Рис. Гюстава Доре Часто под обложкой детских изданий «Сказки Ш. Перро» можно встретить оптимистичный вариант, где Шапочку с бабушкой извлекают из брюха волка бравые дровосеки, хотя подобная развязка присутствует не у Перро, а у братьев Гримм (хотя впервые бравый охотник-освободитель появился в стихотворной пьесе немецкого писателя-романтика Людвига Тика «Жизнь и смерть Красной Шапочки» (1800)).. У Перро же на самом деле – все умерли, а волк торжествует, вот и берегут издатели детскую психику вопреки авторским правам.

Рис. Гюстава Доре Впрочем, были версии и пожёстче. Например, в одном из ранних сюжетов сказки, бытующем еще до версии Перро, волк не просто убивает бабушку, но еще и готовит из её тела еду, а из крови — питьё. Когда же Красная Шапочка приходит, переодетый волк потчует её сей ужасной пищей, после чего злодей, предлагает девочке раздеться и лечь рядом с ним, а одежду бросить в огонь (хитрый волк, улики уничтожает). Ну а дальше — по знакомому сюжету... Да и счастливая развязка братьев Гримм тоже может шокировать. Ибо распоротым брюхом злоключения волка не заканчиваются. Добрая девочка высказала идею в наказание набить волку живот камнями и зашить (и даже сама натаскала для этого материал). Детские пересказы «умолчали» и об этом.

Да и вообще, авторские права во всём, что касается обработки народного фольклора – вещь неоднозначная. Например, в разных странах содержимое корзинки Красной Шапочки имеет свой национальный колорит. Допустим, в Италии она несёт бабушке свежую рыбу, в Швейцарии – головку сыра, а во Франции – пирожки и горшочек с маслом. А чета цюрихских букинистов Вальдманов, собирающих всевозможные экспонаты, имеющие отношение к «Красной Шапочке», утверждает, что самый древний вариант сказки относится к XV веку. Судя по всему, он еще мрачнее, чем версия Перро. Там волк съедает не только бабушку, но еще и полдеревни, а героиня, посыпав голову пеплом, объявляет серому разбойнику настоящую вендетту. В итоге она заманивает убийцу в яму с кипящей смолой.

Вскоре сюжет изменился, и в ловушку стал заманивать волк, красноречиво играющий роль коварного мужчины-соблазнителя. А жертва, соответственно, обзаводится кокетливо-дразнящей красной шапочкой. Об этом "недетском" подтексте сообщает и сам Перро в финальной морали к сказке: «Детишкам маленьким не без причин (А уж особенно девицам, красавицам и баловницам), В пути встречая всяческих мужчин, Нельзя речей коварных слушать, — Иначе волк их может скушать. Сказал я: волк! Волков не счесть, Но между ними есть иные Плуты, настолько продувные, Что, сладко источая лесть, Девичью охраняют честь, Сопутствуют до дома их прогулкам, Проводят их бай-бай по тёмным закоулкам… Но волк, увы, чем кажется скромней, Тем он всегда лукавей и страшней!»

Рис. - Ника Гольц. Кстати, «шапочку» девочка носит только в русском переводе. В оригинале же её украшает красный «шаперон» – накидка в виде плаща с капюшоном, вышедшая из моды в в конце XVII в. и ставшая одеждой простонародья.

Слева — рис. из издания 1927 г. Справа — рис. Walter Crane. Многие, кто пытается попрактиковаться на разборе сказок, часто недоумевают – почему волк не съел Шапочку еще в лесу? Да потому, что, учитывая заложенную в сказке аллегорию, это было бы убийством «на людях» (Перро так и пишет: «…в лесу были дровосеки»), а не коварством. Цель волка – обмануть, приблизиться к жертве, выдав себя за близкого человека. Развязка наступает лишь, когда расслабленная героиня нащупывает у «милой бабушки» зубки и понимает, кто перед ней. На второй вопрос – почему это Шапочка лезет к бабушке в постель? – ответить тоже можно. Во-первых, в те времена семьи простолюдинов нередко спали все в одной постели, а во-вторых – учитывая роль волка-соблазнителя, постель выглядит в сказке вполне органично.

Рис. Бориса Дехтерева. Кстати, на ранних рисунках Красная Шапочка – вполне оформившаяся девица, а отнюдь не та пухлощекая малышка, которую нарисовал Г. Доре в пуританском XIX веке. Сексуальный подтекст сказки приобрел особую популярность во времена фрейдистских толкований. Психолог Э. Берн усмотрел в сюжете даже… женский заговор против волка. Это, конечно, имеет смысл только в версии братьев Гримм.

Рис. Гюстава Доре. Сказку трактовали не только в сексуальном ключе, но и в национальном. Так идеологи Третьего Рейха додумались до того, что, мол, Красная Шапочка символизирует немецкий народ, а волк – мировое еврейство.