сумасшествие мозга♦

Утро началось весьма странно. Только проснувшись, Джерард Уэй почувствовал некое смущение и смешанные чувства, тревожащие его. В таких ситуациях он обычно выпивал зеленый чай или кофе, долго курил, размышлял о чем-то, а затем забывал все. Когда Уэй чувствовал себя подавленно или часами не мог уснуть, он наслаждался атмосферой только начинавшего просыпаться города, с наслаждением он вдыхал влажный и слегка тяжеловатый воздух, смотрел вдаль, на эти тихие, туманные улицы. Вчера был дождь, барабанивший около часа, а затем успокоившийся. Он исчез также незаметно, как и появился. Джи не спал. Он лишь переворачивался с бока на бок, долго смотря на стены или изучая потолок. Вдруг на него что-то нашло, и Джи схватил подушку с одеялом и поспешил в пустующую комнату. «Надо бы ее завтра проветрить», - подумал он. Уэй старший практически упал на пол, подложив подушку под голову и укрываясь теплым одеялом. Это был особый подарок от бабушки на его двадцатилетие. Джерард понимал, что ему нужно хоть немного поспать, но организм бастовал. «Когда у меня появилась эта гребаная бессонница?» Он достал из кармана треников пачку и лежа закурил. «Через три часа вставать, а я никак не могу сомкнуть глаза…» В такие моменты Уэй обычно доставал чистый лист бумаги, брал простой карандаш и начинал писать отрывки, слова, которые крутились в его голове и не давали покоя, но сейчас все было иначе; Уэй никому не говорил о том, что уже вторую неделю не мог и пары строк написать. Никто не знал, что творилось в его голове, все лишь знали, что иногда ему приходилось играть, чтобы как-то отвлечься от проблем. Завязав с наркотиками и алкоголем, Уэй изменился. Тогда, на сцене, был совсем другой, чокнутый, совершенно не соображавший, что происходит, парень. Спустя пару лет его заменил обновленный Джерард: чистый и свежий. Но и эта чистота быстро потускнела, как обычно это происходит с черной одеждой, которая превращается в одежду грязно-серого цвета. Теперь на сцене выступал другой Уэй, который питался энергией фанатов. Почему питался? Потому что только эта энергия, исходящая от фанатов, от целого зала людей, давала ему силы жить и бороться, смотреть сквозь мнимые слезы вдаль, видеть мир таким, каким он может стать, каким он может быть в идеале. Но свет в конце тоннеля становился все более тусклым, пока и этот небольшой просвет не затянуло тьмой. Джерард присел, потушив сигарету о край пепельницы. Он выдохнул, осмотревшись по сторонам, на самом деле, ничего не пытаясь найти; он делал это от нервов. В голове Уэя старшего уже второй месяц творилось черти что, но он никому не признавался, что же его гложет. Девушка? Родственники? Беда? Уэй снова уронил голову на подушку и лег прямо на спину. Он укутался в одеяло, закрываясь им до самого носа, и смотрел на дверь, будто, желая увидеть кого-то. Но никто бы и не пришел: все спят. Спустя еще минут десять Джерард сдался. Он вышел из пустой комнаты, забыв в ней одеяло с подушкой, прошел влево по коридору, и взял синтезатор. Он перенес его в пустующую комнату, подключил его, сел, укрыв ноги одеялом, и начал играть. Звукоизоляция в отеле была довольно хорошей, поэтому он не боялся разбудить соседей. Никто никогда слышал, как темноволосый парень исполняет свои любимые песни на синтезаторе. Это было нечто слишком личное, слишком чувственное. Когда его пальцы лишь коснулись клавиш, когда только прозвучали первые три ноты, глаза Джерарда заслезились – он играл Helena. Это было больно, но Джерард, в каком-то смысле, был мазохистом: боль раскрепощала и лечила его. Иногда он считал нужным сделать себе неприятно, ранить себя, сделать что-то, что меньше всего хочется, но именно такие поступки раскрывали его душу, открывали врата его мрачного мира и выпускали дух наружу. Скупая слеза скатилась по щеке, исчезнув за копной черных волос, но зато он снова почувствовал себя живым, приняв эту боль за дар. «Иногда мне чертовски не хватает тебя и твоей поддержки, твоих советов…» - мысленно обратился он к бабушке, закидывая голову наверх. В комнату постучали. Джерард быстро протер глаза, спрятал синтезатор под одеялом, выключив его, и поднялся. - Можно? – это был Рэй. - Ты чего не спишь? – спросил Джерард, потирая руку. - Ну, я услышал нечто бесподобное, а так, как музыкантов кроме нас в отеле не проживает, подумал, что это ты. - Почему ты не подумал на…на… - Потому что только ты играешь на синтезаторе. Я не понимаю, ты этого стесняешься? «Да» - ответил внутренний голос. - Нет, - покачал головой Джерард. - Как ты бесталанно спрятал синтезатор под одеялом, я тебе поражаюсь, - добрая улыбка озарила лицо Рэя, но парень понимал, что не стоит мешать Уэю. Он, как и все участники группы, прекрасно понимал, что у темноволосого были серьезные душевные проблемы. Не стоит давить на человека в таком состоянии. Есть люди, которым нужна поддержка и общение, Джерарду же в трудные моменты нужна была лишь музыка и одиночество… и море, море дыма сигарет… Джерард вернул подушку и синтезатор на место и побрел на кухню. Не включая свет, не открывая форточки, он закурил, включая чайник и заваривая воду. Кофе, сейчас поможет лишь он. «Как люди обычно борются с бессонницей?» - спросил он сам себя, громко садясь на стул. *** - Джерард считает, что ему нужно опаздывать всегда и везде. - Спокойно, - Фрэ похлопал Боба по плечу, - до посадки аж два часа, расслабься. Боб буркнул что-то неразборчиво и сел на свое место. - Вот он. Хей, чувак, ты… как? Джерард как-то странно покачивался. Всем было до боли интересно расспросить его обо всем, но Джерард в любом бы случае ничего не рассказал. Глаза его были красными, волосы растрепаны, футболка порвана, а молния кожаной куртки была оторвана. Сказать, что Джерард выглядел пугающе – ничего не сказать. Майки отвел брата в сторону и спросил что-то. Тот лишь покачал головой в ответ, поставил чемодан на пол и поспешил куда- то. - Ты меня плохо знаешь, если думаешь, что можешь просто так отделаться от меня, - Фрэнк резко развернул парня к себе, но тот лишь прикусил губу и снова повернулся в сторону уборной. – Все это так долго тянется, все повторяется день изо дня… каждый день одно и то же! Это похоже на нудное описание ежедневной хрени, которая вечно взбредает тебе в голову. Ты сам себя разрушаешь таким отношением к жизни! Джерард чувствовал себя сломанным после таких слов, его словно ударили в под дых. - Прости… - Айеро не сразу понял всю резкость своих слов. – Я тебя не обвиняю… - Если ты полагаешь, что это все глупо, то ты совершенно меня не знаешь! – рявкнул Уэй в ответ. - Знаешь, я считаю нас больше, чем приятелями или коллегами. Мы друзья, мы все как семья. Почему ты не доверяешь нам? - Я везде чужак, куда бы ни пришел. - Тогда я скажу тебе, чужак, надень маску, пока не сольешься с ней, и пусть это будет маска уверенного и экстравагантного, амбициозного и яркого, живого и открытого Джерарда, каким ты бываешь на сцене. Джерард обомлел. Что, если ничего больше не остается, как слиться с образом? С ролью? Он открыл дверь уборной, умылся. Фрэнк стоял за его спиной, ожидая ответа. - Спасибо, - сказал он твердым голосом. - Не за что, - Фрэнк вышел из уборной. Джерард остался в туалете один, поэтому он уверенно расстегнул сумку, и достал оттуда косметичку. «Играть роль, так играть. Больше никто не увидит это жалкое существо. Да, настоящий я жалок, но почему бы не создать нового себя?» Спустя уже минуты две Джерард больше напоминал мертвецки бледного вампира. Именно такого эффекта парень и добивался. Он легкими движениями растушевал тени, подвел глаза, подкрасил брови карандашом. «Почему бы и в реальной жизни так не выглядеть? Хотя бы изредка…» *** Навстречу парням шел уже совсем иной человек: уверенный, гордо смотрящий перед собой парень, смело шагающий вперед. - Зачем ты накрасился? – спросил Майки, удивившись таким переменам. - Потому что я так хочу. Фрэнк улыбнулся, но он так и не понял, что именно после его необдуманного совета в Джерарде что-то сломалось. Он растворил ту грань, отделявшую сценический образ от настоящего Уэя. Парень, сам того не понимая, помог запереть слабого и эмоционального, но также настоящего Уэя в клетке.