Тот страшный день, 22 июня 1941 года, Николай Яковлевич Плескач запомнил на всю жизнь. В страдную летнюю пору в деревне не бывает выходных. Травы подошли рано, и сенокосная пора в Рямовке началась раньше обычного. Все от мала до велика были на покосах. В деревне остались совсем глубокие старики и груднички-дети. Девятилетний Коля Плескач на волокушах возил сено к месту скирдования и с нетерпением поглядывал в сторону деревни – поджидал отца. Отец – Яков Давыдович – утром задержался дома, заканчивал ремонт конной сенокосилки. Коля очень любил технику, и ему хотелось сделать круг-другой на этой стрекочущей машине. Отец же не ехал, и оттого в душе поселилась тревога. Его он так и не дождался. Вместо отца прискакал на взмыленном коне нарочный с горькой вестью: война. – Со всей округи в деревню хлынул народ, – вспоминает Николай Яковлевич. – Там уже раздавали повестки, голосили женщины. Одним из первых получил повестку и мой отец. На следующий день всей семьёй мы провожали его на пристань. Подвыпившие мужики, пряча внутри чувство страха за свои семьи, хорохорились, тем самым пытаясь успокоить родных, говорили: не переживайте – к зиме вернёмся, вы только вовремя уберите хлеба. Мы, пацаны, тогда ещё ничего не понимали и верили, что отцы действительно через месяц-другой вернутся домой все в орденах и медалях. Никто и подумать не мог, что война продлится ещё 1417 дней. Осознавать происходящее начали только после того, как в деревню стали приходить первые похоронки. Уходя на войну, Яков Давыдович дал наказ жене и сыну сохранить коров: «Без них вы пропадёте с голоду». Говорил: «Ты, Коля, остаёшься за мужика, выдюжи до моего возвращения». И осталась Анна Ивановна с семью ребятишками на руках. Старшей Антонине было 17 лет, а младшенькой Раисе – 3 месяца. Как оказалось, отца они проводили навсегда. 23 сентября 1941 года он без вести пропал под Ленинградом. Дети войны взрослели быстро, особенно мальчишки. На их долю выпала самая трудная ноша. На фронт был мобилизован весь гужевой транспорт, остались лишь быки и коровы, вот и приходилось пацанам пахать на них землю. Какой это адский труд и что такое полуголодным и полураздетым детям поднять за смену норму в 1,05 га, понять могут только те, кто сам прошёл через это. – До сих пор помню вкус похлёбки из дроблёного овса, – рассказывает ветеран. – А ещё летом выручал лес: совали в рот всё, что было съедобно. Но растущему детскому организму этого не хватало. Очень хотелось хлеба. Вкус его даже снился. Поэтому на всю жизнь у моего поколения осталось бережное к нему отношение. Семью Плескачей выручали корова и огород. Но запасов картошки не хватало до нового урожая. Если мальчику перепадал лучший кусок съестного, он старался приберечь его для маленькой сестрёнки. А чтобы содержать корову, маленькому Коле вместе с матерью приходилось косить сено в лесу, в неудобьях. Так и жила эта семья, недоедая и недосыпая, как и вся страна, стремясь всё отдать для фронта, для победы. Николай Яковлевич признаётся: морально тяжело было узнавать фронтовые новости в начале войны, когда наши войска отступали. И только после Сталинградской битвы люди воспряли духом. Появилась уверенность, что скоро войне наступит конец. Коля понимал, что его отец уже не вернётся домой, а вот мать надеялась на чудо, думая, что оно должно, обязано просто совершиться. По ночам он слышал плач матери, стискивал зубы и молча страдал. А днём, превозмогая тоску, пахал, боронил, косил траву, возил сено. – Однажды я боронил пашню, – рассказывает ветеран. – Вдруг прибегает деревенская девчонка и кричит: «Коля, победа! Победа! Идём быстрее в деревню!» В деревне, как и четыре года назад, снова стоял шум и гам. Люди плакали. Но уже от радости. Николай Яковлевич вспоминает, как тенью выскользнул из праздничной суматохи, побежал за околицу села и там, наконец, вволю наплакался. Казалось, вся накопившаяся за четыре года боль вырвалась из его души, разрывая детское сердце на кусочки. Он плакал по пропавшему без вести отцу, по своему потерянному детству, по рано овдовевшей матери. В ту ночь он долго не мог уснуть. – Проснулся я с робкой мыслью об отце, подумал: может, он в плену, может ещё вернётся, а с похоронкой просто что-то напутали?! В эту ночь он вдруг почувствовал, что повзрослел. Из Коли превратился в Николая. В мужика, как говорил отец, на которого матери можно положиться. Вскоре руководство колхоза стало доверять ему всё более и более ответственную работу. – После войны у нас в хозяйстве появился газогенераторный трактор, и мне поручили развозить по полю чурочки-дрова для него. Ещё через некоторое время меня посадили прицепщиком на плуг. Пахали мы в две смены. Ночью мне очень хотелось спать. Иногда я действительно засыпал и вываливался из сиденья. Только чудом не угодил под плуг. Тогда я стал привязываться верёвками к сиденью.

До ухода в армию Николай окончил курсы комбайнёров. И даже отработал сезон на «Сталинце». В армию он попал на Дальний Восток. Служба нравилась, но сказалось трудное военное детство, ему пришлось перенести сложную операцию на суставах, так что демобилизовался он раньше срока. Старшая сестра Антонина в то время уже жила в Забайкалье. Она посоветовала ему тоже остаться в этих местах и устроиться работать на железной дороге. Там Николай получил специальность токаря. На железной дороге его ценили, но парня постоянно тянуло на родину, в Рямовку. В первый же отпуск он помчался домой, а здесь уже разворачивалась целинная эпопея. Николай заглянул в районную МТС, и ему тут же предложили вернуться навсегда, хотя и не такая простая это оказалась процедура: решение об отправке молодёжи на целину принималось на уровне Совмина СССР. И всё-таки парень своего добился. В МТС Николай Яковлевич прошёл все ступени роста: был и бригадиром тракторной бригады, и комбайнёром, и механиком. После реорганизации МТС устроился работать в совхоз. Без отрыва от производства окончил сельхозтехникум и вновь пошагал по ступеням, но уже как специалист высшего звена: от главного инженера совхоза он дошёл до должности директора РО «Сельхозтехника». Отсюда его отправили на заслуженный отдых в 1993 году. Предприятие, которым он руководил, все годы возводило современные производственные цеха, жильё для своих рабочих. Только хозспособом было построено свыше 350 квартир.

Николай Яковлевич признаётся – видно, крепко у него врезалось в память голодное детство. Поэтому он первым в районе организовал на своём предприятии подсобное хозяйство, которое много лет обеспечивало людей мясной и молочной продукцией. В феврале Николай Яковлевич Плескач отметил своё 88-летие. – Я выполнил предназначение мужчины на земле – дом построил, сына и двух дочерей с женой Галиной вырастили, – говорит он. – Деревьев посадил бесчисленное количество. Судьбу свою я ни в чём не виню. Если бы не война, может, и была бы она иной. Сердце болит об одном: так и не нашёл я могилы отца. А он для нас, его детей, навсегда остался самым дорогим на свете человеком. Владимир ГРИГОРЬЕВ, Большереченский район.