Центральный Гастроном (культовое место, ценное для нескольких поколений пермяков. Он расположен в центре Перми, на пересечении двух улиц — Ленина (Покровская) и Сибирской, напротив сквера Оперного театра, и на протяжении десятилетий в нём происходили самые разные истории. К сожалению, с Центральнвм Гастрономом, как и с кафетерием невольно пришлось попрощаться. За последние полвека кафетерий претерпел, как минимум два перерождения. Сперва — в начале шестидесятых — появилось кафе «Лакомка», однако, оно находилось чуть выше по улице Сибирской.

Пермь, улица Карла Маркса (Сибирская). Кафе «Дружба», магазин «Лакомка» и «Стол заказов». А какие в «Лакомке» были лакомства...

Ностальгическое. «Лакомка» - знакомое кафе... Виталий Мельник. «Лакомка» - знакомое кафе, на Карла Маркса, запахами манит... Зайти туда, и кофе, и с драже пирожное, в воздушном шуме-гаме... Семьдесят третий, лето. Скоро дождь мои следы волшебной тряпкой смоет, а ты, по тротуару тут идёшь, и будущее мне махнёт, рукою...

На фото 70-е годы прошлого века,  город Пермь, улица Карла Маркса,  любимое кафе "Лакомка". Пермяки, заставшие то время, вспоминают, что фирменным блюдом «Лакомки» был огромный сдобный пирог с начинкой из сливочно-ванильного крема. Позже это кафе закрылось, и на смену ему пришёл более привычный нам кафетерий, который располагался на втором этаже Центрального Гастронома, около главной лестницы. Несколько лет назад закрылся и он — и вместо него в другом конце этажа начало работать более скромное кафе, унаследовавшее «историческое» название «Лакомка». Номинально это были разные заведения, но, их объединял дух места: исключительная дешевизна, оформленные вручную ценники и меню, наличие фирменных блюд (в кафе «Лакомка» было селёдочное масло, в кафетерии «Лакомка» — пироги на вынос) и, конечно, интерьер: кафетерий располагался в удивительном помещении, оформленном в духе классицизма, с лепниной, мраморными лестницами, газосветной вывеской и массивными люстрами.

Закрытие кафетерия стало неприятным «сюрпризом» для многих пермяков — просто в силу своего расположения он всегда был популярным местом для встреч, для отдыха и перекуса пермяков и гостей Перми. Для Перми кафетерий был знаковым заведением с историей, которую стоит зафиксировать прямо сейчас — поскольку мы не можем быть уверены, что новые арендаторы сохранят уникальный интерьер и атмосферу. Для этого мы попросили самых разных жителей Перми поделиться своими воспоминаниями о кафетерии. Дмитрий Колесников, медиаменеджер, экс-директор радио «Максимум». — Кафетерий, как и сам Центральный Гастроном, одно из самых тёплых воспоминаний детства. Моё знакомство с Центральным Гастрономом состоялось в конце 60-х, когда я поступил в 1-й класс 17-й школы и ходил туда пешком из Разгуляя. Да, тогда дети ходили в школу одни. За своё самое сильное воспоминание мне до сих пор стыдно, хотя по прошествии стольких лет можно, наверное, и признаться. Вряд ли это можно свалить на тяжёлое время, но мы с моим другом-одноклассником Игорем Аулем (пусть и его имя прозвучит в этой явке с повинной) каждый день после школы шли в Гастроном и искали там на полу деньги. В хороший день можно было стать богаче примерно на рубль. А золотая жила была как раз в районе кафетерия. Там рядом был колбасный отдел и, когда «выбрасывали» колбасу, количество народа и сопутствующая давка увеличивали вероятность потери медяков и монет покрупнее. Собственно, найденные деньги из Гастронома и не уходили, а спускались тут же, в кафетерии. «Золотое» было время. Силюсь припомнить ассортимент, тогда он мне казался очень широким, но сейчас вспоминаются только стандартные песочное кольцо — 22 коп., ромовая баба — 19 коп. и заварное за 24 коп., но вот что помню совершенно точно: кофе наливали поварёшкой из большого чана-кастрюли. В старших классах кафетерий стал местом, куда можно было позвать девочку угостить коктейлем Луна (молочный коктейль с коньяком). Продавали без проблем, не знаю почему. И вообще, когда Гастрогом обанкротили, жалко было именно кафетерий, он определённо был центром притяжения всего Гастронома.

Ольга Семёнова, журналист. — Буфет в Центральном Гастрономе манил с детства. Все эти высокие столики, очереди, продавцы в колпаках... Атмосфера ассоциировалось с ранним детством, когда ходили за молоком с бидонами, а в булочной были очереди и нереально вкусно пахло. Не помню точно, когда именно пришла туда впервые, но помню, что пережидали в этом кафе дождь с кем-то из родителей. Потом я ходила в кружок в Детского Творчества Юных, и, если меня не забирал папа, по дороге на остановку всегда поднималась к этим высоким столикам. Там можно было представить, что ты уже большой и самостоятельный, стоишь такой за столиком, жуёшь булку. Однажды пошли гулять с подругой в центр без родителей (исключительное мероприятие, если ты юный школьник). В какой-то момент я её затащила туда, словно провела в чудный мир. Но, она не оценила, к сожалению (тогда в Перми уже был «Баскин Роббинс»). Но, я всегда ходила туда, когда отправлялась на прогулку. Последний раз заходила давненько. Удивилась, что там была очередь. Постояла, поглядела вокруг с наслаждением и ушла. Не думала, что это был для меня последний раз. Когда читала «Петровых в гриппе» Сальникова, мне действие романа представлялось вот в этом приглушённом люстровом свете кафе в Центрального Гастронома. Это кафе было сродни машины времени. Поднялся по лестнице — и попал в детство. Будет очень не хватать этого места так, будто умер кто то близкий и любимый.

Аля Тютикова, ресторатор. — Когда нам выдавали стипендию, мы туда ездили за селёдочным маслом. Я не помню, какой была пропорция, но нам было оно по карману только в день стипендии, когда мы с соседкой по общаге делали прожиточный закуп еды на неделю. Едем на трамвае, рассуждаем, что вот «потанинские» стипендиаты бы обожрались этим маслом или измазали бы им лицо, но они и так профессорские дети, и у них и так есть всё (а мы с села). Масло стояло в эмалированной гастроёмкости (у меня сейчас в коллекции есть такая) в витрине, в какой-то идеальной температуре и было подобием масляного сорбета: не таяло и не стояло мерзлотой. Масло немного потело. Его формировали в кусок таким деревянным типа скребком-шпателем (кондитеры поймут) и шлёпали на кусок крафта. В первый день мы ели его, намазывая на хлеб. Это был непосредственный праздник. А во второй — растягивали остатки по ломтикам кислых яблок. С чёрным перцем. И бумагу ещё оставляли, чтоб потом нюхать.

Ольга Якунчева, журналист. — Со стареньким кафетерием Гастронома у меня связаны детские воспоминания. Мы регулярно заглядывали сюда с бабушкой. Он находился на втором этаже сразу за лестницей. Продавщица в чепчике казалось волшебницей типа той, что раздавала сахарные пальчики в «Мэри Поппинс». На стене над её головой были огромные буквы, прочесть которые я ещё не могла. Здесь стояли круглые столики с крючками под столешницами. Покупатели, совершив туры по магазинам, перекусывали здесь, водрузив тяжёлые сетчатые авоськи на эти самые крючки. Мы брали ароматные булочки-косички, политые белым марципаном. Ассортимент был богат — рыбные, мясные пирожки, сладкие плюшки с повидлом, шанежки и ватрушки. Юные балерины из хореографического училища часто заглядывали сюда за пирожными. Я стояла в сторонке и наблюдала за стройными красотками, немного завидуя их стати. Почему-то казалось, что их наверняка держат на сухом скудном пайке, они тайно бегают в кулинарию и на сэкономленные деньги покупают корзиночки с кремом, чтобы восполнить калории. Только здесь можно было купить мороженое на вес, и люди приходили с кулёчками, чтобы унести в них холодный десерт на всю семью. Помню, что 1 мая в Гастроном шли проголодавшиеся демонстранты с шариками, и настроение было у всех праздничное. Всё, конечно, было прекрасно в этом моем детстве — Гастроном с кафельной плиткой, каменными лестницами, большими окнами и массивнвми люстрами. А, ну да, и ещё казалось, что я живу в столице мира, и у нас не река Кама, а море, и всегда светит Солнце. Ведь иначе в детстве не бывает. Яна Симор, художница, иллюстратор. — Раз в неделю меня из школы забирала бабушка и приводила побаловать именно туда. Я помню вот это ощущение какой-то сказки, когда проходишь сквозь лавки с орехами в мешках, пахучими помидорами и петрушкой в пакете из-под молока или в контейнере из-под корейской морковки, и тут видишь это — просто настоящий сказочный дворец. Со стороны, наверное, я была невероятно смешная: в огромной детской шубке, а потом в пуховике и болоньках, в капюшоне поверх шапки. Мои ощущения не были бы полными без пирожного «Персик». Для меня загадка, почему этот восхитительный артефакт пропал с полок кондитерских аккурат в момент, когда закончилось моё детство. Так вот, в кафетерии были самые обалденные пирожные «Персик»: в меру сладкие, в меру сухие, никакой приторности. Равномерное покрытие цветными сахарками, всегда идеальные — без скола, без примятости. Вот вспомнила и аж захотелось снова стать десятилеткой. Я даже нарисовпла на память такую картинку:

Сергей Шамарин, архитектор. — Первый Гастроном, «Стометровка», баня на Ленина, Цирк-шапито на площади Дружбы, кафетерий «Белочка» на Компроссе, старый ЦУМ, ипподром... Да много чего осталось в памяти, и ушло из жизни тоже немало. Для меня Гастроном был столичным — мрамор, балясины, изобилие. Поражали несменяемые продавщицы, разные по этажам ароматы и посетители, выбиравшие мясо или рыбу. Кафетерий со стоячими столиками на втором этаже со сладкой свежей выпечкой!

И вдруг, скачками, Первый Гастроном стал хиреть, пустеть площадями и невкусно пахнуть. И всё равно, что удивительно, продавщицы не сменились! После этого история гастронома и закончилась. Сам гастроном притягивал ещё впечатлением из истории — пожаром! Здание было двухэтажным и его надстраивали. Мы из Мотовилихи наблюдали, как горели новые этажи, я потом даже с мальчишками прибегал посмотреть вблизи. Роман Юшков, общественник, бывший преподаватель ПГНИУ. — В нулевые кафетерий на втором этаже Центрального Гастронома был местом живописным, этаким осколком ушедшей советской эпохи. Это касалось и монументальной обстановки. Значительную его часть составляли пенсионеры, в основном, старушки . Порой несколько десятков их толпились здесь со своей дежурной булочкой и стаканом чая. Жаль, что время поглощает и этот очередной маленький «Титаник» Пермской истории.

Сергей Кучевасов, продюсер, журналист. — В моей жизни никогда не было «Лакомки», был кафетерий на втором этаже Центрального Гастронома. Здесь заканчивался традиционный маршрут наших гуляний с бабушкой. Они с дедом жили на Газете Звезда, и раз в месяц я и мой брат превращались из Шпалинских (посёлок-микрорайон Шпальный, теперь Парковый) мальчишек в респектабельных жителей центра. Путешествие начиналось в парикмахерской напротив кинотеатра «Художественный», где наши русы кудри стригли «под канадку». Потом была галерея, террариум, краеведческий музей и зоопарк. И на сладкое мы как раз и поднимались на второй этаж Центрального Гастронома. С самого детства и до сих пор — это один из самых странных объектов общепита для меня. Это какая-то дикая эклектика высоких потолков, лепнины, накрахмаленной униформы персонала, вкусноты, низких цен. И самое странное для меня — это то, что я там пил кофе с молоком. Вообще-то я терпеть не могу этот напиток, но там он был, как нектар.

Но, я хочу сказать о другом. Понятно - уходит детство, юность. Но, мы теряем свой исторический город. Очень грустно от того, что я не могу показать своему сыну парикмахерскую, куда меня водила его прабабушка. Не могу попить кофе с дочерью в кафетерии, рассказывая про то, как здесь мы пили кофе с её будущей мамой. А пироги с молоками рыб осетровых пород там были просто вкуснейшие! Думаю, это «узаконенное» вредительство, когда рушат дорогое нам, пермякам.