Даже не самые «продвинутые» люди, верно, знают композитора Микаэла Таривердиева, написавшего музыку к 132 кинофильмам, семнадцати спектаклям, более 100 песен и романсов, 4 балета, 5 опер, камерные вокальные циклы, симфонию «Чернобыль», 3 концерта для органа, 2 концерта для скрипки с оркестром и концерт для альта и струнного оркестра. Это при том, что полностью его музыкальное наследие ещё не извлечено из архива композитора. Разумеется, наибольшую известность Таривердиеву принесла музыка к кинофильмам, прежде всего - «Семнадцать мгновений весны», «Ирония судьбы, или С лёгким паром!». Но как по мне, так главная заслуга Микаэла Леоновича перед Россией и её народом заключается в том, что он родил и вырастил замечательного сына-героя, человека, которого с полным на то основанием можно назвать примером самоотверженного служения Родине. Сегодня исполняется 9 лет, как Карена с нами нет…
Родился в Москве. После десятилетки учился на философском факультете МГУ. Затем служил срочную. В 1984 году окончил высшее Рязанское воздушно-десантное училище. Почти три года провёл потом на территории республики Афганистан. Принимал самое активное участие в военных действиях. Сначала лейтенантом, потом старшим лейтенантом - начальником разведки 177-го отдельного отряда специального назначения. На его счету 63 боевых выхода и выполнение самых сложных разведывательных заданий. И вот вам более чем красноречивое свидетельство офицерского мужества, боевой отваги Таривердиева. За бои в Афгане он награждён орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, несколькими боевыми медалями. За всё время командования подчинёнными только один из них погиб. Зато у самого Карена – пять ранений. В том числе – тяжелейшее. Которое, спустя годы, и свело его в могилу.
В книге "Спецназ ГРУ. История и современность" находим такую характеристику нашему герою: «Таривердиева в боевых схватках с моджахедами выгодно отличали с одной стороны отчаянная храбрость, а с другой - хладнокровность и точный расчет. Что и позволило офицеру добиться высочайшей сохранности личного состава». В Музее Российской армии стоит китайская РЗСУ - уникальный трофей, добытый нашим спецназом в Афганистане. Эту установку залпового огня захватила разведгруппа, которой командовал Таривердиев.
После Афганистана Карен Микаэльевич служил в Старокрымской бригаде спецназа, в ГСВГ, в Чучковской бригаде специального назначения. Уволившись в звании майора, работал в Центре гуманитарного разминирования и специальных взрывных работ при МЧС России главным специалистом, начальником отдела. В свободное от службы время писал рассказы. Публиковался в журнале «Красное Знамя» и «Литературной газете». Однако война тихо, медленно, но неумолимо его догоняла. Другу однажды признался: «Смешно тебе сказать, но у меня в брюхе все отрезано». После очередной, неизвестно какой по счёту операции, пережил длительную клиническую смерть. И подтвердил в очередном рассказе правоту известного доктора Моуди: когда уже «уходишь из жизни», видишь откуда-то сверху себя на операционном столе и всех врачей, склонившихся над тобой. Непередаваемое впечатление.
Как-то один журналист поинтересовался у Таривердиева-младшего: «А что вас, сына известного композитора, представителя «золотой молодежи», толкнуло на войну?» - «Начнем с того, что я никогда не был представителем золотой молодежи. Золотая молодежь — это не про меня. Я не глянец. Отца я уважал и даже обожал, но мне было бы стыдно прятаться за его спину. Отец, если честно признаться, — сын «врага народа», мой дед сидел. Довольно долго, несколько лет. А по тем временам быть сыном «врага народа», пусть даже и частично реабилитированного, далеко не сахарная судьба. Так что все, что сделал отец, он сделал своими руками из ничего. С чего бы я должен пользоваться его благами, а не делать себя сам? Кто мне дал такое право?» - «А правду говорят, что родители хотели видеть вас музыкантом?» - «Возможно. Только в музыкальной школе я учился без особого успеха. Музыкальность отца и матери мне не передалась. Я вообще с детства ненавидел музыку и математику. Потому что все нормальные мальчишки после школы шли играть в футбол, а меня пичкали или музыкой, или математикой. У меня бабушка была учитель математики и за это дело даже была награждена орденом Ленина. То есть она заслуженный учитель. Так что чем я не буду заниматься в жизни ни за какие коврижки, когда вырасту, я с детства знал совершенно отчетливо. Справедливости ради надо отметить, что отец никогда не настаивал на моем музыкальном образовании. Видимо, отлично понимал мои чувства и трезво оценивал мой «музыкальный дар», а точнее, его полное отсутствие. Впрочем, впоследствии гитару и песни под нее я освоил вполне сносно. Но это было уже ради себя и по собственному желанию, а отнюдь не по принуждению, как в музыкальной школе» - «И всё-таки, как вы попали в военное училище?» - «Если честно, довольно случайно. Был в моей жизни трудный период, когда отец сказал матери: «Ты лучше не трогай его. Он сейчас в таком состоянии, что или в тюрьму сядет, или в армию пойдёт». Мы все в определенном возрасте изрядные обалдуи. Я бросил МГУ, философский факультет. Собственно, и поступал туда только для того, чтобы себе доказать, что смогу поступить на самый престижный факультет. Но на втором курсе окончательно скис от тоски, несмотря на повышенную стипендию. Захотелось мужского экстрима. Мужской экстрим по тем временам — это что-то этакое сибирско-таежное. Уехал в Западную Сибирь, в Мегион, в нефтеразведочную экспедицию. Нахлебался таежной романтики выше крыши. Все нормально, только смысл? Я же на домик в деревне зарабатывать не собирался. Вернулся в Москву. Вот тогда отец и произнес свои мудрые слова. Я отправился в родной черемушкинский военкомат и попросил, чтобы меня призвали в армию, несмотря на имеющуюся бронь. В военкомате удивились, но в армию призвали.
Отец радостно меня напутствовал: «Ты давай сам, парень, вперед!» А когда знакомые его спросили: «Микаэл Леонович, вы что, не можете своего родного сына от Афгана отмазать?», он ответил: «А что я скажу? Не посылайте моего сына на смерть, а пошлите сына уборщицы?» Больше ему подобных вопросов никто не задавал. Когда я первый раз был ранен и лежал в Бурденко, отец каждый день ко мне приходил — я видел, как он переживает. А потом мы стояли на лестничной клетке, курили, потому что моей дочери было около месяца, и я сказал: «Папа, я хочу вернуться обратно». — «Тебе что, мало? Ты еле с костылей слез». — «Нет, за пять месяцев я кое-чему обучился. Если я не вернусь, у моих ребят будет новый лейтенант, которого пришлют из училища и который еще не имеет моего опыта. Кто даст гарантию, что он их не угробит?» И отец сказал: «Тогда возвращайся». И я вернулся. У меня в боях почти ни одного покойника за плечами. Ранеными терял, а убитыми — нет. «Почти» — это потому что в последнюю свою боевую ночь одного солдата я все-таки потерял. Мы подорвались на минном поле. Осколки пошли понизу. К этому моменту все по моей команде встали, а он — нет, сидеть остался. Устал сильно, а потому задержался. В итоге все получили в основном по ногам, а он точно в лоб. Рядовой Алексеев его фамилия. Умирать буду – помнить буду».
Вот это, друзья мои, есть рассуждения настоящего мужчины. Тем, кто с Кареном служил можно только позавидовать. А Отечество наше может по праву гордиться такими сыновьями.
…Четыре раза я бывал в афганских командировках. И ни разу не слышал о боевых свершениях сына выдающегося композитора Таривердиева. Хотя, казалось бы… Не знали о нём и мои коллеги по ТАСС - Герман Байков, Андрей Грешнов, Василий Семёнов. Иначе бы сообщили мне точно. Не славы искал в боях офицер Таривердиев, и потому она его найдёт обязательно. Уже нашла. Такие люди всегда были, есть и будут гордостью нашей великой России.
Из воспоминаний моего друга Героя России полковника Владимира Ковтуна: «Мы учились с Кариком в одном взводе, он учил персидский язык. В Афгане служили в разных отрядах, он в - Газни, я в - Шахджое. Первый раз «За речкой» мы встретились в его отряде. К тому времени Карик уже успел повоевать 5 месяцев. Мы слушали его, развесив уши. После афганских боёв Таривердиев служили в Старом Крыму. Одно время он был в моём подчинении, как командир роты. К тому времени я уже стал начальником штаба батальона. Когда я женился, Карик приезжал ко мне на свадьбу в Орджоникидзе. Случилось это в 1981 году. Кстати, со своей будущей женой он познакомился именно на моей свадьбе. Ирина была однокурсницей по университету моей Светланы. Свою свадьбу Карен и Ирина тоже сыграли в Орджоникидзе. На торжество съехались очень много наших из училища. Потом у Таривердиевых родились две дочери. Но, конце концов, супруги разошлись. Надо быть откровенным: Карик имел совсем не простой характер».
*
Володя прав: характер очень не простой. Вот его суждение о фильме «9 рота»: «Не стал писать сразу, как только посмотрел этот фильм. Смотрел я его в субботу и только сегодня решился написать. Хотел, чтобы утихли чувства. Утихли по-легоньку… В воскресенье разругался со своим лучшим и единственным другом, а все из-за этого фильма. Он сказал мне: «Опять обосрали нашу армию, а я ведь ее люблю. Не такие кретины мы там были». Да, не такие кретины мы были. «Это бред, что солдату дали пулемет с кривым стволом» Да, это бред, потому что такого не могло быть и не могло быть никогда. Потому что ротный прибил бы старшину, торгующего оружием, с ходу и прямо на месте. Кроме того, ПК (пулемет Калашникова) имеет сменный ствол. Поэтому он просто не может быть с кривым, потому как сам пулемет может быть и «покоцаным», но ствол меняется за 6 секунд. Это норматив по смене ствола пулемета ПК. Кто держал его в руках, тот знает, о чем я говорю.
«Нельзя забыть целую роту»- сказал мне мой друг. Конечно, нельзя. И так не бывало. Это была Советская армия, а не Российская. Я до сих пор не могу понять, откуда в Чечне появилось так много «без вести пропавших». У нас их не было. Сколько нас ушло в поиск, столько и должно было вернуться… На месте и разберемся, кто убит, кто ранен, кто цел. Но сколько ушло, столько и должно вернуться… Иначе застрелись, лейтенант, но на люди больше не показывайся. Не хочешь стреляться, так в сортире утопись… Ты не командир разведгруппы – ты дерьмо.
«Фильм снят глазами тупого солдата, который ни хрена не видит дальше своего окопа»- сказал мне друг. И, правда, в фильме нет ни одного офицера, кроме полупридурошного командира роты темных очках. Интересно, а куда это все командиры взводов подевались?!
«Ты видел, чтобы «черные аисты? поднимались во вторую атаку, если в первый раз их положили?? Нет, не видел. Если мы их клали, то они отходили и начинали работать гранатометчики, минометчики и снайпера. И окучивали нас так, что до второй атаки и дело не доходило. Они умели воевать, и понапрасну своих людей не клали. И мы тоже своих людей понапрасну не клали, а запрашивали эвакуацию и к нам прилетали вертолеты огневой поддержки… А потом, вернувшись, мы и разбирались, кто из нас живой, а кто мертвый. Но все до единого здесь. И живые, и мертвые… Иначе, пойди и застрелись, лейтенант, в сортире, чтобы люди позора твоего не видели.
Капитан разведки… Это была моя работа. Только я был лейтенантом, но тоже знал язык. И у меня были свои «информаторы» и никто не спрашивал, откуда я их взял. Отряду нужна была информация, и я ее должен был предоставить, и нашему комбату было до лампочки, откуда и как я ее добыл.
Артиллеристы и летчики не видят последствий взрывов их снарядов и бомб. Они стреляют слишком издалека или с высоты. А десантники и пехота идут туда, где ЭТО все уже лежит… Знаете, что остается от человека, попавшего в зону действия вакуумного взрыва? Просто тушка. Лежит человек, на нем нет одежды, куда делась — неизвестно. И кожи тоже нет. Мясо одно. Доводилось видеть… А если бомба попадает в здание или, например, в машину, так называемый «Штурм-2», то тушек много. У кого-то психика не выдерживает: кто-то сходит с ума, кто-то спивается. А как узнать, почему человек спился? Потому что воевал или у него склонность была? Но вообще-то мало кто нашел себя после Афгана в полном объеме. Я, например, до сих пор считаю, что полноценной жизнью жил только на войне».
Приятель Олег Трунников пишет: «Михаил, я раз в неделю езжу работать в Чучковскую музыкальную школу. И в школе, и в самом посёлке о Карене знают и его помнят. Полагаю, что помнят и в самой бригаде спецназа, которая дислоцируется в этом посёлке. Но там я не бываю».
Полковник в отставке Михаил Захарчук.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 44