Руница и китайские иероглифы - В.

А.Чудинов
Публикация ряда статей на эту тему в течение последних трёх лет послужило причиной написания мной монографии под названием «Русская основа китайской письменности», которая в этом месяце вышла из печати. В результате проведенного исследования стало ясно, что вся история человеческой письменности до сих пор толкуется неверно. Ибо знакомство с иероглификой толкнуло исследователей к неверному предположению о том, будто бы до письменности люди использовали пиктографию как средство общения. В данной работе я показал, что пиктография хороша для выполнения номинативной функции (для называния вещей и явлений), но совершенно непригодна для коммуникативной функции (общения и передачи информации). Каждый пиктографический знак имеет огромное количество значений, но нет никаких лингвистических ограничений для выбора нужного значения. Поэтому пиктограмма может быть «прочитана» сотней различных способов.
Этот же вывод в моей работе был подкреплён мнением ряда исследователей о том, что собственно пиктографических знаков в китайской иероглифике крайне мало. Я же показал, что и они имеют вовсе не пиктографическую природу.
Однако происхождение иероглифов оставалось как бы вне данной закономерности, а ряд предположений не очень известных авторов выглядели простой игрой ума. Пиктографическая гипотеза держалась в науке о письме только благодаря тому, что ее нечем было заменить. А после ее удаления происхождение иероглифов стало бы необъяснимой загадкой. И только когда я проанализировал письмо чжурчженей, а затем корейцев и китайцев, я незаметно для себя совершил весьма серьёзное научное открытие, едва ли не ключевое для всей грамматологии: я понял, что в основе иероглифики лежат лигатуры руницы! Этого не мог сделать Г.С. Гриневич, который не разлагал лигатуры и очень часто принимал их за особые знаки; естественно, этого не мог сделать и его последователь В.П. Юрковец. Для того чтобы просто постулировать подобную гипотезу, необходим большой опыт в разложении лигатур на простейшие силлабографы. И такой опыт даже у меня самого появился только пять лет назад. Поэтому опередить меня даже теоретически никто не успел бы.
Это открытие стало возможным только благодаря моему изобретению – комбинации силлабографов руницы в двустрочные лигатуры. Обычные лигатуры состоят из одной строки, и время от времени встречаются в разных текстах. Но лигатуры из 3-4 слоговых знаков с выходом на вторую, верхнюю строку, встречаются чрезвычайно редко, а такие, какие сконструировал я, вообще мне никогда не встречались. Без этого изобретения, которое я назвал слоговой праформой иероглифа, я бы не понял, в чём состояла суть китайского иероглифа и не смог раскрыть эту суть перед читателями.
Данная гипотеза после доказательства позволила выдвинуть мощные следствия. Прежде всего, стала понятна особая роль иероглифики. А именно: иероглифы перестали фиксировать звуковую сторону речи, но зато закрепили лексическое значение за каждым иероглифом. Получилось, что слоговая письменность в своём развитии разделилась на два рукава: один привел к образованию букв, которые еще точнее передавали звуковую сторону, тогда как смысл данного сочетания звуков в каждом языке был своим. А иероглифы, напротив, не передавая звуковой стороны слова, чётко передавали его смысла. Иными словами, с тех пор письменность потекла как бы двумя потоками.
Разумеется, на более поздних стадиях подобные ограничения стали несколько преодолеваться. Так, в ряде буквенных текстов стали появляться лигатуры, например, в старославянском языке, когда над словом под титлом писались выносные буквы, или когда для некоторых смысловых целей буквы объединялись в лигатуру. Стали преодолеваться в Китае и недостатки иероглифики, когда для заимствования иностранных слов понадобилось передавать не их смысл, а их звуковую форму. Для этого их начали объединять в составные иероглифы не по смыслу, а по их звучанию.
Из этого следует, что каждая из систем записи речи (фонография или семиография) в своих развитых формах способна до некоторой степени преодолеть свою односторонность и развить отсутствующую у нее другую сторону. Иными словами, по большому счёту каждое из направлений достаточно полноценно, но находит лучшее применение в соответствующей звуковой ситуации. Так, фонография больше приспособлена к фиксации флектирующих языков, тогда как иероглифика – к закреплению слов корневых языков.
Таковы общелингвистические и общеграмматологические выводы. Что же касается конкретно Китая, то в данной монографии показано, что в палеолите, когда были созданы пирамиды и геоглифы, все надписи на них выполнялись русским шрифтом (рунами Макоши и Рода) и на русском языке. Позже, в ранней бронзе, насечки на сосудах напоминали наши надписи на сосудах Трипольской культуры, где господствовала руница. В поздней бронзе ряд областей Китая был «Скифской краинкой», то есть, окраиной Скифии, где господствовала и русская речь, и русская письменность. Таким образом, не русские люди пришли в Китай, а, напротив, китайские племена оказались мигрантами на территории Руси. Отсюда понятно, что и культуру, и, в частности, письменность, они должны были заимствовать только от русских. Так что русская основа китайской письменной культуры – это не прихоть случая, и не фантастический домысел, а совершенно закономерное следствие из расселения народов той эпохи. .
Имеется и еще одна подпроблема: выяснение правил создания лигатур из силлабографов руницы или букв протокириллицы. Некоторые из них ясны: знаки, открывающиеся вправо (например, буквы Е, а также знаки Р, Ь) должны стоять в лигатуре справа, а открывающиеся влево – слева; но если имеется еще один знак, то он перемещается наверх. А симметричные знаки, например, или , могут быть раздвинуты или разорваны пополам, образуя знаки , или . Вероятно, имеются и другие правила. Было бы также очень любопытно сопоставить правила образования лигатур в исходно русских текстах и в тех, которые затем стали китайскими. Возможно, что для этого потребуется отдельная монография. Замечу, что пока в эпиграфических исследованиях лигатурам отводится вспомогательная роль.
Что касается русского языка, то надписи чжурчженей представляют огромный интерес и как памятники письма руницей, что существенно увеличивает количество таких памятников, и как памятники истории отношений между разными этносами в древности на территории Дальнего Востока. Выясняется, например, что данные этносы проживали на этих землях временно и с разрешения русских князей. Но каковы были политические подробности отношений между этносами ШУРШЕНИЕВОЙ РУСИ, еще предстоит разобраться.
Само по себе понимание того, что руница, проникнув на русский Дальний Восток, привела к появлению нового типа письменности, нашедшей своё выражение в виде иероглифов, существенно обогащает наше представление о возможностях слоговой русской письменности. Постепенно к нам приходит понимание того, что руны Макоши – это не какое-то древнее побочное ответвление более древнего и значительного типа письма, а как раз именно оно и было магистральным письмом древности, давшей начало множеству производных более поздних видов письма. http://www.runitsa.ru/lekcii/