ИСТОРИЯ СПЕЦПОДРАЗДЕЛЕНИЙ

Подвиг шестой роты: как это было Подвиг шестой роты псковских десантников, который она совершила 29 февраля – 1 марта 2000 г. в Чечне, под Улус-Кертом, при обороне высоты 776.0, стал символом мужества и стойкости сегодняшнего поколения солдат и офицеров. Проявив массовый героизм, девяносто десантников не пропустили на равнину более двух тысяч хорошо вооруженных и подготовленных чеченских террористов, которые планировали захват городов и сел. Среди тех, кто внимательно следил за трагическими событиями в феврале-марте 2000 г., бытует мнение, что чеченцы, предлагая десантникам пропустить их, говорили – мы точно знаем, что на помощь вам никто не придет. Если бы помощь пришла, то можно было бы сказать, что это был обычный блеф с целью деморализовать десантников и заставить их отступить. Но на помощь погибающей роте действительно никто не пришел. Командир 104-го парашютно- десантного полка С. Ю. Мелентьев делал все возможное и невозможное – направил к месту сражения первую роту, которая под огнем чеченцев начала переправляться через реку Абазулгол и не смогла этого сделать. Отправил туда разведывательную роту, которая пешком пыталась добраться до места боя. Стволы полковой артиллерии от выстрелов раскалились докрасна. Но настоящей помощи – огня реактивной и дальнобойной артиллерии, поддержки с воздуха – так и не было, хотя и артиллерии, и авиации в районе было вполне достаточно для нанесения мощнейшего удара по каравану боевиков. Говорили, что нелетная погода была. Но туман стоял в ночь с 28 на 29 марта. А те, кто остались в живых, говорят, что 29 марта небо голубое было. Невольно создается впечатление, что за спиной командира полка была проведена невидимая черта. О событиях тех дней я долго беседовал с Александром Владленовичем Кардычкиным, полковником запаса. В 2000 г. он служил заместителем командира 104-го парашютно-десантного полка 76-й Псковской воздушно-десантной дивизии, в которую и входила героическая шестая рота. Рассказывает полковник А.В. Кардычкин: – Такого случая массового героизма не только в Воздушно-десантных войсках – во всей нашей армии не было со времени конфликта с китайцами на острове Даманский 2 марта 1969 г. И произошло это уже в наше, постсоветское время, когда психология у людей совсем другая. Я все время задумываюсь – что было бы, если бы мне пришлось оказаться на их месте? И мне становится не по себе. Задаю себе и другим такой вопрос: мы готовы, ясно осознавая это, прямо сейчас умереть? Вот на такой вопрос почти никто не может дать ответ. А ведь после первого столкновения десантники еще могли уйти. Накануне К 16 часам 28 марта на горы спустился туман. Шестая рота остановилась – дальше идти к назначенному месту было невозможно, в двух шагах ничего не видно. На следующий день возобновили движение. Было очень холодно, а люди все несли на себе – спальные мешки, печки чугунные. Палаток одних было штук пять. Командир полка просил вертолет, чтоб перебросить хотя бы имущество. Ответили – нет, своими силами продвигаться. А ведь опыт Афганистана показал – имущество надо доставлять на вертолетах. Нормальный боец тогда берет с собой максимум боеприпасов, остальное все по минимуму, даже продукты. Начало В 12.30 29 марта наш разведдозор, двигавшийся на удалении 100-150 метров от самой роты, столкнулся с разведдозором бандитов численностью около двадцати человек. Этого не ожидали ни те, ни другие. Завязался бой, боевики подтянули подкрепление. Командир разведдозора через командира батальона сразу доложил об этом командиру полка, который находился на командном пункте. Тот доложил командованию группировки, но там значения столкновению не придали. Говорят, подожди, без тебя тут хватает задач. По разведданным в этом месте есть только мелкие группы – уничтожить и двигаться дальше. Как показала жизнь, данные эти были или неправильные, или точная информация была скрыта специально, только непонятно, для чего. Ведь шестую роту посылали перекрыть стратегически важное направление, по которому, как оказалось, огромный караван двигался – более двух тысяч человек, с грузами на лошадях. Наверняка какие-то сведения были, невозможно проморгать такую громадину. Было принято решение отвести разведдозор на высоту 776.0, где к тому времени уже находилась шестая рота, и организовать оборону. А надо было на тот момент, конечно, провести воздушную разведку. Она сразу же обнаружила бы эту армаду, затаиться полностью они не могли. А потом – бомбоштурмовые удары авиации и огонь артиллерии группировки по этой колонне. Наши бы успели закрепиться на этой высоте и организовать инженерное оборудование позиций, систему огня. Наша полковая артиллерия – один дивизион стодвадцатимиллиметровых самоходных орудий, который по дальности ведения огня имел свой предел. А когда позднее командование группировки поняло, что там что-то происходит серьезное, было уже поздно. Рота была окружена, многие погибли. И еще вот что странно. Горная часть практически вся была блокирована ротными или взводными опорными пунктами, которые были созданы в одно время. И почему-то один участок остался неприкрытым. Наш полк имел совсем другую задачу. И тут неожиданно приказывают быстро выйти на высоты 705.6, 626.0, и 787.0 и в кратчайшие сроки перекрыть именно это направление. Командир батальона, подполковник Марк Евтюхин, сам пошел с этой ротой, как чувствовал. Хотел во всем убедиться лично, организовать систему огня. Конечно, задачу такого масштаба как перекрытие целого важного направления должен был решать не только командир полка, но и командование группировки, которое должно было организовать поддержку огнем артиллерии и ударами авиации. Как бы помягче сказать – или это умышленно, или непрофессионально. А что не было данных, сколько боевиков, я сомневаюсь. Не может быть такого, это не иголка в стоге сена. Но теперь об этом уже никто не узнает. Ведь никто сам не сознается, а командир полка – последний человек, который мог бы все рассказать – в 2002 г., в возрасте чуть более сорока лет, умер, не выдержало у него сердце. Он был очень порядочный человек, тяжело переживал случившееся. А его просто морально убили. Во-первых, его сразу же отправили на «повышение», а меня назначили на его место. Это тоже, я считаю, было сделано некорректно. Надо было дать ему прийти в себя после этих событий. И хотя его на повышение отправили, но на самом деле давали понять – какое может быть повышение после такой трагедии. А он жил этими двумя днями, внутри себя их держал. Жалко, конечно. Очень хороший был человек. Переговоры во время этого боя записаны. Тогда никто не кричал, все было спокойно. Командир полка нормально, грамотно, конкретно ставил задачи. И претензий ни к кому в полку, по большому счету, предъявить нельзя. Этот бой по радио прослушивался, и все поняли, что там творится. Трудно объяснить, почему никто из командования группировки так и не придал этому значение. Последний бой Рота сразу заняла вершину высоты 776.0, перекрывая боевикам дорогу, те их никак не смогли бы обойти. Местность там лесистая. Наши за деревьями прятались, потому что окопаться так и не успели. Пытались, но было очень холодно, земля промерзла. И из инструментов – только те кирки да лопаты, которые на себе тащили. Да еще и под огнем. Боевики вели переговоры, просили пропустить их, обещали никого не тронуть. Комбат мог принять решение отходить, и в наше демократическое время, я думаю, ничего ему бы не было. Максимум, по-моему, уволили бы из Вооруженных сил. Оставил бы часть людей для прикрытия, но сам с большей частью роты смог бы уйти. А комбат почти сразу представлял масштаб того, что происходит. Во-первых, убитых, раненых начали носить, складывать в яму от снаряда. Да и боевики перли с невероятной силой, потому что им во что бы то ни стало надо было пройти. Они рвались на равнину, чтобы рассеяться и начать захватывать города и села. Сам я был на этом месте в 2001 г. Все изрешечено, живого места ни на земле, ни на деревьях, нет. Наступали боевики волнами. Очень хорошая тактика для фанатичных людей. И еще они использовали подствольные гранатометы. Три или четыре шеренги заряжают одновременно. Потом первая шеренга встает – и залпом огонь. По команде садится, вторая поднимается, а первая перезаряжает. Потом третья шеренга встает, и так ведут непрерывный огонь. А позже боевики еще минометы развернули и начали обстрел. А наши от мин и гранат прятались за деревьями. Командир полка просил вертолеты – сказали, что нет их. Послал первую роту – она не смогла под шквальным пулеметным огнем вброд переправиться через реку. Река быстрая, перейти можно только по канату в одном месте. А те боевики, что обошли высоту 776.0, на скале поставили пулемет и не дали переправиться. Они знали, откуда подкрепление может прийти, и одновременно закрыли шестой роте единственный путь возможного отхода. На помощь пошла и разведрота под командованием начальника разведки 104-го полка подполковника С.И. Баран, он сейчас начальник штаба этого полка. Но пока они по этим горам пешком лезли, там все уже закончилось. Они первыми к месту боя пришли, еще дымилось все. Но противника уже не было. Боевики начали растекаться мелкими группами. И только тогда артиллерия и авиация начали наносить массированные удары. Тогда же наши поставили кучу заслонов и несколько сотен арабов и чеченцев в плен взяли. Именно благодаря стойкости шестой роты у боевиков не осталось сильного кулака, а мелкие группы постепенно были уничтожены. Часть, конечно, в горы ушла. Но шестая рота сделала главное – не допустила на равнину этот мощнейший кулак. А были там наши пацаны восемнадцатилетние, у большинства это был первый бой. Хотя офицеры почти все были опытные, до того уже воевали. Хорошо, что именно они там оказались, потому что в первые часы боя было замешательство, и они прикрывали солдат, вытаскивали первых раненых. О том, как десантники сражались, говорит такая деталь. Старшему лейтенанту Дмитрию Петрову перебило правую руку, он не мог ей стрелять. Так он пулемет лентой примотал к левой, так и погиб с привязанной рукой. Он осознавал, что живым ему не уйти, и как можно больше уносил с собой бандитов. Я постоянно задаюсь вопросом – а я смог бы так? Я бы сделал это, конечно. Но страшно само принятие этого решения, когда знаешь, что через час тебя не будет. А они уже знали, когда их окружили, и после этого начали воевать еще злее, солдаты встрепенулись. Сначала гранатами перебрасывались, а когда гранаты кончились, рукопашная началась. Это рассказал оставшийся в живых Герой России сержант Александр Супонинский, многие званием Героя награждены посмертно. Он ранен тяжело был, под грудой трупов валялся, его и приняли за мертвого. Ночью он очнулся от холода и вышел к своим, перебитый весь, в крови, но с оружием в руках. С комбатом он был вместе до последнего, еще с несколькими солдатами. Когда комбат понял, что все, судьба боя решена, и огонь артиллерии на себя стал вызывать, то солдатам сказал – уходите, хоть вы живые останетесь. Но уйти не все смогли, минометный обстрел начался. А потом и наша артиллерия, которую комбат вызвал, ударила. И из всей шестой роты не побежал ни один, даже в первые часы, когда они еще не были окружены. Гвардии рядовой Владыкин, видя мучения раненых (ведь было очень холодно), попытался найти спальные мешки для них. Но бандиты его схватили и жестоко избили, от удара прикладом автомата в голову он сознание потерял. Он тоже очнулся ночью и вместе с сержантом Супонинским и еще четырьмя десантниками начал выходить из окружения. Бандиты в них как в зайцев стреляли, но местность там лесистая, так что умудрились уйти. Говорят, что до сих пор в ушах смех боевиков стоит – «русские свиньи» и так далее. И еще вот что примечательно. В Чечню тогда уехал писарь батальона ефрейтор Александр Гердт, хотя мог бы и остаться. Очень смышленый, хороший парень. Добровольно пошел с этой ротой и держался почти до последнего. После трагедии Через полгода после гибели шестой роты перед контрольно-пропускным пунктом 104-го парашютно- десантного полка был заложен мемориальный камень на месте будущего памятника. Его открыл президент Владимир Путин. Тогда же был зачитан его указ об увековечивании памяти погибших.