Запаршивец

Я приехал забирать британского котёнка. Не потому, что мечтал именно о нём, а потому что в интернете прочёл: если его никто не возьмёт — отправят на улицу. Бывает такое. К сожалению. Заводчики — люди разные. Так что, даже не разглядев толком фото малыша, я поехал.
Когда открыли дверь, мне под ноги выкатился пушистый комочек с непропорционально большой головой, короткими, прижатыми ушками и широкими лапами. На тоненьком худом тельце это смотрелось... ну, прямо скажем, странно.
— Вот, — сказала женщина. — Последний остался. Уродец. Даже даром не берут. К мамке пристаёт — та его лупит. Да и хулиган ещё тот.
— Паршивец, одним словом, — подытожил я.
— Точно, — кивнул мужчина и пригласил перекусить.
Первым делом этот мелкий паршивец каким-то образом стащил с моей тарелки кусок колбасы. А когда мы втроём кинулись за ним в прихожую, выяснилось, что в моих туфлях уже кто-то успел оставить маленькие лужицы.
Паршивец сидел рядом, облизываясь и глядя снизу вверх огромными светло-карими глазами. Колбасу он проглотил не жуя.
— Негодяй же, просто ужас какой, — вздохнула женщина.
— Мерзавец, — добавил мужчина, замахиваясь на него газетой.
Котёнок сжался и зажмурился, ожидая удара. Я перехватил руку с газетой:
— Да это же не просто паршивец, это... запаршивец! Всё, беру!
Котёнок открыл глаза и с интересом посмотрел на меня.
— Вы, часом, не мазохист? — пошутила женщина.
— Вообще-то садо-мазохист, — поправил я.
— Простите, как? — в ужасе переспросили хозяева.
— Сад у меня есть. Небольшой. Вот там и занимаюсь мазохизмом. А этот запаршивец будет мне помогать.
На дворе было лето. Я вылил сюрприз из туфель, снял носки, посадил котёнка в переноску и пошёл босиком к машине. Уже у авто немного подумал, открыл переноску и посадил его к себе на колени. Так и поехал.
Запаршивец пару минут изучал меня, а потом мурлыкнул и прижался своей большой головой к моему животу. Это была любовь. Не с первого взгляда. Но навсегда.
Он рос быстро. Очень быстро. И вскоре стал просто Паршивцем. Пропорционально огромным британцем с характером.
Дома он был идеален. Тише воды, ниже травы. Ласковый, добрый, умный. Просто ангел. Но стоило ему выйти в сад...
Включалась сирена в сто двадцать децибел, от которой у соседки подскакивало давление, а тарелки выскальзывали из рук.
Паршивец «шёл на вы». Он атаковал всё, что приближалось к его территории: бабочек, гусениц, мышей, крыс, стрекоз, котов, кошек, птиц и собак — любого размера и цвета.
Бабочки стали обходить наш сад стороной, а собаки — уводили своих хозяев на другую сторону улицы.
— Паршивец! — кричал я, выскакивая из дома, когда он бросался на очередную безвинную собачку. — Ну оставь ты её в покое, она же ничего тебе не сделала!
Я извинялся перед соседями, вздыхал. Решений не было.
Разогнав всех, Паршивец загрустил. Драться больше было не с кем. Он по-прежнему выходил в сад — в надежде.
Я продолжал ругать его по привычке. За буйный нрав, за косые взгляды соседей. Но однажды заметил: а ведь визга-то не слышно уже пару месяцев…
И тут раздался стук в дверь, ведущую в сад. Видимо, ветер захлопнул её. Я подошёл — и увидел, как Паршивец с разбега бьётся в неё головой, пытаясь открыть.
Я распахнул дверь, и он, пулей вылетев наружу, исчез в кустах.
Я бросился за ним, в панике. Ждал увидеть драку, кровь, испуганную собаку. А вместо этого в зарослях обнаружил такое...
Паршивец сидел, раскрыв пасть и аккуратно извергая из неё... кошачий корм, сыр, творог, мясо. Напротив него сидел крошечный серый котёнок с капелькой на носу. Простужен, худой, жалкий. Он мяукнул, потерся о Паршивца и принялся есть.
Паршивец поднял свою огромную голову и посмотрел на меня с довольным видом. Он вырвался, чтобы накормить своего подопечного.
Мне стало нехорошо. Я присел рядом.
— Значит, всё это время ты выкармливал котёнка, а я тебя ругал... мешал... не пускал в сад?
Паршивец подошёл, ткнулся мне в грудь и замурлыкал. Он простил меня.
Через полчаса мы уже были у ветеринара — моего хорошего знакомого. Тот позволил взять с собой и Паршивца.
Когда врач начал осматривать малыша, Паршивец сел на стул рядом и встал на задние лапы — наблюдал, не отрываясь.
Когда котёнку сделали укол и промыли глазки, в кабинете раздался странный шум. Мы с врачом обернулись.
Паршивец стоял, вытянув шею, с раскрытым ртом и высунутым языком, словно задыхался. Всё его тело сотрясалось.
— Спокойно! Не смей! — закричал врач, подхватил его и сделал пару уколов.
— Он просто переживал… — пробормотал я.
— За тридцать лет практики я видел многое. Но чтобы кот так переживал за другого котёнка… — покачал головой врач.
— Это не какой-то котёнок, — ответил я. — Это его котёнок.
Дома я уложил Паршивца на кровать, рядом — малыша. Тот уткнулся в него и заснул. Я задремал в кресле.
А проснувшись, увидел, как Паршивец вылизывает своего «сына», а тот, перевернувшись на спинку, радостно лупит его по голове всеми четырьмя лапами.
Я щёлкнул фотоаппаратом.
— Мамочка, папочка, спаситель, кормилец, котя… — начал я перебирать. На слове «Котя» Паршивец повернул голову и замурлыкал.
Так я и стал звать его — Котя.
А малыш давно вырос. Ходит за Котей хвостом. А Котя учит его всему: как нападать на бабочек, стрекоз, гусениц, птичек, котов, собак...
Ну что тут скажешь — настоящий Запаршивец.
Мой самый любимый кот на свете.
Автор: Олег Бондаренко