Город Осинники, школа № 16, 1 "В" класс, 1960 - 1961 учебный год. .

Жанр – нон-фикшн *
"На ва́ссаре"
Александр Бочаров 55
.
Памяти ушедших одноклассников Толи Барышникова, Коли Метсяля и старшего друга Паши Воробьёва. Мы уже живем не в той эпохе...
(Юг Западной Сибири, г. Осинники, жилой район шахты № 9)
ГЛАВА 1
КРАЖА
1.1 Начало
В середине сентября 1965 года, часов в десять утра двенадцатилетний Шурка стоял на ва́ссаре ** в проулке Клейменова у старого тёмно-серого тополя с глубокими трещинами по низу ствола.
Парень стоял на страже при совершении запланированной кражи и при грозящей опасности должен подать сигнал своим сообщникам: Пашке Воробьёву, Толе Барышникову и сыну карело-финна — Коле Метсяля, которые скрытно, под покровом утреннего тумана, проникли через веранду в соседний частный дом Хомякова Дмитрия Борисовича.
Дом Хомякова находился в переулке Островского, между маленьким узким проулком, ведущим к двум колодцам с холодной родниковой водой и подворьем бывшего финского военнопленного Йори Пуронен, который после женитьбы стал Гошей и взял фамилию своей русской жены — Таси Петровой.
Трое одноклассников: Шурка, Толик и Коля учились в шестом классе. Они договорились, что сегодня не пойдут в школу и прогуляют уроки. Ребятам такое не впервой. Их старший товарищ, Пашка Воробьёв, в мае этого года закончил учёбу в восьмилетней школе № 16 и в девятый класс не пошёл. Парень через своего брата Славика устроился временно работать грузчиком на промышленную базу в Соцгород.
Сегодня у Пашки выходной день. Он заранее подговорил ребят обшмонать дом Дмитрия Борисовича, а во второй половине дня сходить в район "Разреза" и пострелять там из обреза и из поджиг по консервным банкам. Дело было замётано, ребята согласились на такое мероприятие.
Правда Шурка, как это часто с ним бывает, основательно подытожил:
"Замётано!
Только надо всё делать осторожно. Зря с уроков смываться тоже не стоит, не следует!"
Рано утром Пашка Воробьёв заприметил, что Дмитрий Борисович, как всегда ушёл на работу в Стройгородок, в "Автоколонну № 3", расположенную на улице Советская (позже её переименовали в улицу Ломоносова).
Старшие дети Хомякова, Валя и Коля, пошли в первую смену в школу № 16, а их мама-Соня, после утренней дойки коровы с четырёхлетней черноглазой доченькой Верой, с подойником и с "хрущёвским" рюкзаком за плечами направилась на рынок "Стройгородок" продавать парное молоко, свежий обезжиренный творог и нежирную сметану.
Утро выдалось прохладным, слоистые облака закрывали солнце, птички затаились в огородах и не чирикали на деревьях.
Псы громко не лаяли, не хрюкали свиньи в стайках, изредка пели петухи, кошки не лежали где попало под кустами на влажной траве от утреннего тумана.
Поначалу, как и было задумано, дело спорилось легко и непринужденно.
Уже позднее, когда Шурка учился в институте, он часто замечал, что у людей с большим жизненным опытом дела спорятся сами собой, без особого приложения сил, – этот феномен парень назвал "накопленной внутренней силой".
1.2 Второй завтрак
Между тем события по краже имущества из дома Дмитрия Борисовича Хомякова, механика автоколонны № 3, разворачивались следующим образом.
Пятнадцатилетний Пашка Воробьёв каким-то внутренним чутьём нашёл на веранде, под клеёнкой стола, ключ от навесного замка двери дома. Друзья быстро отыскали второй ключ припрятанный в укромном месте и с трудом открыли рассохшуюся входную дверь. Вошли в прихожую, со стороны маленькой кухни вкусно пахло жареной картошкой и отварными куриными потрошками. У всех троих разыгрался аппетит.
Коля Метсяля схватил половник и зачерпнул из эмалированной кастрюли отварной желудок, пупок и сердце с двумя мягкими нежными кусочками печени. Весь этот ливер Колька вывалил в алюминиевую тарелку, немного присолил, поперчил, намазал горчицей, слегка припудрил ванилью и аккуратненько подцепил куриное сердце вилкой из нержавеющей стали с пластмассовой ручкой цвета слоновой кости. Было приятно и вкусно кушать такой продукт с наспех отломанной краюхой ароматного чёрного хлеба, который дополнял всю палитру цветового сочетания блюда, быстротечно выложенного в неглубокую тарелку. Гармония цветов и оттенков ливерных продуктов, разложенных по тарелке, случайная, хаотичная идея цветовых композиций со специями, вызывала отменный аппетит у растущего молодого парня.
Барышников Толя "продвинулся" ещё дальше!
Он неспешно, по-хозяйски зашел на кухню, внимательно осмотрел тёплую кирпичную печь, открыл дверцу, кочергой расшевелил угли и подбросил в топку сухие дрова, лежащие небольшой поленницей в подпечье, после этого приоткрыл поддувало. Яркие языки пламени лизнули покрытую мхом кору поленьев, и скоро все дрова пылали в огне. Толик нашёл в добротном хозяйском холодильнике три десятка замороженных пельменей и отварил их на курином бульоне. Готовые пельмени переложил в низенький, но широкий глиняный горшочек, залил топлёным маслом, сверху поперчил и заправил сметаной.
Пашка выдвинул ящики старого кухонного буфета, вытащил две медали и один орден, аккуратно завернул их в холщовый кусок ткани. Возле зеркала с умывальником, над мусорным ведром, нашёл полный флакон тройного одеколона. Достал из-под стола алюминиевый ковшик без крышки и бутылку минеральной воды, всё это упаковал в газету и положил в синюю сетку-авоську.
1.3 Гоша Петров
На улице внезапно скрипнула калитка, дядя Гоша в потёртой фуфайке, с криво нахлобученной шапкой на голове (видимо в спешке или впопыхах её надел), очень шустро и быстро выскочил из своего двора на дорогу переулка, держа в левой руке помойное ведро, наполненное печным шлаком, а в правой — совок для золы и угля.
Гоша ни с того ни с чего стал аккуратно отсыпа́ть небольшие ямки и канавки на дороге, накануне размытые проливным дождём. Финн как-то старательно, усердно и разумно выравнивал неровную поверхность переулка, осторожно и внимательно поглядывая по сторонам.
Шурка напрягся, рачительность соседа-финна насторожила парня:
"Не к добру это! Ох, не к добру!"
Гоша, как представитель основного населения далёкой Финляндии, финно-угорского этноса, был немного странноват для русского человека.
Шурка где-то читал, что характер у северных людей независимый и самодостаточный, иногда они склонны к подозрениям.
При первом знакомстве финны замкнуты, у них нет такой открытости, какую бы хотели видеть в них, например, русские люди из Сибири.
Финн скрытен, долго надо быть его другом и необходимо доказывать эту преданность, чтобы он начал говорить самое сокровенное. Однако позже можно увидеть и обратное, если финн проникнется к тебе доверием.
"Что же делать — подумал Шурка. Как быть?"
Ведь он впервые в жизни стоял на ва́ссаре, оберегая спокойствие и безопасность своих друзей.
В это время на вершине огромного террикона шахты № 9 опрокидыватель с грохотом высыпал породу из вагонетки.
Большие куски породы и колчедана полетели по откосу в низину лога, туда, где в трёх-четырёх километрах правее, то есть к северо-востоку от отвала, на высоком холме, находились жилые дома, бараки и хозяйственные постройки посёлка Тайжина.
Однако вернёмся в наш родной район шахты № 9.
Через пару минут в автоматическом режиме скипо-клеть порожняком стремительно понеслась по рельсам вниз, к шахтному стволу, на очередную погрузку породы.
Шум работающих механизмов на терриконе шахты вывел Шурку из ступора, и через несколько секунд он уже по другому смотрел на Гошу Петрова.
"Пусть его тёмное прошлое остаётся в прошлом, — подумал Шурка, выходя из оцепенения. Дядя Йори ещё тот тёртый орешек!
Устроил здесь целое представление по срочному ремонту участка дороги переулка Островского!
Нашёл время!
Где только он сразу столько шлака взял?
Собрал что ли на помойке?
Видимо, он заподозрил что-то неладное или заметил, как мои друзья пробирались в жилой дом Хомякова".
1.4 Голуби
Шурка призадумался и осмотрелся по сторонам. Как-то стало светлее вокруг. После двух дождливых сибирских дней, которые прервали безоблачную и сухую погоду с довольно тёплыми сентябрьскими утренниками, заново (вновь) распогодилось.
Наступила ясная солнечная погода.
Голуби-тучерезы вертикально взлетели с крыши Шуркиного дома на большую высоту, а затем отвесно упали на голубятню… Звонко захлопали крыльями бакинцы. Турманы, спускаясь из-за облаков, кувыркались в воздухе через голову или крыло. Любимый галицийский серебристый голубь "Цезарь" сел Шурику на плечо. Среди других пород голубиного племени галицийского голубя выделял красивый окрас. Его гордая осанка, длинная шея и сильновыпуклая колесообразная грудь делает эту породу просто неотразимой. Роскошный светло-голубой отлив перьев "Цезаря" прекрасно сочетался с белоснежным окрасом всего корпуса (тела) голубя.
Шурка взял голубя в руки, аккуратно погладил птицу по клюву, а затем осторожно и ласково по хохолку. "Цезарь" затих, парень начал почёсывать его сзади по шее, пониже хохолка, приговаривая:
"Ну что, мой ласковый, нежный друг, прилетел. Почувствовал моё волнение?
Успокойся!
Как наша баба Дуня сказывала:
"Бог не выдаст, свинья не съест".
Ничего плохого не случится, всё обойдётся и кончится благополучно. Этот трудолюбивый дядя Гоша (Йори) скоро закончит мостить свою дорогу, тем более что шлака у него осталось с гулькин нос!
Правильно, "Гулька"?
Так иногда Шурка ласково называл своего голубя-"Цезаря".
Наконец-то мольба Шурки, стоящего на ва́ссаре, возымела своё действие и в скором времени дядя Гоша, как-то странно закрутился, схватился за живот и боком двинулся на своё подворье, с кочергой и с пустым ведром в руке. По всей видимости его сильно припекло и он перестал кобениться в переулке (делать странные, неестественные телодвижения и ужимки) при ремонте закреплённого за подворьем участка общей дороги. Шапка-ушанка дяди Гоши коим-то образом выровнялась на его макушке и более опрятно стала смотреться на голове.
1.5 Атас или "Айда сюда!"
Шурик засунул "Цезаря" за пазуху, поднял с земли три окатыша из отсыпанного шлака и двинулся к ограде Дмитрия Борисовича Хомякова. Парень метким броском швырнул камушек в кухонное окно дома, из-за занавески появилась взъерошенная голова Пашки Воробьёва с выпученными глазами и с оттопыренными ушами. Он что- то медленно пережёвывал, измельчая пищу своими крепкими, белыми зубами. Шурка замахал руками, типа:
"Айда сюда!"
Других знаков подачи сигнала опасности он не знал, и тем более ботать по фене — не был обучен. Это уже позже, когда Шурка служил в армии, его научили, что знак "опасность, внимание" — это сжатый кулак, который поднят вверх, на слегка согнутой в локте руке.
Видимо, после Шуркиного сигнала, Пашка Воробьёв провёл необходимую организационную работу и трое ребят осторожно и молча вышли из сеней дома на застеклённую веранду, по двум ступенькам спустились во двор и вдоль северной стенки строения вышли гуськом, один за другим, через калитку на улицу. Они были разнообразно одеты, кто-то в шароварах, в куртке и в кедах, а Коля Метсяля — в лёгкой стёганой телогрейке, в синих брюках и в восьмиугольной кепке, посаженной на его небольшую, белобрысую голову.
Пашка шёл впереди всей вереницы с нагруженной авоськой и с торчащими из неё в разные стороны газетами "Известия" и "Труд", в которые были завёрнуты похищенные из дома вещи.
Барышников Толя из обворованного дома выходил последним, пересекая переулок Островского в проулок Клеймёнова, он за собой рассыпа́л нюхательную махорку и чёрный перец, чтобы в случае чего собаки не взяли след. Парень читал книги, в которых герои захватывающих рассказов, для запутывания следов, посыпа́ли их табаком и тогда розыскные собаки сбивались с толку.
Чувствуя какую-то необъяснимую тревогу, Шурка вынул "Цезаря" из-за пазухи, ткнулся носом в его голову и выпустил на волю со словами:
"Лети, родной!
Домой лети!"
1.6 Эйфория
Ребята пребывали в эйфории от ранее полученных психо-эмоциональных переживаний, испытывали интенсивное удовольствие, радость и благополучие. У них появилась уверенность в себе, в своей безопасности и в безнаказанности. Расслабленность и эйфория смягчили потерю самоконтроля и дурь ударила им в голову.
В Клеймёновском проулке Пашка, как закоренелый цыган, начал потрошить из авоськи украденное барахло. Вынул алюминиевый ковш, достал флакон тройного одеколона и перелил в ковшик. Открыл зубами железную пробку со стеклянной бутылки и разбавил одеколон минеральной водой. Спирт одеколона и вода моментально среагировали и раствор стал нагреваться. Смешанная сивуха воняла тройным одеколоном, мгновенно дала мутно-молочный цвет с маленькими плавающими звездочками на поверхности смеси в виде неизвестного масла... Не церемонясь, Пашка выбросил пустой флакон из-под одеколона через забор в сад-огород старика Клеймёнова.
"Молочное пойло" он предложил распить за успешно проведённую "операцию" по изъятию барахла из дома Хомякова. Первым сделал пару глотков Толя Барышников, он машинально крякнул и сморщился. Затем напиток пригубил Шурка Бочаров, но удовольствия никакого не было, он учуял противный запах, поперхнулся и передал ковшик Пашке Воробьёву.
Пашка, как заядлый алконавт запрокинул край посудины через пухлую нижнюю губу и стал пить большими глотками. Остаток "бормотухи" допил Коля Метсяля. У мальчишек заискрились глаза, какой-то своеобразный запах, а в простонародье — одеколонная вонь появилась в окружение молодых ребят.
Лишь немного позже парни поймут (узнают), что они "спалились" именно на выброшенном флаконе из-под тройного одеколона. На этом вещественном доказательстве и будет строить (своё) основное обвинение старший лейтенант милиции Сергей Глушко, выпускник Новокузнецкого педагогического института.
ГЛАВА 2
ПОИСК
2.1 Как на пожаре
Во второй половине дня, после того, как ребята совершили кражу, Соня Хомякова по прозвищу "Калмычка" стала носиться по своему подворью с криками:
"Обворовали!
Всё съели!
По́ миру пойду!
Ой, ой, да кто же это сделал?"
Она "кудахтала" и злыми глазами посматривала на Шуркин двор и на его голубей, которые спокойно сидели на крыше. Во дворе игриво носился дворовый пёс "Тузик". Он гонял кур от своей конуры к стайке и дальше, к курятнику, через огород, благо что была середина сентября и с огорода убрали всё в закрома. Здесь летом росли красные помидоры, огурцы, стручковый перец, красно-розовая морковка, густая пахучая зелень петрушки, укроп, лук, чеснок и головки мака. Не росли только бледные, белокочанные капустные кочаны, так как хозяин дома, Александр Сергеевич Бочаров, покупал капусту для засолки на зиму в магазине № 47, стоила она семь копеек за килограмм и не было смысла выращивать её на своих шести сотках земли, занимая место на огороде, а не в совхозно-колхозном поле.
В усадьбе Александра Сергеевича было светло́ и просторно, высокая куча ботвы лежала на земле. Видно, что хозяева хорошо заботятся о своей собственности и тщательно ухаживают за небольшим участком в шесть соток земли, которые были выделены для жилищного строительства в период правления предсовмина СССР Г.М. Маленкова.
У большинства жителей переулка Островского сложились устойчивые объяснения тем немногим инцидентам, которые происходили в их жилом районе. Где бы что не произошло, то во всём этом виноват или Пашка Воробьёв, или Серёга Сычугов, или Шишикин Витька, а если у них появлялось неопровержимое алиби, то тогда виноват голубятник — Шурка Бочаров.
Трудно было жить с таким клеймом закоренелого хулигана.
Иные хозяйки дома думали, что вот этот тощий хулиганистый мальчишка со временем вырастет в здоровенного бугая, с которого можно будет писать классический портрет уголовника-рецидивиста: стриженная под нуль, с оттопыренными ушами, маленькая, не больше пятьдесят пятого размера, голова, которая, как бы чужая, сидит на бычьей шее. А по всему телу, включая и необхватные плечи, красуются различные татуировки от вождя народов с храмовыми куполами до обнажённых женщин с расписными русалками. Непременно составляющей этого портрета должен быть тупой взгляд исподлобья и пудо́вые кулаки с фомкой в руке.
То ли дело рафинированные домашние ребята, такие как Вова Петров, Сапожников Миша, братья Якунины (Вова, Миша, Илюша), Миша Минаков.
Они были для жителей переулка приличными мальчишками, которые и мухи не обидят, и паучка не раздавят. Даже курицу не напугают, а многие курицы с петухами иногда гуляли и паслись около каждого двора и углярки.
К вечеру пришёл с работы хозяин обворованного дома Дмитрий Хомяков, уставший, сердитый, подвижный и несловоохотливый.
Семья Хомякова начала проводить розыскные работы. Они обшарили свой дом, обнюхали веранду и подворье, часть переулка, примыкающего к их усадьбе и двинулись дальше.
В проулке Клеймёнова по-прежнему пахло тройным одеколоном, так как пустой флакон и алюминиевый ковш валялись в огороде старика и источали стойкий запах.
Хомякова Соня оторвала нижнюю часть горбыля от Клеймёновского забора и шустро пролезла в его сад-огород через узкую щель, обдирая крепкие бедра и царапая упругие пышные груди. Собрала найденные улики: флакон из-под тройного одеколона, алюминиевый ковш и пустую бутылку из-под минеральной воды.
С криками:
"Ой, подлюки, алкаши хре́новы!
Всё выпили, всё съели!
Обокрали нас!"
Её стоны и вопли пронеслись мимо высокого толстого тополя в сторону столовой № 6 комбината шахты № 9. "Калмычка" ревела, охала и кряхтела, складывая собранные улики на край огорода под раскидистые листья хрена.
Дмитрий Хомяков от соседа Всеволода Пилипенко позвонил в милицию и сообщил о квартирной краже.
2.2 Милиция и их собака
Через час приехали милиционеры с кинологом и со служебно-розыскной собакой. Они внимательно осмотрели веранду, двери, прихожую и кухню. Заглянули в кастрюли, в пустой низкий, глиняный горшочек, под стол и в маленький холодильник. Поковыряли кочергой прогоревшие угли в печи, выдвинули ящики старого буфета и осмотрели подоконник и занавески кухонного окна.
Хомякова заявила, что в доме жулики всё съели, забрали орден и две медали, которые она выменяла на базаре у одноногого фронтовика в мае прошлого года. Сонька настойчиво повторяла, что пропали девяносто рублей из комода, расположенного в хозяйской спальне, хотя следы злодеев в спальню кинолог с собакой не обнаружил.
После осмотра места происшествия, кинолог вышел во двор, внимательно осмотрелся по сторонам.
Члены следственно-оперативной группы отошли от специалиста-кинолога на расстояние, чтобы не отвлекать розыскную собаку от поиска следа.
Перед постановкой розыскной собаки на след и переходом на его проработку специалист решил повысить мотивацию животного к работе. Он стал эмоционально произносить поощрительные команды высокими звуками с похлопыванием собаки по груди. Затем надел на неё шлейку и пристегнул длинный поводок к ошейнику. Перед началом работы по следу, кинолог ознакомил собаку с запахом видимого отпечатка обуви сорок первого размера, оставленным преступником. Затем пустил её на поиск следовой дорожки. Ищейка неуверенно взяла след, вышла к калитке, обнюхала столбик ограды, перешла через ширину переулка и направилась в злополучный проулок.
Собака покрутилась по проулку, не обратила внимания на сложенные улики под кустом растущего хрена и повернула назад к ограде Дмитрия Хомякова, где она начала чихать, тереть лапами нос и резко уходить в сторону от запаховой дорожки. Кинолог остановился, отметил злополучное место, отвёл собаку к калитке Гоши Петрова и стал промывать ей слизистую оболочку носа. По поведению ищейки было видно, что след преступника обработан пахучими веществами. В данной ситуации по следовой дорожке Толя Барышников заранее рассыпал махорку и молотый перец, что на короткое время отодвинуло пацанов от неминуемого разоблачения.
2.3 Местные жители
Поглазеть на оперативно-следственные работы Осинниковской милиции, а проще говоря, на этот цирк, тут же собралась толпа ротозеев с соседних улиц и из переулков. Мужики удивлялись мощному натиску правоохранительных органов в поиске преступников. В кои-то времена в их переулок приехала милицейская машина, а в простонародии бобик, да ещё со служебно-розыскной собакой, которую пустили по ложному следу, обработанному то ли табаком, то ли перцем.
Бабенки перешёптывались:
"А что украли?
Говорят, Митька Хомяков ещё пацаном в своей Белоруссии, когда стояли они под немчурой, стибрил какую-то шкатулку с золотишком, припрятал и привёз сюда. Бандюганы надыбали тайник и обворовали его".
А базарные бабы понеслись ещё дальше:
"Нет! Это Сонька на базаре выменяла у фронтовика орден с камушками и золотой портсигар. Вот жулики прознали и вскрыли железный ящик в подполье дома, где она хранит свою картошку".
Подошёл на костылях Степан Яковлевич Процишин, симпатичный мужчина тридцати четырёх лет, сосед с улицы Островского, травмированный в шахте. Он был в курсе дел, но слегка поддатый, зато с трезвым умом.
Степан во всеуслышание заявил:
"В этом году, в годовщину Победы сходка воров порешила до ноябрьских праздников шахтёрские дома и бараки не обворовывать.
Хомякова обворовали приезжие, гастролёры залётные или цыгане, которые кучкуются в Новокузнецке, в цыганском посёлке, расположенном в Точилино, в районе телевышки".
Подбежала Нюрка Халтурина и хриплым голосом забормотала невпопад:
"Я подслушала, когда милиционер-собачник протоколировал свой собачий поиск, то он с ментом разговаривал и назвал сорок шестой размер обуви.
Такой обуви ни у одного мужика в районе шахты № 9 нет! У наших мужиков размеры поменьше..."
Женщины, стоящие рядом, с усмешкой переглянулись. Видимо каждая из них подумала:
"Кому, кому как ни этой уличной потаскухе знать размеры наших мужей. Нюрка мужские размеры в нашем районе лучше всех знает. Она в этом разбирается".
2.4 Василий Шишикин и его семья.
Якунина Тоня и её дети
Незадолго до выступления Степана Процишина, со стороны своего дома, с нижней части переулка, с массивной тростью пришёл бывший полицай, опытный следопыт-любитель (при немцах он жил в Западной Украине), хромой сосед — Василий Шишикин.
Старики поговаривали, что Васька в конце войны, бегая от органов НКВД и СМЕРШ по лесам на Кременецкой возвышенности, по Украине, отличался выносливостью, хитростью и природной смекалкой. Его поймали незадолго до майской амнистии 1945 года, осудили на десять лет без права переписки.
По какому-то злому совпадению, Шишикина из Западной Украины этапировали в Западную Сибирь, в шахту, на добычу коксующихся углей. Под землёй, в лаве, Вася познакомился с вольнонаемной Полиной, закрутили роман. На соломе и сене, заготовленные для лошадей, прямо в шахте зачали первого ребёнка.
Молодая женщина к ряду, в течение трёх лет, родила сына Виктора и дочь Любу. По окончании срока заключения Василий мыкался с семьёй по вырытым землянкам, баракам. Жизнь была не в радость, на малую Родину не выпускали.
Когда подросли дети и им надо идти в школу, Шишикин срубил из брёвен домик, завёл кабанчика, курочек. В огороде копошилась жена Полинка, а он продолжал работать кочегаром в котельной шахты № 9.
После того, как Шишикин Вася выслушал выступление Степана Процишина, он внёс поправку из толпы:
"Так это про шахтёров, а Митька Хомяков не шахтёр, он автомеханик. А его жена Сонька — домохозяйка! Она на хозяйстве при корове, курах и поросятах, а детьми занималась её мать, которая недавно померла".
Жена Василия — Полина Шишикина, пышная, с конопушками на щеках женщина, начала боязливо одергивать мужа за потрёпанный рукав фуфайки, приговаривая:
"Тебе что, мало досталось?
Позабыл?
Ах ты, Ирод несусветный, ты и нашу дочь-Любу сюда притащил!"
Якунина Тоня стояла у забора, напротив углярки Бочарова и с явным неудовольствием, как бы свысока, посматривала на резвящуюся толпу, которая своим активным присутствием до чрезвычайности раздражала её. Рядом с ней стоял старший сын Вова, а за Вовкой — средний сын Миша, смугленький, как татарчонок. Младший сын — Илья, ковырялся в носу, выискивая и нанизывая ногтём пальца засохшую козявку. Илюша пока маленький, чтению не обучен и в школу не ходит. Однако карман его чёрных шаровар оттопырился от большой рогатки и от "зоски", засунутой в кожеток рогатки между резинками от раскуроченного противогаза.
Тоня слушала толпу и подгадывала момент, чтобы дать очередной подзатыльник своему вертлявому сыну. Без этого никак нельзя! Воспитательный процесс по любому должен быть продолжен. а как без этого?
Три сына — три опоры в жизни!
2.5 Машина Николая Холодкова
и корова Михаила Полякова
В это время сквозь вечернюю, пока ещё слабую пепельную дымку снизу, от дома родителей Сашки Полякова, неторопливо накатывался дрожащий и низкий гул одиночно работающего мотора, стали яснее выступать очертания движущегося автомобиля "Москвич-403 Э". На голубой машине выруливал сосед по переулку Островского — Николай Захарович Холодков. В салоне машины сидела его красивая жена Маша и маленькая пятилетняя дочь — Алла.
Кстати, история покупки Холодковым замечательного автомобиля была известна многим жителям района шахты № 9. Появление новой модели, как обычно, сопровождалось резким подорожанием, — ценник на "Москвич-403 Э" был установлен в размере 3400 рублей, вместо 2500 рублей. После этого многие очередники треста "Осинникиуголь", получив открытку на новый автомобиль, отказались от покупки и очередь резко продвинулась вперёд.Таким образом Николай стал первым и единственным обладателем экспортного "Москвича" среди работников шахт № 4, № 9 и "Капитальная — 2".
Машина выделялась своей особенной красотой: решётка радиатора с обводами, боковины с лаковой вставкой, наружные зеркала заднего вида, изобилие хромированного декора и многое другое, что пользовалось очевидным, повышенным интересом у автолюбителей.
На предельно малой скорости Николай Холодков проехал на "Москвиче" мимо толпы зевак вверх по переулку к своему гаражу. Он распахнул ворота и загнал автомобиль под крытый навес, но вовремя не подсуетился и забыл прикрыть широкие ворота подворья.
Из проулка Дмитрия Семёновича Пчельникова, расположенного вдоль восточной стороны огорода Петра Сапожникова, огороженного забором из горбыля и штакетника, выскочила корова.
Бурёнка упёрлась рогами в приоткрытые ворота, а затем развернулась и устремилась вниз по переулку Островского.
Следом за животиной из проулка выбежал хозяин коровы Михаил Поляков, мужчина сорока пяти лет, проживающий с женой Натальей и с двумя детьми Валей и Сашей по переулку Островского в доме № 9.
Видимо, с рогов животины слетела верёвка, и она, почуяв свободу, рванула как можно быстрее домой, к тёплому пойлу и к мягкой сухой подстилке из свежего сена.
Коров, бычков и телят хозяева окрестных дворов района шахты № 9 вечером забирали из общего стада.
Пастух Иван Сорочинский и два его подпаски – Серёжа Сычугов и Лехтин пригоняли поголовье животных с лесных пастбищ к шахтёрскому вентилятору, расположенному за картофельными полями (за пашнями) недалеко от подножия затяжной горы "Рига" в сторону леса. Вот именно отсюда Михаил Поляков и гнал свою скотину домой.
Около ограды Хомякова толпа зевак расступилась в разные стороны, пропуская бурёнку в низ переулка.
Мишка Сапожников шарахнулся в проулок и спрятался за Клеймёновский тополь. Он с малых лет боялся больших животных, но любил бабочек, которых ловил летом сачком и засушивал с расправленными крыльями между страницами книги Н.С. Хрущёва "Высокое призвание литературы и искусства" 1963 года издания.
У Михаила Полякова корова была справной, она даже кое-где лоснилась своей блестящей и гладкой шерстью. Ясные и настороженные глаза, и стоячие уши говорили о хорошем здоровье кормилицы семьи.
Её прямая спина, мощная грудь и сравнительно небольшая голова подчёркивали Бестужевскую породу. В рыжем окрасе варьировало сочетание белого цвета и тёмно-красного оттенка.
Правда, в некоторых местах на шерсти животного висели колючки репейника. Однако, это не так страшно, хозяин на своём дворе продраит и почистит тело бурёнки скребницей, проверит туловище и ноги на наличие клещей и после осмотра перед вечерней дойкой хозяйка-Наталья промоет вымя коровы тёплой водой.
Но это будет немного позже.
Сейчас Поляков Михаил шёл мимо расступившейся толпы и с интересом поглядывал вокруг по сторонам. Разные, разные глаза смотрели ему в лицо ...
Много людей собралось около дома Хомякова. И стар, и млад пришли на бесплатное представление, чтобы посмотреть, послушать и себя показать:
"Вот какой я есть!"
Не было только старика Василия Братусь и четырёх героев-злодеев, которые постреляли из поджиг и обреза по консервным банкам около "Разреза", и пошли в сторону леса собирать калину.
Теперь большая крикливая толпа взрослых жителей для подрастающей молодёжи была и следователем, и прокурором, и судьей. Оставалось лишь разобраться, кому верить? Строгой и молчаливой милиции, или словоохотливым дядькам и тёткам.
2.6 Подворный обход жилых домов
Существенный путь к успеху следственно-оперативной группы милиции – это тесное взаимодействие с общественностью, гражданами и средствами массовой информации. Большой эффект дают встречи милиционеров с жителями района. Милиционеры вместе с председателем уличного комитета напросились во двор Петрова, в помещение летней кухни, где они уточнили принесённые списки жителей переулка Островского. Ознакомившись со списками, члены оперативной группы разбились по трём направлениям. Первое — с улицы 9-я Штольня и вверх, от первых номеров домов по переулку Островского. Второе направление опроса решили начать с жителей родительского дома Александра Полякова. Третье направление — от дома № 16, принадлежащего Бочарову Александра Сергеевичу, и выше до дома № 21 семьи Акатовых.
В скором времени, после согласования и уточнения некоторых данных, милиционеры приступили к опросу граждан и к обходу их домов и избушек с целью запротоколировать то, кто что видел и знает.
А какой наш народ?
Он простой, но немного обиженный, утомлённый, уставший, он сам себе на уме.
В предыдущие и в последующие годы мать-Родина потрепала и прополоскала своих людей. Народ пережил столько ужаса, сколько не выпало ни одному народу мира: революция, бандитизм, репрессии, война, концлагеря, голод, "хрущевская" кукуруза...
А что ещё будет дальше, лишь Богу известно.
В присутствии соседей, ни мужик, ни бабёнка всю правду милиционеру не скажет. Они научены горьким опытом, когда после такого откровения на людях, обидчики или дом-сарай твой поджигали, или вечером за углом морду били.
Наш народ умный!
Кому попало ничего не скажет.
То ли дело на очной ставке, без лишних свидетелей! Даже под протоколом, за душевным разговором со следователем, он наговорит такое, что после откровенной беседы и последующей пьянки сам себе с трудом верит. Однако вот, когда именно льётся такая правда-матка, то только успевай уши подставлять, да записывать. В толпе такое не расскажешь, в толпе кричишь что попало и пялишь свои зенки по сторонам.
Житель дома № 2 Сергей Комаров, мужчина-пенсионер, с каким-то нескрываемым интересом, сходу, стал общаться с появившимся в его ухоженном дворе старшим лейтенантом Глушко:
"У нас здесь, в начале переулка, сложности немного другие, чем там, в середине улицы, у двух колодцев, где вкусная родниковая вода. И мне, и моему соседу Половинкину Фёдору Семёновичу проблемы создают небольшие мелочи, а именно — отсутствие на нашем перекрестке оборудованного по всем правилам пешеходного перехода.
Это что получается?
Вечером иду с лесосклада шахты № 9, несу дощечку для обшивки своего домика, домик-то старенький, а зимы холодные. Обшивать стены надо, дров и угля не напасёшься для обогрева. А чем обшивать?
У вас там, в середине переулка, воруют по девяносто рублей за один раз, а у меня пенсия семьдесят рублей в месяц.
Беру плохую дощечку по дороге домой, а переходить шоссе страшно. Из-за косогора, со стороны Стройгородка, машина мчится на высокой скорости или разные мотоциклетки бороздят просторы без всяких прав и правил. Они так и норовят впереди пешехода прошмыгнуть.
Знак бы поставили какой для перехода от нашего переулка в сторону шахтёрской столовой. Вот за этой столовой, на левом берегу речки Кандалеп и находится лесосклад".
Сергей Иванович Комаров на время задумался, почесал свою макушку и продолжил:
"Я ту дощечку в сарае отстругаю в размер и приделаю к обшивке.
Красота!
Век живи не тужи.
Смотри, какая стройная, беленькая берёзка растёт у моих ворот!
Глаз радует!
Нам, старикам, уже многое и не надо!
Был бы мир в нашем мире...
Через калитку Комарова лейтенант Глушко вышёл в хорошем настроении. Старик Сергей Иванович всё расставил по своим местам. Он кратко рассказал, что хочет от жизни взять, что желает доделать в своей жизни и самое главное, у дедушки есть будущее в виде растущей белёнькой берёзы, которая радует его стариковский взгляд...
Дом № 3 встретил нежданных гостей своими величавыми стенами из красного кирпича, вдоль высокого забора из горбыля бегал здоровенный бульдог с пеною у рта. Собака передними лапами разрывала в клочья куски чахлого дёрна, растущего в углу вытоптанной земли. Цепь, то ослабевала, то резко натягивалась при очередной попытке бульдога освободиться от сдерживающих стальных звеньев цепи.
В зловещем, мощном порыве кобель злобно скрежетал зубами, озверело дёргался на привязи. Его слюна с пузырями пены из пасти, с передних клыков, хлопьями слетала на жёсткую землю, утрамбованную до плотности укатанной дороги. Хлопья пенистой слюны молочного цвета обильно увлажняли высушенный клочок земли.
Хозяева дома — фронтовики Пилипенко Вячик и его жена Ирина — волевая, властная женщина сорока пяти лет. Она загнала бульдога в загон, открыла массивную калитку и впустила во двор милиционера с председателем уличного комитета Макаровым Иваном Корнеевичем. Скупо поздоровались, без особого интереса выслушали доступную информацию по случаю сегодняшней квартирной кражи.
По вопросу воровства инвалид Пилипенко высказался кратко:
"Чтобы дом не обворовывали, бульдога надо иметь, а лучше всего — злого бульдога тигрового окраса с массивной головой! Псы отлично защищают жилище. Воры боятся таких собак и в дом не лезут".
Высказав свои соображения по затронутой теме, Вячик оттолкнулся от земли двумя деревянными брусочками с прибитыми к ним кусками от транспортёрной ленты и покатился на самодельной инвалидной тележке вглубь своего двора. У фронтовика не было ног и одного глаза, но были: твёрдый ум и хорошая память...
От увиденного — холодок пробегает по спине и сердце сжимается. Что сделала война с нашими людьми! Глаза округляются от ужаса.
За подворьем инвалида Пилипенко, около дома № 4 и № 6, на скамейке у края небольшой поляны, сидели два соседа: Михаил Кирпиченко и Дмитрий Поляков. Они мирно о чём-то беседовали. Со стороны могло лишь только показаться, что в этом спокойном месте безмятежно начинается сентябрьский вечер, который все нормальные люди или не замечают, или пассивно встречают в ожидании тихой ночи.
Их не тревожат воры, и даже конокрады. Воровать у них нечего. Места расположения их домов благоприятствуют спокойной жизни: справа — злой соседский бульдог, слева — хорошо просматриваемая вытянутая поляна по склону переулка Островского.
Они на заслуженном отдыхе, да и лишний раз за ненадобностью от дома надолго не отлучаются.
Но не менее важно и то, что между участками двух соседей, по узкому проулочку, в глубине трёх огородов проживает в маленьком домике № 5 бывшая гимназистка, женщина высокой культуры — Пилипенко Ксения Сергеевна, 1895 года рождения.
Бывшая воспитанница гимназии прививала своим родным детям любовь ко всему живому: будь то пчела, котёнок или конь.
Она любила повторять:
"Всякое дерево, каждая птица, любой цветок, обладают собственной неповторимостью и уникальностью.
Среди такого разнообразия человек привыкает сравнивать и выбирает то, что ему нравится.
Дети, берегите всё то, что окружает вас!"
Ксения Сергеевна Пилипенко жила в своей ухоженной избушке смирно, тихо, никому не мешая... Она спокойно доживала свой век.
Вечерами Пилипенко читала художественные книги или слушала пластинки с классической музыкой.
Хозяин дома № 7, Александр Иванович Хри́пин, с какого-то перепуга пошёл на милиционера буром:
"Я не прячусь ни от кого, мой дом стоит у всех на виду. Слева — поляна, напротив через дорогу — участок Акатова. Там Акатовский проулок, он начинается от нашего переулка и заканчивается на улице Островского.
Сын мой — Валерка, а дочь — Валька, они хоть и не путёвые, но под строгим присмотром. У меня ещё живёт пасынок Юра Кудряшов — смирный парень, — до сих пор любит бегать за бабочками с сачком. А когда мы идём в лес на речку, то наш Юрка с удовольствием ловит пескаря, гольяна на простую банку, наполненную хлебными крошками и завязанную марлей с дыркой.
Так что мне, товарищ милиционер, сказать кроме этого больше нечего".
ПРОДОЛЖЕНИЕ СМ. НИЖЕ ПО ССЫЛКЕ С ФОТОГРАФИЕЙ БЕРЁЗКИ И ДОМА КОМАРОВА С.И. , ПЕР. ОСТРОВСКОГО, ДОМ № 2
#АлександрБочаров55