Римлянам 7:7 "Что же скажем?

Неужели от закона грех? Никак. Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: не пожелай. 8 Но грех, взяв повод от заповеди, произвел во мне всякое пожелание: ибо без закона грех мертв. 9 Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, 10 а я умер; и таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти, 11 потому что грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня и умертвил ею. 12 Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра. 13 Итак, неужели доброе сделалось мне смертоносным? Никак; но грех, оказывающийся грехом потому, что посредством доброго причиняет мне смерть, так что грех становится крайне грешен посредством заповеди."
2. ЗАКОН И ГРЕХ (7:7-13)
Касаясь Моисеева закона в своей беседе об отождествлении верующего со Христом и его смерти для греха, апостол не может не прийти к вопросу о взаимосвязи закона и греха.
Рим. 7:7-8. "Что же скажем? Неужели от закона грех?" - и снова отвечает Павел своим категорическим "Никак!" (сравните толкование на 3:4). Закон обнаруживает грех (7:5), но это никак не означает, что он греховен сам по себе. Далее Павел скажет, что закон "свят" (стих 12) и "духовен" (стих 14). А тут он объясняет, каким образом законом познается грех (сравните с 3:19-20). И для большей конкретности рассматривает это на примере желания. Закон говорил: "не пожелай" (Исх. 20:17; Втор. 5:21), однако, это лишь разжигало в людях желания; здесь в значении "похоти".
Павел познал грех как некое действующее начало, и похоть (нечистые желания) - как одно из конкретных проявлений его, а также то, что осознание этого начала или принципа в действии приходит через закон. И апостол описывает, как именно действует он. Живущий во всяком человеке грех, "взяв повод от заповеди" (буквально "воспользовавшись заповедью как исходным пунктом", - тут греческое слово аформен, означающее военную базу, с которой осуществляются военные операции; сравните 7:11), "произвел во мне всякое пожелание".
Таким образом причиною греха является не закон, а греховное начало, действующее в каждом человеке. Но конкретные заповеди закона возбуждают это греховное начало, стимулируя его к действию в нарушение заповедей, которые, таким образом, принимают характер преступления (4:15; сравните с 3:20; 5:13б,20). Так что, как заключает Павел: "без закона грех мертв". Это, конечно, не значит, что грех не существовал бы, если бы не было закона (5:13), однако, до того, как пришел закон, грех был менее активен, ибо закон не только обнаруживает, но и возбуждает "греховные страсти" (7:5).
Интересно отметить, что, начиная с 7 стиха и до конца этой главы, Павел говорит от первого лица, ссылаясь на свои личные переживания и опыт. До этого он говорил "они" и "вы" или "мы", включая в число тех, к кому обращался, и себя самого. Но теперь он отталкивается от собственного опыта, уповая на то, что Дух Святой поможет его читателям применить сказанное к самим себе.
Рим. 7:9-12. Выражение "я жил некогда без закона" некоторые понимают обобщенно - как относящееся ко всему опыту человечества в период между изгнанием Адама и Евы из рая и получением закона Моисеем. Однако оснований для такого понимания нет. Апостол, очевидно, говорит о собственном опыте, то есть о себе самом в детском и даже в юношеском возрасте, когда в полной мере он еще не понимал значения Божиих заповедей.
Под словами "но когда пришла заповедь" подразумевается не "когда заповедь была дана через Моисея", но - личное прозрение Павла, когда он, еще до своего обращения, вдруг осознал смысл той же заповеди "не пожелай" во всей ее полноте. В результате греховное начало, всегда жившее в нем, заявило о себе явно и в полный голос ("грех ожил") - посредством нарушения упомянутой заповеди. А это привело к тому, что Павел умер духовно (сравните 6:23а) - умер по приговору закона, который он нарушил. Заповедь "не пожелай" дана была в помощь людям, чтобы они поняли, как им нужно жить, однако, на деле, она стала причиной смерти, потому что в человеческих сердцах царствует грех.
Повторив мысль относительно взаимосвязи между грехом и заповедью, выраженную в 7:8, апостол заявляет (стих 11): "грех обольстил меня". В отрыве от закона грех пребывает в как бы дремлющем пассивном состоянии, однако, "взяв повод от заповеди", он обнаруживает свою силу, управляющую поступками людей и их действиями.
Таким образом и соблазняет грех людей (в греческом оригинале - слово, буквально означающее "уводить в сторону"; сравните 2-Кор. 11:3; 1-Тим. 2:14) и, соблазнив, ведет их к смерти (буквально "убивает"), но не к физической смерти, а к духовной. Грех - это внутренний враг человека (Быт. 4:7). Закон же не только не грешен (Рим. 7:7), но свят, и заповедь ("не пожелай", которая, будучи частью закона, как бы представляет его в целом) свята и праведна и добра.
Рим. 7:13. Далее Павел предвосхищает другое возможное недоумение, могущее возникнуть у читателей относительно связи между грехом и законом. Только что он упомянул, что "заповедь добра" и вот теперь спрашивает: "Итак неужели доброе сделалось мне смертоносным?" Следует его категорическое "Никак" (сравните толкование на 3:4), а за ним - объяснение. Греховное начало в человеке, а не закон приносит ему смерть (5:12).
Грех использует заповеди, которые добры сами по себе, как средство убивать человека, а потому грех становится крайне грешен посредством заповеди. Живущий в человеке грех использует как отдельные заповеди, так и весь закон в целом - "святые, праведные и добрые", - чтобы явить свою противную и противящуюся Богу сущность и продемонстрировать силу своего воздействия на человека.