Евгений Язов

ПОРАЖЕН ВЗОРОМ МУЗЫ, ТЕМ ТЯЖКО БОЛЕН
Играет мной придирчивая муза,
Вплетая в музыку катрен о той любви,
Что в глубине души незримым грузом
Покоится, кипит в моей крови.
Смыкается таинственным союзом
И поцелуем манит (только трусам
Не знать его)! Ах, музу призови,
Мой друг! Иди по тем приметам,
В которых не найдёшь иных причин,
Помимо тех, иных, что тканью света,
Не ведают здесь мелких величин.
Найдешь её ты, где строкой поэта
Записана канцона – в том уж спета
Она, красавица! И до своих седин
Ты менестрелить и прославить
Амура должен – страсть, ланиты увлажнив,
Изыск любви, как драгоценность, вправить
В шкатулку снов – все о любви они!
Стремишься ты, словно письмо отправить,
В котором чувст

ОСЕНЬ ВСТРЕЧАЕТ ЛЮБОВЬ В ПЕСНЕ ПОЭТА
Искатель грёз, гуляка ветер,
Свил бязь неведомых дорог,
Вложил он песнь в уста поэта
И этой песней занемог;
Терзаясь, заплетаясь в слог,
Лился он, солнцем на рассвете
Пронзил хлябь неба, искры эти
Вонзил в бушующий поток.
Разгладил струны юной песни,
Зарей занявшись, вдаль спешил,
Скользнув по струнам; ему тесно
Вдруг показалось, он решил
Ворваться в грудь и тем лишил
Девицу сна, распевом лестным
Красам её!.. В катрен чудесный
Он образ дивный заключил.
И сердце юно, страстью дышит,
Огнём горит – в пожар, в сей миг
Бежит болезнь души, не слышит
Слов, что твердит архистратиг,
К престолам трезвости воздвиг
Тропу стальную, над ней дышит
Покой и разум в вер

ТВОЯ ЛЮБОВЬ НЕВИДИМА…
Твоя любовь невидима, но всё же -
В тени ресниц едва приметный свет;
Украдкой нежностью затих и, может,
Надежда будет на уклончивый ответ.
Любовь укрылась кроткою улыбкой,
В изгибе жеста и во вздохе том,
Который прячет нежность в неге зыбкой,
В межмирии - то в грешном, то в святом.
Взирает вечность ясными глазами,
Хоть смех и выдаёт беспечность лет,
И сколь бы рыцарь ни мечтал ночами,
На его вздох всегда один ответ!..
Картина:
Luigi Cavalieri, XIX century, Inspiration of Love.

ПРИСНИВШАЯСЯ ПИИТУ ВЕСНА
Весёлой лаской, поцелуем песни
Меня стремится разбудить весна
В тот час, когда земля от сна
Чуть теплая и в сердце тесно
От чувств, которые родит она.
Улыбкой нимфы, как цветущим садом,
Что душу наполняет светом, страсть –
Амура юного в природе власть –
Всё заключает в негу нежным ладом
Напевов свежих! Не даёт пропасть!
Плодами уст – красою дев игривых,
Которые так хочется вкусить
И в жажде неуёмной вновь просить
Так хочется опять и вновь строптивых,
Как вина сладкие, из чаш любви испить!
В эстампе солнца пастораль взыскуя,
Объяв изящный Персефоны стан,
Зефир, как будто важный капеллан,
Нахмурился, её опять ревнуя,
К Аиду… хоть любовник сам!
Покои сада – праздн

СЛУШАЮ СРЕДНЕВЕКОВУЮ ПЕСНЮ О ЛЮБВИ
О, гений – тень девичьих слёз –
Красавицы игриво-беззаботной!
Ты молодость её к губам поднёс,
Вкусив едва нектар любви и грёз,
Но выпил жизнь её росой бесплотной.
Она искала путь в невинность, но
Утратила свой норов, и строптиво
Была искриста, словно юное вино,
И старостью вещала тьму, где дно
Хрустального бокала хмель взрастило.
Такая страстная девичья красота
В объятьях гения – о как же грациозно! –
Познала боль. В ней только пустота
И муки смертные почившего Христа,
Но лишь затем, чтобы воскреснуть после.
Скажи, о дух, зачем ты ей во зло
Любви пророчишь тихую судьбину?
Зачем льёшь в чашу то, что обожгло
Её гортань и до души дошло;
Зачем, скажи, ты д

ПРОЧИТАЛ "РОМАН О РОЗЕ"
За семь ночей прочёл «Роман о Розе»…
Любовь, сокрытая в шелках ночных канцон,
Поведала дела Амура!.. В своих грёзах
В саду Веселья был я ей сражён.
Источник жизни – солнечный розарий –
Хранил тебя от зла и тёмных чар,
И Гения бессмертного викарий
Среди цветов сокрыл великий дар.
Я пил хмельной и терпкий запах ночи,
Из рук Венеры чашу ту прияв,
И застилала страстью мои очи
Луна, упавшая росою среди трав.
За семь ночей познал Любовь и Ревность,
Двор Праздности и Благородства быт,
Волшебной Розы девственную нежность,
Невинность чью хранит презренный Стыд.
В источнике Нарцисса, где игриво
Сонетов перебор поёт мечту,
В ограде золотой растут тоскливо
Цветы, являя миру

ШУТКИ АМУРА
Каскадом нежности Зефир
Ласкает ивы нежной косы,
Дарует ожерельем росы
И задыхаясь от любви.
Опять Амур своей стрелою
Пронзил героя саму душу,
Его бесстрастие нарушив
И закипев в его крови.
Венера с лаской, улыбаясь,
Взирая на причуды сына,
Его глаза опять невинно
Сияют шалости своей.
Управы нет на его смелость,
Не в силах это прекратить -
Гореть!.. и внове полюбить
Опять, увы, ещё сильней.
Склонится тихо перед розой,
Познав помимо красоты
И колкость - то её шипы,
И рана снова глубока.
Так вновь, подобно Актиону,
Герой в невинности своей
Останется среди зверей,
Ибо страшна его тоска.
Амур же, так невыносимый,
Дарует боль своей стрелой,
В оплату же возьмёт покой,
Героя поверг

КАРИАТИДА
Я сирым псом в терновнике и травах
Бродил один и, голодом томимый,
Вдыхая ароматы, как отраву,
Искал в ночи следы своей любимой.
Одетый в лунный свет, что точно саван
Окутал душу темнотой печали,
Сады, вздыхая тишиною пряной
Моей тоски, твои следы скрывали.
Объятый сном, что сну безумца равен,
Покинутый благоволеньем отрок,
Стрелой Амура безнадёжно ранен,
Что принесла мне не любовь, а морок.
Запутавшись в тенётах троп хрустальных,
Что поросли жасмином, и, плутая,
Узрел я в лунной неге двух печальных
Оленей, что к себе меня призвали.
За ними шёл я в ночь один, неспешно,
Вдоль у ручья тропою безысходной
И вот увидел образ белоснежный –
Он мрамором сверкал в ночи холодным.
И так

ВЕРНЫЕ
Мы вызревали на лозе былого,
Чтоб опьянило будущее нас,
В мучениях рождали шелест слова,
Чтоб был оседлан молодой Пегас.
Страдать должны, чтобы родиться в мире,
Где праздность правит бал; и в этот миг,
Когда звучит в руках Орфея лира,
Мир сей затих на сотни тысяч лиг.
Так мудрецы в послании степенном
Сказали нам, что должно пострадать
Лозе изящной в этом мире бренном,
Чтобы вином нам чаши наполнять.
И мы, лозе подобны, пострадаем,
Чтоб хмель поэм вкусить смогли в тот час,
Когда взрастет заря из недр рая,
Когда Амур в саду приветит нас!
Картина: Jacques-Louis David (1748-1825). Apollo and Diana attacking the children of Niobe, 1772