«Я знаю, какой вопрос вы мне можете задать первым.

Встречали ли куряне немцев в 41-м с хлебом-солью? Негодяи были всегда! Но дайте фамилию, дату. Кто, когда?.. Да вот, чей-то дедушка из калитки вышел вроде бы с хлебом-солью… Может быть. Но какое это имеет отношение к тем тысячам безвестных героев, которые смогли на 23 дня задержать элитные части фашистов, рвавшихся к Москве?! Почему мы не вспоминаем Киев, где 16 октября служили молебен в присутствии тысяч горожан по случаю освобождения от большевиков? Почему мы без конца мусолим тему курского хлеба-соли для немцев? Давайте пощадим себя, давайте себя поуважаем…».
Этими словами кандидат исторических наук Александр Манжосов закончил свой рассказ, посвященный 71-й годовщине обороны Курска, с которым он выступил 1 ноября на круглом столе, организованном Курским краеведческим музеем. В мероприятии приняли участие ветераны Великой Отечественной, краеведы, журналисты, сотрудники музея и… единственная оставшаяся к сегодняшнему дню в живых участница обороны Курска, ополченец Татьяна Федоровна Должикова.
Пересказать лекцию Александра Манжосова (а это была именно лекция, причем, предназначенная в первую очередь для сотрудников музея, сопровождающим экскурсантов), который давно специализируется на изучении именно этого периода нашей истории невозможно. Это надо смотреть и слушать. Поверьте на слово – Эдвард Радзинский отдыхает… Причем, если последний ради красного словца интерпретирует историю буквально как хочет, то у Манжосова это строгая документалистика, но пропущенная через себя и приправленная такими личностными переживаниями и так мастерски излагаемая, что дух захватывает. Пересказать невозможно, но попробую дать хотя бы основные тезисы.
Орел был уже взят и Белгород тоже. Курск – нет. Таким образом, уже в 41-м обозначился прообраз Курской огненной дуги. Был приказ генерала Гудериана взять Курск 10 октября. Сюда направлялись три элитные дивизии, прошедшие Европу. Среди них 9-я танковая дивизия, бравшая Варшаву, Париж, Брюссель. Но планам не суждено было сбыться. Три элитные дивизии, которые могли бы быть к тому времени под Москвой, удерживались у Курска.
Подступы к городу обороняли тогда как могли. Например, у села Линец полегло два полка конников (587 человек). Где они захоронены, до сих пор не известно. Совсем недавно удалось найти фотографию одного из героев тех дней – майора Абибулы Мустафаева, командира 38-го мотоциклетного полка (28 мотоциклов, несколько пулеметов)…
Для обороны же самого Курска были организованы четыре полка народного ополчения (более трех с половиной тысяч добровольцев) плюс истребительные батальоны, всего непосредственно город защищало около шести тысяч человек. Винтовки были далеко не у всех, патронов было много, но большая часть из них не подходила для имеющегося оружия. Гранаты – самодельные. Да еще бутылки с зажигательной смесью (изготовили около десяти тысяч). Это была осень 41-го года. Комментарии излишни. Оружие брали даже из музеев, у военизированной охраны... Ополченцев наскоро учили окапываться, стрелять, ползать.
Александр Манжосов говорит: «Иногда спрашивают: и чего делали эти дураки на рубежах обороны? Да город родной защищали!..». В качестве примера: судьба Степана Гуляева, первого председателя Курского горисполкома. Его дважды исключали из партии. Суровое было время. Но пришла пора защищать город, и шестидесятилетний Степан Гуляев погиб с оружием в руках в районе улицы Хуторской, защищая родной дом… Кстати, родственники Степана Николаевича на свои средства вчера установили памятную доску на стене дома, где он жил.
Три дня Курск держался. Курский «хлеб-соль» оказался довольно горьким на вкус для немцев. 2 ноября шли бои по всему периметру города. Больше всего ополченцев полегло в районе улицы Хуторской, у нынешнего цирка (тогда этот район назывался «Курская ветка», сюда подходили железнодорожные пути), на улице Пушкарной, у моста через Тускарь… Сколько погибло? Никто не знает и, судя по всему, никогда не узнает – списков никаких не было.
«Мне вот перед нашей встречей, – рассказывает Александр Манжосов, – корреспондент одной из телекомпаний задал вопрос: «Как вы можете оценить действия ополченцев, что они сделали?». Глупейший, надо сказать, вопрос… Ополченцы совершили подвиг: они защитили город, они защитили Москву!..».