От участников Цусимы

Донесение Флагманского Минного Офицера Лейтенанта Леонтьева 1.
12 мая 1905 года. В течение дня станцией телеграфирования без проводов броненосца «Князь Суворов» был принят ряд отрывков телеграмм, посылавшихся японскими станциями.
Кораблям эскадры было воспрещено сноситься но телеграфу без проводов и приказано неотступно следить за получающимися телеграммами.
Усилившиеся к вечеру атмосферные разряды не давали возможности разбирать телеграфные знаки.
13 мая. Ночью никаких телеграмм получено не было.
5 час. 30 мин. утра. Начали получаться отрывки японских телеграмм.
8 час. 30 мин. утра. Стали ясно получаться вызовы одной из японских телеграфных станций, но ответов не было. Ясно телеграммы можно было разбирать только при помощи станции Маркони; станция же фирмы Телефункен, системы Слаби-Арко, несмотря на изменения настройки по давала возможности полностью разбирать знаки, посылаемые японскими станциями.
9 час. 30 мин. утра. Вызывавшая японская станция была услышана и получила ответ, который сразу ею не был разобран, но после пятикратного повторения той же телеграммы, станции начали понимать друг-друга.
По позывным, которые делались в начале и конце телеграмм, можно было заключить, что переговариваются между собою семь телеграфных станций.
Первые телеграммы были не шифрованные и, согласно объяснения капитана 2 ранга Семенова, имели смысл требования повторить предыдущее действие или телеграмму. Дальнейшие телеграммы были также переданы капитану 2 ранга Семенову для перевода.
Около 10 час. утра. Одно из телеграфировавших японских судов, видимо, сравнительно приблизилось к нашей эскадре, так как его телеграммы стали получаться ясно даже и на аппарате Слаби-Арко. Вскоре после этого переговоры японцев начались условными сочетаниями и понять их смысл уже не представлялось возможным.
В 10 час. утра. Все запасные приборы телеграфирования были убраны вниз за броню и на станции оставлены только необходимые.
Переговоры японцев по телеграфу продолжались весь день и прекратились только около часу ночи.
В течение дня с судов эскадры сообщали семафорами о получении японских телеграфных знаков.
14 мая в 5 час. утра. Начались снова переговоры японских судов по беспроволочному телеграфу.
В 7 час. утра. Мне было доложено. что близ левого траверза на горизонте идет японское военное судно. Это судно, крейсер «Идзуми», то появлялся, то снова скрывался в туманном горизонте.
Наша эскадра шла в это время в 2 кильватерных колоннах: в правой — I и II броненосные отряды, в левой — III броненосный и крейсерский отряды. Между II броненосным отрядом и крейсерами шли транспорты: «Анадырь», «Иртыш», «Камчатка» и «Корея», а сзади, в строе клина, шли крейсера «Светлана», «Урал» и «Алмаз».
Около 11 час. утра. После обхода и осмотра минной и электротехнической частей броненосца, проходя по заднему продольному мостику, я увидел, что корабли I и II броненосных отрядов находятся впереди эскадры и склоняются влево, чтобы вступить в голову кильватерной колонне III броненосного и крейсерского отрядов. Слева от эскадры было видно несколько японских кораблей.
Спустившись вниз и пробыв там с четверть часа, я услыхал выстрелы и сейчас же опять вышел наверх; в это время I и II броненосные отряды вступали в голову кильватера эскадры. Перестрелка происходила с 4 японскими крейсерами, приблизившимися с левой стороны к эскадре; но крейсера стали удаляться и перестрелка прекратилась.
После перестрелки, я, со старшим минным офицером броненосца лейтенантом Богдановым, обошел помещения: тюрбин, динамо-машин, перемычек, главной станции, подводных аппаратов и другие, делая распоряжения давать знать о повреждениях, получаемых в бою в боевую рубку и в помещение телеграфа без проводов в батарейной палубе, для дальнейшей передачи из этого последнего пункта мне.
12 час. дня. Эскадра, следуя в одной кильватерной колонне, взяла курс N0 23°. Спустя несколько времени, согласно сигнала, I броненосный отряд стал последовательно поворачивать на 8 румбов вправо; II же броненосный отряд, во исполнение поднятого «отменительного», продолжал идти прежним курсом.
Когда I броненосный отряд был в кильватере, то, по спуске сигнала на флагманском броненосце «Князь Суворов», броненосцы: «Князь Суворов», «Бородино» и «Орел» повернули вдруг влево, и броненосец «Князь Суворов» лег на курс параллельно прежнему. Броненосец «Император Александр III» сразу не повернул влево и начал вступать в кильватер броненосца «Князь Суворов»; вслед за ним и броненосцы «Бородино» и «Орел» вступили последовательно в кильватер броненосцу «Император Александр III».
После этого перестроения эскадра следовала в 2-х кильватерных колоннах: в правой — I броненосный отряд, а в левой — остальные корабли эскадры. Расстояние между колоннами было около 8 кабельтовов. С левой стороны в тумане на горизонте временами показывались японские военные суда.
Около 1 часа 30 мин. дня. Выло сообщено с переднего мостика о появлении по носу главных сил неприятеля. В это время I броненосный отряд, имея больший ход, чем левая колонна, опережали ее и когда опередил, то поворотил последовательно влево и стал вступать в голову общего кильватера.
Неприятель, показавшийся спереди из мглы, имел курс приблизительно W, но, затем, будучи впереди нашего левого траверза, стал поворачивать нам на пересечку курса. В это время флагманский броненосец «Князь Суворов», а за ним и остальные корабли эскадры открыли огонь по неприятелю.
Взглянув в это время с левого крыла заднего мостика назад на кильватерную колонну нашей эскадры, я увидел, что броненосец «Ослябя», находившийся слева от линии кильватера I броненосного отряда и, видимо, вступивший ему в кильватер, уклонился вправо и показал нам переднюю часть своего левого борта.
1 час 53 мин. попол. Спустившись вниз и посмотрев на часы в телеграфном помещении, я увидел, что было 1 час 53 мин. попол.
2 часа 5 мин. дня. Японские телеграммы шли непрерывно, но в 2 часа 5 мин., воздушная сеть подучила сообщение с землею; эта сеть была выключена и аппарат стал принимать с отдельно поднятой боевой сети, но в 2 часа 12 мин. и эта сеть была уничтожена.
Снаряды стали попадать беспрерывно; скоро оказалось, что для уборки раненых не хватает ни носильщиков, ни носилок. Первым мимо меня пронесли помощника старшего инженер-механика Кримера с раздробленной рукой, за ним тащили непрерывный ряд раненых. Вскоре пронесли раненого судового священника и перенесли верхний перевязочный пункт вниз. В носовом кочегарном отделении погасло электрическое освещение, но, вскоре, освещение было восстановлено; при исправлении там находился лейтенант Вырубов, младший минный офицер броненосца.
Раненый мичман Церетелли шел на перевязочный пункт; он сказал, что только что один снаряд поранил сразу всех флаг-офицеров, бывших у задней рубки при сигналах.
Спустившись после этого по левой шахте к боевым динамо-машинам, я нашел распределение нагрузки их равномерным и работу правильной, но заметил, что в машину поступает масса дыма через вентиляторные трубы; через левую-же шахту, по которой я спустился, шел вниз чистый воздух. По просьбе старшего судового инженер-механика, я послал унтер-офицера Чебурова, бывшего все время при мне, открыть дверь левой шахты в батарею, а сам поднялся по правой шахте и тоже открыл дверь для доступа вниз чистого воздуха.
Сейчас же после этого, я был сшиблен с ног сильным ударом по голове. Придя в себя, я заметил, что лежу на матросе с развороченною грудью и чувствовал сильную боль в затылке и левой стороне головы. Какой-то матрос, я не заметил, дал мне шапку и помог встать, после чего я пошел к носовым тюрбинам. По дороге меня нагнал минный унтер-офицер Чебуров и доложил, что обе двери открыты и в машине воздух становится чище. Одна передняя тюрбина работала полным ходом с нагрузкой, выкачивая воду с левой стороны. Поднявшись наверх, я пошел к задним тюрбинам. На левой стороне батарейной палубы было много воды, крен был значительный; задние три полупортика 75 мм. пушек были задраены (передних не видел), и вода била из щелей между ставень фонтанами. Из задних тюрбин одна тоже работала с нагрузкой, но воды было немного.
Вскоре после этого, я встретил мичмана Демчинского, который мне сказал, что в руле какая-то неисправность и что туда послан лейтенант Кржижановский. Я тотчас же пошел в рулевое отделение, где и застал лейтенанта Кржижановскаго. Руль был сообщен с паровой машинкой, которая была исправна, тут же ее только что пробовали. Опробовав электрический золотниковый привод и электрический рулевой мотор, я убедился, что все было исправно, но, так как, компаса в рулевом отделении не оказалось, то я решил вести наверх в боевую рубку специально заготовленные особые провода, предназначенные для управления электрическим рулем или золотником с любого пункта. К разносу этих проводов тотчас же было приступлено. Выйдя наверх для указаний, как и куда вести проводники, я был снова сшиблен с ног разорвавшимся снарядом, осколок которого попал мне в правую ногу. Унтер-офицер Чебуров с другим матросом повели меня к перевязочному пункту, но по дороге, вытащив торчащий из ноги осколок, я сам стал ступать на ногу и после перевязки уже поднимался по трапу наверх, но возвратился обратно, так как меня потребовал к себе, находившийся здесь же, командир броненосца капитан 1 ранга Игнациус, который меня спросил: «В чем дело?». Я доложил ему, что знал. У капитана 1 ранга Игнациуса была перевязана голова; тут же находились лейтенанты Свербеев и Новосильцев, мичман князь Церетелли и другие раненые. В этом помещении было очень много лежащих на палубе и рундуках тяжело раненых.
После доклада командиру, я пошел опять к трапу, но кто-то крикнул сверху: «Ура, японский броненосец перевернулся!» Все кричали «Ура!» и прислуга малокалиберной артиллерии, а также и раненые, бывшие в состоянии двигаться, бросились наверх. С этой же командой вышел наверх и капитан 1 ранга Игнациус и вызвал за собою лейтенанта Данчич. Выходившей наверх командой я был прижат к рундуку у самого трапа, на котором лежал тяжело раненый священник; он стал меня что-то просить, но не успел договорить, как над самым трапом разорвался снаряд.
Трап был совершенно разбит и завален телами убитых; на палубе лежал с перерезанным горлом мичман Кульнев, а я снова получил в правую ногу три небольших осколка и был отброшен назад газами вместе с минным унтер-офицером Чебуровым и матросом Бардиным. В это помещение сверху через шахты сыпались искры и головни, обжигавшие лежащих здесь раненых и очень дымившие. Заливали эти пожары при помощи имеющихся здесь шлангов. Оба доктора перевязывали все время раненых. Им помогал корабельный инженер Политовский.
Прекратившееся при взрыве снаряда освещение было вскоре снова пущено. Чтобы выйти из этого помещения, я направился к правому коридору, но в этом коридоре дождем падали сверху искры, головни и даже целые обгорелые доски; но в это время броненосец стал сильно крениться на левый борт и падавшие сверху головни, хотя и образовали уже костер в коридоре, но, падая при крене на стенку, т. е. переборку коридора, они дали возможность пробраться на нос. Здесь оказалось, что выкачивавшая воду тюрбина, вследствие образовавшегося бокового сообщения, едва работает; я вырезал предохранитель ответвления, где было боковое сообщение и тюрбина пошла работать полным ходом.
Выйдя в палубу, я пошел в отделение подводных аппаратов, но оно оказалось задраено; находившийся здесь трюмный унтер-офицер мне доложил, что ему приказано было задраить, так как, вследствие пробоины палубой выше, вода через люк в большом количестве попадала и в отделение подводных аппаратов.
Проходя по левой стороне батарейной палубы, я видел пробоину снарядом крупного калибра, сделанную как раз против тумбы 75 мм. пушки. Этим снарядом совершенно уничтожило тумбу и сбросило пушку, которая лежала здесь же, высунувшись через полупортик дулом за борт; полупортик был открыт. Волны, вкатывавшиеся в отверстие, сделанное снарядом, скатывались обратно, чему способствовала груда осколков, наваленная против этого порта. Это был самый задний порт с левого борта.
Еще из кормового отделения, придя туда для перевязки, я послал свободного минного унтер-офицера, находившегося там, посмотреть за проводкой проводника из рулевого отделения; немного спустя после того, как я прошел через правый коридор, я послал одного матроса в помещение телеграфа без проводов, чтобы справиться, проведены ли провода из рулевого отделения в боевую рубку. Ответ на это я получил, выйдя уже от тюрбин и находясь у разбитого 75 мм. орудия; я пошел в рулевое отделение, чтобы удостовериться в работе руля. В это время подошел ко мне кто-то из нижних чинов и доложил, что миноносец подходил за Командующим эскадрою и штабом. Вскоре после этого подошел вестовой Петр Пучков и доложил тоже относительно миноносца и на мой вопрос, где находится Командующий эскадрою, — доложил, что адмирал находится и правой 6" башне.
Зная, что трапы все наверху разбиты я, чтобы пройти наверх, пошел с минным унтер-офицером Чебуровым, к одному из правых портов 75 мм. пушек и, забравшись на нижнюю откинутую ставню этого порта, я увидел, что несколько человек нижних чинов на срезе, впереди правой средней 6" башни, держат на руках раненого Командующего эскадрой. Тут же у борта держался миноносец «Буйный», которого било о борт броненосца. Чтобы подать на миноносец Командующего эскадрой, я стал рядом с матросом на нижнюю ставню; по нашим спинам и был передан на миноносец Командующий эскадрою; вслед за Командующим последним влез на миноносец я, так как миноносец уже дал задний ход, не имея возможности за свежестью погоды держаться более у борта броненосца.
О первых моментах пребывания своего на миноносце я плохо отдаю себе отчет, но стоны раненого матроса обратили на него мое внимание, после чего я посмотрел на броненосец; «Князь Суворов» был в дыму и местами было видно пламя; представлял он из себя бесформенную массу, без труб и без мачт, над которой торчал остаток задней мачты. Крыша с кормовой 12" башни была сорвана. Правее броненосца «Князь Суворов» был виден транспорт «Камчатка».
На миноносце, кроме Командующего эскадрою и части его штаба, находились еще около 200 человек офицеров и нижних чинов, спасенных с погибшего броненосца «Ослябя».
В офицерском помещении миноносца места совершенно не было; оно было полно, не имевшими одежды, спасенными с броненосца «Ослябя», почему я оставался наверху. Здесь я слыхал несколько раз передачу повторяющихся требований Командующего идти к эскадре, требований сообщить расстояние до участвующей в бою эскадры; слыхал, что Командующий находится в бреду, слыхал приказание флаг-капитана поднять сигнал, что Командующий передает командование эскадрою контр-адмиралу Небогатову и подойти к другому миноносцу, чтобы передать ему приказание идти к «Николаю» и доложить там о передаче командования эскадрою контр-адмиралу Небогатову.
Около 7 час. вечера. Незадолго перед заходом солнца, мичман Храбро-Василевский обратил мое внимание на то, что головной корабль нашей эскадры сильно кренится на правый борт в противоположную от нас сторону.
В это время миноносец держал курс к Западу. В северном направлении, кабельтовах в 40 от миноносца, шла наша эскадра тоже к Западу. В голове эскадры шли два броненосца, типа «Бородино». В северо-западном направлении от миноносца, кабельтовах в 5-ти, шли крейсера, транспорты и другие миноносцы тоже к Западу.
Кренившийся головной броненосец — «Бородино» через несколько секунд перевернулся, показав над поверхностью воды всю левую сторону подводной части и часть правой.
Остальные корабли эскадры в это время участвовали в бою и у броненосца «Бородино» были видны столбы воды от падавших близ него снарядов. Спустя несколько секунд, как показалось с миноносца, броненосец «Бородино» совершенно скрылся под поверхностью воды.
Стало темнеть и миноносец «Буйный», имея лопнувшим теплый ящик, напрягал все усилия, чтобы не отставать от крейсеров и других миноносцев. «Донской» и «Мономах», во время гибели броненосца «Бородино», стали по кому-то усиленно стрелять правым бортом.
После этого мне внизу освободили койку, фельдшер перевязал беспокоившую меня ногу, положил мне компресс на затылок и дал чего-то для прекращения рвоты, которая началась у меня еще по время нахождения на броненосце «Князь Суворов».
Лежа на койке, я слыхал, как Командующий эскадрой в бреду отдавал разные приказания.
Проснувшись ночью, я услыхал, как флагманский штурман полковник Филипповский говорил, что нам зачем-то надо идти к японскому берегу; я долго не мог понять в чем дело, но, затем, командир миноносца капитан 2 ранга Коломейцев обратился к флаг-капитану для решения вопроса, как поступить, причем заявил, что миноносец может идти только малым ходом и угля не хватит даже до корейского берега, остается идти только к японскому, чтобы свезти туда всех, а миноносец — уничтожить.
Общее заключение было таково: в случае встречи с японцами поднять на одной мачте белый флаг, а на другой — флаг Красного Креста, в знак того, что миноносец везет раненых.
Когда стало светать, я получил приказание от флаг-капитана вызвать по беспроволочному телеграфу крейсер «Донской» и передать ему, чтобы он прислал находящийся при нем миноносец. Крейсер «Донской» не отвечал и, как потом доложил мне минный офицер миноносца «Бедовый», телеграмма была им принята и передана на крейсер «Донской» для исполнения.
Услыхав, что флаг-капитан говорит капитану 2 ранга Семенову, что сейчас Командующий эскадрой съезжает с миноносца, я встал, вышел наверх и, когда носилки с Командующим эскадрою подавали на катер, сам сел на катер, который был прислан с крейсера «Донской». С катера Командующего перенесли на миноносец «Бедовый», на который перебрались с миноносца «Буйный» и чины штаба Командующего.
Миноносец «Бедовый» тотчас же дал ход. На миноносец «Бедовый» с крейсера «Донской» был переведен младший доктор для оказания медицинских пособий Командующему эскадрою.
Курс миноносца был проложен к Владивостоку по западную сторону острова Дажелет.
Утомленный событиями, я лег на койку и заснул после того, как принял порошок от головной боли, назначенный мне доктором.
Проснувшись около 3 часов (времени не заметил) и выйдя наверх, я узнал, что с нами идет миноносец «Грозный» и что вас настигают сзади два миноносца. Мы имели на глаз ходу узлов 11, и, как я узнал, больше ходу дать не могли.
Подозвав миноносец «Грозный», ему начали передавать приказание семафором идти во Владивосток и спрашивали, сколько он может дать ходу, мне же флаг-капитан приказал идти к Командующему эскадрою и доложить, что сейчас будут подняты флаги парламентерский и Красного Креста, так как нас настигают два японских миноносца.
Согласно полученного приказания, я Командующему эскадрой доложил, но ответа никакого не получил, так как Командующий эскадрой все еще был в бессознательном состоянии.
Выйдя наверх, я доложил флаг-капитану, что никакого ответа от Командующего на мой доклад я не получил.
Когда я поднялся наверх, миноносец «Грозный» был впереди и уходил от нас полным ходом.
Когда японские миноносцы приблизились, миноносец «Бедовый», имея поднятыми флаги парламентерский и Красного Креста, убавил ход, но один из японских миноносцев все же сделал по направлению к «Бедовому» несколько выстрелов.
Далее миноносец «Бедовый», частью, на буксире японского миноносца, частью, самостоятельно, а, частью, на буксире у японского крейсера «Акаши», был приведен в Японию в порт Сасебо, где Командующий эскадрою со штабом были помещены в морской госпиталь.
Флагманский минный офицер Лейтенант Леонтьев 1.