Гумилев привел молодую жену в «Ротонду» — кафе в районе Монпарнас, где собиралась вся художественная и литературная богема Парижа.

Модильяни, Пикассо и Андре Сальмон у входа в кафе «La Rotonde» 1916 г. Фото Жана Кокто

Изящный, аристократичный, чувствительный, Амедео отличался особой экстравагантностью, которая сразу бросилась в глаза. Анна Андреевна вспоминала, что в первую их встречу Модильяни был одет в желтые вельветовые брюки и яркую, такого же цвета, куртку. Вид у него был нелепый, однако художник так изящно мог преподать себя, что казался элегантным красавцем, одетым по последней парижской моде. В тот год ему едва исполнилось двадцать шесть лет.

А ещё он очень быстро рисовал портреты в своём блокноте и тут же рвал их с ожесточением, приговаривая:"Не то, не то, опять не то." Она присела к нему за столик, и художник осторожно попросил разрешение написать её портрет. Она согласилась. Он рассказал, что из Италии, что его тянет туда, но живопись сильнее и, что работать он может только в Париже. "Голос его как-то навсегда остался в памяти"- вспоминала Анна Андреевна. Супруги возвращаются в Петербург. Ахматова поступает на историко-литературные курсы. Гумилёв оставляет молодую жену и уезжает на полгода в свое знаменитое путешествие в Африку. Анне одиноко, её всё чаще называют "соломенной вдовой". Модильяни буквально забрасывает Анну страстными письмами.

В мае 1911 года Ахматова, пренебрегая мнением мужа, уезжает в Париж на все лето — к тому, чей голос так неотвязно звучал весь этот год у нее в душе и так ясно слышен в ее стихах… «В пушистой муфте руки холодели. Мне стало страшно, стало как-то смутно. О, как вернуть вас, быстрые недели Его любви, воздушной и минутной!...» Амедео водил её по улочкам Парижа.

Они гуляли в Люксембургском саду, где он не в состоянии был оплатить стул, на котором можно было посидеть.

И они сидели на бесплатных скамейках, предназначенных для бедняков и в два голоса читали Верлена, которого оба знали наизусть, радовались, что помнили одни и те же четверостишия. Модильяни сожалел, что не понимает стихов, которые она писала, но по звучанию понимал, что они прекрасны. «Оба мы в страну обманную Забрели и горько каемся, Но зачем улыбкой странною И застывшей улыбаемся? Мы хотели муки жалящей Вместо счастья безмятежного... Не покину я товарища И беспутного и нежного...» Иногда у него появлялись деньги, и тогда он был особенно щедр на «праздник»: поездки в Булонский лес и парк Бют-Шомон.

Бродить по ночному Парижу — его любимое занятие. «Модильяни любил ночами бродить по Парижу, и часто, заслышав его шаги в сонной тишине улицы, я подходила к окну и сквозь жалюзи следила за его тенью, медлившей под моими окнами».

За это лето он написал больше 10 ее портретов, несколько из которых подарил в день отъезда и подписал «Моди». Он попросит хранить их, но это окажется невыполненным обещанием. Вскоре они сгорят во время пожара. И лишь один рисунок будет с Анной всю жизнь. «Так беспомощно грудь холодела, Но шаги мои были легки. Я на правую руку надела Перчатку с левой руки. Показалось, что много ступеней, А я знала - их только три! Между кленов шепот осенний Попросил: "Со мною умри!» Вернувшись в Россию Ахматова жила ожиданием писем, спрятавшись в глуши деревни, но их больше не было. Через пару лет будет издан сборник "Четки" — "памятник" ушедшей любви. В январе 1920г Модильяни умирает от туберкулеза в нищете и безвестности. А еще через 2 года имя его станет знаменитым.

В 1965 году Ахматова в третий и последний, раз приезжает в Париж. Писатель Георгий Адамович, расскажет: "Она с радостью согласилась покататься по городу и сразу же заговорила о Модильяни. Прежде всего, Анна Андреевна захотела побывать на рю Бонапарт, где когда-то жила. Стояли мы перед домом несколько минут. "Вот мое окно, во втором этаже. Сколько раз он тут у меня бывал", — тихо сказала Анна Андреевна, опять вспомнив о Модильяни и силясь скрыть свое волнение..."

После этой поездки увидели свет воспоминания о Модильяни. «Все, что происходило, было для нас обоих предысторией жизни: его — очень короткой, моей — очень длинной… Но будущее, которое, как известно, бросает свою тень задолго перед тем, как войти, стучало в окно, пряталось за фонарями, пересекало сны и пугало страшным бодлеровским Парижем."

12 апреля 1965 года, менее чем за год до своей кончины, Анна Андреевна решила переписать завещание. "Около часа мы провели у нотариуса, выполняя различные формальности, — вспоминал Иосиф Бродский. — Ахматова почувствовала себя неважно. И выйдя после всех операций на улицу, Анна Андреевна с тоской сказала: "О каком наследстве можно говорить? Взять подмышку рисунок Моди и уйти!" Использованы материалы интернет-изданий