Иггдрасиль.

Почему Иггдрасиль переводится как скакун Игга?
В дословном переводе Игг — «Ужасный» — одно из имен Одина, любившего менять не только имена, но и обличье. Слово же «драссиль» в древнеисландском языке означает «конь»... То есть дословный перевод – Скакун Одина. А так как лошадью Всеотца во всех мифах назван восьминогий Слейпнир, очевидно, что это кеннинг, под которым подразумевается, что Один управляет мирами Иггдрасиля и беспрепятственно перемещается по ним. И по сути так оно и есть – ведь с Хлидскьяльва Один может обозревать и контролировать все миры.
В младшей Эдде находим фрагмент о отм,как, бог, скрывающий свое настоящее имя (или имена) под именем Высокого, рассказывает, как он пригвоздил сам себя своим копьем к мировому дереву. Девять долгих ночей без еды и питья он висел меж ветвей того древа, корни которого были сокрыты в неведомых недрах, взирая на землю. Бог не просто осматривал весь мир с мирового дерева, он постигал его суть: число ночей, проведенных в мучительных бдениях — девять, — было равно числу миров (и корней мирового дерева) вселенной. В древнеанглийском заклинании девяти трав против девяти ядов Водан берет девять «ветвей славы» и поражает ими змея, так что тот распадается на девять частей — змеенышей; заговор повествует о происхождении ядовитых змей, и ветви мирового дерева в заговоре — оружие против сил хаоса, змея преисподней.
В «Речах Высокого» Один узнал девять песен от своих великанских предков: он познал магические руны, выпив священный мед из рук своего деда по матери — великана Бёльторна. Значит, бог путешествовал в прошлое, чтобы узнать о временах первотворения. Песни — поэтическое искусство — он смог познать, отведав меда поэзии из чудесного котла Одрерир. На земле же бог увидел магические знаки — руны, которыми можно было передавать сокровенное знание. Он потянулся за ними, поднял их и рухнул с дерева, освободившись от муки и обретя тайное знание.
138Знаю, висел я
в ветвях на ветру
девять долгих ночей,
пронзенный копьем,
посвященный Одину,
в жертву себе же,
на дереве том,
чьи корни сокрыты
в недрах неведомых.
139Никто не питал,
никто не поил меня,
взирал я на землю,
поднял я руны,
стеная их поднял —
и с древа рухнул.
140Девять песен узнал я
от сына Бёльторна,
Бестли отца,
меду отведал
великолепного,
что в Одрёрир налит.
141Стал созревать я
и знанья множить,
расти, процветая;
слово от слова
слово рождало,
дело от дела
дело рождало.
142Руны найдешь
и постигнешь знаки,
сильнейшие знаки,
крепчайшие знаки,
Хрофт их окрасил,
а создали боги
и Один их вырезал,
143Один у асов,
а Даин у альвов,
Двалин у карликов,
у ётунов Асвид,
и сам я их резал.
Речи Высокого
Перевод А.Корсуна
Что заставило верховного бога принести себя в жертву, да еще самому себе (как поведал Один в «Речах Высокого»)? То же, что заставило его на коне спуститься в преисподнюю, чтобы там поднять из кургана вёльву — стремление к знанию прошлого и будущего, всех тайн мироздания. Сам Один — отец богов, — конечно, был причастен этим тайнам, но ему нужна была и магическая власть над миром. Такую власть давало не просто знание, а знание магическое, доступное только после прохождения мучительного ритуала; этот ритуал равнозначен был смерти, а значит, способности проникнуть на тот свет, в иные миры, увидеть и познать их. Мир был создан из тела древней жертвы — великана Имира, убитого самим Одином и его братьями; чтобы познать все тайны творения, последовавшего за этим жертвоприношением, нужно было самому принести себя в жертву на мировом дереве, откуда видны все миры.
Здесь мы и подходим к тайне имени мирового дерева — к тому, почему вселенский ясень назывался «Конем Игга». Испытательные ритуалы — или инициации — были главными в жизни древних обществ: прежде чем стать воином — взрослым мужчиной, — необходимо было пройти испытания, иногда тяжкие и мучительные (во многих религиях обряд обрезания сохранился как пережиток древних возрастных инициаций). Но самыми сложными были испытания, которые должен был пройти стремящийся к сверхъестественной мудрости, знанию тайн мира шаман или друид. Эти испытания приравнивались к смерти и воскресению шамана, уже наделенного на том свете сверхъестественными знаниями. Шаманы во многом напоминали Одина, ибо и они наделялись способностью проникать (в разных обличьях) во все миры мифологической вселенной, находить там души умерших (или умирающих). О своих странствиях они повествовали во время экстатических ритуалов, приходя в исступление — Один был богом вдохновенной, исступленной, магической поэзии (значение самого слова «шаман» — исступленный, впадающий в транс человек, близко значению имени Один).
Наконец, шаману нужен был волшебный помощник, который, наподобие сказочного Конька-горбунка, переносил бы его в иные миры. Таким помощником чаще всего представляли коня, или оленя (вспомним о роли оленя в скандинавской мифологии), но это были, конечно, не настоящие, а мифологические, точнее даже, символические животные. Главным «помощником» шаманов Северной Евразии — той области, где шаманские культы были особенно развиты, — был бубен, ударный инструмент, звуки которого сопровождали процесс камлания, путешествия на тот свет. Бубен и считался шаманским «конем». На бубне (и костюме шамана) изображалось мировое дерево с животными и птицами, в которые мог обращаться шаман, путешествующий по всем сферам мироздания. Мировое дерево открывало шаману путь во все миры, как Иггдрасиль — Конь Одина — открыл ему путь к познанию вселенной.
Ясень Иггдрасиль был не только древом предела, но и древом судьбы — недаром у его корней было жилище дев судьбы норн, а в кроне — небесной Вальхалле — валькирии, определявшие судьбу того, кто вступал в битву. Как уже говорилось, в мифах многих народов считалось, что в ветвях и листьях мирового древа обитают души нерожденных младенцев — может быть, не только судьба, но и сама будущая жизнь людей была связана с мировым древом жизни. Но Один, утвердивший свой престол главы богов у мирового ясеня, всматривался оттуда во все миры не для того, чтобы заботиться о будущих судьбах младенцев, — такой удел был у норн. Отец богов был поглощен иной гнетущей его заботой — о грядущих судьбах всего мира и самих богов: чудовища преисподней не только подгрызают корни мирового древа, они готовы вместе с великанами Утгарда и огненными монстрами Мусспельсхейма пойти войной на Мидгард и Асгард: мировое древо сотрясется, когда начнется эта последняя битва...
В центре мистерии Древа и лошади возвышается фигура Одина. Бог-шаман, Один имел обыкновение привязывать своего коня к Иггдрасилю - действие, имеющее сходство с фрагментом шаманского ритуала.
“Образу Одина и мифу об Одине - грозном властелине и великом маге - присуще множество до странности “шаманских” черт. Для того, чтобы обрести магическую мудрость рун, Один девять дней и девять ночей висит на дереве. Некоторые усмотрели в этом действе ритуал инициации; Хефлер даже сравнивает его с инициатическим залезанием на дерево, практикуемым сибирскими шаманами”, - пишет М.Элиаде. Элиаде четко определяет способы обретения шаманских способностей: “Шаманом становятся путем: 1) реализации стихийной склонности (“зов” или “избрание”); 2) передачи профессии шамана по наследству и 3)принятия решения - личного или, реже, согласно воле клана. Но, каким бы ни был метод выбора, шаман не будет признан шаманом до тех пор, пока не пройдет двойное обучение: 1) экстатическое (сны, видение, трансы и т.д.) и 2) традиционное (шаманские техники, имена и функции духов, мифология и генеалогия клана, тайная речь и т.п.). В этом двойном обучении, осуществляемом духами и учителями - старыми шаманами, и состоит инициация”.
Эта двойная инициация очень точно соотносится с тем, что произошло с Одином на Иггдрасиле. Вначале его сознание приходит в экстатическое состояние, затем “Девять песен узнал я / от сына Бельторна, / Бестлы отца...” (“Речи Высокого”, 140). Сын Бельторна - это Мимир, старый мудрец, могущий сыграть роль старого наставника-инициатора. Наконец, чтобы подчеркнуть шаманский характер Одина, напомним, что само имя его происходит от корня od, означающего экстатическое исступление.