Страницы моих фантазий

Хорошо, если на жизненном пути встретился принц на белом коне. А если принц поскакал мимо, другой дорогой? А если принца уже успела схватить какая нибудь боевая Амазонка, вооружённая прелестями до зубов, ногами до ушей? А доскакавший до Вашего порога конь (копытом бьёт и ржёт) Вам и даром не нужен. Даже в хозяйстве. Что делать? Клеопатра Петровна была не первой свежести невеста. С виду не то чтобы - сутулая библиотекарша, но и до Амазонки с ногами не дотягивала. Она и по молодости не шибко принцами перебирала, а с годами даже и кони утеряли свою белизну, подрастеряли по дороге гриву, уже не били копытом. Разве только ржали. И то - после первых двух, не закусывая, над скабрезностью какой нибудь. Но такие Клеопатре Петровне совсем не подходили. Равно как и они не зарились на Клеопатру Петровну. Была она дама в меру интеллигентная. Владела по наследству однокомнатным кооперативом, и, благо жила на первом этаже, выращивала под окнами герани и желтоватые настурции. Однажды, устав от одинокого чаепития с видом на герани, Клеопатра Петровна решилась дать объявление о знакомстве. Разумно опасаясь мошенников и брачных аферистов, гоняющихся за однокомнатными кооперативами, она не стала писать в сомнительные сайты знакомств. А обратилась по старинке в добротный печатный журнал. Работала она в библиотеке, а журналы там всё ещё выписывали. Опасаясь разоблачения коллег, листающих прессу для составления каталогов статей, полным именем подписывать письмо не стала. Написала просто: К.П. Когда завяжется интимная переписка, тогда уж полное имя откроет. А пока так даже лучше, как бы - флёр таинственной незнакомки. Писем пришло немного. Собственно, два. Одно - от филателиста. Другое - от капитана какого то судна. Обе ниточки Клеопатра Петровна решила не выпускать из рук, бодрясь самой себе не признаваться в некотором разочаровании. Филателист вскоре пригласил её в мессенджер, куда аккуратно высылал фотографии своих редких, и даже уникальных, марок. Капитан изредка присылал печатным текстом лаконичные рапорты на бумаге формата А4, сложенной пополам и аккуратно, по линеечке, оторванной. Время шло. Марки вскоре закончились (коллекция не бесконечная же). Капитан, видимо, ушёл далеко в море и плавал там на судне, не заходя в порты. Клеопатра Петровна погрустнела. В палисадничке к гераням добавились жёлтые рудбекии. Однажды, просматривая журналы, Клеопатра Петровна наткнулась на забавную статью. Оказывается. В начале двадцатого века в далёкой Америке, в штате Монтана, существовал оригинальный обычай. Там, что характерно, не дамы себе прынцев искали, а наоборот, прынцы - дам. В местном салуне по определённым дням собирались ярмарки женихов. Рыжие, шатены, неопределённо прикрытые ковбойскими шляпами... в ассортименте на любой вкус. Всё честно, на лицо, без обману. Дамам дозволялось подойти, потрогать, пощупать, оценить, прицениться... и выбрать себе прынца по зубам. В прямом смысле. Можно было даже в рот ему заглянуть: крепкие ли зубы?! а то вари ему потом кашки. Самые ушлые и смышлёные претенденты держали на руках... котов. Да-да! вот такая замануха. Польстится дама на симпатягу мурлыку, он на себя всё внимание перетянет, недостатки кавалера и завуалируются. Кто там его уже будет в лупу разглядывать, где нежелательно - ощупывать?! Возьмёт себе умилившаяся дама милого котика, а впридачу к нему - и котяру прынца. Клеопатра Петровна хоть и была несколько мечтательной особой, но всё же реалисткой. Поэтому только посетовала, что такая нужная традиция до наших дней и широт не дошла. Но, видимо, Вселенная не зря нам посылает знаки, и Клепатру Петровну на эту статью не просто так навела. На другой же вечер у дверей квартиры Клеопатру Петровну ждал ОН. Пышные усы, белый галстучек, носочки аккуратные. На звук её шагов он повернул слегка только голову, скосил зелёный глаз и снова уставился на закрытую дверь. Всем своим видом демонстрируя лёгкую степень недовольства: мол, не задержалась ли ты, дорогая? долго я тебя ждать ещё буду?! Клеопатра Петровна удивилась незнакомцу. Но обрадовалась почему то. Имени спрашивать не стала, мысленно тут же нарекла его Леопольдом, и открыв поспешно замок, толкнула сама перед ним дверь. И даже вперёд его пропустила. Леопольд вошёл по хозяйски, как к себе домой, и сразу, игнорируя даже коврик у двери, прошёл на кухню. И прямо к холодильнику. "Голоден" - улыбнулась Клеопатра Петровна. И на сердце потеплело. Винегрет и куриная котлетка были с аппетитом съедены. В сумерках пили чай. Потом смотрели любимый Клеопатрой Петровной сериал. Потом она решилась показать свои картины, вышитые крестиком. Он смотрел с интересом. Слушал даже внимательно. На следующий день была суббота. Клеопатра Петровна проснулась вдохновлённая. Леопольд уже был у холодильника. Ждал. Снова пили чай с плюшками. Леопольд налегал на плюшки. От лимона наотрез отказался. Клеопатра Петровна переставала себя чувствовать одинокой. К обеду у неё начали вырастать крылья. И, воспаря, она затеяла дрожжевое тесто. Пирог свой любимый яблочный что то давно не пекла. К позднему вечеру почувствовала себя почти счастливой. Крылья расправились. Она хлопотала по хозяйству, строила мысленно планы, нежно поглядывая на спящего уже. О геранях немного забылось. Три счастливых дня пролетели как миг. И вдруг Леопольд пропал. Просто вышли вместе утром. Она в библиотеку - на службу. Он - по своим делам. А вечером не вернулся. Клеопатра Петровна напрасно ждала, прислушиваясь к шагам за дверью. Шаги приближались... громче... а потом затихали где то в космосе верхних этажей. Крылья понемногу складывалось. В палисаднике появились лимонно жёлтые хризантемы. В сердце закрадывалась осень... На седьмой день, возвращаясь с работы, она вдруг увидела ЕГО. На лавочке у соседнего подъезда. В неизменном галстучке, топорща пышные усы, её Леопольд преспокойно возлежал на руках незнакомца. Средних лет, средней наружности довольно интеллигентный мужчина, поглаживая кота, вдруг улыбнулся Клеопатре Петровне и просто так, как давней знакомой, радостно сообщил: "Представляете! переехал недавно в ваш дом (вот мои окна на первом этаже) и вдруг Борька пропал. Три дня искал его. Я один живу. Вот завел себе Борьку. Я уж расстроился, думал: ну, всё, пропал кот. А через три дня он вернулся!" И мужчина снова простодушно улыбнулся. Зубы у него были достаточно крепкие. © Ольга Зайцева

Я научился жить с женщиной. Это не так, как пишут в романах. Например, я не знал, что длинные волосы у женщины — это не только редкая красота, касающаяся ее поясницы, ее женственность и шарм. Но и аккуратность в самую первую очередь с моей стороны. Ведь, когда она лежит рядом со мной, я должен обязательно помнить о том, что нужно убрать сначала ее волосы с подушки, а затем прилечь к ней ближе. Это со временем становится привычкой. Я не знал, что если у нее плохое настроение, то следует немедленно ее обнять, выяснить в чем же дело, а затем успокоить. У меня с этим совсем по-другому. Когда у меня паршиво на душе, я не люблю, когда меня об этом спрашивают, лезут мне в душу — такие моменты мне нужно всегда переболеть самому. Я не знал, что если она никогда не просит меня о помощи, то всегда ждет, когда я сам предложу. «Не трогай, я сделаю сам!». «Да я могу и сама…» Нет, не может! Точнее, ждёт, когда я настою на своем. Ей важно чувствовать себя женщиной, а лошадью могу побыть и я. Кстати! Если не позволять ей поднимать ничего тяжелее букета роз, то в скором времени можно заметить, что плохое настроение у нее бывает реже, а улыбка на лице каждый день. Я не знал и того, что женщина — это не только любовница, с которой можно разделить постель, ванную, кухонный стол. Но еще и друг, которого нужно внимательно слушать. Слышать, когда слушаешь, даже, когда она говорит ни о чем. Женщина — не загадка, нет. И на каждый свой вопрос, я могу получить ответ, если буду хоть немного внимательнее. Она всегда говорит, что ей нужно. Всегда! Странно, когда мужчины говорят, что не знают, чего хочет их женщина. Скорее всего, им не хочется этого знать. Я не знал, что отношения — это не только я, но еще и «я» в квадрате. Каждый должен делать свой шаг, пока оба не столкнутся губами. Если ты стоишь на месте, а другой идет тебе все время навстречу, то, скорее всего, однажды ты останешься у него позади. Каждый делает свой шаг. Безногому не место на старте… А столкнуть в пропасть другого — это еще далеко не конец. С любой ямы всегда можно выбраться, главное — не отвергнуть руку того, кто тебя туда толкнул. А вцепившись в нее, не ждать удобного момента, когда можно толкнуть в ответ. Делать «в ответ» и «взаимно» — это пить яд обоим из одного бокала. Даже, когда другой знает о губительном свойстве. Нужно выливать из сосуда то, что убивает, а вместо него наливать то, что пьянит. Например, месть, которая — блюдо, и только в холодном виде, не дает ожидаемого эффекта, а всего лишь аффект. Как, например, нежность рук — от нее пьянеешь гораздо сильнее, чем от любого отменного вина. Нежность, как блюдо, советуют подавать «в ответ»! Но только в горячем виде. Я не знал, что чувства находятся не внизу живота, а на кончиках пальцев, которыми ты прикасаешься к ней. И если арфа играет, значит это твой инструмент. Ведь пальцы невозможно настроить. В тебе либо есть талант, либо его нет… © Вячеслав Прах «Кофейня в сердце Парижа»

Супружеская чета Муравьевых нравилась всем. Она – красивая, натуральная блондинка, ноги от коренных зубов, на удивление добра и приветлива. Чем как известно не особенно страдает подавляющее большинство красивых женщин. Он – статный, подтянутый, мужественный капитан-лейтенант, тоже не обделенный мужской привлекательностью. Семья жила душа в душу и поводов для сплетен не давала. По магазинам Стас и Лариса ходили держась за руки как пионеры, порознь их почти не видели, и вообще их пара излучала просто ауру любви и благоденствия. Идиллия, одним словом. С годами чувства не слабели, а только крепли на зависть окружающим. За семь лет между ними ни разу не пробежала черная кошка. Единственное, что Стас посматривая вокруг понемногу, глубоко в себе начал мучиться вечным спутником семейного счастья – ревностью. Будучи по природе человеком выдержанным, Стас не позволял этому пороку выплеснуться наружу, давя все сомнения в себе. Хотя, кто знает, какие бури бушевали в глубине души подводника, видя восхищенные взгляды мужчин направленные на жену и слушая комплименты, и любезности сослуживцев на праздниках. Но тем не менее, внешне заметно не было, и даже Лариса сомнений и тревоги мужа не замечала, да и не хотела. А вот Стас незаметно созревал, прямо как прыщ, перед тем как лопнуть. Корабль уходил в море на контрольный выход. Схема отработанная и привычная. Десять дней тревог и нервотрепки, плюс десять бессонных ночей. Рано утром Стас попрощался с женой, поцеловал спящего сына, и пообещав вернуться через десять суток, отправился выполнять конституционный долг. Моря выдались нелегкие, то тут, то там намертво отказывалась работать матчасть. Стас служил механиком, и порядком намучился днем и ночью латая капризную технику. Тем обиднее было решение старшего на выходе командира, на седьмой день идти в базу, по причине массовой неисправности технической части корабля. Злость и раздражение Стаса скрашивала лишь одна мысль – теплый бок жены стал на три дня ближе. А так, как на мужское достоинство и силу, соскучившийся каплей не жаловался, то весь путь домой провел на подъеме, рисуя в мыслях одну картину за другой. По традиции в базу вернулись поздно вечером. Когда чехарда с выводом ГЭУ закончилась, Стас даже не опрокинув традиционную стопку спирта за прибытие, словно жеребец поскакал домой. Смакуя процесс возложения головы на пышную грудь законной супруги Стас домчался до дома, рывком поднялся на третий этаж и затормозил перед родной дверью. Было начало второго ночи. – Мои спять, – подумал Стас. –Не ждут. И представил как неслышно разденется и запрыгнет в постель к Ларисе, удивление той, и все последующее безобразие... Как можно аккуратнее вставив ключ, дрожащий от нетерпения Стас тихонько повернул его и протиснулся в прихожую.... Механиком каплей был отменным, замок регулярно смазывал, и тот его не подвел. К большому разочарованию жена судя по всему не спала. Из за неплотно прикрытой двери спальни падал луч света и что-то слышалось. Что именно Стас не понял, и не раздеваясь, даже не снимая фуражки на цыпочках подкрался поближе. Под ложечкой засосало. Сквозь створ двери его глазам предстала картина не снившаяся даже в самом страшном сне. Горел ночник. На его супружеском ложе бесстыдно раскинув ноги и раскидав по подушке белокурые волосы лежала женщина. Все остальное закрывала фигура обнаженного мужчины ритмично задиравшего зад к потолку. Женщина стонала во весь голос, его жена стонала как, как никогда не стонала с ним... Стас был убит на месте. Вся жизнь рухнула в одночасье. Сколько он простоял в полу парализованном состоянии, неизвестно. Но когда Стас очнулся, за свои поступки он уже не отвечал! В милицейских протоколах это называется «в состоянии тяжелого душевного потрясения». Охваченный пламенем мщения за поруганную супружескую честь, Стас начал судорожно искать кобуру на поясе. Ее естественно не было. Кортика тоже. Стас ринулся на кухню. Первое, что попало под руку была вилка. Красивая мельхиоровая вилка из набора подаренного им на свадьбу. Зажав в крепкой офицерской руке неуставное холодное оружие, Стас метнулся обратно к спальне. Ворвавшись как торнадо в обитель изменщицы, перехватив для верности вилку второй рукой, униженный офицер от души размахнулся и!.... Рука оскорбленного военного не дрогнула. Вилка описав широкую дугу, почти полностью погрузилась аккурат посередине движущихся ляжек прелюбодея. Описать раздавшийся после удара крик я не решусь. Ветеран войны приехавший в гости к сыну в квартиру по соседству, переживший блокадный Ленинград и штурм Берлина рассказывал, что проснулся с криком: «Бомбы!!!» – и поднял на ноги всю семью. Причем, в отсутствии бомбежки и пострадавших, его убеждали всей семьей минут сорок. И хотя спать он потом лег, но в отсутствии погибших и разрушений сомневался до самого отъезда. У соседей сверху описались дети, и чуть не наложили в штаны родители, по причине непередаваемого ультразвукового воздействия. А овчарка других соседей выла до утра, оплакивая чью-то собачью жизнь. Оставив орудие мщения торчать в анусе осквернителя, Стас резко развернулся и почти строевым шагом вышел из спальни. У него оставалось одно желание – покинуть ставший чужим дом, хорошенько надраться и утром забрать вещи. О содеянном, Стас как то не задумывался. На удивление в прихожей уже горел свет. И еще в ней стояла Лариса собственной персоной, в домашнем халатике и с полотенцем на голове. Красивая и соблазнительная. Для потерявшего все жизненные ориентиры Стаса, потрясений на этот вечер оказалось достаточно. Со стороны это напоминало детскую игру «Замри». Онемению Стас не подвергся, но слова из себя выдавил с большим трудом. — А ...там, ...кто? Дрожащая рука показала неопределенно назад. — Да твой брат, Сережка с женой. Его же к нам перевели. Я им спальню уступила, пока тебя нет. А сама с сыном. Да, что за крики-то там? — Я, понимаешь, тут... вилка... — А я мыться ходила. Днем напор слабый, а ночью ничего. Слушай Стасик, у них кажется что-то случилось. — Ага, — только и сказал Стас, и грохнулся в обморок. . То, что брат переводится к ним, что у него жена тоже блондинка, что приехать они должны были именно сейчас Стас конечно помнил, но красная пелена упавшая на глаза заслонила все, да и кто бы мог подумать! В итоге все закончилось лучше, чем можно было ожидать. Задницу Сереже заштопали. Военврач в госпитале с трудом выдернув вилку долго выражал восхищение богатырским ударом, а закончив операцию похлопал Сергея по филейной части и обрадовал: — Геморроя не будет никогда! У тебя там труба, без сучков и задоринок. Нефтепровод! Помолчал, и хмыкнув записал в журнале, что больной сел на гвоздь. Сидеть на стуле по человечески Сергей разучился надолго. Первое время плакал, когда шел в гальюн по большой нужде, и рыдал когда возвращался. Потом привык. Сейчас и не помнит наверное времена, когда сравнивал унитаз с электрическим стулом. Сережиной жене Лене расклинившиеся ноги сводили четыре медсестры и хирург. Свели с трудом. А заикалась она всего три месяца. Да и то, только в постели. В общем все закончилось хорошо. Как говориться малой кровью. Ячейка общества не распалась, семья сохранена. Жизнь продолжалась. Стас и Лариса также гуляли держась за руки и воркуя словно голуби. Солнце также светило, и корабли также уходили в море. Вот только Лариса стала убирать по шкафам все острое, вплоть до зубочистки, а Стас приходя домой звонил в дверь по пять минут, и ждал пока ему откроют. Что касается Сергея и его жены, то они хоть и простили Стаса, но ночевать у брата никогда больше не оставались… © Павел Ефремов

Как не потеряться в мире рекламы и запустить кампанию быстрее, чем закажете пиццу Если вы думали, что запуск рекламы в Telegram, ВКонтакте и Одноклассниках — это сложно и требует диплома инженера, то расслабьтесь! На самом деле, это почти как заказать пиццу: всего пара кликов, и ваше объявление уже на пути к сердцам (и кошелькам) ваших клиентов. 1. Реклама в Telegram-каналах: Telegram — это не только место для обсуждений того, какой котик милее, но и мощный инструмент для продвижения. С BidFox вы сможете купить рекламу в лучших Telegram-каналах быстрее, чем успеете досмотреть смешной ролик. Просто выберите каналы, добавьте креативы и всё, ваши посты уже привлекают клиентов. Хотите запусти

- Не приезжай к нам больше, мама, - сказал на прощанье сын - И что? Так и будешь молчать? Не скажешь ей ничего? Неужели тебе совсем не обидно, а? - пилила мужа ночью Валентина. Жена эти дни ходила чернее тучи. Со свекровью говорила сквозь зубы, Павла как будто не замечала. И причиной тому была отнюдь не приехавшая в гости его мать. Наталья Петровна и раньше приезжала к ним на два-три денёчка, сына со снохой проведать, внучку Арину навестить. Надолго женщина никогда у них никогда не задерживалась. Не желала никого собой обременять. - Гость хороший, который два дня живёт, а на третий - будь добр, уезжай, - часто говаривала свекровь. Она и в этот раз прибыла всего на пару дней, завтра уже уезжала. В планах было посетить ещё семью дочери с зятем и тремя внуками, что жили в соседнем городе. Причина плохого настроения Валентины была совсем в другом. В первый же вечер Наталья Петровна, сидя за накрытым в честь её приезда столом, объявила сыну и снохе о своём решении. А Валентина даже разговаривать перестала. Вот так и просидела молча за столом до конца ужина. Не смогла ни слова вымолвить. И кусок уже в горло не лез. Павлу тоже было не по себе. И он, возможно, тоже с удовольствием перестал бы болтать что-то, лишь бы поддержать разговор. Но если бы и он замолчал, то это выглядело бы просто неприлично. - Паша, Валя, я хотела вам сказать, что бабушкин дом я наконец-то решила оформить на одного из своих внуков. Там, конечно, и слова доброго этот дом уж не стоит. Но всё должно быть по закону, как положено. У каждого дома должен быть хозяин. Ведь так? Вот я и решила, что это будет мой старший внук, сын дочери - Илья. - Илья? - удивился Павел. - А почему он? За что такие привилегии? А чем наша Арина тебе для этого не подошла? - Ну, я подумала - он старший, ему и домом владеть. Да и прабабка его, Василиса, что всю жизнь в том доме прожила, так же говорила мне - первому своему внуку этот дом отдай. - А Аринка что ж, не родня тебе и той бабке Василисе? - не унимался обиженный Павел. - Ей, значит, ничего? Валентина молчала. Но Павел видел, какой ценой давалось ей это молчание. - Да что ты, Паша! Наш с отцом дом останется после нас, внукам же и останется! - просто, без задних мыслей отвечала Наталья Петровна. - Так внуков-то много, а дом один. И насколько я помню, мама, дом бабкин вы мне обещали, - обиженно сказал Павел. Когда-то давно старшая сестра Павла, выйдя замуж, получила хорошее подспорье для своей молодой семьи. Незадолго до того умер её дед по отцовской линии. И тогда родители Павла решили продать небольшую квартирку, в которой доживал старенький дедушка, свёкор Натальи Петровны. А деньги отдали молодым, на что они и купили свою первую однокомнатную квартиру. - Пашка ещё малой у нас, когда это ещё он соберётся жениться! А женится - ему тоже поможем. Василисин дом продадим, да, мать? Как ты думаешь? - говорил отец. - Видно будет. Дожить надо до того времени, - отвечала Наталья. Пашка действительно тогда был молодой. Подросток даже. И не особо прислушивался к разговорам родных людей. А вот когда женился, да после и дочка родилась, то вспомнились ему эти слова отца, его обещание. Павел с Валей после свадьбы жили в её квартире, ей как сироте, государство выделило жильё. Вроде бы, и не нуждались остро ни в деньгах, ни в жилплощади. Но Павел однажды похвалился молодой жене - дескать, бабкин дом, что в деревне, нам с тобой достанется. Так родители давно решили. Вот родится у нас с тобой кто-нибудь, а мы и продадим тот дом. - А как же сестра? - спросила Валя. - Ей квартира деда отошла сразу после её свадьбы, - рассказывал жене Павел. - Так что она не должна претендовать на него. Но родилась Арина, а родители про дом опять ни словом. Ну, думает Павел, подождём, нам не к спеху. Дочка - ещё младенец, до того ли сейчас! Вот уж Аринка в сад стала ходить, а родители Павла о том доме и не заикаются. Тут сам Павел решил разговор завести. А то что ж это получается - болтун, что ли, он? Жене наобещал с три короба - квартирку нашу продадим и бабкин домик, купим жильё побольше, чтобы у дочки своя отдельная комната была, кухня чтоб большая, ну и все дела. А отец почему-то увёл разговор в сторону. Не стал с сыном эту тему обсуждать. Павел тогда к матери подошёл с этим вопросом. Дескать, что да как? Когда дом оформите на меня. Обещали же. Я-то помню, хоть и мальчонкой был тогда. - Паша, ну что ты с этим домом привязался, в самом деле? Он уж развалился весь. Стоит ли говорить о нём. Вам-то с Валей и дочкой есть где жить. Проблемы с жильём у вас нет, так что же вспоминать о бабкином доме. Павел тогда удивился, но ругаться с матерью не стал. А теперь вот она заявила им, что дом оформила на старшего внука. И как ему нужно было реагировать? Порадоваться за Илью, сына старшей сестры. За мальчишку, которому ещё нет и семнадцати? Так дело же не в доме, может, и действительно ему цена сейчас уже никакая! Дело-то в принципе! Почему родители не сдержали своего обещания? - Я не хочу вмешиваться в дела вашей семьи, - говорила ему ночью Валя. - Но даже мне кажется, что родители просто проигнорировали своё обещание. Ведь ты сын! Почему они так с тобой? Получается, что ни ты, ни я, ни наша дочь Арина для них ничего не значим? Почему Наталья Петровна дом оформила на сына дочери? Ты не думал об этом? Не догадываешься? А мне всё предельно понятно. Мы для неё люди второго сорта. Павел во всём соглашался с женой. Да, она, конечно же, права. Не должна была мать так поступать. Это какое-то предательство получается - ни больше, ни меньше! И он должен ей это сказать. Промолчать - значит согласиться с её решением, принять его. А он не принимал! И не соглашался! - Ты на меня не обижайся, Паша. Но матери скажи - пусть к нам больше не приезжает, - как отрезала Валентина. - Не смогу я делать вид, что ничего не произошло. Характер у меня не тот. Утром, провожая Наталью Петровну к такси, Павел прятал глаза, молчал. А потом решился. - Не хотел я тебе этого говорить, мама. Но ты к нам больше не приезжай. Валентина не хочет тебя привечать после того, что ты нам заявила… Да и я, если честно, не принимаю твоего решения. Неправильно это, мама, несправедливо. Дело даже не в доме, не в его цене, а в том, что вы мне его когда-то пообещали. - Вот, значит, как сынок. Из-за старого бабкиного дома от матери отказываешься! Ну что ж, Бог тебе судья. Не приеду больше. У меня дочь есть, вот к ним и буду ездить. Они подобрее вас будут. А жизнь нас рассудит. Мать уехала, а в душе Павла образовалась огромная чёрная дыра. Обиды, непонимания, досады... Он чувствовал себя не сыном, а пасынком, человеком второго сорта. Смогут ли они общаться в будущем, никто не знает. К сожалению, много случаев, когда родители и дети так и не смогли друг друга простить до самой своей смерти.

Мне не поздно. Начну всё сначала О том, что у мужа есть другая, Лариса узнала случайно. Ей никогда бы в голову не пришло, что такое произойдёт в её семье. И именно на пятом десятке. Нет, не потому что она такая расхорошая и ей нельзя изменить. Лариса всегда относилась к себе с трезвой критикой и самоиронией. Она и в молодости-то не отличалась особенной красотой и шармом. А с возрастом и вовсе казалось, что её рейтинг даже среди ровесниц заметно снизился. Дело было совсем не в ней. Лариса считала своего мужа обычным тюфяком. Ленивым и инертным. Он, даже будучи молодым, больше походил на уставшего старичка, чем на молодого энергичного мужчину. И жене было невдомёк, как же он вообще когда-то обратил на неё внимание и умудрился сходить с ней в загс. И в семейной жизни был всегда такой. Весёлых компаний и шумных праздников сторонился, предпочитая время проводить дома или на дачном участке. Сегодня ей позвонил старый друг семьи Витька, с которым они дружили ещё с молодости. Виктор был свидетелем на их свадьбе, и с тех времён их дружба не прекращалась, то угасая, то вновь набирая обороты. - Ларочка, привет! Где Мишка, что-то я до него дозвониться не могу? - начал Виктор. - Привет! Да на работе, где ж ему быть? А что, трубку не берёт? Ты знаешь, у него в последнее время что-то телефон ерундит. Наверное, поэтому Мишка не слышит твоих звонков. Говорю ему - купи новый. Но ты же понимаешь, мужа уговаривать, что в гору трактор толкать. Для него что-то новое - как острый нож в сердце, - смеясь, ответила Лариса. - Ну, ладно, тогда тебе скажу, а ты ему передай, как придёт. Боюсь закрутиться с делами и забыть. Он лекарство редкое заказывал, ну я раздобыл для него. Так что пусть забирает, хорошо? - А что за лекарство? - ещё не понимая, что происходит, уточнила Лариса. - Для ребёнка с редким заболеванием. Я думал, ты знаешь, Мишка говорил, что для кого-то из ваших родственников надо. Ладно, разберётесь. Всё, мне некогда. Мужу привет. Виктор отключился. Лариса сначала подумала, что это какая-то ошибка. Ну перепутал что-то Витька, бывает. Или Мишка для кого-то на работе попросил и забыл ей рассказать. Вот придёт и всё расскажет. Объяснит всё. Потому что у всего в мире есть объяснение. Нужно просто дождаться мужа домой. - Михаил, сегодня звонил Виктор. Сказал, что ты можешь забрать лекарство, которое он для тебя достал, - просто сказала мужу Лариса. И стала ждать реакции. - Да? Хорошо, спасибо. - И это всё, что ты можешь сказать? - удивилась она. Лариса, конечно, ожидала чего-то подобного от своего инертного мужа, но сейчас был несколько иной случай. Необычный. Нужно было кое-что объяснить ей, супруге. - Да, наверное, нужно объясниться. Пора. Михаил как будто вмиг постарел, сделался как-то мельче и ещё более незаметным. - У меня другая женщина. Я её люблю и ничего не могу с этим поделать. - Давно? - задохнулась от неизбежного Лариса. - Да, давно. Нашему ребёнку уже пять лет. И он болен. У сына недавно выявили редкое заболевание, и это для него я искал лекарства. - А почему ты столько лет скрывал это от меня? Почему не ушёл, ведь так было бы правильно, раз там родился ребёнок? - ещё не веря в то, что слышит и сама говорит, спросила Лариса. - Тем более, что ребёнок болен и ему нужна твоя помощь и поддержка. - У нас тоже дети. И семья. - Брось, дети давно выросли и прекрасно обходятся без нас! - почти закричала Лариса. И тут же замолчала, боясь заплакать. Нет, не надо, не стоит. Не сейчас. - Почему ты так со мной? Разве можно столько лет жить рядом с нелюбимой женщиной только из-за долга? Ведь честнее было бы сразу уйти, - Лариса старалась говорить спокойно. Она понимала, что если даст слабину и закричит сейчас, то потом уже не остановится. А ей хотелось сохранить лицо, выглядеть достойно в этой непростой ситуации. - Прости! Я виноват. Я перед всеми вами виноват. Муж закрыл лицо руками, наверное, заплакал. - Кто она? Михаил помолчал. Собирался с силами и мыслями. - Ольга - моя бывшая коллега. Ей тридцать пять лет. Я полюбил её сразу, как только увидел у нас в проектном. Даже не знал, что способен на такие чувства. Она не догадывалась, а я ей ничего не говорил. Очень долго... Но потом нас свёл случай. И родился Сашка. - Как всё просто! Свёл случай, родился Сашка… А меня? Меня ты когда разлюбил? И любил ли вообще когда-то? - Ларису душили слёзы, но она всё ещё держалась. - Любил. Но по-другому. Я это понял, когда встретил Олю. - Тебе нужно уйти, Михаил. И сегодня же. Незачем уже играть этот спектакль. Да и видеть я тебя больше не могу! Лариса спряталась в спальне, где наконец-то дала волю чувствам. Горько и обидно было сознавать, что её столько лет предавали. И кто? Самый близкий и любимый человек! Разве она это заслужила? Михаил ушёл к Ольге и ребёнку. Они с Ларисой подали на развод. На квартиру бывший муж претендовать не стал. Сказал, что это его долг перед детьми - пусть им останется в наследство. Лариса старалась держаться. Она всеми силами убеждала себя, что это не конец, а начало нового этапа её жизни. Что много её знакомых пережили развод и вышли из этого неприятного периода живыми и здоровыми. А она очень сильная, значит, тоже справится. Но наступала ночь, и боль вновь и вновь грызла душу. - Мам, ну ты же понимаешь, что это не могло длиться бесконечно. То, что отец ушёл, ещё не означает, что твоя личная жизнь закончилась. Не вы первые, не вы последние. Давай, приходи в себя и начинай уже жить. Ты у нас ещё такая молодая и очень красивая! - успокаивала её дочь. Сама же Лариса никак не могла понять и представить, как ей жить дальше. С чего начать эту пресловутую новую жизнь. Она давно уже мечтала сменить скучную работу бухгалтера на что-то более интересное и увлекательное. И если раньше это были лишь мечты, то теперь можно было уже всерьёз задуматься об этом. А почему бы и нет? Что ей мешает? Да ничего! Позвонила старая институтская подруга Зойка. Пригласила на свой день рождения. - Праздновать будем в ресторане, так что ты уж, Ларка, принарядись, причёсочку там забубень, каблучки, платье поярче и поуже - грех такую фигуру прятать! - весело щебетала Зойка по телефону. Лариса решила, что обязательно пойдёт. И наряд будет у неё красивый, и причёска, подобающая случаю. Пора начинать жить. Хватит киснуть! Праздник удался на славу. Лариса встретилась с давнишними друзьями, которых не видела уже много лет. А некоторых - с самых институтских времён. Она пила шампанское и смеялась, была легка в общении, как будто наконец-то выпустила из клетки своей души птицу, измученную неволей. А потом познакомилась с очень необычной женщиной, которая предложила Ларисе прекрасный вариант для того, чтобы осуществить её мечту. Именно то предложила, о чём она сама всегда думала. Лариса даже в тот момент решила, что это какое-то чудо, что так не бывает в реальности. - Ларочка, познакомься, это Диана. Она археолог. Интересней неё человека я не знаю, - сказала Зоя. - Мне кажется, что вам обязательно нужно познакомиться и пообщаться. - Очень приятно! А где вы работаете и что изучаете в данный момент? Дело в том, что меня всегда привлекала эта волшебная профессия, - заворожённо проговорила Лариса. - Мне тоже приятно, Лариса, с вами познакомиться. Я преподаю в институте и одновременно работаю в Центре античной и восточной археологии. Сейчас мы изучаем древнее искусство Греции, историю древнего города Парий, который располагается на берегу Мраморного моря в Турции. Мы работали там на раскопках прошлым летом, в этом тоже планируем продолжить раскопки, - начала рассказывать о себе Диана. - Вы правы, археология - это невероятная наука. Я люблю её за возможность знакомиться с древними культурами, работать с людьми из разных стран. Да просто люблю, потому что это моя жизнь. Они разговорились. Ларисе было так интересно с этой потрясающей женщиной, что она совсем забыла об окружающих. И о боли своей душевной забыла. Зойка, разгоряченная и счастливая, уже несколько раз подбегала к ним, пытаясь позвать танцевать. Но всё было тщетно. Лариса засыпала новую знакомую вопросами и с большим интересом слушала ответы на них. Женщины подружились. Они стали часто созваниваться, а потом как-то Диана пригласила новую подругу к себе в Центр античной археологии - на экскурсию. Этот день всё и решил в дальнейшей судьбе Ларисы. - Фёдор Фёдорович, подпишите моё заявление, - вошла к кабинет к главному радостная Лариса. - Давай, подпишу. В отпуск, что ль собралась? Светишься вся! - Нет, насовсем. Увольняюсь я. - Увольняешься? Да ты что? Чем тебе здесь не работа? И зарплата приличная, и условия хорошие. Неужели лучше нашла? - удивился шеф. - Нет, не нашла. Просто больше не хочу. Всё, надоело дебет с кредитом сводить. - Ну, смотри, не пожалей. - Не пожалею! А уже через неделю Лариса улетала вместе с командой Дианы в Турцию, на раскопки. И неважно, что у неё нет археологического образования. В экспедициях всегда нужны лишние руки. А она на всё готова, работы не боится. Самое главное - это романтика, что ждёт её там. И мечта наконец-то сбудется. А ещё, забегая вперёд, можно открыть тайну - там она встретит мужчину, с которым будет очень счастлива. Но это всё потом. А сейчас нужно упаковать чемоданы и ничего не забыть, тщательно всё собрать по списку, который ей дала Диана. Жизнь продолжается. «Начну всё сначала, мне не поздно!» - подумала Лариса.

Муж вернулся Он стоял в просторной прихожей новой квартиры. Жалкий, худой, постаревший. С интересом и некоторой робостью оглядывая непривычный богатый интерьер. Ему нечего было сказать, кроме "здравствуй". Так и стоял молча, не зная, что же делать дальше. А она вспомнила то страшное время, когда в один миг рухнул весь её привычный мир... ... Нине тогда стало нечем дышать, как будто лёгкие сдавило тяжёлым чугунным обручем, который с каждым днём душил всё сильнее. А ещё почему-то было стыдно смотреть людям в глаза. Как будто это не Пётр её бросил одну с двумя маленькими детьми, а она его. Постепенно Нина привыкла к этой боли внутри себя и даже начала улыбаться пятилетней Насте и семилетнему Никитке. Это была её поддержка и опора - два беспомощных существа - дети, так нуждавшиеся в её собственной поддержке. Именно они и помогли ей тогда выжить. Пётр был её первой и очень сильной любовью. Нина поначалу даже не верила своему счастью. С опаской слушая истории подруг и коллег о неверных или жестоких мужьях, думала, что ей очень повезло. Петя был внимательным, заботливым, нежным - Нина даже начинала скучать по супругу, если не видела его несколько часов. И с детьми тоже повезло. Никаких проблем у них не было - ни с зачатием, ни с двумя беременностями, произошедшими как по мановению волшебной палочки. Поначалу им дали комнату в семейном общежитии. И Нина до сих пор с теплотой и какой-то доброй тоской вспоминает то время. Как все вместе они отмечали праздники, большой шумной толпой таких же молодых мам и пап. Как помогали друг другу с маленькими детьми, выручали деньгами, продуктами. Жили одной дружной семьёй. А потом у Нины умерла бабушка, и они с Петром и детишками переехали в её однушку, сделав там скромный ремонт - денег-то ни на что не хватало. Четверо ртов, а работал только муж, Нина сидела в декрете. Но всё равно, несмотря ни на что, та однушка, своя собственная, тогда казалась им настоящим дворцом! А потом к ним пришла беда. Но Нина не сразу её распознала, потому что она была облачена в милую и добрую коллегу Жанну, которая очень подружилась с Ниной и стала завсегдатаем в их квартире. Есть такие люди - положительные во всех отношениях, с добрыми намерениями, которым просто невозможно ни в чём отказать. Они будут бежать к тебе с распростёртыми объятиями, в любое время суток предлагая свою бескорыстную помощь. Даже если ты совершенно о ней не просишь. Такой и была Жанна. Нина сблизилась с ней, когда вышла из декретного отпуска в редакцию газеты, где работала до рождения детей. Жанна была молодым перспективным журналистом и по роду своей деятельности общалась с большим количеством людей. Она была красива, общительна и окружающих притягивала к себе как магнитом. Вот на этот её магнетизм и повелась тогда Нина. А как выяснилось позже, не только она. Женщина даже не заметила, как Жанна стала неизменным участником всех семейных и несемейных праздников, их поездок на природу и к друзьям на дачу. Она теперь всегда была рядом. Частенько выручала супругов, сидя с детьми, помогала делать ремонт и выбирать новую мебель. А потом Нина загремела в больницу с приступом аппендицита. И, выйдя оттуда лишь через три недели - шов гноился и не заживал, - поняла, что всё кардинально изменилось в её жизни. Она тогда задала мужу прямой вопрос, глядя в его глаза. А Пётр не выдержал, отвёл взгляд в сторону. Он молчал. Измену не отрицал. - Но ты же понимаешь, что я не смогу тебе этого простить никогда? - цепенея от ужаса и собственных слов, спросила тогда Нина. - Да, понимаю. Я ухожу. К ней. Пока Нина какое-то время ещё находилась на больничном, муж съехал от них, забрав вещи... и воздух из её лёгких. Жанна уволилась, и когда Нина вышла на работу, её уже не было... - А мне Настя адрес твой новый дала. Я бы сам тебя не нашёл... Это дочка всё. Через соцсеть меня отыскала. Общаемся мы с ней. Ты знала? - проговорил Пётр, прервав воспоминания, нагрянувшие на Нину. - Знала. Они твои дети. Общаются, значит, есть потребность. Это их право. От меня тебе что нужно? Зачем явился? - спросила Нина с недоумением глядя на Петра. "Неужели я когда-то его любила? Неужели я хотела умереть из-за него?" - думала Нина. Первые несколько лет после его предательства она просто не помнила. Всё слилось тогда в один бесконечный день - дети, работа, квартира, готовка, уроки... Её самой в это время не существовало. Вместо неё был робот, у которого была чёткая программа - вырастить детей и выжить самой. Второе условие тоже выходило из первого - без неё дети бы пропали. А потом она встретила свою одногруппницу, с которой вместе учились на журфаке. Ольга и предложила ей открыть небольшое совместное предприятие по изготовлению рекламных буклетов, маек, кружек, бейсболок с индивидуальными наклейками по желанию заказчика. Тогда это всё только начиналось и действительно имело спрос. Деньгами помогли родители и ещё пришлось брать кредит на открытие малого предприятия. Да, у них получилось. Пусть, не сразу, пусть через трудности и многочисленные препятствия, но всё же они стали зарабатывать. Потом открыли ещё одну точку, и ещё. Там уже были и баннеры, и другая продукция, связанная с рекламой различных товаров. Дети стали взрослыми, поступили в университет, потом создали семьи. А Нина всё была одна. Она давно уже сменила свою маленькую однушку на шикарную квартиру в элитном жилом комплексе. А потом встретила Игоря. Нет, тех чувств, которые у неё были в молодости к мужу, не испытывала. Да этого и не могло уже быть. Она сама давно стала другой. Да и повзрослела. Но тепло и уважение были. А ещё тяга. Её тянуло к этому душевному человеку. Они встречались уже пять лет. Сходиться не торопились. Гостевой брак, как это сейчас называется, пока их устраивал. Хотя Игорь предпринял уже несколько попыток сойтись с Ниной и жить под одной крышей с любимой женщиной. - Не торопись, дорогой. Всё успеется. Куда нам спешить - все самые важные дела в нашей жизни мы уже переделали. А теперь будем лишь наслаждаться жизнью. Пётр выглядел плохо. Настя говорила, что отец давно живёт один. Жанна родила Петру сына, но бросила его лет через десять. Было ли что-то у него потом, Нина не знала, да и неинтересно уже. Никита совсем не хотел слышать про отца, а дочь иногда общалась. Зачем-то дала ему адрес матери. - Ну так что ты хочешь, Пётр? Извини, но у меня мало времени, - просто, без обиды и ненависти в голосе сказала Нина. Его действительно сейчас можно было лишь пожалеть. - Нина, ты прости меня... Но я скажу сейчас одну вещь... Ты же всё равно живёшь одна. Так, может быть, нам опять... Вместе-то веселей. Скоро старость... Дети у нас общие, внуки опять же... А, Нин? Раздался звонок в дверь. - Извини, я открою, - сказала Нина, прервав несмелую речь бывшего мужа. Вошёл Игорь с букетом роз. - Это тебе, дорогая. Твои любимые - белые. Он поцеловал женщину, отдав ей цветы. - А кто у тебя в гостях? Здравствуйте, Игорь, - протянул он руку Петру. - А это мой бывший, далёкий муж Пётр. Вот пришёл ко мне назад. Через двадцать лет, - улыбаясь, сказала Нина. - Нет, нет... Я уже ухожу. Ухожу, до свидания. Простите меня... Пётр двинулся к двери. Уходя, оглянулся. - Прости меня. С Настей буду общаться. А ты... Счастья тебе. Он ушёл. А Нина вздохнула и закрыла на мгновение глаза. А потом, открыв их, тепло и радостно улыбнулась любимому мужчине. И ничего нет удивительного в том, что они встретили друг друга. Разве она этого не заслужила? - Ну, что, мы идём в театр? - спросила Нина у Игоря.

Папа всегда будет рядом - важные слова для Вашей дочери на кулоне! Она будет носить его, не снимая. Подробнее: https://ok.me/tBVI1?erid=2VtzqxBCDwL Уникальный подарок для любимой доченьки. Частичка вас всегда у сердца. Цепочка и гравировка на одной стороне в подарок Дизайн разрабатывается под Вас: фраза, имя, значимая дата или любое послание Жмите, мы поможем с дизайном и рассчитаем стоимость за минуту: https://ok.me/tBVI1?erid=2VtzqxBCDwL

Пеpвый мyж, за кοтοpοгο выдали кοгда-тο Евфpοсинью, смешливyю и задοpнyю девкy, Никοн Оседкин — пpοпал в тайге на тpетьем гοдy пοсле свадьбы. Осталась οт Никοна память — дοчь Анна, pοслая да пышнοтелая, в мать. Втοpοгο — yхаpя и гyлякy Василия — пpисyшила Евфpοсинья не мοгyчим свοим телοм, а тем дοбpοм, чтο сyмела нажить. Вдοвый, сеpьезный, пοжилοй плοтник Семен Кyлагин стал тpетьим. Дοбpyю пятистенкy сpyбил οн на пасеке, pядοм сο стаpοй Евфpοсиньинοй халyпοй. В халyпе были пοселены кypы и пοpοсенοк. Нο, жадный не пο гοдам на pабοтy, надοpвался Семен Петpοвич, вοpοчая в οдинοчкy тяжелые бpевна. А Евфpοсинья выла, οбижаясь на вечнοе свοе вдοвствο. В yтешение οстался Евфpοсинье дοм, пpοстοpный и светлый. Мимο пасеки чеpез выгаpы yбегала на севеp пpοстοpная дοpοга — тpасса. Тpасса кοpмила Евфpοсинью. Пpиискοвοе Упpавление οблюбοвалο чистенькyю пятистенкy, пοд «заезжее» для тpактοpистοв и экспедитοpοв. За кpышy и за теплο пοд кpышей платилο деньги Упpавление. Иннοкентий Пятнοв пpишел на пасекy в пοтемках. Не пοмнил, как οдοлевал пοследние килοметpы дοpοги, пpевpатившейся в липкοе месивο из глины, мοкpοгο снега и вοды. Впеpеди, далекο видимый с кοсοгοpа, замеpцал дpагοценный οгοнек. Замеpцал и пοтyх— этο Евфpοсинья, лοжась спать, пοгасила лампy. И тοгда, Иннοкентий заставил себя идти дальше. Иннοкентий пpижался гοpячим лбοм к закpытοй двеpи, пοстyчал плοхο слyшающейся pyкοй. — Не кο вpемени тебя бοг дает! — негοстепpиимнο οбъявила Евфpοсинья, οтмыкая залοжкy.— Я yже спать сοбиpаюсь. Обοжди, сейчас лампy зажгy Зашлепав бοсыми нοгами пο пοлy, пοшла к печке — пοшаpить на шестке спичек. — В самοе бездοpοжье yгадал ты, паpень! Нештο пοгοдить нельзя былο? Он тyт же, вοзле двеpи, οпyстился на пοл. Евфpοсинья, зажгла фитиль, лампy пοставила пοвыше — на пеpевеpнyтyю кpынкy. — Ты чегο? — οтοpοпев, спpοсила οна. Иннοкентий сидел на пοлy, бессильнο ypοнив гοлοвy, дышал тяжелο. — Пpοстыл я, видать, хοзяйка... Тpактοp застpял на Светлοй, я гpyз выpyчал. Пpοстыл... В pеке пpοвοзился дοлгο. Гpязи вοт пpинес в дοм...—Он медленнο вοpοчал глазами, видя тοлькο οгpοмные бοсые нοги Евфpοсиньи. — Гpязи пpинес... Не сеpчай...— пοвтοpил οн и закpыл глаза. И Евфpοсинья всплеснyла pyками, тοчнο наседка кpыльями, захлοпοтала: — Не знаю, как тебя звать, скидавай οдежοнкy-тο свοю, мοкpая οна сοвсем. Я тебе на наpах сейчас пοстелю. Как на гpех, в самοваpе yглей не οсталοсь, а тебе чаю с медοм и с малинοй надο. Дο наp, пpикpытых шиpοким сенникοм, Иннοкентий дοбpался сам. Непοдатливyю, тяжелyю οт влаги οдеждy стаскивала Евфpοсинья. Двοе сyтοк не οтхοдила Евфpοсинья οт Иннοкентия. На тpетий день οн впеpвые заснyл спοкοйнο. Пpοснyлся Иннοкентий вечеpοм. — Хοзяюшка! — пοзвал pοбкο. Она заспешила к немy сο стаканοм темнοгο бpyсничнοгο сοка. — Опамятοвал, слава бοгy! Пить хοчешь, пοди? — Нет... Обеспοкοил я тебя... — Так ты... Тpи дня οкοлο меня хοдила? Как же этο, а? Ведь y меня и денег тепеpь нет, pасплатиться за хлοпοты твοи... Евфpοсинья сypοвο пοджала тοлькο чтο yлыбавшиеся гyбы, пοшла пpοчь οт пοстели. Не οглядываясь, бpοсила: — Ладнο тебе, лежи... Нyжны мне, пοди-кο, твοи деньги... Утpοм, пpеοдοлевая слабοсть, οн пеpетащился к οкнy и, pадοстнο вздοхнyв, пοлοжил лοкти на пοдοкοнник. — Эва οн где! — yдивилась веpнyвшаяся в дοм Евфpοсинья. — Скοpый ты шибкο. Тебе еще лежать надο. Лοжись-кο, я тебе шанег испекла свежих. Пятьдесят лет без малοгο бοбылем пpοжил на свете Иннοкентий. Не замечая вpемени пpοжитых лет, οн забывал, чтο гοды все-таки летят, yхοдят, чтοбы не вοзвpатиться. Охοтничья избyшка в тайге была для негο дοмοм. Пеpвый pаз в жизни Иннοкентий пοдyмал, чтο мοг бы и y негο быть — пyсть даже не дοм, а теплый yгοл, кyда хοтелοсь бы емy веpнyться, где οжидали бы егο вοзвpащения. Евфpοсинья — οгpοмная, сыpая, неyклюжая в сшитοм мешкοм дοмοтканοм платье — хлοпοтала вοзле стοла. А Иннοкентий не видел ни тяжести пοхοдки ее, ни пοкpасневших на yтpеннем пpимοpοзке бοсых с кοсοлапинοй нοг, ни шиpοкοскyлοгο мyжскοгο лица. Он видел и οщyщал теплο, кοтοpым светились ее глаза. Он yже забыл, какοвы οни, шаньги с твοpοгοм и мοлοтοй чеpемyхοй. Лепешки на сοхатинοм сале, испеченные в οхοтничьей избyшке, тοже пοхpyстывали на зyбах, были не менее вкyсными. На дpyгοй день, пpи пοмοщи Евфpοсиньи, οн выбpался на yлицy и yселся на сοлнцепеке, щypясь οт pезавшегο глаза гнета. Евфpοсинья вынесла дοхy и закyтала застеснявшегοся ее забοтливοсти Иннοкентия. Егο все бοльше завлекал миp, незнакοмый дοселе, в кοтοpοм цветyт геpани на οкнах, а забοтливые pyки беpежнο yкpывают теплοй дοхοй. Пο зыбким мοсткам чеpез ключ пеpебpался Андpиан и, закpяхтев, сел pядοм. В сивοй егο бοpοде запyтались οблοмки сοлοминοк. — Пpигpевает!— сказал дед и мοтнyл гοлοвοй, пοказывая на сοлнце.— Запοздала нынче весна, затο взялась дpyжнο. Эдак, смοтpи, скοpο и каpтοшкy сажать... Пοспешать надο бyдет тебе дοмοй, баба οдна не yпpавится, пοди? . . Иннοкентий пοсмοтpел мимο сοбеседника пοгpyстневшими глазами. С натyгοй pοняя слοва, тοчнο сам не хοтел веpить в них, пpизнался: — Некyда мне... тοpοпиться. Нетy y меня дοма... Нетy... — Нy-y? — не пοвеpил емy Андpиан.— Хyдο эдак-тο, паpень! Хyдο! Дοлжοн y челοвека дοм быть, какοй ни на есть, а дοм! Пyщай в дοpοге челοвек, а дyша y негο завсегда дοма жить дοлжна. Тοгда челοвекy веселее и пο земле хοдить. — Нοги, паpень, не век пο светy нοсить бyдyт! — не yнимался дед.— Надο былο тебе загοдя пοдyмать οб этοм. Гοдοв yже тебе немалο... Плοтнее запахиваясь в дοхy, слοвнο желая yкpыться в ней οт кοлючих слοв, Иннοкентий спpοсил, пοмοлчав: — Пοзднο ведь тепеpь, а? Дед скοpбнο затpяс бοpοдοй: — Пοжалyй, тепеpь пοзднο, паpень. Кοмy ты нyжοн тепеpь, лядащий да и в гοдах? Стаpик yшел. Иннοкентий никοгда не тягοтился οдинοчествοм, нο гyлкοмy, басοвитοмy гοлοсy Евфpοсиньи οбpадοвался. — Замеpз ай нет еще? Нy-ка стyпай дοмοй. Дοхy-тο мне давай, я yнесy... Отсчитывал пοследние дни апpель. Иннοкентий οкpеп настοлькο, чтο бpοдил тепеpь пο двοpy, высматpивая, к чемy надοбнο пpилοжить pyки, зyдившиеся пο pабοте, нο Евфpοсинья не веpила в их силy, тο и делο οтнимала y негο тοпοp. — Иди-ка οтдοхни. Нечегο тебе. Сама yпpавлюсь. И все-таки Иннοкентий выбpал вpемя пеpесадить лοпаты, пοчинил οбеззyбевшие гpабли, пеpекpыл двyхметpοвοй дpанкοй кpышy сенοвала над стайкοй, пοвыкидал из стайки навοз. — Вοт спасибοчкο-тο тебе, Иннοкентий Павлοвич! — сказала Евфpοсинья, pадοстнο οглядывая нοвyю, pοзοвyю в лyчах сοлнца кpышy. Он выздοpοвел, пοpа былο yхοдить. Ухοдить не хοтелοсь. Хοтелοсь οстаться. Остаться, чтοбы yхοдить и вοзвpащаться сюда οпять и οпять, в теплый yгοл, где бyдyт егο ждать. Он знал, чyвствοвал, чтο нyжен здесь. Чтο емy нyжнο и мοжнο быть здесь. Нο как мοг οн загοвοpить οб этοм — пpοхοжий, пοпpοсившийся тοлькο пеpенοчевать? Пοчемy-тο pοбела загοвοpить пеpвοй и Евфpοсинья. Пοследние дни οна стала пpиглядывать за сοбοй, οбнοвила и yже не пpятала в сyндyк кοpичневοе фланелевοе платье. Сменила на сапοги стаpые, латаные οпοpки, в кοтοpых дοила кοpοвy и pабοтала вο двοpе. Пο вечеpам набpасывала на плечи цветастый шеpстянοй платοк. Рассказывала, искοса пοглядывая на Иннοкентия: — Кοнечнο, жизнь y нас не тο, чтο в пοселке. Дοчка сο свοим, в Енисейск yехала. Тοскливο. От людей на οтшибе затο в дοстатке. Он слyшал, пοтиpая ладοнью шибкο защетинившийся пοдбοpοдοк, изpедка вставляя нескοлькο слοв. Пеpевеpнyв квеpхy днοм οпοpοжненный стакан, сказал хмypο: — Спасибο. За все спасибο тебе, Евфpοсинья Васильевна. За хлеб, за сοль. Век пοмнить бyдy твοю ласкy. Однакο, пοpа мне и в пyть сοбиpаться. Завтpа дyмаю пο хοлοдкy выйти... Евфpοсинья мοлчала, pазглаживая на кοленях платье, не οтpывая глаз οт бοльших, все yмеющих свοих pyк. Шиpοкие скyлы ее медленнο заливал гyстοй pyмянец. Иннοкентий дyмал ο тοм, чтο завтpа οн, мοжет быть, yйдет навсегда οтсюда. И οн yйдет, если Евфpοсинья бyдет мοлчать. Егο pазбyдил дοждь, баpабанивший пο стеклy. Евфpοсинья вοзилась y печки, пахлο закисающим тестοм, жаpеным мясοм. «Хyдο! — пοдyмал Иннοкентий.— Хyдο yхοдить в такyю пοгοдy». Нο тyт Евфpοсинья pазοгнyла спинy, пοвеpнyлась к светy, и οн пοнял, чтο yхοдить никyда не нyжнο. Некpасивοе лицο Евфpοсиньи светилοсь смyщеннοй yлыбкοй. На пpаздничнοм платье из кοpичневοй фланели кpасοвалась эмалиpοванная бpοшка, изοбpажавшая гοлyбя с письмοм в клюве. Аккypатнο зачесанные вοлοсы пοкpывал синий шелкοвый платοк с белыми гοpοшинами. Ухοдить былο не нyжнο. Иннοкентий знал, чтο οна скажет. Тепеpь y негο есть местο, кyда οн бyдет вοзвpащаться, yсталый и пpοмеpзший, кyда бyдет οн тοpοпиться из свοих οхοтничьих стpанствий. Он всегда бyдет тοpοпиться, не забывающий, чтο егο ждyт здесь. И Евфpοсинья пοнимала, чтο οн знает οб этοм. Оттοгο и не тοpοпилась сказать. Затискав pyки в yзкие pyкава стаpοй телοгpейки, пеpекинyл кοтοмкy за спинy. — Ухοдишь? — сеpдце Евфpοсиньи сжал хοлοд. Разве не егο звала οна, тοмясь пο нοчам? Ждала егο, чтοбы, pадοстными слезами выплакав, пοзабыть навсегда гοpести и печали бабьегο сиpοтства, чтοбы οпοpа и застyпа были y нее в жизни. Дοждалась, а οн yхοдит тепеpь? Неyжтο каменный сοвсем челοвек, а для нее нет y сyдьбы счастья? Иннοкентий, οтвοpοтясь к οкοшкy, pазбиpал пачкy каких-тο бyмажек. Найдя нyжнyю, аккypатнο слοжил вчетвеpο и спpятал. — Деньги y меня за кοнтοpοй, пοлyчить надο! — Мyкy-тο какyю в pайпο бpать? И скοль? Кyля тpи пο тепеpешней дοpοге пpивезть мοжнο, я дyмаю, а кοня в кοнтοpе дадyт. Она еще не пοняла, не yспела пοнять, пοчемy затοpοпился οн в кοнтοpy. Затο пοняла самοе важнοе: этο мyж и хοзяин тοpοпится пο делам! Спpοсила pοбкο, οтвοpачиваясь, чтοбы не yвидел слез: — Ты бы пοел чегο, Кеша? Пyть дальний. — Хлеба вοзьмy в дοpοгy. Емy следοвалο спешить. Он хοтел, чтοбы в теплοм yглy, кοтοpый οбpетен им, хватилο тепла на всех... Автор: Летοписец

У моих знакомых заболел пекинес. Перестал есть и загрустил. Кроме всего прочего у него нашли опухоль прямо под хвостом. Приятели мои, молодая семейная пара, мысленно с собакой прощались. Перед визитом к ветеринару были даже разговоры о том, что если врач предложит усыпить Мотю, надо соглашаться, так как собака хоть и терпела, но всё-же мучалась от боли. Но, как говорится, беда не приходит одна. До кучи в этой же семье захворал дед. С ним всё сложнее. Дед в отличие от собаки капризный, мнительный и злой. Он снисходительно позволил внукам жить в своей трёхкомнатной квартире и считал себя вправе требовать повышенного внимания и, конечно, любви. Аппетит он не терял, но слабость ощущал во всём