"-Солдат добрый.

В этом его сила. Я другой. Интуиция подсказывает, мы с тобой еще встретимся, детка".
Отдав приказ о начале охоты за теми, кто намеренно или по неосторожности вошел в реку, не заметив, что в ней не вода, но кровь, Солдат тем не менее хотел самостоятельно разобраться в вещами, которые мешали сосредоточиться на цели - отомстить всем до единого. Не имея возможности отменить прошлое, Солдат, переместил туда пириков, приказал взять след. Первый из тех, кого пирики обнаружили, поставил его перед еще большей проблемой.
-Это она? Ошибки нет?
Пирик, который сообщил о том, что охота прошла успешно и первая жертва готова понести заслуженную кару, послал безэмоциональный, но четкий ответ:
-Пирики не ошибаются.
Солдат «увидел» спроецированную в его мозг картинку того, как группа девушек разливала в бутылки зажигательные смеси. Слышался гул разгорающегося пламени в здании, крики людей. Особенно выделялся один, кричала женщина. Солдат ее хорошо запомнил. Он был там и все видел... Сомнений быть не могло – девушка, на лице которой сейчас стояла черная метка, причастна, а значит виновна. Он уже был готов отдать приказ об ее уничтожении, но остановился, спросил:
-Где она скрывалась?
-Она не скрывалась.
Ответы пириков всегда были предельно точны. Сказанное Солдата удивило. Он предполагал, что человек, осознающий, что сделал, должен прятаться, опасаясь возмездия. Но эта женщина вела себя по-другому.
-Где ты ее нашел?
Пирик назвал город в России в ее новых границах после распада СССР, с чем Солдат уже успел ознакомиться и принял к сведению как факт, который не оценивал. Оставил это на потом.
-Что она делала?
-Жила.
Односложность ответов начинала раздражать, но пириков было не переделать. Солдат решился на последнее, чего делать не хотел, зная себя.
-Покажи мне ее.
Он увидел лицо молодой женщины. Ее нельзя было назвать красивой или даже симпатичной, настолько лицо стоявшей на коленях, было перекошено от ужаса, который ей внушал находившийся рядом пирик. Они артисты еще те. Мох недаром обучал их азам психологии - они хорошо знали, как можно воздействовать на противника, чтобы парализовать его волю. В ряде случаев смерть наступала прежде, чем к жертве успевали прикоснуться. Такие случаи они комментировали просто, повторяя за Мохом:
-Клиент сбежал.
Женщина еще держалась и Солдат догадывался о причине – источнике стойкости.
-У нее есть ребенок?
-Две девочки.
Надо было на что-то решаться. Силы пленницы были не бесконечны, ее посиневшие губы говорили о том, что близился сердечный приступ, за ним смерть.
-Подключи меня к ней.
Солдат вошел в контакт с женщиной и едва не «оглох» от ее эмоций.
-Хочешь жить?
-Да!
-Твои дети… - Солдат не додумал мысль, как новая волна эмоций, еще более сильная, ударила в него со всей мощью и рассыпалась, натолкнувшись на его воспоминания о нерожденном ребенке той женщины, в Одессе, погибшем ребенке Кристины, тезке его Крис, о других, о ком уже знал к тому времени. Женщина «увидела» их тоже, в растерянности осматривалась, пытаясь понять, что за наваждение происходит с ней и откуда взялись все эти видения с мертвыми детьми. Происходящее отвлекло ее, переместив центр страха на невидимую угрозу.
-Что скажешь?
-Что вам от меня надо! Пожалуйста, прошу вас, умоляю вас, отпустите меня к моим детям! Я буду молиться за вас всю жизнь! Клянусь!
-А кто будет молиться за тебя? Есть такие?
Женщина наморщила лоб, но не смогла сосредоточиться на этой мысли.
-Умоляю вас! У меня детки! Отпустите меня к ним!
-Если бы тебя убили сейчас, это было бы возмездие и искупление того, что ты сделала. Если тебе подарят жизнь, твой грех останется на тебе и твоих детях. Ты успеешь его замолить? Если никогда до этого не молилась и понятия не имеешь о том, во что ввязалась, когда пошла туда. Или понимала? Ответь.
Солдат выдумывал эти «правила» сам, формулируя в соответствии со своими представлениями о справедливости. Логика в его рассуждениях определенно была и она основывалась не только на вере в Бога, существование которого после его воскрешения теперь было для него неоспоримым фактом. Солдат интуитивно чувствовал, что сознание греха со временем превращалось в тяжкое или невыносимое бремя, а исповедь - в недозволенную милостью. Спрашивая, есть ли тот, кто мог бы о ней молится, Солдат хотел оценить шансы женщины на спасение, что кто-то успеет или сможет ее отмолить или она сама прозреет. В противном случае, она и ее дети становились легкой добычей для пополнения легиона, с которым теперь сражался он.
Женщина слушала. Ее мысли больше не метались хаотично. Она начала приходить в себя и у нее появились вопросы.
-«Кто это? Как они узнали? Меня заложили! Сволочи! Предатели! Обещали, что никто не узнает, предатели! Что теперь со мной сделают? Детей тоже убьют? Нет! Они не виноваты, это все я! Они не виноваты!»
Солдат и пирик «слушали» ее монолог и каждый оценивал его по-своему.
Пирик уже сигналил:
-«Отдай ее мне»
Солдат хотел понять, насколько ее раскаяние искренно. Было ясно одно – она знала, почему за ней пришли. Удивлялась тому, что ее нашли, видимо, надеялась, что этого никогда не случится. Единственной зацепкой оставался страх за детей – только в этом она была честна и претензий к ней не было.
-Слушай приговор.
Женщина задрожала, мысли ее снова смешались, концентрируясь на детях. Страх за себя заместился страхом за судьбу детей. Солдат придумал для нее последнее испытание.
-Пришли, как ты понимаешь, за тобой. У тебя есть выбор. Пойти с нами и принять свое наказание в полной мере, тем самым искупив свой грех. Или остаться и нести бремя греха до конца жизни, зная, что твой грех после твоей смерти унаследуют твои дети.
-Как это? Унаследуют..это как? Что с ними будет?
-Будущее мне неизвестно. Но оно зависит от того, что здесь и сейчас. Могу предположить, что такое же существо, как то, что рядом с тобой, однажды придет за ними. Ты так наследила, что найти тебя не составило труда. Это ответ на твой вопрос, как тебя удалось найти. Твое наследство будет с ними всегда, из рода в род.
-А если я пойду с вами? Что будет с моими детьми тогда?
-Они получат шанс выжить, возможно, станут другими, не совершат того же, что ты. Гарантий нет, но это лучше, чем ничего – нерожденному ребенку той женщин вы шансов не оставили.
Солдат воспроизвел фрагмент, на котором девушка разливала горючую смесь.
-Слышишь крик? Это она.
-Я ее не убивала! Меня там не было! Это не я!
-Хочешь сказать, ты не могла помешать? Но почему ты не ушла в ужасе от происходящего? Вместо этого ты разливала бутылки, которые летели в окна. Смотри! Этому парню было 16, а этому 26. А вот и она. Смотри! Смотри сюда.
Женщина пыталась вырваться, но цепкие пальцы крепко держали ее, не давая подняться. Наконец, она затихла, еле слышно произнесла:
- Пусть они живут… я пойду с вами.
Пирик разочаровано отвернулся. Солдат вздохнул. Женщина сделала правильный выбор. У нее появился шанс изменить свою изгаженную карму.
-Живи. И молись до самой смерти за тех, к чьей смерти приложила руку. Молись за себя, проси прощения, пробуй раскаяться. Это здесь ты можешь скрыть свою сущность. Там тебя уже ни о чем не спросят. И молись за своих детей. Чтобы они не вошли в ту же реку, что и ты.
-Вы меня простили? – женщина попыталась улыбнуться.
-Простить твою вину может только Бог. У человека нет такой силы... Я буду за тобой следить.
Солдат ощутил острую потребность в глотке свежего воздуха, настолько тяжелым было для него это общение. Он «ушел».
Пирик задержался и перед тем, как растаять в воздухе, улыбнулся женщине своей фирменной улыбкой, после чего она потеряла сознание. Сердце женщины дернулось раз, другой и остановилось. Пирик вернулся, брезгливо пнул бездыханное тело в область груди, «завел» сердце, убедился, что женщина задышала и пообещал на прощанье:
-Солдат добрый. В этом его сила. Я другой. Интуиция подсказывает, мы еще встретимся, детка.