(65.

13) 3.1.2 Смысл духовного сердца
Смысл являет дух в рациональном: дух в сфере идеального, духовно целостный разум, духовно насыщенную мысль. Смысл есть разумная и осмысленная форма духовного познания. Смысл – это «мысль, которая всегда больше самой себя»; духовно-динамическое начало бытия; мост с двусторонним движением между Богом и миром, живой путь, лестница в небо, ступени которой творятся самим человеком по предложенным Богом «чертежам» [Бурлака 2007. 143 – 146]. Смыслы сердца означивают мистический путь человека к Богу.
В библейских текстах прочитываются мистические смыслы сердца: «два пути сердца» (путь правды, истины, прямой, непорочный и путь греха, кривой, неправды); «видение глазами сердца», «слышание ушами сердца», «приложение сердца к знанию»; «неисследимое сердце царей»; «сокровище сердца»; «светильник для тела», «око»; «сердце, просвещеное познанием славы Божией»; сердце как «земля», хранящая «семя» Слова Божия. Смысл, превосходящий сам себя, содержится в «любви Христовой», превосходящей всякое разумение и исполняющей сердце «всею полнотою Божией» (Еф. 3:16–19).
У Филона Александрийского с сердцем связаны следующие смыслы: ум как «богоподобное произведение, при помощи которого мы рассуждаем» [Филон Александрийский 2000, 217]; «сосуд, содержащий в себе многоструйный, как [льющаяся из кувшина] вода, управляющий орган»; «благородное и плодоносящее древо добродетели», взращиваемое в душе; «нераздельные разум и слово»; отпечаток божественного логоса в уме человека [Филон Александрийский 2000, 66]; «ум-Авраам», вовлеченный в погоню за трудноуловимой добычей – знанием и мудростью, которые всегда удалены от него на большое расстояние; путь души к Единому и Вечному, слагаемый тремя метафизическими событиями, символизируемыми «тремя днями Авраама».
Смыслы сердца у Климента Алесандрийского имеют «энергийный» характер: ветхозаветные «древо жизни», «древо спасения» и «древо бессмертия» есть «разумение» – сила, движущая душу от «смерти» к «жизни», «знанию» и «спасению» [Климент Александрийский 2003, т. II, 187], «невыразимая способность знать все сразу в мысли»; божественная сила, вдыхаемая в ум; мощь, влагаемая в мысль; разумение, влагаемое Богом в сердце человека; «змей» из книги Бытия, толкуемый как «созерцательная сила души», которая позволяет видеть смысл сущего, различать подобное и несхожее, составное, объединяющее и разъединяющее, понимать цель, к которой все это стремится; «миро» есть всепроникающая разумная сила, являющаяся формой воздействия воли и мысли Бога на мир и влагаемая Богом в сердце человека [Климент Александрийский 2003, т. I, 90]; мысль (замысел) Бога о человеке, который он должен осуществить.
Ориген использует следующие смыслы сердца: сердце как познавательная сила [Ориген 1993, V. 1. 1. 9]; «семена Премудрости и Правды» в сердце как способность разума производить различие добра и зла; ум как «дом», который построила себе Премудрость; разумная субстанция, содержащая в себе «пламенеющий огонь», «Слово Божье»; «возделанная земля, приносящая полезные плоды»; «Царствие Божие внутри» как участие человека в Боге; «разговор в сердце своем», как Христос, Слово или разум, который находится в сердце всех; «скрижали сердца», на которых начертано «легкое изображение и предварительный рисунок стилем Господа Иисуса 204 Христа» [Ориген 1993, II. 1. 1. 4] – образ Божий, запечатленный в сердце, понимаемый как «естественное и природное стремление ума» постигнуть истину о Боге, познать причины вещей и любовь к Богу.
У Василия Великого смыслы сердца не менее мистичны: разумная сила, которая получает освящение, мысленный свет и некоторую очевидность от Святого Духа [Творения Василия Великого 1891, 189 – 293]; разумная душа, которая уразумевает Бога, проникает рассудком в природу существ, пожинает сладчайший плод премудрости [Св. Василий Великий. Беседа 3]; «душевное око» как способность «умною силою души погружаться в созерцание бесплотного»; «сердечные совещания», «сокровищницы», «тайницы сердца» как «умственное действование» – мышление, «внутреннее слово», заключенное в сердцах; сердце, уподобленное восковой табличке, которую нужно «угладить» от человеческих помыслов, чтобы на ней отпечатались «словеса Божии» [Св. Василий Великий. Беседы на Псалмы]; «адамантовое сердце» Иова – непоколебимое сердце и неизменный рассудок; владычественное души, предоставленное «помышлениям сверхчеловеческим и божественным»; «ниспадший свет» в сердце праведника – Дух святой; «восхождение в сердце» силою Духа.
У Григория Нисского прочитываются следующие мистические смыслы сердца: разум, сохраняемый в чистоте и бесстрастии; ум как одна сила, объемлющая все существо человека, обнаруживающаяся в многовидной познавательной деятельности, в каждом из ощущений [Св. Григорий Нисский. Об устроении человека]. «Место», указанное Богом, есть, с одной стороны, движение – «постоянное вожделение простираться вперед», желание, которое всегда стремится к большему, с другой стороны, есть «стояние на скале» – нахождение сердца в Боге [Св. Григорий Нисский. О жизни Моисея]. Высший мистический смысл обретает аллегория «невесты», которая вводит «Жениха» в «чертог матери» (Песнь Песней): душа-«Невеста», оставив все тварное и, пройдя все умопостигаемое, превосходит саму себя, соединяясь с Логосом в «брачном чертоге» – чистой светоносной первосубстанции сердца.
(65.14) 3.1.3 Экзистенциал духовного сердца
Экзистенциал есть открытая духу воля, открытость личного сознания Богу, которая возможна в свете переживания человеком смерти (своей конечности) и жизни (Божественной вечности). Высший аспект мистического сближения с духовным миром для человека – возможность непосредственного переживания божественной реальности в чувстве любви, чувстве утери себя и единения с Богом. Библейское мышление экзистенциально, поскольку имеет своим «предметом» связь человека с Богом, которая предельно личностна и невыразима рационально [Бурлака 2007, 149 – 150]. Библейские экзистенциальные смыслообразы описывают противопоставление «бытия смерти» («сердце неживое», надменное, злорадное, злое, коварное, покрытое туком, нечестивое, помраченное, неразумное сердце, необрезанное, жестоковыйное) и «бытия жизни» (жизнь, радость и веселие сердца, вера, надежда, любовь, «вечная жизнь сердца», «источник жизни», «чувствилище жизни»). Экзистенциал веры, как «осуществление ожидаемого, уверенность в невидимом» делает человека причастным божественной жизни. Экзистенциал любви провозглашается целью христианской проповеди: «Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры» (1 Тим. 1:5). Любовь являет «совокупность совершенства», она охватывает, проникает и единит собою всего человека: все сердце, весь разум, все понимание, всю душу, всю активную, волевую энергию [Зарин 2006, 370]. Божественная любовь «изливается в сердце Духом Святым» (Рим. 5:5) и преображает его в божественную любовь и терпение. Такое преображение сердца является вторым рождением – всякий любящий рожден от Бога и знает Бога (1 Ин. 4:7).
Филон Александрийский «бытие жизни» и «бытие смерти» описывает через символические образы двух враждующих сил в душе («два племени в чреве Ребекки»): Порока и Добродетели. Аллегория «каинова образа мысли» выражает экзистенциал смерти: ум, получив с помощью способности чувственного восприятия представление о телесном, «возгордился» решил, что все вещи принадлежат ему. Каинов образ мысли воздвигает собственное учение подобно тому как воздвигают город. Здания в этом городе – правдоподобные вымыслы; жители – мнимые мудрецы, не знающие истинной мудрости; законы – всевозможные беззакония, безумие, своеволие. Каиново мышление возводит в душе башню-рассуждение, имеющее в качестве вершины собственную мысль. Порочный образ мысли приводит к разрушению ума: захлебнувшись в бурном потоке чувственно воспринимаемого, он «тонет, не имея сил подняться вверх и вынырнуть» [Филон Александрийский 2000, 220]. Аллегории Агари, видовой добродетели, которая наделяет ученика постепенным продвижением, и Ревеки, родовой добродетели, «орошающей» его совершенством [Филон Александрийский 2000, 279], представляют экзистенциал жизни. Нетленные умопостигаемые добродетели, идеи становятся бытием души. Ум добродетельного, пребывающий в молитве, в мистическом экстазе видит Бога и, забыв о себе, прилепляется к одному лишь Богу.
У Климента Александрийского следование души «ступенями мистического совершенствования» осуществляется экзистенциалами жизни, веры, надежды, гносиса, любви. «Вечная жизнь сердца» рассматривается в контексте спасения: изначально человек еще не обладает «живой душой», он ее должен обрести через истинное знание, познание Отца через Сына. Вера направляет «естественную прозорливость нашей души» на исследование [Климент Александрийский 2003, т. II, 152]. Гносис активно изменяет душу, освобождая ее от чувственных энергий, делая ее разумной и приобщая к «жизни». Единство веры и гносиса открывает беспредельное восхождение в познании: познавательные силы гностика не ограничены, ибо он верит, что нет ничего непостижимого для Сына Божьего [Климент Александрийский 2003, т. III, 42]. Надежда возникает из веры и устремляет к предмету знания. Любовь является наибольшей силой; она есть «исполнение закона», присутствие любящего нас Господа [Климент Александрийский 2003, т. II, 51]. Любовь преодолевает пространство и время: гностик, не покидая этой жизни, предвосхищает в гностической любви «недоступный свет». Те, кто всецело соединяются с Господом верой, познанием и любовью, восходят вместе с Ним туда, где пребывает Бог.
У Оригена экзистенциальный характер имеет «свободное произволение»: присущее разумной субстанции, оно всегда направляется либо к добру, либо ко злу. Свободная воля отпавшей от Бога души становится «внешней» по отношению к воле духа. При этом экзистенциал смерти являет свободная воля, занимающая среднее положение между волей духа и волей плоти: душа в состоянии некоторой «тепловатости», 207 будучи «ни холодною, ни горячею», нескоро и с трудом находит обращение. Экзистенциал жизни являет божественное присутствие в душе (божьи знамения и силы), Образ Божий – присущее субстанции ума стремление постигнуть истину о Боге и познать причины вещей, любовь к Богу. Каждая личность Святой Троицы по особому присутствует в душе. Бог Отец сообщает всем существам бытие по естеству. Христос сообщает душам жизнь, стояние в истине, разумность, мудрствование [Ориген 1993, V. 1. 2. 3]. Святой Дух обитает не во всех, но только в тех, «земля которых будет обновлена», в святых. Святой Дух сообщает разумной душе святость. Существа, освященные Святым Духом, становятся способными к восприятию Христа как Правды Божьей. Так душа Иисуса Христа всецело вошла в Бога, как в Слово, Премудрость и Истину, в свет и сияние Его, сделавшись по преимуществу одним духом с Ним. Экзистенциал любви неизменно и нераздельно соединил душу Христа с божественной правдой и всякая мысль о совращении и изменении сделалась невозможной.
У Василия Великого экзистенциал смерти являет «смирение во грехе» – осознание утраты «высокости и возвышения души», ее низложения грехом на землю и как бы «пригвождения к земле». К экзистенциалам жизни относятся: «умная сила души», способная погружаться в созерцание бесплотного («душевное око») [Св. Василий Великий. Беседа 3]; «сила упования на Бога», настолько возвышающая сердце, что оно становится недостижимым для низменных воздействий [Св. Василий Великий. Беседы на Псалмы]; терпение, которое в скорби испытания сердца открывает его доброту; «смирение духом» – присутствие благодати Святого Духа, слово Священного Писания, восстанавливающее чувство в сердце («из каменного сердца псалом вынуждает слезы»), зароняющее веру в сердце. Экзистенциал любви «расплавляет душу», делая ее способной воспринимать «словеса мудрых», привязывает сердце к Богу, делает его «любозрителем истинной доброты», сближает душу с Духом Святым. Сам Дух Святой есть высшая экзистенция жизни: «ниспадший свет» в сердце, который приемлет в себя праведник. Силою Духа Святого происходит мистическое восхождение сердца по ступеням иерархии духовного мира к пребыванию в Боге, обожению.
Григорий Нисский отмечает экзистенциальный характер человеческой воли до грехопадения: она естественно была присуща разумной природе человека и обнаруживалась в отвращении от зла, чествовании Бога [Св. Григорий Нисский. О жизни Моисея]. Экзистенциалы жизни после грехопадения имеют божественный источник: «сокровище», «сердце», которое способна видеть чистая душа есть неизреченная Божественная сила, питающая и оживляющая душу; Дух Святой восстанавливает «сокрушенную скрижаль нашего естества», возвращая ей несокрушимость и бессмертие; божественная любовь благодатью преображает душу в световидную и достойную любви. Экзистенциал слова Священного Писания руководит «восхождением сердца», как бы по ступеням лестницы на высоту [Св. Григорий Нисский. О жизни Моисея], «оконцами Пророков» и сквозь «мрежи заповедей» вводит луч в душу, приобщает ее к «красоте превысшей». Вхождение души в «брачный чертог» означает восхождение души на «самую вершину уповаемого», когда она мыслит о себе, что она в самом тесном единении с «возлюбленным», и созерцает «невидимое», подобно тому, как созерцал Моисей, пребывая во мраке.
(65.15) 4 ЛИТЕРАТУРА
Бурлака Д. К. Мышление и Откровение. Систематическое введение в христианскую метафизику. СПб.: РХГА, 2007.
Св. Василий Великий. Беседа 3. На слова: внемли себе (Втор. 15:9) // [электронный ресурс]: http://www.pagez.ru/lsn/ 0195.php/
Св. Василий Великий. Беседы на Псалмы. Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2000. // Православие и современность. [электронный ресурс]: http://repentance.info/books/ 2768 /4345/4351/
Св. Григорий Нисский. Об устроении человека. СПб, 1995 // // [электронный ресурс]: http://www.krotov.info/library/04_g/gri/gor_ nissky_06.htm/
Св. Григорий Нисский. О жизни Моисея // // [электронный ресурс]: http://www.krotov.info/library/ 04_g/gri/gor_nissky_04.htm/
Зарин С. М. Аскетизм по православно-христианскому учению. Киев: Изд-во свт. Льва, папы Римского, 2008.
Климент Александрийский. Строматы. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2003.
Ориген. О началах. Новосибирск: ИЧП «Лазарев В. В. и О», 1993.
Творения иже во святых отца нашего Василия Великаго, Архиепископа Кесарии Каппадокийския. Ч. 3. Москва, 1891.
Филон Александрийский. Толкования Ветхого Завета. М.: Греколатинский кабинет М. Ю. Шичалина, 2000.