Позднее этот полк, целиком состоящий из енисейских казаков и насчитывавший в своем составе 519 сабель, вошел в состав 1-го Средне-Сибирского корпуса 1-й Армии Восточного фронта под командованием белого генерала А.Н. Пепеляева. Действуя в районе Нижнеудинска, сотни этого полка принимали участие в штурме и захвате Иркутска. Затем казаки, ействуя в составе корпуса, разгромили отряды красных партизан Иркутской губернии. Успешно действовал и другой полк енисейских казаков под № 2. Так, 12 декабря 1918 года 2-й Енисейский казачий полк под командованием офицера Г.К. Бологова, был передан на усиление личного состава 4-й Иркутской конной бригады, командиром которой был генерал-майор И.Ф. Шильников.
Две сотни 1-го Енисейского казачьего конного полка в составе Средне-Сибирского корпуса А.Н. Пепеляева были направлены на Урал, где они приняли участие в боях с частями РККА во время взятии Перми, произошедшего 25 декабря 1918 года. Остальные десять строевых сотен 1-го и 2-го Енисейских казачьих конных полков и запасная учебная казачья команда находились на месте своей постоянной дислокации, в Енисейской губернии, где они охраняли правительственные учреждения, следили за правопорядком во время проведения массовых демонстраций и митингов граждан, а позднее участвовали в борьбе с партизанским движением. Позднее оба Енисейских конных казачьих полка включены в отдельную Енисейскую казачью бригаду. Командиром этой бригады был назначен генерал А.И. Феофилов, начальником штаба – есаул Ковригин.
Согласно «Положению о самоохране», принятому правительством А.В. Колчака и 29 июля 1919 г. распространенному на все казачьи войска Азиатской России, включая и Енисейское казачье войско, их территории делились на «районы взаимопомощи». В каждом из таких районов имелось по одной - две местные дружины самообороны казачьих земель под командованием вахмистров или урядников, имеющих боевой опыт. В эти подразделения самоохраны зачислялись казаки в возрасте от 18 до 21 года и старше 45 лет. Казаки-дружинники жили по своим домам, и на службу привлекались лишь периодически, в случае обострения обстановки. Кроме того, в Енисейской губернии на местах были сформированы ещё несколько запасных и «учебных казачьих сотен, из казаков старших призывных возрастов.

Учитывая непростые реалии того времени, правительство адмирала А.В. Колчака в 1919 года разработало план призыва на военную службу молодых инородцев-предков хакасов.
В результате проведенной сибирским правительством в мае 1919 года добровольной мобилизации инородцев, на военную службу были призваны 165 всадников из числа аскызских и минусинских татар. Новобранцы-хакасы, поступившие на военную службу, были сведены в "туземную инородческую казачью сотню". Историки и краеведы иногда именуют её «туземным или инородческим дивизионом». Судя по численности всадников, таким подразделением никогда не являлась. Следует также отметить, что инструкторами в этом подразделении были казаки из станиц расположенных в Минусинском уезде, знающие особенности быта и понимающие на бытовом уровне хакасский язык. Известны имена некоторых из них: таштыпский казак и георгиевский кавалер подхорунжий Валериан Серебрянников, арбатский казак Василий Сипкин и казак из Монока Модест Байкалов и другие…

В процессе обучения все всадники в ускоренном порядке неплохо овладели навыками верховой езды и стрельбы, однако в «рубке лозы» и других специфических упражнениях были слабы. После обучения азам военного дела это подразделение было отправлено на фронт. Командовали им казачьи офицеры. Были среди них и несколько офицеров-инородцев. Известны фамилии, как минимум, двух из них: сотник Барашков и подъесаул Тудояков. Из воспоминаний родственников последнего известно, что сам подъесаул Тудояков, пройдя многие сражения гражданской войны в Сибири, погиб в одной из рукопашных схваток с вооруженной бандой соётов на территории Урянхайского края в 1920 году.
С учетом штатной численности всех регулярных казачьих частей ЕКВ, казаков из состава местных дружин самообороны, общее число енисейских казаков, призванных на службу по мобилизации в белую армию адмирала Колчака в 1919 году, вероятно, достигало не менее 2500-2600 человек. За два года гражданской войны численность енисейских (красноярских) казаков серьезно уменьшилась. Прежде всего, это связано с теми потерями, понесенными 1-м и 2-м Енисейскими казачьими полками в кровопролитных боях с большевиками в 1918-19 годах в Минусинском и Красноярском уездах и Урянхайском крае. Несли потери они и при отступлении белой армии в Забайкалье и Приморье.
После того, как под ударами РККА на северном участке Пермского фронта на Урале практически полностью прекратила своё существование 1-я армейская группа белой армии адмирала Колчака, а 2-я и 3-я его армии получили тяжелое поражение от красных частей под Уфой и в боях у Тобола, в сентябре 1919 года началось общее отступление всех белогвардейских войск вдоль Транссибирской магистрали, в общем направлении на восток. Отступающих белогвардейцев по пятам преследовала 5-я армия РККА. Во время этого отступления на берегу Иртыша одновременно скопилось около 60 000 белогвардейцев и не менее 20 000 беженцев, шедших вместе с белогвардейцами.
Как позже вспоминал о тех трагических событиях полковник В.О. Вырыпаев, бывший командир 1-ой конной батареи, белоэмигрант. После эмиграции из России он проживал в Китае, Австралии и США : « …Начинало темнеть, когда западный берег Иртыша был занят десятками тысяч всевозможных повозок, сгрудившихся на берегу непроходимой мощной сибирской реки, по которой шла ранняя шуга*, плыли разной величины угловатые льдины. Кроме железнодорожного моста, другой переправы через Иртыш не было. Генерал В.О. Каппель тогда произнес: « ...если река к утру не замерзнет, то часы этих повозок сочтены. Фронт совсем не далеко, а враг – наседает. Никакой иной переправы у нас нет…».

Однако мороз крепчал и к ночи он ещё более усилился. Плывущие по реке льдины стали соединятся между собой тонкой, как паутина корочкой льда, которая с каждым часом крепла. Кто-то из нижних чинов догадался поливать на только-только образовавшийся лёд воду, и она тотчас на сильном морозе моментально замерзала довольно толстой коркой. Вскоре толщина льда стала такой, что лед стал выдерживать отдельно идущих по нему людей. Мороз все крепчал и к утру по льду на другой берег реки осторожно пустили повозки и запряженных в них лошадей. Утром, когда совсем рассвело, мы увидели, что по множеству сделанных по льду уходящими от опасности людьми тропинок, темной массой двигались спасенные господом богом и морозом обозы наших отступающих частей...".
Так начался поход, позднее получивший в литературе наименование «Сибирского и Ледяного». Уверен, что давным-давно пора перестать заключать в кавычки название этого похода белогвардейцев, проделавших этот нелегкий путь с осени 1919-го до марта 1920 годы. Вероятно, можно по разному относиться к событиям гражданской войны, оставаясь приверженцем той или иной стороны этого кровопролитного вооруженного конфликта. Тем не менее, одно несомненно: путь на восток отступавших белых армий был великим. Великим прежде всего, по протяженности этого пути. Например, если смотреть на протяженность этого пути, то это был путь длинной в 4 000 вёрст от Тобола до Читы; Великим он был по количеству войск, участвовавших в нём и по трудности этого перехода; Этот поход белогвардейцев был Сибирским – отступавшие белые войска ехали и шли по территории Сибири. И несомненно этот поход являлся Ледяным, в самом прямом смысле этого слова – отступающей белой армии пришлось по воде или льду форсировать многие великие сибирские реки, идти по льду плохо замерзающего быстрого Кана, а затем пересечь по льду озеро Байкал. Наконец, не будем забывать, что это отступление белогвардейцы осуществили в суровую сибирскую зимнюю пору, когда отметки температуры на протяжении многих дней и ночей круглосуточно в районе -20-30 градусов мороза.
Вероятно, срочная эвакуация штаба Верховного правителя А.В. Колчака из Омска лишила белую армию общекомандного руководства. Поезда, идущие друг за другом на расстоянии 40-50 шагов, еле ползли по железной дороге, постоянно останавливались и подолгу стояли среди полей и лесов. Большую часть своего пути, вся отступающая белая армия двигалась вдоль полотна Транссибирской магистрали. Войска шли по жуткой сибирской тайге, впереди кавалеристы и казаки на своих конях прокладывали путь "пешей кобылке" - пехоте. За ними бесконечной вереницей тянулись обозы: сани-розвальни и кошевы, заполненные ранеными и больными бойцами.
Тиф – это был самый настоящий бич всей отступающей белой армии. Он безжалостно косил все новых и новых бойцов, ряды которых во время отступления и так сильно поредели. По обе стороны отступающей армии шла целая армия голодных волков. Когда волки, раздраженные запахом людей, которыми можно было хорошо закусить, обнаглели в конец, то они попробовали напасть на отставшие сани одного из обозов, но были встречены ружейным огнем солдат одного из обозов. Несколько штук волков было убито, однако уже через несколько времени, волки вновь вернулись, и стали пожирать трупы: «голод, как известно, не тётка».
Как вспоминал об отступлении подполковник Ф.Ф. Мембом, бывший в ту пору в должности командира особой роты Волжской бригады белой армии: «Мы шли по дремучей сибирской тайге, обессиленные и измученные. Вскоре у нас закончились последние запасы консервов. Стали есть падшую конину. Когда кончился хлеб, перешли на «заваруху» - смесь муки с водой из снега, более похожей на своеобразный клейстер. Кончились спички, не стало костров. Спали прямо на снегу, засыпая, многие из наших товарищей уже не просыпались и тихо умирали во сне. Сотни вёрст глубокого снега, столетние деревья и непроходимый кустарник, снега по пояс…
Без дорог, по заснеженным сибирским таёжным тропам, шла Сибирская белая армия без всякого ропота за своим вождем – генералом В.О. Каппелем".
С оставлением белогвардейцами Новониколаевска, (ныне Новосибирска), случившееся 12 декабря 1919 г. отступление белогвардейцев по существу, приняло необратимый характер. С непрерывными боями войска генерала В.О. Каппеля отходят на восток вдоль железной дороги, испытывая огромные лишения в условиях 30- 40 градусного мороза, в конце концов, совершив беспримерный 3000-верстный путь от Омска до Забайкалья. По приказу адмирала Колчака, генерал объединил под своим командованием все оставшиеся в его распоряжении силы, общей численностью до 30 000 человек.
В последних числах декабря 1919 г. генерал В.О. Каппель по служебным делам находился в Ачинске. Следует отметить, что здесь он, ввиду серьезных разногласий с чехами, вызвал на дуэль командующего их объединенными войсками в Сибири г-на Сырового, за выдачу Иркутскому политцентру адмирала Колчака. Это случилось в обмен на захваченное чехословаками русское царское золото и купленный таким образом свободный проезд чехов до Владивостока.

На многих станциях Транссиба - Великой Сибирской железнодорожной магистрали скопились десятки эшелонов отступающих под натиском красных войск белогвардейцев. Даже поезду Верховного правителя адмирала Колчака пришлось продвигаться по железной дороге со скоростью 3-5 километров час. В Ачинске же в стоящих на станции эшелонах буквально жили тысячи и тысячи людей. Всех их белогвардейскому командованию и железнодорожникам срочно надо было перебросить на восток — белым и царским офицерам, чиновникам и их семьям приближавшаяся Красная армия и советская власть ничего хорошего не сулила в принципе. Железнодорожники были бы рады пропустить все поезда, но им мешали чехи — тысячи чехословацких вагонов с награбленным русским добром создали в том самый момент настоящую «пробку» на железной дороге.
В итоге на небольшой сибирской станции Ачинск оказались не только военные эшелоны, но и огромное количество беженцев и различного имущества. Однако самым опасным грузом среди всего военного имущества были хранящиеся в вагонах взрывчатка, порох и другие боеприпасы. Не зря говорят, что если в театре на сцене в первом акте повесили ружье, то оно обязательно рано или поздно выстрелит". И оно "выстрелило". 29 декабря 1919 года на станции Ачинск внезапно раздался мощнейший оглушительный взрыв. Несколько поездов в мгновение ока превратились в груды искореженного металла. От них остались только разорванные куски металла и дерева. А ещё великое множество фрагментов изуродованных и разорванных на куски человеческих тел...
Этот взрыв, случившийся на станции Ачинск 29 декабря 1919 года - во время отступления белогвардейцев на восток, был и остаётся до сих пор неким белым пятном в истории гражданской войны в Сибири. И это, несмотря на то, что об этом трагическом и кровавом событии осталось достаточное количество воспоминаний белых и красных, тем не менее, точные причины мощного взрыва остаются неизвестными до сих пор. Одни исследователи этой темы ставят на нелепую случайность, другие — на хорошо подготовленную диверсию большевиков...
Так что же произошло в маленьком уездном городке Ачинске чуть более века назад? Ачинск, 105 лет назад, с населением едва ли превышающим 10 000 человек в конце 1919 года был похож на огромный человеческий «муравейник». Кого здесь только не было: военнослужащие отступающей белой армии и многочисленные гражданские беженцы заполнили этот небольшой сибирский город и с железнодорожную станцию при нём и по существу, застряли здесь.
Отойдя под сильным напором Красной армии до Ачинска, белогвардейцы оказались зажатыми между двух огней: с запада на них наступали части 5-й армии РККА, а на востоке Транссибирскую железнодорожную магистраль перекрыл красноярский гарнизон, только что, в результате предательства генерала Зиневича, перешедший на сторону большевиков. Возникла угроза полного окружения и уничтожения сибирских белых армий. Отряды Красной армии под командованием тов. Эйхе настигли в Ачинске отступавших 2-ю и 3-ю колчаковские армии под командованием генерала В.О.Каппеля, С юга Енисейской губернии в те же дни на станцию Кемчуг вышла партизанская армия П.Е.Щетинкина - А.Д.Кравченко. В связи с этим произошла новая активизация некоторых других партизанских отрядов, ранее распущенных по домам.
Все те, кто мог, цепляясь за белую армию, продолжал уходить с нею в глухую бездорожную зимнюю сибирскую тайгу, тот ещё мог рассчитывать вырваться из когтей надвинувшейся смерти и дикого ужаса; Однако и тот, кто и этой возможности не имел, тот тоже должен был выбирать: погибнуть в бою или сдаться на милость большевиков. Позднее все уцелевшие пленные-белогвардейцы, как и многие сочувствовавшие им лица из числа гражданских беженцев, попавшие в лапы большевиков под Красноярском, прошли через ужасы Красноярского концентрационного лагеря…
Бывший главком генерал Константин Сахаров, ранее отстраненный адмиралом Колчаком от командования войсками, вспоминал об этом взрыве: «… только-только я вернулся из города на станцию. Вошел в свой вагон, и в этот момент по моим ушам ударила сильная звуковая волна. За звуком взрыва тотчас стеклянная крошка окон полетела мне в лицо, на полушубок. Инстинктивно я закрыл глаза. Оцепенение моё длилось не долго, тут же схватив винтовку, я бросился из своего вагона прочь. На перроне лицом к лицу столкнулся с новым главкомом генералом Владимиром Каппелем, который уже спешил взять ситуацию под свой контроль. Когда я осмотрелся, то увидел смятение массы людей и полный разгром на платформе у самого вокзала. Ничком лежали несколько убитых, и их теплые тела все еще содрогались последними конвульсиями. Мимо бежали женщины с окровавленными лицами и руками; вот солдаты пронесли мимо меня тяжелораненого, в котором я с трудом узнал своего кучера-казака, только что вернувшегося со мной из поездки. Он весь обгорел... В середине штабного эшелона горели вагоны, бросая вверх огромные, жадные языки ярко-красного пламени. В результате взрыва многие правительственные подразделения находились в прострации, в шоке. Никто не мог толком сказать, что же здесь произошло. Ждали, что вслед за этим мощнейшим взрывом начнется нападение красных. Из города спешно вызвали добровольческие отряды, организовывали из уцелевших бойцов смешанные патрули. Однако большевистских атак ни в в этот день, ни в последующие дни не последовало…».
Вероятно, что этот мощнейший взрыв на маленькой сибирской станции, в одночасье унесший множество человеческих жизней, для красных партизан так же явился полной неожиданностью. В противном случае, командиры красных партизан обязательно бы воспользовались возникшей сумятицей в стане своих врагов, и тотчас же перешли бы в наступление. Однако этого так и не случилось. Более того, Красная армия вошла в этот уездный город только в начале января 1920 года. Однако последствия взрыва на станции в Ачинске, случившегося в конце декабря 1919 года, были ужасными. От мощного взрыва погибло несколько сотен людей. В том числе погиб почти весь конвой главнокомандующего, состоящий из казаков 2-го Енисейского казачьего полка.
Штабс-капитан Дмитрий Решетников, который в те далекие от нас годы был офицером Красноуфимского кавдивизиона белой армии. Он оказался на станции Ачинск через несколько часов после взрыва, и лично насчитал без мало почти тысячу тел погибших людей. Кроме того, многие военные и гражданские лица после этого взрыва просто пропали без вести. Предположительно, в это же время на ст. Ачинск находился и соратник полярного исследователя Арктики Георгия Седова штурман Владимир Альбанов, который с большой вероятностью также погиб во время этой трагедии. Среди погибших были обнаружены тела генерал-майор генерального штаба Голицына и начальника статотдела ЕКВ А.Г. Шахматова. Также пострадало большое число гражданских лиц из числа местного населения. Погибла в огне и значительная часть архива Енисейского казачьего войска.
По воспоминаниям очевидцев, все последующие дни после взрыва, ближайшие окрестности железнодорожной станции Ачинск, как писали в местных газетах, напоминали «царство мертвецов». Вдоль железнодорожных путей были сложены тела погибших и фрагменты оторванных взрывом фрагментов человеческих тел, их оторванные руки и ноги. Между этими пирамидами бродили мародеры различных мастей, не брезговавшие снимать с человеческих останков обнаруженные драгоценности. Эта мрачная, зимняя картина трагедии ужаснула многих очевидцев взрыва. И они пронесли память о той трагедии через многие десятилетия, оставив свои воспоминания о ней.
До сих пор нет ясности в том, что же стало причиной взрыва. Известно, что на станции скопилось много эшелонов и много различного народа, желающего по каким-то причинам во чтобы то ни стало избежать встречи с наступающими советскими войсками. Масса людей сновали туда и сюда через вагонные площадки или прямо под вагонами. В общем, несмотря на сильный сибирский мороз, станция в те дни больше походила на большой человеческий муравейник. Эшелон штаба фронта стоял на восток от центра станции. Немного позади от него стояли 3 цистерны с бензином, и рядом были расположены 2 вагона с черным порохом, неизвестно кому принадлежавших. С другой стороны на станции стоял эшелон 1-ой Сибирской Армии генерала Пепеляева, к тому времени уже не подчинявшийся генералу Каппелю. Командир одного из этих подразделений, некто капитан Зубов, по каким-то своим, только ему понятным соображениям, прямо на путях устроил выгодный для себя товарообмен лишних винтовок и револьверов имеющийся в его распоряжении. Солдаты меняли оружие на черный порох, который находился в нескольких соседних вагонах и был упакован в бочках, совершенно не удобных для переноски. Поэтому солдаты из подразделения Зубова стали насыпать порох в мешки. А так как мешки оказались недостаточно прочными, порох из них малыми порциями то тут, то там, просыпался на снег, по сути, образуя черную тропинку. Вероятно, кто-то из проходивших мимо людей неосмотрительно бросил на землю тлеющий окурок. Мгновение... и произошло самовозгорание пороха и начался пожар, от которого и детонировали соседние вагоны с порохом и бензином, приведшие к огромным человеческим жертвам...
Вызывает интерес, что ещё в ноябре 1919 года Реввоенсовет 5-й Красной армии, действовавшей на этом направлении против колчаковцев, направил отрядам енисейских партизан свою категорическую секретную директиву: начать активнее действовать на участке железной дороги между Ачинском и Красноярском. Партизанам в частности, приказали: «произвести крупные разрушения дорог, взрывать мосты, водокачки и производить крушения идущих поездов, с таким расчетом, чтобы исправление их потребовало бы много времени». И, наконец, в качестве ещё одной из причин, называли неосторожность при перегрузке мин в вагонах военно-морского арсенала.
Несомненно, что все эти версии случившейся трагедии имеют свои «за» и «против». Так, член Ачинского совета, большевик П.Г. Ильченко вспоминал, что «…белые при отступлении минировали склады рядом с железнодорожной станцией. На втором этаже склада боеприпасов колчаковцы разместили арестованных солдат-дезертиров, не желающих воевать против красных. Якобы, чтобы их освободить, большевики-подпольщики и организовали этот подрыв, но не рассчитали силу взрыва. В результате этого два человека были убиты, еще двое ранены, но всем остальным удалось бежать в образовавшийся пролом в стене здания. Однако тут и произошло непоправимое - после первого, сравнительно небольшого взрыва повредившего стену, тут же раздался второй, намного более мощный взрыв, который и стал причиной трагедии.
Печатное издание «Красный стрелок» (газета 5-ой армии РККА -прим. авт.) в номере от 10 января 1920 года также опубликовало информацию о случившемся взрыве следующего характера: «…в 15 час. 21 мин. пополудни на станции Ачинск произошел сильный случайный взрыв вагона с динамитом, после чего загорелись цистерны с бензином и стали взрываться артиллерийские снаряды. В здании вокзала выбиты все стекла и снесена крыша. Взрыва был таков, что фрагменты трупов убитых людей и лошадей застряли в телеграфных проводах, а некоторые фрагменты трупов людей и лошадей были отброшены силой взрыва на полторы версты от эпицентра взрыва. Винтовки, выброшенные силой взрыва из вагонов, вкалывались штыками в крыши окрестных строений. По информации свидетелей, был разбит поезд генерала В.О. Каппеля. Железнодорожные пути в окрестностях станции искорежены и исковерканы. Составы представляют собой какие-то фантасмагорические массы различной формы..."
Эта мрачная, зимняя картина ужасала многих очевидцев даже спустя некоторое время. Воспоминания белогвардейского полковника Обертюхина, бывшего начальника штаба белой армии, который также был очевидцем последствий того взрыва, и уцелел в момент трагедии, ужасает своими деталями: «…по дороге, в Ачинске, пришлось наблюдать печальные остатки разрушений, произведенных взрывом мин, которые находились в одном из эшелонов морского ведомства. Страшный взрыв, разрушивший почти до основания сразу пять воинских эшелонов, стоявших на станционных путях, парализовал всё дальнейшее ж\д движение, а его последствия произвели неизгладимо тягостное впечатление на многих нижних чинов белой армии. Многие из них, почти в открытую, не боясь присутствия командиров, говорили о невозможности дальнейшего сопротивления большевикам и о необходимости прекращения против них вооруженной борьбы. Все они тогда почему-то были уверены, что ачинский взрыв был организован или тайными агентами большевиков, или партизанами Щетинкина, которые действовали в Минусинском уезде".
… По общему мнению многих высокопоставленных чинов белой армии, генерал В.О. Каппель совершенно напрасно предпринял тяжелое обходное движение всеми силами своей армии вокруг Красноярска с севера, тогда как последний можно было бы взять сходу, без особого сопротивления, хорошо подготовленной лобовой атакой.
Очевидно, даже у военачальников, перенесших слишком длительное нервное и военное напряжение в течение нескольких лет первой мировой и гражданской войн, в конце концов, силы для их активного противодействия большевикам почти иссякли. Или они настолько сами «выдохлись», что предпочитали идти в отступ по «линии наименьшего сопротивления». Вероятно, что инициатива и активность, видимо, к этому моменту твердо покинули ряды белой армии в Сибири, и она стремилась избежать окружения и любой ценой уйти на восток». По мнению генерала Каппеля, продолжение продвижения по железной дороге на восток, через Красноярск, не обещало никакого успеха. Тут же, на станционных путях, приходилось наблюдать картину полной растерянности среди тех из чинов штаба и военнослужащих других эшелонов, которые были перегружены своими семьями и вещами до чрезвычайности и в этой безвыходной обстановке, без всякой надежды достать лошадей и сани для дальнейшего путешествия, не знали, что делать в дальнейшем. Они, действительно, были в безысходном и трагическом положении.
В это время стало известно, что и в самом Красноярске было не намного лучше. Там произошло большевистское восстание. Военная власть в городе перешла в руки бывшего начальника формировавшейся здесь дивизии, генерала Зиневича, который желая сохранить свою жизнь, вступил в сговор с местными большевиками. Он воспротивился дальнейшему продвижению через Красноярск отступающей белой армии генерала В.О. Каппеля. О местонахождении адмирала Колчака у главнокомандующего не имелось к тому времени никаких сведений.
Надо сказать, что бои под Красноярском – «Красноярская боевая операция» в истории гражданской войны упоминается очень редко, а во многих трудах и учебниках истории она по каким-то причинам не упоминается совсем. А ведь в декабре 1919 года (по старому стилю), в Красноярске и его окрестностях на территории 8000 квадратных километров, от Ачинска до Канска, у Транссиба в не примиримом противостоянии белых и красных сошлись лицом к лицу до 100000 человек. Получив от адмирала Колчака телеграмму с приказом уничтожить бунт генерала Зиневича, главком Каппель всё-таки решил штурмовать Красноярск. Между противоборствующими сторонами произошли ожесточенные бои в период с 5 - 6 января 1920 года. Однако гарнизон Красноярска, усиленный свежими боевыми формированиями из рабочих красногвардейских дружин, оказал упорное сопротивление наступлению белогвардейцев.
Тем не мене, несмотря на отсутствие артиллерии и недостаток патронов, белая пехота все-таки сумела войти в город. Оставалось проявить ещё немного усилий и ударить по позициям красных, чтобы они дрогнули и отошли. Однако этого так и не случилось - в это время со стороны железнодорожной станции неожиданно появился стреляющий бронепоезд. И начальник атакующих белогвардейских частей, полковник Макри, самовольно отдал приказ об отходе из губернского города. Белогвардейцы дрогнули и отошли, понеся при этом большие потери: из 680 человек вышли из боя лишь 380 штыков».
В период с 23-25 декабря 1919 года части белых оставили Транссиб и разными дорогами двинулись в обход Красноярска. Так, части генерала Н.А.Галкина поднялись распадком в верховья реки Бузим. У Устюга и волостного села Шилы их встретили вооруженные отряды красных партизан. В этом бою генерал Галкин был убит. Отступая от Шилы белогвардейцы пришли в дер. Хлоптуновскую. Части генерал-майора А.П.Перхурова пересекли Енисейский тракт в районе села Погорелка. Миновав Карымскую и волостное село Сухобузимское, они вышли на Енисей в окрестностях станицы Атамановой. Главные части 2-ой и 3-ей армий через село Частоостровское прошли по берегу Енисея до Балчуга и Кана.
В целом, в этот момент вместе держались около 40000 солдат и гражданских беженцев. При этом удобный путь для отхода по железной дороге белогвардейцам пришлось оставить. Весь дальнейший путь отступающей белой армии генерала Каппеля проходил по замерзшему льду замерзшего Енисея, на который его войска вышли 7 января 1920 г., а затем отступающие войска двинулись по реке Кан. Погибли в этих боях, разбежались по окрестным деревням и селам, или были взяты в плен, умерли от голода и болезней или замерзли при походе по Кану около 25000 солдат белой армии генерала В.О. Каппеля и мирных беженцев; В эти же дни погибло и несколько тысяч красноармейцев, партизан и жителей сочувствующих советской власти крестьян, живущих в пригородных волостях.
Дальнейшие события нарастали как снежный ком. Отступая, никакой передышки белые позволить себе не могли. Части 5-ой Красной Армии догнали белые арьергарды. Доехав в поездах до станции Зеледеево, все военачальники во главе с генералом Каппелем 21 декабря 1919 года пересели в сани, кошовки, телеги и кибитки. Штабы отступавших с обозами 2-ой и 3-ей армий также знали, что с юга, с территории Минусинского уезда им наперерез, движется партизанская армия Щетинкина-Кравченко. Поэтому они стремились до ее подхода пройти все крупные железнодорожные станции и другие населенные пункты.
Как позднее свидетельствовал белогвардеец штабс-капитан Д.И. Решетников, командир Красноуфимского артиллерийского дивизиона: «20 декабря пришли в Мотатырь близ ст.Кемчуг. Как в тумане идут дни. В нашей дивизии много больных тифом. Орудия пришлось бросить, сняли замки и панорамы. Холодно, идем ночами, к утру приходим в опустевшую от обозов деревню и стоим до 12 часов ночи, а затем снова начинаем движение. В монастыре купили 200 пудов овса. Станцию Кемчуг прошли под вечер, там стояла Иркутская дивизия, и для нас не оказалось места. 22 декабря мы вошли в Заледеево, что в 27 верстах от Красноярска. Село забито войсками до отказа».
В рождественские дни декабря 1919 года (здесь и далее – по старому стилю), потеряв в Красноярской операции убитыми и пленными до 25000 человек, и получив на западных рубежах города Красноярска неожиданно мощный отпор, каппелевцы вместе с беженцами (до 40000 человек) хлынули по дорогам пригородных волостей, по Енисею и Кану, с целью вновь выйти на Транссиб. С большими потерями им удалось осуществить эту задумку и выйти на магистраль. Несмотря на это, тыл у Колчака здесь был очень непрочным. Примерно до трети мобилизованных им солдат тут же дезертировали или остались в деревнях и селах, через которые проходили отступающие белогвардейские войска.

Так в ряде мест Енисейской губернии возникли целые волости, где стихийно была установлена советская власть. Одним из таких мест был Степной Баджей, расположенный в Манской волости. Ещё в апреле сюда прибыл П.Е.Щетинкин со своим с отрядом, который по своей численности вырос до полка, а после и до целой партизанской армии в 10000 человек (в кол-ве 5 -ти пехотных полков, батальона кавалерии, хозкоманды, мастерских и тыловых служб).
Отмечу, что в июне 1919 года армия партизан Щетинкина-Кравченко под сильным натиском белогвардейцев отступила через манскую и каратузскую тайгу в Урянхайский край (Тыву), тем не менее, партизаны смогли выдержать в этом сибирском регионе несколько серьезных боев с белогвардейцами и местными дружинниками. Более того, осенью 1919 года красные партизаны перешли в новое наступление и освободили всю юго-западную часть Енисейской губернии. А в сентябре 1919 года красные партизаны под командованием Щетинкина очистили от белых центр уезда - Минусинск. Временно оставшись не у дел, красные партизаны стали пьянствовать, в результате чего в их рядах пошатнулась дисциплина и усилилось дезертирство – партизаны стали расходиться по домам. Благо, у многих из них дома были рядом…
27 ноября 1919 года штаб 5-ой Красной армии сумел доставить депешу советского командования в Минусинск в адрес всех красных партизан с категоричным приказом: срочно начать выдвижение к Красноярску. Щетинкинцы, выполняя этот приказ Реввоенсовета армии, двинулись на север тремя потоками, обрастая дорогой все новыми силами, вновь доведя свою численность до 30000 штыков. Один партизанский поток шел по берегам Енисея прямо в Красноярск. Другой выдвинулся через Балахту по тракту Минусинск-Ачинск. И третий - по тайге к истоку Большого Кемчуга, притоку реки Чулым. Кстати, позднее многих участников Красноярской операции из числа партизан-щетинкинцев и многих рядовых пленных белогвардейцев, которые содержались в Красноярском концентрационном лагере красное командование использовало, что называется, «по полной». Из их числа лидер красных партизан Енисейской губернии П.Е. Щетинкин сформировал две стрелковые дивизии РККА, которые осенью 1920 года были переброшены в Крым, где им пришлось воевать уже против войск генерала Врангеля, штурмуя позиции белых на Перекопе и в пешем строю по горло в холодной воде форсируя в ноябре месяце 1920 года «Гнилое море» - Сиваш…
Во время общего отступления белогвардейцев в Сибири генерал В.О. Каппель, который передвигался среди своих войск, во время одного перехода провалился вместе с лошадью в занесенную снегом полынью. В результате он получил обморожение обеих ног, из-за чего у него началась газовая гангрена. Генерал стойко перенес операцию по ампутации ступней обеих ног, и продолжил выводить из-под вражеского удара свою армию, передвигаясь верхом на коне. Однако из-за сильного ухудшения состояния здоровья, вызванного ампутацией обеих ног, он сдает своё командование войсками другому белому генералу С.Н. Войцеховскому. Это произошло 26 января 1920 года. Вскоре генерала В.О. Каппеля не стало. Отступление колчаковской армии на восток продолжилось. Продолжилась и трагедия разделенного русского народа, имя которой - братоубийственная гражданская война.

Сергей Байкалов
Абакан-Большой Монок