Мой уголок

МОЛИТВА ПОЖИЛОГО ЧЕЛОВЕКА

Этот текст висел на стене в квартире Алексея Германа. Это молитва пожилого человека, которую читал его отец — известный писатель Юрий Герман.
Господи, ты знаешь лучше меня, что я скоро состарюсь. Удержи меня от рокового обыкновения думать, что я обязан по любому поводу что-то сказать...
...Спаси меня от стремления вмешиваться в дела каждого, чтобы что-то улучшить. Пусть я буду размышляющим, но не занудой. Полезным, но не деспотом.
...Охрани меня от соблазна детально излагать бесконечные подробности. Дай мне крылья, чтобы я в немощи достигал цели. Опечатай мои уста, если я хочу повести речь о болезнях. Их становится все больше, а удовольствие без конца рассказывать о них — все слаще.
...Не осмеливаюсь просить тебя улучшить мою память, но приумножь мое человеколюбие, усмири мою самоуверенность, когда случится моей памятливости столкнуться с памятью других.
Об одном прошу, Господи, не щади меня, когда у тебя будет случай преподать мне блистательный урок, доказав, что и я могу ошибаться...
Если я умел бывать радушным, сбереги во мне эту способность. Право, я не собираюсь превращаться в святого: иные у них невыносимы в близком общении. Однако и люди кислого нрава — вершинные творения самого дьявола.
Научи меня открывать хорошее там, где его не ждут, и распознавать неожиданные таланты в других людях.
«Молитву человека пожилого возраста» папе прислал писатель и ученый Даниил Данин, блестящий во всех отношениях человек. Он легко окончил два университетских факультета, а когда начались все эти сталинские штучки с разбором, кто хороший, кто плохой, и развернулась борьба с «безродными космополитами», он просто уехал в экспедицию, подальше от глаз, и какое-то время, пока не умер Сталин, работал в этой экспедиции. Потом, с наступлением «оттепели», его начали приглашать за границу, и он решил выучить английский язык. Он учил английский по «Трём поросятам». Выучил. Стал читать английские журналы и однажды в одном из них обнаружил вот эту молитву. Он ее перевел и прислал папе. С тех пор эта молитва в нашей семье. Она висела над столом моего отца, который человеком пожилого возраста никогда, в общем-то, и не был, умер молодым.
— А вы эту молитву над своим столом когда повесили? На каком возрастном рубеже?
— Я её повесил, как только умер папа. Папа умер в 67-м году. Вот примерно тогда я её и повесил.
— А когда вы ее стали адресовать себе?
— Я её адресовал себе всегда. В сорок лет я уже начал считать себя пожилым человеком. Видимо, это наследственное: мой папа в 50 лет считал себя глубоким стариком, хотя таковым вовсе не был — достаточно взглянуть на его фотографии той поры.
Алексей Герман.

Роковой бал.

4 февраля 1837 года в Петербурге на самом модном и блестящем балу, который каждую зиму давал граф Воронцов-Дашков, на балу, где собирался весь цвет общества и неизменно бывал император, произошло неизбежное…
На балу Дантес оскорбил Наталью Николаевну Гончарову, жену Пушкина. Сохранилось множество свидетельств, что в тот вечер Дантес вёл себя особенно вызывающе. Рассказывали о каком-то совершенно неприличном, казарменном каламбуре, с которым Дантес обратился к Наталье Николаевне.
Вот строки из дневника Долли Фикельмон: «На... балу он так скомпрометировал госпожу Пушкину своими взглядами и намёками, то все ужаснулись...»
Годы спустя Анна Ахматова тонко подметит: «Дуэль произошла оттого, что геккерновская версия взяла верх над пушкинской, и он увидел свою жену, т.е. себя опозоренным. Спасти репутацию поэт мог только ценой жизни. Другого способа остановить наглость Геккернов и клевету у него не было...»
(художник Владимир Первунинский, «Наталья Гончарова-Пушкина на балу»

Юлия Друнина

Наказ дочери

Без ошибок не прожить на свете,
Коль весь век не прозябать в тиши.
Только б, дочка, шли ошибки эти
Не от бедности — от щедрости души.
Не беда, что тянешься ко многому:
Плохо, коль не тянет ни к чему.
Не всегда на верную дорогу мы
Сразу пробиваемся сквозь тьму.
Но когда пробьешься — не сворачивай
И на помощь маму не зови…
Я хочу, чтоб чистой и удачливой
Ты была в работе и в любви.
Если горько вдруг обманет кто-то,
Будет трудно, но переживешь.
Хуже, коль «полюбишь» по расчету
И на сердце приголубишь ложь.
Ты не будь жестокой с виноватыми,
А сама виновна — повинись.
Все же люди, а не автоматы мы,
Все же непростая штука — жизнь…