Н.

В. Кулешова
ТУГУМНЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ БАРАБИНСКИХ ТАТАР XIX - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВВ.
Вопросы этнического развития народов Сибири, специфика их общественного устройства постоянно находятся в центре внимания этнографов-сибиреведов. Особенно это касается народов Севера Сибири(1). До сих пор, однако, существует целый комплекс малоисследованных проблем, относящихся к социальной организации народов Сибири, особенностям их общественных институтов и социальных связей. Как писала З.П. Соколова, по-прежнему невыясненным остается "соотношение в обществах отдельных народов Сибири XIX - начале ХХ вв. кровнородственных и территориально-соседских связей, пережитков первобытно-общинных отношений и имущественной дифференциации"(2).
Эти вопросы могут быть прояснены в ходе конкретных исследований по разным народам. Что касается барабинских татар, то особенности их социальной организации, роль тех или иных общественных структур до последнего времени почти не изучалась. Конечно, некоторые аспекты этой проблемы так или иначе затрагивались учеными, но не рассматривались применительно к сибирским татарам в целом(3).
По мнению С.В. Бахрушина, татарские улусы в основе имели полностью разложившуюся к XVI в. родовую организацию и продвинулись достаточно далеко по пути классообразования(4). З.Я. Бояршинова рассматривала такие улусы как соседскую общину, в составе которой могли включаться семьи, не имевшие родственных связей с большинством ее членов(5).
Некоторые данные об общественном быте барабинских татар, их социальной организации приводятся в историко-этнографическом очерке З.Д. Титовой. Она отмечает, что у них дольше, чем у других татар Западной Сибири, "сохранялись пережитки родового строя", не конкретизируя, однако, какие именно явления имеются в виду и до какого времени они сохранялись(6). Н.А. Томилов пишет о подразделениях барабинских тюрков, "которые назывались многими учеными племенами"(7). Он же пишет, что остатки родоплеменных отношений среди небольших тюркоязычных групп Томского Приобья и Барабинской степи "окончательно рухнули" с присоединением Сибири к Русскому государству(8).
Как видим, понятия "род", "родовая организация", "племя" при характеристике общественных отношений барабинцев применялись многими учеными. Под этими терминами у народов Сибири могли скрываться разные социальные реалии. Как подчеркивал Б.О. Долгих, в каждом конкретном случае такой "род" должен быть изучен особо, чтобы определить его истинное содержание(9). Надо признать, что по отношению к коренным барабинским татарам эта задача остается пока невыполненной.
Вопрос о группах родственных семей, конечно, лишь частный аспект всей системы общественных отношений барабинских татар. Тем не менее представляется важным выявить место и значение этого образования в иерархии социальных институтов барабинцев в изучаемый период. Тугумная организация барабинских татар стала лишь сравнительно недавно объектом исследований этнографов. Сам термин "тугум" зафиксирован у В.В. Радлова в значении "род", "родство", "потомство"(10). В конце 1940-х гг. это понятие записала в ходе экспедиционной поездки к барабинцам В.В Храмова с пояснением "родня", "поколение"(11). Несколько наименований "племен" местных татар приводит Л.В. Дмитриева(12). В 1970-х гг. преподавателями и сотрудниками Томского университета были начаты, а затем Омского университета - продолжены комплексные этнографические исследования сибирских татар, в том числе барабинских. В ходе полевых работ были записаны несколько десятков названий групп родственных семей, а также материалы, характеризующие эти группы. Сведения о тугумах имеются также относительно других групп татар. К настоящему времени названия групп родственных семей барабинцев почти полностью опубликованы и широко привлекаются при исследовании проблем этногенеза и этнической истории татар Барабинской степи(13).
Слово "тугум" ("тухум") сами барабинские татары поясняют как "порода", "родня", "родственные семьи" и т.п. Однако местная терминология часто "не обладает той степенью точности, которая требуется для научных определений"(14). Перед исследователем встает задача соотнесения изучаемого социального феномена с каким-либо известным понятием науки или поиска собственного определения. В отечественной этнографической науке для обозначения группы относительно близких родственников по отцовской линии, возводящих себя к общему памятному мужскому предку, употребляются термины "патронимия" и "семейно-родственная группа".
Существуют различные взгляды на природу патронимии, и , как уже было замечено в научной литературе, "едва ли найдутся два исследователя, вкладывающих в него одинаковое содержание"(15). Одни ученые предлагают пользоваться для обозначения этого типа социальной организации какими-либо иными терминами ("клан", например)(16), другие употребляют понятие "патронимия", оговаривая некоторую условность применения данного термина к описываемой ими социальной структуре(17).
По отношению к тугумной организации барабинских татар приложение термина патронимия было бы некорректным, на что уже обращалось внимание некоторыми исследователями. Н.А.Томилов, в частности, отмечал, что тугумные объединения сибирских татар по сути своей не совсем подходят под понятие патронимии и что такие объединения "родственных, образовавшихся из общего генетического корня семей" на стадии классового общества лучше именовать генеалогической группой(18).
А.Г. Селезневым тугум как социальное явление рассматривается в ряду других архаичных комплексов культурных явлений, относящихся к "уральскому субстрату". Начальный этап генезиса барабинского тугума он относит к глубокой древности и сопоставляет с миграциями или пребыванием на территории Барабы древних уральских групп(19).
Если признать тугумную организацию восходящей ко времени уральского единства, то возникает ряд вопросов о соотношении ее и иных социальных институтов барабинцев в ретроспективном плане. Например: имелась ли у барабинских татар так называемая "родовая организация" и как она соотносилась с тугумной? Надо ли понимать, что такая общественная единица как раз у барабинцев отсутствовала, а имела место организация, подобная выделяемым З.П. Соколовой у хантов и манси генеалогическим группам - тугум?
Отсутствие ответов на эти вопросы и даже их постановки свидетельствует о том, что проблема возникновения тугумной организации барабинских татар и ее эволюции весьма далека еще от разрешения. Причиной тому является ограниченное количество источников, которые могли бы быть привлечены для исследования возможно более ранних этапов развития как социальных институтов барабинцев в целом, так и конкретно тугумной организации.
В этой статье мы попытаемся охарактеризовать семейно-родственные группы барабинцев на основе генеалогий татар и других полевых материалов, содержащих информацию о названиях тугумов, их фамильном составе, браках членов тугумной группы и т.п.(20) Часть результатов обобщения данных о группах родственных семей барабинских татар уже опубликована автором данной статьи(21).
В то же время генеалогические материалы ограничивают исследователя вполне определенными хронологическими рамками XIX - начала XX вв., когда тугум как социальный институт по сравнению с более отдаленным прошлым видоизменился, функции его значительно трансформировались. Да и место изучаемого социума во всей системе общественных отношений барабинских татар не оставалось, конечно же, неизменным.
Семейно-родственные коллективы под теми или иными названиями описаны этнографами у самых разных народов. На удивительное сходство традиционных семейно-родственных и общинных институтов по многим характерным их чертам и признакам у народов с разными культурно-историческими судьбами уже обращалось внимание в научной литературе(22). Рассмотрим функциональные стороны тугумной организации барабинских татар. Одной из характерных черт семейно-родственных коллективов является наличие определенного хозяйственного единства.
В беседах с барабинскими татарами выясняется, что члены тугума "один другого не касались по хозяйству", "хозяйство у каждого было свое". Каждой семье выделялась делянка под покос и рубку дров. Некоторые данные позволяют предположить, что в прошлом определенное хозяйственное единство родственных семей у барабинцев, видимо, существовало. Так, С.С. Сулейманов, 1890 г.р., рассказывал: "Пятна-метки. Пятна передаются только по мужской линии... У "пулмух" была такая метка: делали отверстие "в ухе и сквозь него продевали тряпочку. Каждая семья имела свой цвет"(23). Коллективный труд в тугуме барабинцев имел место в том случае, если нужно было сообща помочь погорельцам, вдовам, сиротам и т.п. Если кто-либо планировал строительство дома, то члены тугума помогали в заготовке леса. В пору сенокоса хозяйства, державшие много скота, приглашали для помощи соседей, не обязательно родственников. Желающие помочь приводили своих лошадей, хозяева кормили приглашенных утром, в обед и вечером.
Члены тугума принимали активное участие в подготовке и проведении крупных, требовавших значительной подготовки торжеств, в частности, свадьбы на разных ее циклах. Члены тугума помогали молодой семье обзавестись хозяйством. Житель аула Юрт-Угуй Усть-Таркского района Х.В. Ниязов рассказывал: "... Я могу выделить, например, коня со сбруей, другой член тугума барашка давал, и деньгами давали. И приданое тоже невесте все готовили, тут уж все вместе"(24). Среди заболотных татар подобная практика также существовала. Один из старейших жителей с. Лайтамак Тобольского района Тюменской области М.К. Камалетдинов, 1903 г.р., вспоминал: "Тугум дает на свадьбу овечку, теленка, кто сколько хочет. Но калым собираешь сам"(25). Родственники устраивали у себя на ночь гостей, прибывших на свадьбу.
Умерших хоронили, как правило, в определенных для каждого "тугума" местах кладбища, причем "знатные" тугумы занимали наиболее близкое к деревне место(26). Соблюсти этот обычай было, в представлении татар, очень важно, поскольку в противном случае погребенные не на "семейном месте захоронения" по ночам "поднимаются" из могилы и "навещают" дома, в которых проживали его родные и близкие(27).
Тугумная организация играла значительную роль не только во внутрисемейных делах, но и межсемейных отношениях. Решающим было мнение старшего в тугуме. Как пояснил Х.В. Ниязов, 1924 г.р., "над всеми семьями он вроде бы как глава. Если старик есть, то старик - глава, 80-90 лет будет, он все равно командовать будет. Если его нет, тогда старший из взрослых братьев был главой..."(28). "Старший в тугуме мог приказать отцу дать денег для дома сыну (в случае отделения семьи от родителей. - К.Н.), если он пожалуется главному. Отец должен слушаться", - рассказывал Х.В. Ниязов(29).
Нельзя не заметить, что власть старшего в тугуме барабинцев зиждилась на моральном авторитете, функция принуждения у тугумной организации в изучаемый период не прослеживается. По крайней мере в наших материалах нет сведений об исключении, к примеру, из тугума за невыполнение воли старшего или какой-то серьезный проступок и т.д.
Есть сведения о приеме в члены того или иного тугума ("запись на породу"), о чем неоднократно сообщали информаторы. Это касалось прежде всего переселенцев - татар из Европейской части России. Последние "записью на породу" стремились обеспечить себе переход в категорию ясачных инородцев и вместе с этим некоторые льготы.
Важным является вопрос об организации брачных контактов между тугумами (или внутри тугумов). Использование генеалогических данных позволяет в определенной мере ответить на него. Сами барабинцы дают противоречивую информацию на этот счет. Так, Х.Н. Ибрагимов, 1906 г.р., мишар, рассказывал: "Раньше браки между тугумами разбирали, не разрешали один другому мешаться, почти не было браков между тугумами. А сейчас не разбирают"(30). Х.В. Ниязов, 1924 г.р., бараба, сообщал: "...Даже бывало так, что брат с сестрой женились, чтобы тугум не потерять. Чаще двоюродные братья и сестры женились в одном тугуме, чтобы один тугум был. Не старались с другим тугумом жениться, специально женились так в одном тугуме". В то же время Х.В. Ниязов сообщил, что "у отца моего тугум был "окунь", а у матери - "чебак" ("цабакбалык")(31).
По генеалогиям известны случаи, когда в брак вступали двоюродные брат и сестра. Бабушка по матери и дедушка по отцу Д.А. Абдрахманова, казанского татарина, 1913 г.р., уроженца а. Тандов, были родными братом и сестрой(32). Такие факты казанские татары объясняют следующим образом: "Старались не мешаться с барабой. Вся улица Абдрахмановы. Брали в жены своих троюродных сестер"(33).
Браки между лицами, принадлежавшими к одной группе родственных семей, отмечены в а. М. Тебисс Кыштовского района. По преданию, из Казани приехал Абдульмен, он имел 9 сыновей. По генеалогиям, записанным в этом ауле, известны имена нескольких из них, а именно: Афенди, Малик, Мулюк, Салям, Челяметдин(34).
Абдульмен
Челяметдин Мулюк
Челяметдинов Ахмет Мулюков Сероятдин
Мулюкова (Челяметдинова) Мулюков Шаймардан,
Кульбагира Ахметовна, 1912 г.р. 1907 г.р.
Мулюков Шаймардан и Мулюкова (Челяметдинова) Кульбагира - супруги, по генеалогии являются троюродными братом и сестрой(35).
Среди потомков Абдульмена по генеалогиям выявлен еще один брак внутри "тугума".
Абдульмен
Малик Мулюк
Маликов Мухамед Мулюков Билал
Мулюкова (Маликова) Мулюков Сафиулла
Палхия Мухаметовна, 1901 г.р. Билалович, 1899 г.р.
На то, что Сафиулла Мулюков и Палхия Мулюкова (Маликова) были супругами, есть прямое указание в генеалогии их дочери М.С. Хайрутдиновой (Мулюковой), 1935 г.р., проживающей в а. М. Тебисс Кыштовского района.
Те же генеалогии демонстрируют, однако, и тот факт, что отмечаемое информаторами стремление заключать браки внутри своего тугума не носило характер обязательного предписания выбора брачного партнера внутри определенного круга лиц. Так, жена Ахмета Челяметдинова, мать К.А. Мулюковой (Челяметдиновой) была барабинской татаркой. Согласно родословной, родная сестра упомянутой П.М. Мулюковой (Маликовой) М.М. Баширова (Маликова), 1908 г.р., вышла замуж за Гапаса Баширова, 1907 г.р., дед и бабка которого приехали из Казанской губернии(36).
Обратимся для сравнения к материалам по другим народам. У восточных хантов существовал запрет браков между однофамильцами, что подтверждается метрическими книгами середины XIX - начала XX вв.(37) У барабинцев, как показывают генеалогии, разные фамилии могли иметь двоюродные братья, что объясняется имевшей место практикой образования фамилий от имени отца.
Что касается тугумной организации барабинцев в изучаемый период, то говорить об эндогамии или экзогамии этих социальных образований в XIX - начале XX вв. имеющиеся в нашем распоряжении источники оснований не дают. Не прослеживается по генеалогиям и фамильная экзогамия, как и эндогамия.
В научной печати высказывались мнения о том, что "барабинцы по своей социальной структуре (наличие генеалогических групп, называемых по наименованиям животных, птиц, особенностям характера людей) отличаются от других групп сибирских татар (кроме, пожалуй, ясколбинских...) и весьма близки к обским уграм и селькупам(38).
Генеалогические группы обских угров, по мнению А.Г. Селезнева, с тугумами барабинцев сближает "не только многообразный характер генеалогического первопредка, но и аморфная локализация, слабо выраженные родовые институты (кровная месть, общий культ и т.д.)"(39).
Следует обратить внимание на такое обстоятельство, как совершенно неодинаковая степень изученности социальной организации обских угров в XVIII - XIX вв. и сибирских татар вообще, барабинских в частности. Это касается как содержательной, так и хронологической сторон проблемы. Ввиду этого исследователь, как нам кажется, должен соблюдать особую осторожность в выводах относительно степени сходства и различия традиционных социальных структур барабинцев и обских угров.
Проблемами социальной организации хантов и манси занимались многие ученые, имеется обширная литература по этой теме, в которой отражены разные точки зрения исследователей. По мнению З.П. Соколовой генеалогическая группа - это предшественник рода на стадии развития дуально-фратриальных отношений. Такие группы локализовались в рамках селения - юрты, населенного представителями одной фратрии. Но в конце XVIII в. подобных селений было немного. Миграции и смешения населения, новые формы социальных отношений, включая элементы классовых отношений, появившихся вместе с пришлым русским населением, привели к тому, что генеалогическая группа, ранее совпадавшая с селением, в это время начала перерастать в территориально-соседскую общину. Это и "не позволило превратиться ей в род"(40). Учитывая, какое содержание вкладывает З.П. Соколова в понятие "генеалогическая группа", особенно в стадиальном отношении, нам представляется неверным непосредственно сближать последнюю с тугумами барабинцев, более или менее достоверно описанным по имеющимся источникам применительно к XIX - началу XX в. Это не исключает, что в XVII-XVIII вв. или ранее социальные структуры барабинцев и обских угров обладали существенным сходством, но, что касается барабинцев, иерархия их социальных институтов в это время остается еще неизученной. Да и сама З.П. Соколова каждый раз оговаривает гипотетичность своей точки зрения на характер общественных отношений и сущность социальных институтов в период, предшествующий анализируемому (т.е. ранее XVIII в.)(41).
Несмотря на различное понимание исследователями сущности социальных институтов обских угров, функциональные стороны "генеалогической группы" (З.П. Соколова), "патронимии" (Н.А. Миненко), "генеалогической тотемной территориальной общности" (В.Н. Чернецов) представляют интерес. Рассмотрим некоторые данные о традиционных социальных институтах васюганско-ваховских хантов в XIX - начале XX в. Определенную роль в общественном быту хантов играла принадлежность к объединениям пуч, поч (порода). Основным признаком пуч была принадлежность к одной фамилии. В своей среде, указывают Н.В. Лукина и В.М. Кулемзин, ханты р. Васюгана пользовались национальными антропонимами - фамильными прозвищами: Вокы - Лиса (русская фамилия Чечегины), Кутюрки - Бурундук (Мулимовы), Тегай - Заяц (Тагаевы) и др.(42)
Как полагают авторы, перечисленные антропонимы - прозвища лиц, стоявших во главе больших семей, позднее распавшихся на малые, в результате чего возник ряд семей с одинаковыми прозвищами. Нам представляется, что некоторые наименования тугумов барабинцев также возникли от прозвищ, которые, видимо, широко бытовали до появления фамилий у барабинских татар. Как и у барабинцев, некоторым "пуч" хантов приписывались особые качества. Так, Прасины из "породы" Тур-пуч считались жадными, крикливыми, а их шаманы - злыми, причиняющими людям много вреда(43). Обидным прозвищем считается название тугума барабинцев "пулмух". В данном случае можно провести аналогию с бранным словом "пэл мок", которым у васюганско-ваховских хантов называли добрачных детей(44).
Кроме рассмотрения тугума как определенного социального образования самого по себе, важно выяснить, какое место он занимал во всей системе социальных связей барабинцев, попытаться определить характер взаимодействия тугума и общинной организации татар. Данные генеалогий, а также материалы о группах родственных семей позволяют осветить лишь отдельные моменты общественного быта аульной общины, но и в небольшом объеме они представляют интерес.
Вопросы, касающиеся всех жителей аула, каждой семьи обсуждались барабинскими татарами на сходе. Житель а. Кошкуль Чановского района Сулейманов Сулейман, респай, 1890 г.р., рассказывал, что в деревне выбирались староста и десятники (его помощники). По утверждению информатора, в Кошкуле на указанные административные должности выбирали, в основном, из "колена респай, пимай и редко из таленгут"(45). Старосту и десятских выбирали у барабинцев из богачей. Такой подход к формированию выборных должностей был характерен и в целом для крестьянской общины Западной Сибири(46).
Тугумы отличались по имущественному положению. Репутацию "самого бедного" имел тугум пулмух. Имущественное положение отдельных семей внутри тугума было различным. Выделялись богачи - баи, имевшие несколько работников ("кэтэй") из бедных родственников, а также и из других, неродственных семей. Бай им не платил, а только одевал и кормил.
Субъектом общинных отношений в изучаемый период выступала все-таки отдельная семья. Именно по семьям распределялись делянки под покосы и рубку дров. По количеству мужских душ в семье распределялись земельные участки. В круг забот общины входили и многие стороны семейного быта, прежде всего заключение браков. Кандидатуру брачного партнера родители и жениха, и невесты обсуждали не только со своими старшими родственниками, но и со стариками всего аула. Накануне свадьбы устраивалось угощение для "общества", на котором оповещали о дне свадьбы, просили чем-либо помочь в ее проведении. Однако информаторы подчеркивали, что основным помощником семьи в подготовке и ходе самого свадебного торжества выступал тугум.
Подводя итог вышеизложенному о группах родственных семей (тугумах) барабинских татар, обозначим наши основные выводы.
1. Тугумные образования барабинских татар известны нам, в основном, по этнографическим данным, относящимся к XIX - началу XX вв. В этот период тугумы - это объединения родственных по отцовской линии семей (патрилинидж), включающие в реальной жизни 3-4 поколения родственников.
2. В тугумных структурах оформлялись родственные отношения в условиях преобладания соседских отношений. Тугум у барабинцев представляется нам новообразованием, сохранившим, хотя и в измененном виде, некоторые черты предшествующих социальных институтов.
3. Следует согласиться с Н.А. Томиловым, предложившим именовать такое объединение родственных, образовавшихся от общего генетического корня семей в одну социальную группу - генеалогической группой. Однако по соображениям, изложенным выше, непосредственно сближать группы родственных семей у барабинских татар в изучаемый период с генеалогическими группами обских угров, реконструированными З.П. Соколовой для периода не позднее XVIII в., было бы неверным.
4. Функциональные стороны тугумной организации барабинских татар в XIX - начале XX в. обнаруживают сходство с семейно-родственными институтами у многих народов. Одни функции служили "обособлению" данной группы родственных семей от других подобных коллективов. К ним можно отнести общее название группы, особую тамгу (клеймо) для животных, отдельное место захоронения членов данной тугумной группы на общем кладбище, локализацию домохозяйств родственных семей в пределах аула. Часть функций осуществлялось во взаимодействии с общиной - первичной ячейкой административного управления в России: обычай взаимопомощи, та или иная регламентация хозяйственной и семейной жизни.
________________________________________
(1) Гурвич И.С. Основные направления этнографических исследований Сибири // Гуманитарные исследования в Сибири: итоги и перспективы. Новосибирск, 1984. С. 134.
(2) Соколова З.П. Актуальные проблемы сибиреведения // СЭ. 1989.N6. С. 36-46.
(3) Бояршинова З.Я. Население Западной Сибири до начала русской колонизации. Томск, 1960. С. 111,113; История Сибири. Л., 1968. Т. II. Сибирь в составе феодальной России; и др.
(4) Бахрушин С.В. Сибирские служилые татары в XVII в. // Исторические записки. 1937. Т. I. С. 57.
(5) Бояршинова З.Я. Указ. соч. С. 113.
(6) Титова З.Д. Барабинские татары (Историко-этнографический очерк) // Из истории Сибири. Томск, 1976. Вып. 19. С. 120.
(7) Томилов Н.А. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в конце XVI - начале XX в. Новосибирск, 1992. С. 49.
(8) Там же. С. 130.
(9) Долгих Б.О. Племя у народов Севера // Общественный строй у народов Северной Сибири (XVII - начало XX в.). М., 1970. С. 336.
(10) Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. СПб., 1900. Т. 3. Стб. 1432.
(11) Селезнев А.Г. К проблеме тугума сибирских татар (на материале барабинцев) // Проблемы антропологии и исторической этнографии Западной Сибири. Омск, 1991. С. 133.
(12) Дмитриева Л.В. Язык барабинских татар (Материалы и исследования). С. 14.
(13) Кузнецова Н.В., Томилов Н.А. Генеалогия как историко-этнографический источник (По материалам тюркоязычного населения Барабинской степи) // Этногенез и этническая история народов Сибири и сопредельных территорий. Омск, 1979. С. 148-150; Кулешова Н.В. О "тугумах" барабинских татар (По материалам аула Кошкуль Чановского района Новосибирской области) // Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий (По данным этнографии). Омск, 1992. С. 84; Селезнев А.Г. Указ. соч. С. 135-156; Томилов Н.А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI - первой четверти XIX вв. Томск, 1981. С. 159-163.
(14) Ольдерогге Д.А. Иерархия родовых структур и типы большесемейных домашних общин // Социальная организация народов Азии и Африки. М., 1975. С. 16.
(15) Свод этнографических понятий и терминов. Социально-экономические отношения и соционормативная культура. М., 1986. С. 12.
(16) Васильев В.И. Теоретические и источниковедческие проблемы изучения этнической истории (на материалах народов Севера СССР) // СЭ. 1990.N6. С. 37; Крюков В.М. О соотношении родовой и патронимической (клановой) организации // СЭ. 1967.N6. С. 87-88.
(17) Вайнштейн С.И. Родовая структура и патронимическая организация у тофаларов (до начала XX в.) // СЭ. 1968.N3. С. 60-67.
(18) Томилов Н.А. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в конце XVI - начале XX в. С. 133.
(19) Селезнев А.Г. Барабинские татары: Истоки этноса и культуры. Новосибирск: Наука, 1994. С. 51-52.
(20) Все полевые материалы хранятся в Музее археологии и этнографии ОмГУ.
(21) Кулешова Н.В. О пофамильном составе тугумов барабинских татар (на примере аулов Осинцево и Тебисс Новосибирской области) // Народы Сибири и сопредельных территорий. Томск, 1995. С. 59-63.
(22) Давыдов А.Д. Сельская община и патронимия в странах Ближнего и Среднего Востока. М., 1979. С. 120.
(23) МЭЭ ТГУ 1973 г. Т. 542-2. Л. 33.
(24) МЭЭ ОмГУ 1975 г. Т. 1. Л. 88-95.
(25) МЭЭ ОмГУ 1976 г. Т. 15-7. Л. 30.
(26) Селезнев А.Г. К проблеме тугума сибирских татар ( на материале барабинцев). С. 138.
(27) Белич И.В. Аврак // Народы Сибири и сопредельных территорий. Томск, 1995. С. 260.
(28) МЭЭ ОмГУ 1975 г. Т. 1. Л. 88-95.
(29) МЭЭ ОмГУ 1976 г. Т. 15-7. Л. 30.
(30) МЭЭ ОмГУ 1975 г. Т 1. Л. 50-54.
(31) Там же. Л. 88-95.
(32) МЭЭ ТГУ. Т. 542-8. Л. 29.
(33) Там же. Т. 542-6. Л. 46.
(34) Там же. Т. 542-2. Л. 37.
(35) Там же. Л. 44.
(36) Там же. Л. 42.
(37) Лукина Н.В., Кулемзин В.М. Новые данные по социальной организации восточных хантов // Из истории Сибири. Томск, 1976. Вып. 21. С. 235.
(38) Кармышева Б.Х., Соколова З.П. Рец. на книгу: Томилов Н.А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI - первой четверти XIX вв. Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1981. // СЭ. 1994. N 6. С. 155-157.
(39) Селезнев А.Г. Барабинские татары: Истоки этноса и культуры. С. 51.
(40) Соколова З.П. Социальная организация хантов и манси в XVIII - XIX вв. Проблемы фратрии и рода. М., 1983. С. 164.
(41) Там же. С. 165.
(42) Кулемзин В.М., Лукина Н.В. Васюганско-ваховские ханты в конце XIX - начале XX вв.: Этнографические очерки. Томск, 1977. С. 190-191.
(43) Там же. С. 192.
(44) Там же. С. 213.
(45) МЭЭ ТГУ 1973 г. Т. 542-2. Л. 33.
(46) Рабцевич В.В. Крестьянская община в системе местного управления Западной Сибири (1775-1825 гг.) // Крестьянская община в Сибири XVII - начала XX в. Новосибирск, 1977. С. 145.
Цемент в мешках. Российский цемент в мешках цена антикризисная. Москва. . флеш игры