась, что давно подумывает о том, чтобы расторгнуть отношения. Семейная жизнь ей надоела, сын в последнее время стал очень раздражать, Яна изъявила желание забрать себе все деньги от продажи квартиры — ей же ведь нужно заново устраивать личную жизнь, а Максим может пожить и в квартире у матери.
Антонина Петровна вернулась домой, к сыну и внуку.
Яна ушла, временно жила у подруги. Вскоре женщина пожалела о том, что она наговорила тогда супругу лишнего, и пыталась восстановить с ним отношения. Максим непреклонен.