Анастасия согласилась на уговоры Сергея Бондарчука и приступила к съёмкам. На первой же репетиции на неё надели «манекен беременности» — тёплый ватный живот на бретелях. Режиссёр не стал сразу работать с Вертинской, а поручил ей два-три часа походить по киностудии «Мосфильм» и вести себя так, чтобы никто не догадался о поддельности живота. Анастасия отправилась по коридорам студии, придерживаясь сначала за стены. Люди пугались, что актрисе плохо, и предлагали помощь, а она отказывалась и благодарила. Осмелев, Вертинская пришла в мосфильмовский буфет, где её пропустили без очереди. Пока она ела, буфетчица принесла ей добавки, сказав: «Ешьте-ешьте, вам надо». Даже случайно встреченная приятельница актрисы не заподозрила подвоха и долго выясняла, от кого она беременна. Анастасия ответила, что отец – Андрей, поскольку по роли её мужем был князь Андрей. Вскоре по городу поползли самые причудливые слухи о романе Вертинской с неким неизвестным Андреем. Вернувшись к Сергею Бондарчуку, артистка услышала: «Так, хорошо, хорошо, ты уже, по-моему, готова». Одним из первых эпизодов снималась сцена разговора княгини Лизы с сестрой мужа — княжной Марьей. Героини обсуждают дурные предчувствия о том, что с князем Андреем что-то случилось (в это время князь ранен на поле боя). Сергей Бондарчук дал Анастасии пяльцы, и она вышивала большой иголкой, переживая одновременно за князя Андрея и за беременный живот. Режиссёр остался доволен сценой и объявил небольшой перерыв: «Замечательно, тебе на пользу пошло, что ты два часа вживалась в образ. Сейчас отдохнем пару минут и доснимем». Анастасия обрадовалась, отложила пяльцы и расслабилась. Вдруг в студию вновь вошёл Бондарчук, пристально посмотрел на актрису и воскликнул: «"Фу-у-у! Настя! Ну что ты! Два часа я тебя приучал, ты вышивала-вышивала, а иголку в живот воткнула". Яркий эпизод с иголкой в "беременном животе" запомнился молодой актрисе на долгие годы.