ЧПО КПО

В Чимкентское производственное объединение по выпуску кузнечно-прессового оборудования я пришел работать из проектного института «Союзгипрорис», где до этого работал архитектором.
При своем экономическом образовании, такова улыбка судьбы, свою трудовую биографию начинал с работы архитектором.
ЧПО КПО, в простонародье — завод прессов автоматов, было заметное в масштабах страны предприятие, выпускавшее прессы-автоматы с дугостаторным приводом для монетных дворов страны.
Работал я на этом предприятии в отделе эстетики.
Тогда на каждом уважающем себя предприятии были такие.
Только стоит добавить, что в ЧПО КПО существовало аж три структуры, отвечавшие за эстетику.
— собственно бюро эстетики из 4-6 художников подчинялись парткому.
Которое отвечало, прежде всего, за наглядную агитацию на предприятии.
— в конструкторском корпусе, где в 4-х этажах размещалось конструкторское бюро, вместе с нами на одном этаже работал дизайнер Леня (фамилию которого теперь пойди у кого — спроси), который занимался непосредственно выпускаемым оборудованием.
Он подчинялся главному конструктору.
— и мы, группа архитектуры (в количестве двух человек на то время!) — АРХОВ.
(группа Архитектурно-художественного оформления – так расшифровывалась эта аббревиатура)
Мы подчинялись непосредственно директору Эдуарду Давыдяну.
Который мне запомнился деятельном, инициативном и толковым руководителем, выпускник Бакинского политехнического института.
(странно, что о таком ярком и деятельном человеке нет совершенно никаких следов в таком казалось бы вездесущем Интернете)
И в работе мы всегда были в контакте с проектно-сметным бюро и отделом строительства этого предприятия, располагавшемся в правом крыле заводоуправления.
Начальником нашей группы был Новик Эдуард Михайлович, в которую, повторяюсь, на то время, входили он да я.
Родом он был (или, по крайней мере, там долго жил) из Душанбе и мне запомнились его рассказы о том, как он был очевидцем съемок в этом городе фильма о Ходже Насреддине, который по свидетельству отца фронтовика крутили во время войны на фронте.
Прежде всего, в нашем ведении находилась вся архитектурная составляющая предприятия.
Интерьеры цехов.
Интерьеры заводского профилактория в горах за Ленгером.
Здесь, по моему проекту построен был Дворец культуры.
У меня от той поры остались все нарисованные мной подготовительные материалы, с которыми потом директор ездил в Москву в министерство (союзное министерство) выбивать на его строительство финансирование.
Ставший потом, когда завод был пафосно грохнут в ноль, областным театром Оперы и балета.
...
Кроме архитектуры поручалась нам разного рода мелочевка.
Вот эскиз медали, которая была отчеканена из алюминия в преддверии какой-то выставки.
Я был пристрастен в собирании таких вещей, и не возражал бы, чтобы и мне, как нарисовавшему ее эскиз, такую тогда бы подарили на память, но рабочий, пришедший к нам в корпус конструкторского бюро, где мы размещались на третьем этаже, дал мне ее только подержать в руках и на этом все дело и закончилось.
Много рисовал разного рода эмблем для данного предприятия. В ту пору предприятие поменяло свою старую эмблему: шестеренка с подмятым почему-то зубом и с буквами внутри ее — ЧПО КПО.
Тогда эмблемам особого внимания на предприятиях не придавали.
Но предприятия экспортировало свою продукцию во многие страны мира, и тотчас встал вопрос об эмблеме современной, броской и привлекательной.
Тогда с эмблемами шло прямо таки поветрие.
Мы их долго и много рисовали их до зашкаливания. Хотя все обернулось просто. Запрос потом послали в Алма-Ату и какой-то художник из союза художников на бегу и шутя сварганил ее за внушительную сумму и нам всем опешившим от удивления от безыскусности сделанного затем представили ее как эталон совершенства и глубины мысли.
Запомнилось реплика, брошенная главным бухгалтером предприятия, когда ему показали ее и бешеный счет за ее исполнение.
— Почти задаром! — пошутил тот с язвительным равнодушием.
Но подписать подписал. Ибо так Алма-Ата приказала.
Не знаю почему, но в этом вопросе предприятию тут была указом она и не Москва, которому напрямую предприятие подчинялось.
Также делал эскизы декораций для спектаклей в старом ДК культуры, старомодном и тесноватом уже для того времени, расположенном сразу за парком свинцового завода.
...
Запомнилась поездка с рабочими этого завода на выходные дни в Самарканд, от которых осталось яркие впечатления знакомства с его архитектурными ансамблями (мы жили там в непритязательной гостинице рядом с мечетью Биби-ханум), несколько фотографий и большая пригоршня керамики найденная в раскопанных руинах Афросиаба времен еще Александра Македонского. Это насколько помню 3 столетие до н. э.
Перебираю их в ладони. И ничего вроде бы особенного нет. Но какая тьма лет!