ибн Каийм

Тавус ибн Кейсан Наставник Я видел тебя, о Абу ‘Абд-ар- Рахман, во сне. Ты молился в Каабе, а Пророк (мир ему и благословение Аллаха) стоял у двери и говорил тебе: «Сними свой головной платок и читай ясно, о Тавус!» Муджахид Стоило только халифу мусульман Сулейману ибн ‘Абд- аль-Малику добраться до Каабы и расположиться вблизи от неё, претворив в жизнь своё стремление к этому великому месту, как он повернулся к своему привратнику и сказал: — Разыщи для нас учёного, который мог бы просветить нас в вопросах религии и обратиться к нам с напоминанием в этот особый день из дней Аллаха. Слуга направился к паломникам и сообщил им о желании повелителя верующих. Ему сказали: — Вон Тавус ибн Кейсан, господин факихов своего времени и самый искренний из них в своём призыве к Аллаху. Иди к нему. Слуга подошёл к Тавусу и сказал: — О шейх! Прими приглашение повелителя верующих. Тавус незамедлительно отправился к халифу, поскольку верил, что проповедники не должны упускать возможность призвать людей к религии Всевышнего Аллаха и им следует использовать каждый представляющийся случай. Он знал, что наилучшее из слов — слово истины, которое произносится ради исправления отклонений у обладающих властью, удержания их от несправедливости и притеснения и приближения их к Всевышнему Аллаху. * * * Тавус последовал за слугой. Войдя к повелителю верующих, он поприветствовал его, и халиф ответил на его приветствие ещё лучшим. Он оказал почёт своему гостю и усадил его рядом с собой. Потом он стал задавать ему вопросы, касающиеся обрядов хаджа, и слушал его внимательно и молча, демонстрируя уважительное и почтительное отношение к нему. Тавус рассказывал: — И когда я понял, что повелитель верующих спросил обо всём, о чём собирался спросить, и больше вопросов у него нет, я подумал: «Аллах спросит тебя об этом собрании, на котором ты присутствовал, о Тавус!» И я сказал: «О повелитель верующих… Поистине, был на краю колодца на дне Геенны камень. Он падал в этот колодец семьдесят лет и лишь тогда достиг дна. Знаешь ли ты, для кого приготовил Аллах этот колодец из колодцев Геенны, о повелитель верующих?» Он ответил не раздумывая: «Нет». А потом будто очнулся и спросил: «Горе тебе, для кого же Он приготовил его?!» Я ответил: «Всевышний Аллах приготовил его для того, кого Он наделил властью, а он поступал несправедливо». Услышав это, Сулейман задрожал так, что на мгновенье мне даже показалось, что душа его вот- вот покинет тело. И он заплакал, всхлипывая так, что от его плача сердце обливалось кровью. Я оставил его и ушёл, а он всё повторял: «Да воздаст тебе Аллах благом!», «Да воздаст тебе Аллах благом!»… * * * Когда халифом стал ‘Умар ибн ‘Абд-аль-‘Азиз, он послал к Тавусу ибн Кейсану гонца с просьбой: «Дай мне наставление, о Абу ‘Абд-ар- Рахман». Тавус написал ему в ответ всего одну строчку: «Если ты желаешь, чтобы все твои деяния были благими, бери себе в помощники благих людей. Мир тебе». Прочитав это послание, ‘Умар сказал: — Этого наставления достаточно, этого наставления достаточно! * * * Когда власть перешла к Хишаму ибн ‘Абд-аль-Малику, произошло немало историй, главными героями которых были халиф и Тавус. Однажды Хишам отправился совершать хадж. Добравшись до Заповедной мечети, он велел своим приближённым из числа жителей Мекки: — Поищите для нас человека из числа сподвижников Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха). Ему сказали: — О повелитель верующих! Поистине, сподвижники покинули этот мир один за другим, и теперь уж никого из них не осталось… Он сказал: — Тогда кого-нибудь из их последователей. Они пришли к Тавусу ибн Кейсану и пригласили его. Войдя к нему, Тавус снял сандалии у края его ковра, затем поприветствовал его, не называя его повелителем верующих, и назвал его по имени, а не по кунье, и сел, прежде чем халиф разрешил ему. Хишам разгневался так, что это стало заметно по его глазам, потому что действия Тавуса показались ему дерзостью и попыткой унизить его в присутствии его собеседников и приближённых. Однако он тут же вспомнил, что находится на святой земле. Самообладание вернулось к нему, и он спросил Тавуса: — Что побудило тебя, о Тавус, сделать то, что ты сделал? Тавус спросил: — Что же я сделал?! Халифом снова овладел гнев, и он сказал: — Ты снял свои сандалии у края моего ковра, и, приветствуя меня, не назвал меня повелителем верующих, и ты назвал меня по имени и не стал называть меня по кунье, и ты сел, прежде чем я разрешил тебе. Тавус ответил с величайшим спокойствием: — Что до того, что я снял сандалии у края твоего ковра, то я снимаю их пред Господом величия пять раз в день, и Он не упрекает меня и не гневается на меня за это. Что же до твоих слов о том, что я не назвал тебя повелителем верующих, потому что мусульмане недовольны твоим правлением, и я побоялся солгать, назвав тебя повелителем верующих. Что же до того, что я назвал тебя по имени, а не по кунье, то поистине, Всевышний Аллах называл своих пророков по именам, говоря: «О Дауд… О Яхья… О ‘Иса…» А врагов Своих Он называл по кунье: «Да пропадут руки Абу Ляхаба и да сгинет он» (111:1). Что же до твоих слов о том, что я сел без твоего разрешения, то поистине, я слышал, как повелитель верующих ‘Али ибн Абу Талиб (да будет доволен им Аллах) говорил: «Когда пожелаешь взглянуть на человека из числа обитателей Огня, посмотри на сидящего человека в окружении людей, вставших пред ним». И мне не хотелось оказаться этим человеком из числа обитателей Огня. Хишам, устыдившись, вперил взгляд в землю и сидел молча. Наконец он поднял голову и сказал: — Дай мне наставление, о Абу ‘Абд-ар-Рахман. Тавус сказал: — Поистине, я слышал, как ‘Али ибн Абу Талиб (да будет доволен им Аллах) сказал: «Поистине, в Геенне есть змеи размером с огромные столбы и скорпионы размером с мулов. Они будут жалить каждого пастыря, который несправедливо относится к своей пастве!» С этими словами он поднялся и вышел. * * * Тавус посещал некоторых правителей, чтобы давать им наставление и направлять их. При этом он избегал посещения других, выражая таким образом своё пренебрежение к ним и упрекая их. Его сын рассказывает следующую историю. «Однажды мы с отцом отправились совершать хадж из Йемена. Мы остановились в одном из городов, которым управлял Ибн Наджих. А он был одним из самых скверных наместников, наиболее дерзко относящихся к истине и наиболее глубоко погрузившихся в ложное. Мы зашли в городскую мечеть, чтобы совершить обязательную молитву. Оказалось, что Ибн Наджих узнал о прибытии моего отца и пришёл в мечеть. Сев перед моим отцом, он поприветствовал его. Отец не ответил ему и повернулся к нему спиной. Тогда он подошёл к нему справа и заговорил с ним. Но отец отвернулся. Тогда он подошёл к нему слева и заговорил с ним, но он снова отвернулся от него. Увидев это, я поднялся, протянул ему руку, поприветствовал его и сказал: — Поистине, мой отец не знает тебя… Он возразил: — Да нет, твой отец знает меня… И именно поэтому он сделал то, что ты видел. Потом он ушёл, не говоря ни слова… Когда мы вернулись домой, мой отец посмотрел на меня и сказал: — Глупец! Ты говоришь об этих людях скверное в их отсутствие, а в их присутствии говоришь с ними мягко и послушно?! Разве это не лицемерие?» * * * Тавус ибн Кейсан обращался со своими наставлениями к халифам и наместникам. Он давал наставления всем, кто просил его об этом. ‘Ата ибн Абу Рабах рассказывал: — Однажды Тавус ибн Кейсан заметил за мной нечто такое, что ему не понравилось, и он сказал: «О ‘Ата! Остерегайся обращаться с просьбами к тому, кто закрывает дверь перед твоим носом, отделился от тебя с помощью своих привратников… Проси у Того, Кто распахнул перед тобой Свои врата и велел тебе обращаться к Нему и обещал ответить тебе…» * * * Тавус говорил своему сыну: — Сынок, общайся с разумными, и тебя будут считать одним из них, даже если в действительности ты не будешь таковым. И не проводи время с невеждами, потому что иначе тебя будут считать одним из них, даже если на самом деле ты не будешь таковым. И знай, что у всего есть цель. И цель человека — совершенство его религии и благонравия. Его сын ‘Абдаллах вырос как раз таким, каким и старался воспитать его отец. Он перенял от отца его благонравие и пошёл по его стопам. Однажды аббасидский халиф Абу Джа‘фар аль-Мансур пригласил к себе ‘Абдаллаха и Малика ибн Анаса. Когда они вошли к нему и сели, халиф посмотрел на ‘Абдаллаха и сказал: — Расскажи нам что-нибудь из того, что рассказывал тебе твой отец. ‘Абдаллах сказал: — Мой отец говорил мне, что самому суровому наказанию в Судный день подвергнется человек, которого Всевышний Аллах наделил властью, а он допускал несправедливость в своём правлении. Малик ибн Анас рассказывал: «Услышав эти его слова, я плотнее запахнул на себе одежду, опасаясь, что меня забрызгают его кровью. Однако Абу Джа‘фар некоторое время молчал, а потом благополучно отпустил нас». * * * Тавус дожил до ста лет или даже перешагнул этот предел. Однако старость не оказала никакого влияния на ясность его рассудка, остроту его ума и присущую ему сообразительность. ‘Абдаллах аш-Шами рассказывает: «Как-то раз я пришёл к Тавусу, чтобы перенимать от него знания, но я не знал, как он выглядит. Я постучал в дверь, и ко мне вышел старец. Я поприветствовал его и спросил: «Ты Тавус ибн Кейсан?» Он ответил: «Нет, я его сын». Я сказал: «Если ты его сын, то вполне возможно, что сам шейх уже одряхлел и его постигло старческое слабоумие… А ведь я приехал к нему издалека, чтобы получить пользу от его знания». Он сказал: «Горе тебе… Поистине, носители Книги Аллаха не страдают от старческого слабоумия. Зайди к нему». И я зашёл к Тавусу, поприветствовал его и сказал: «Я пришёл к тебе, желая получить от тебя наставление…» Он ответил: «Спрашивай и будь краток». Я пообещал: «Я буду говорить так кратко, как только смогу, если будет на то воля Аллаха…» Он спросил: «Хочешь, я соберу для тебя лучшее из того, что есть в Таурате (Тора), Забуре (Псалтырь), Инджиле (Евангелие) и Коране?» Я ответил: «Хочу». Он сказал: «Бойся Всевышнего Аллаха так, чтобы ты ничего и никого не боялся так, как Его. И пусть надежда, которую ты связываешь с Ним, будет сильнее твоего страха перед Ним. И желай людям того же, чего желаешь самому себе». * * * В ночь десятого числа месяца зу-ль-хиджжа 106 года хиджры шейх-долгожитель Тавус ибн Кейсан в сороковой раз за свою жизнь покидал Арафат, направляясь в Муздалифу. Добравшись до Муздалифы и остановившись на её пречистых просторах, шейх совершил закатную молитву- магриб и вечернюю молитву-‘иша, после чего прилёг на землю, собираясь немного отдохнуть. В эти минуты к нему и пришла смерть. Он встретил её вдали от семьи и родины, занятый приближением к Аллаху, произносящим тальбию, облачённым в ихрам, освободившимся от своих грехов и ставшим таким, каким был он в тот день, когда мать родила его, по милости Аллаха. Когда настало утро и его собрались похоронить, они не смогли донести погребальные носилки до места погребения — столько народу собралось, чтобы проститься с ним. Тогда правитель Мекки послал к ним стражников, чтобы они отогнали людей от погребальных носилок и шейха могли наконец похоронить. Погребальную молитву по нему совершило огромное количество людей — лишь Аллаху известно, сколько точно их было. Среди них был и халиф мусульман Хишам ибн ‘Абд-аль-Малик.