Credendo vides

Урони мне в ладони сердце Существа, что росло в неволе. Что ты слышал, мой друг, о смерти? Что ты знаешь, родной, о боли? Знал ли ты, что удары плетью Рассекают слоновью кожу? Знал, как, мясо чтоб было нежным, Забивают собак безбожно? Смерть бельков называют забоем, Плечи див обнимать после смерти. Человечий детёныш - святое, Чем плохи все другие дети? Самоправозглашенный хозяин, Совершенно не милосердный. Люди, наш с вами труд осязаем - Мы свою же угробили Землю.

Прости мне, что мои стихи не о тебе! Я всё б тебе заранее сказала, Мне бы хотелось жить в твоем тепле, Но ждешь меня ты не на том вокзале. Я помню, как мне радостно казалось, Вдыхать тебя лишь приоткрыв глаза, Но, знаешь, мне моя проказа повстречалась, Я ей нещадно вся насквозь поражена. Мне все твои упреки и обиды Смешны и до луны осточертели. Была перед тобой на нет раскрыта, Твои глаза лишь смуту разглядели. Я не подарена, не найдена, не скрыта, Я верила, что ты меня спасешь. Моя мечта по прежнему размыта, В моей спине всегда хранится нож. Я бы была, я б искренне любила, Варила б борщ и гладила бельё. Но твоя дурь меня не излечила, Я прежнее израненно зверьё. Тебе бы мужества, спокой

Шаг в сторону, рассвет громкий, жизнь другая, Она, конечно, могла бы сказать, что не такая, А какой она была, что с ней за годы сталось? Это всё только лишь выбор, случай и усталость. Хамить не будет больше - в этом мало смысла. Из календаря и кода тихо пропадают числа. В душе совсем не пусто, но не с кем поделиться. Где её устье? Где тот берег, что так часто снится? А в этом море больше нет ни бури, ни покоя. Идите знаете куда вы со своей любовью?! А ей ни холода, ни зноя нет, ни расстояний. И нет людей, с которыми боялась расставаний. Мир из чудес и знаний, В нём свет не всё, что пламя, Огонь не только греет, но и выжигает знамя. Ночь укрывает плечи, В ней видеть сути легче, Порой себя

Обложили с всех сторон, облаяли, Всем на смех поднЯта твоя честь. Накрепко внутри теперь запаяна Память о невежестве повес. Запечатана, закована, пронизана Злой обидой человечая душа, И до лоска лицемерием излизана, А крылья злоба подрезает неспеша. Тонкость черт измазана, протерта, Скрыта грязью нищенских одежд. Сеет бранью высшего же сорта, Черствой правдою швыряется в невежд. Взглядом глаз сухих и изможденных, Смердью из гнилого, злого рта, Может быть, никто так и не вспомнит, Как прекрасна та душа была. Как лилась наружу теплым светом, Как чирикала наивностью простой, Сколько планов строила с рассветом, Сколько внуков ждала с сединой. Может, так никто и не узнает, Что могла бы сдела

И нету мира чище и светлее, чем у нас. Хотя осадков тут и на порядок больше. Мой ангел путает педали тормоз/газ, А мне хотелось поселиться в тихой Польше. И нету дела мне до их куплю/продам - Я жизнь за деньги не воспринимаю. Я чувства не меняю на алмазный хлам. Но ты уйдёшь и я опять растаю. Тела увянут и оставят ил, Оставят пыль под нашими ногами. А их когда-то кто-то ведь любил, Их кто-то вожделел, как мы друг друга сами. А мне дороже всех твои следы, В душе, не теле, втоптаны словами, В них мои мысли явно влюблены, Героем стал ты всех моих романов. Давай мечту с тобою в сани запряжём! Пусть злые языки застудит вьюга! И снег застелет мир, чтоб позабыли мы о нём, Не существует ничего,

Мы с тобой счастливые мужчина и женщина, Мы умеем любить взаправду, застенчиво, Умеем быть настоящими, переменчивыми, Говорить заманчиво даже про мелочи. Мы с тобою в любовь влюбленные, Бескорыстно непревзойденные, Пусть друг другом и обожженные, Но сердца всё ещё раскаленные. Мы бесстрашные с тобой, мы смелые, И лжецы мы с тобой неумелые, Может, всё ещё просто незрелые. Улыбки глупые, а лица загорелые. Ты меня за дрожащую руку, Я тебя ща улыбку несмелую. Мы с тобою по этому паводку... Мы с тобой всё же чистые, белые.

А мы бы завели с тобой кота, В уютной, пусть и маленькой квартирке, И мы считали бы с тобой до ста На небе звезды или пузырьки в бутылке. Мы просыпались бы с тобой с утра Счастливые, как школьники в июне. И ты бы знал меня наверняка. И мы смеялись бы ло боли в скулах. И обнимали крепко бы друг друга, И завели б в горшке какие-то цветы. Возможно, вместе верили бы в чудо... Всё было б, если б это не были бы мы.

Я не беру чужих, навзрыд отмытых денег, Я не люблю оплаканных чужими фраз. Мне нужно на другой, давно забытый берег, Мне хочется родных, знакомых глаз. Ты мне, родной, до одури, до дрожи, До тяжести в висках, до звона в голове, До белезны костяшек, до крови на коже. До слёз в глазах и до царапин на стене. Ты до истерик мне, до яростных признаний, До рваных губ в экстазе пьяных снов, До тихих слов и ярких громких паник... Что это, милый, если не любовь? Мне хочется, чтобы глаза твои напротив, Чтобы дыханье в шею, губы на губах. Смотреть, как взгляд свой ты с меня не сводишь, Чтоб твои руки на моих щеках. Я забывать тебя уже давно не силюсь, Тебя, любимый, я давно уж не боюсь. Но счастье мне с

Зубы были белее, слёзы плотнее, Это теперь всё кажется несерьёзным. Всё просто – Ты космос, он простынь. Тугие поры на одеяле. А помнишь, как с ним смеялись? А теперь всё как-то замотались, Потерялись. Тебе ли не помнить, как носом в него утыкалась И всё ближе, ближе так жалась. Да нет, это уже не глупая детская шалость. У тебя от него усталость, У него от тебя пустота и жаль. Может поэтому не держал? Но и не отпускал, как ни странно, тоже. Тебе стихами разговаривать и материться уже, похоже, Блевать ими на расстеленном сутками ложе, Плеваться ими в прохожих. Его слова откликаются в памяти дрожью. Ты всё сможешь! Только вон больше не рвись из кожи, Чтобы он хоть на день тебя вновь полюбил. Д