Предыдущая публикация
Марина Ахмедова: Когда за этим раненым, лежащим на тележке во дворе, подошли медбратья, он каким-то чутьем угадал, что Бедуин – человек, стоявший на ветру в клетчатой пижамной рубахе, задумчиво скрестив руки, и есть тот хирург.
Его Хирург, который сейчас возьмет его жизнь в свои руки. Раненый бросил на него робкий взгляд, в котором были и страх, и надежда. Я сразу поняла, что он не крепок.
Бедуин ушел готовиться к операции, а я ушла ходить по палатам, а когда вернулась в коридор, где на полу цокает отбитая платка, а на веревках сушатся марлевые повязки, сестры здесь же уже готовили этого раненого к операции. Он был практически гол, и я отвернулась, почему-то поняв: этот стесняет. Я видела только его стопу, торчащую из-под одеяла. Он конвульсивно поджимал пальцы так, что на коже оставались желтые лунки. «Интеллигент» – про себя назвала его я.
–Что вы делаете? – вскрикнул он.
– Катетер ставим, - ответила медсестра.
– Куда?!
– Туда! – ответила пожилая сестра, с пышной шевелюрой на голове.
Она сидела к нему спиной, делала записи в журнале, очки съехали на кончик ее носа. Раненый громко застонал. Я смотрела только на его стопу, на крупные пальцы, впивающиеся ногтями в кожу.
– Потерпи и все будет хорошо, - продолжала пожилая сестра. – Терпи, терпи. А хочешь матюкнуться, матюкнись.
– Матюкаться лучше не надо, - строго сказал появившийся Бедуин. – Просто расслабься и все будет хорошо.
Он говорил так спокойно, как будто точно знал: все будет хорошо, а если матюкаться – плохо. У раненого осколок в почке. И от того, как будет сделана операция, зависит, проснется он с двумя почками или с одной.
– Терпи, терпи, миленький, - говорила пожилая сестра, и я вдруг заметила, что она даже ни разу не повернулась к нему, так и продолжает писать. До меня вдруг дошло, что она его и не видела. Они столько приняли раненых тут, что сочувствие в голосе включается по привычке, и говорит оно лишь о том, что когда-то, в начале войны эти женщины пережили большое страдание за первых бойцов. Страдание осталось в голосе привычкой.
– Пошла, пошла, - сказала медсестра, попав катетером.
– Братское сердце, - над раненым наклонился Бедуин, - операцию тебе надо делать. Почка, по всей видимости повреждена. Но может так оказаться, что мы ее не сохраним или потребуется повторная операция…
Раненый очень разволновался. Он беспомощно смотрел на Бедуина, как будто все зависело от его, Бедуина желания – быть почке целой или нет. Бедуин еще что-то говорил, разъяснял. Раненый дрожал, слушая его. «Да, он не крепок» – подумала я. Скоро хирург, его Хирург, ушел переодеваться, а он, вывернув голову, еще ловил его, удалявшегося по коридору, как будто тот мог сотворить над ним чудо.
Я тоже следила за Бедуином глазами. Потому что хотела помахать ему на прощание
По материалам Telegram-канала "Marina Akhmedova"
Подробнее: https://irkutsk-news.net/society/2024/05/23/214432.html
Следующая публикация
Нет комментариев