Я бы новую жизнь своровал бы, как вор
Я бы новую жизнь своровал бы, как вор,
я бы лётчиком стал, это знаю я точно.
И команду такую: "Винты на упор!" -
отдавал бы, как Бог, домодедовской ночью.
Под моею рукой чей-то город лежит,
и крепчает мороз, и долдонят капели.
И постели метелей, и звезд миражи
освещали б мой путь в синеглазом апреле.
Ну, а будь у меня двадцать жизней подряд,
может, стал бы врачом я районной больницы.
И не ждал ничего, и лечил бы ребят,
И крестьян бы учил, как им не простудиться.
Под моею рукой чьи-то жизни лежат,
Я им новая мать, я их снова рожаю.
И в затылок мне дышит старик Гиппократ,
И меня в отпуска все село провожает.
Ну, а будь у меня сто веков в
Пытаюсь представить последнее мирное утро:
В дымке рассветной ещё не проснулись дома.
Июнь, сорок первый год… Мне кажется, будто
Счастью не будет конца. Мы не знаем, что завтра
Начнётся война… а сейчас - чистое небо и тишина…
Я пью по глоточку наше последнее утро,
Как чай, ещё неостывший… едва пригублю
Твой поцелуй … и с, почти невесомым, чувством
Непрошеной нежности и безрассудства
В небо взлетаю и птицею белой парю…
Наше последнее утро… ещё нет разлуки и боли,
Мы вместе встречаем рассвет… а завтра будет
Гореть земля… и будет не в нашей воле
Укрыть друг друга от страшного чёрного дня,
Завтра начнётся война, ломая и руша судьбы…
Наше последнее утр
- Нет, ребята, я не гордый.
Не загадывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.
На медаль. И то не к спеху.
Вот закончили б войну,
Вот бы в отпуск я приехал
На родную сторону.
Буду ль жив еще? - Едва ли.
Тут воюй, а не гадай.
Но скажу насчет медали:
Мне ее тогда подай.
Обеспечь, раз я достоин.
И понять вы все должны:
Дело самое простое -
Человек пришел с войны.
Вот пришел я с полустанка
В свой родимый сельсовет.
Я пришел, а тут гулянка.
Нет гулянки? Ладно, нет.
Я в другой колхоз и в третий -
Вся округа на виду.
Где-нибудь я в сельсовете
На гулянку попаду.
И, явившись на вечерку,
Хоть не гордый человек,
Я б не стал курить махорку,
А достал бы я "Казбек
Где-то есть город тихий, как сон,
Пылью текучей по грудь занесен,
В медленной речке вода, как стекло,
Где-то есть город, в котором тепло, -
Наше далёкое детство там прошло
Ночью из дома я поспешу,
В кассе вокзала билет попрошу.
Может впервые за тысячу лет:
"Дайте до детства плацкартный билет!"
Тихо кассирша ответит: "Билетов нет"...
Ну что, дружище, как ей возразить?
Дорогу в детство где ещё спросить?
А может просто только иногда
Лишь в памяти своей приходим мы туда?..
В городе этом сказки живут
Шалые ветры с собою зовут
Там нас порою сводили с ума
Сосны до неба, до солнца дома
Там по сугробам неслышно шла зима
Тайная песня в нашей судьбе
Ласковый
Может, это прозвучит
Резко,
Может, это прозвучит
Дерзко.
Но в театры я хожу
Редко.
А Таганку не люблю
С детства.
Вспоминается такой
Казус,
Вспоминается такой
Случай:
Подхожу я как-то раз
К кассе,
Эдак скромно, как простой
Слуцкий.
Говорю, преодолев
Робость, -
А народищу кругом -
Пропасть! -
Мол, поскольку это я,
Роберт,
То нельзя ли получить
Пропуск?..
А кассир у них точь-в-точь
Робот,
Смотрит так, что прямо дрожь
Сводит:
"Ну и что с того, что ты -
Роберт?
Тут до черта вас таких
Ходит!"
Вот же, думаю себе,
Дурни! -
А в толпе уже глухой
Ропот! -
Да сейчас любой олень
В тундре
Объяснит вам, кто такой Роберт!
В мире нет еще такой
Стройки,
В мире н
Ах, как долго тянулось время в детстве...
Ах, как звонко тогда стучало сердце...
Мне те, кто старше 20-ти
Казались древними почти
И все дни и ночи
Я старался очень
Поскорее подрасти.
Однажды я и эту грань перешагнул...
И на себя уже с улыбкою взглянул...
И вот живу!
И жизнь люблю!
Своих годов летящих я не тороплю...
Ах, как в 20 зари сияла кромка
Ах, как в 20 звучали песни громко
И тот, кто старше сорока,
Был чем-то вроде старика
Он забыл о счастье,
Он болеет чаще,
Я жалел его слегка.
Однажды я и эту грань перешагнул ...
И на себя уже с улыбкою взглянул...
И вот живу!.. И жизнь люблю!
Своих годов летящих я не тороплю...
Жаль, что стали теперь дли
Я только рыцарь и поэт,
Потомок северного скальда.
А муж твой носит томик Уайльда,
Шотландский плэд, цветной жилет…
Твой муж — презрительный эстет.
Не потому ль насмешлив он,
Что подозрителен без меры?
Следит, кому отдашь поклон…
А я… что мне его химеры!
Сегодня я в тебя влюблен!
Ты вероломством, лестью, ложью,
Как ризами, облечена…
Скажи мне, верная жена,
Дрожала ль ты заветной дрожью,
Была ли тайно влюблена?
И неужели этот сонный,
Ревнивый и смешной супруг
Шептал тебе: «Поедем, друг…»,
Тебя закутав в плэд зеленый
От зимних петербургских вьюг?
И неужели после бала
Твой не лукавил томный взгляд,
Когда воздушный свой наряд
Ты с плеч покатых опускала,
Изведав танца легкий яд?
Нет комментариев