Но не одни лишь наглазники нужны лошадям. Шорник делал своими руками и все остальное для верховой езды и чтобы впрячь лошадь в телегу. Важнейший в этом ассортименте - хомут, который надевают лошади на шею. Он из двух частей: внешней деревянной, выгнутой по форме, и внутренней мягкой, из подушечек войлока, чтобы при движении не натирал лошади шею. К хомуту крепятся прочные ремни – постромки. Морду животного плотно облегает уздечка, спину «венчают» седло или седелка. Первое - для верховой езды, а седелка – чтобы впрячь лошадь в телегу. Протянутый через нее чересседельник, соединяя между собой и приподнимая две оглобли, позволяет лошади меньше ощущать вес груза, который она везет. К уздечке крепятся железные удила, их, особенно тем, кто «с характером», вставляют лошадях в рот. К удилам тянутся длинные вожжи, которые возница берет при езде в свои руки. Ещё один длинный ремень в лошадиной амуниции – шлея от хомута по всему лошадиному туловищу…. Конское снаряжение многообразно, но в нем точно нет ничего лишнего. Названиями конской сбруи изобилуют русские пословицы, поговорки и сказки. У Пушкина поповский работник Балда вожжами, которыми крутил воду в море, заставил выйти из него чертенка. Порой мы и сами не знаем, что употребляем в своей речи тоже слова с названиями конской упряжи. Так, когда вокруг кромешная тьма, говорим: «Ни зги не видно!». А ведь зга и есть то самое колечко на дуге, на которое ямщики вешали колокольчик! Настоящий полковник! Ремесло шорника кропотливое, трудоемкое и требующее большого мастерства от человека, у которого в руках самые простые инструменты, среди которых нож, игла и шило. Трудно сказать, когда оно зародилось. Можно лишь предположить, что еще с тех пор, когда человек приручил лошадь. Жизнь крестьянина, независимо от того, в какой стране он жил, еще недавно невозможно было представить себе без лошади рядом. Лошадей использовали для выезда, на сельскохозяйственных работах и как гужевой транспорт, не обращая поначалу внимания на красоту конской упряжи. Но со временем она стала не только надежной и удобной. По красивой и дорогой конской упряжи судили и о хозяине лошади. Вот и появились в лошадиной амуниции расписные дуги и звонкие валдайские колокольчики. Лошадиную упряжь мастерил шорник, о значимости работы которого есть даже поговорка: «Шорник – полковник, портной – майор». Она – все равно как «табель о рангах», в которой ремесло шорника поставлено даже выше работы спеца, который шил одежду для людей. По востребованности шорное дело ценилось не меньше кузнечного, лекарского, гончарного или плотницкого искусства. Нашу одежду шьют по типовым размерам, поэтому мы покупаем ее чаще всего уже готовую. Но без точного обмера пропорций тела лошади обновка для нее вряд ли окажется впору. Подогнанная по всем параметрам упряжь для лошади – это как кожаная обувь для человека, от неподходящего размера которой на ногах точно появятся мозоли. Каждая лошадка — индивидуальность, поэтому «одевать» ее шорники начинали с обмера животного. А «лошадиная одежда» - из кожи, в работе с которой нужны не только хороший глазомер, но и ровный стежок и… силы! Вспомните из личного опыта, как сами пришивали пуговицу к кожаной куртке. Нелегко было проткнуть её иголкой! А шорники, прежде чем прошить безо всяких швейных машинок, складывали кожу даже в два ряда! Не обижайте шорника! Под своим рассказом о шорнике, который опубликовал в журнале «Колхозник» в 1934 году, Максим Горький оставил комментарий: «Самое выпуклое и сильное в шорнике - равнодушие к людям». Такая оценка обидна по отношению к Якову Федоровичу Хранову, который более полувека назад был последним представителем шорного ремесла в селе Селищи Атяшевкого района. 

Еще при царе Хранов служил рядовым Кексгольмского лейб-гвардии полка, в котором лошадей, как потом очень долго в Красной и Советской Армии, очень ценили и берегли. Основанный в 1710 году Петром I, Кексгольмский полк участвовал в 20 войнах в разных частях света и провел в сражениях 50 лет! В 1910 году неизвестный нам фотограф выстроил в 25 рядов 1214 солдат и офицеров полка, чтобы сделать их общую фотографию. 

Сегодня во всем мире осталось только три экземпляра этой фотографии, и один из них хранится в музее Большеигнатовского района. На ней нет Хранова, но факт службы Якова Федоровича в Кексгольмском полку остается предметом большой гордости его родственников и односельчан. Но мое поколение запомнило Якова Федоровича как раз колхозным шорником, который с утра приходил в конюшню, где чинил лошадиную амуницию. Многодетный отец, он воспитал на личном примере отношения к людям и делу, которым занимался, замечательных наследников. Один из них – сын Василий Яковлевич, которого нет уже в живых, но о котором односельчане до сих пор хранят благодарную память. За свое внимание к людям и профессионализм они чаще всего называли сельского фельдшера не по имени-отчеству, а “Доктор”, что считали для себя высшим проявлением уважения к нему. Кто теперь амуницию пошивает? Шорников мы сегодня не видим. Но лошади-то остались! Их теперь немного, но все – при амуниции. Но кто ее для них пошивает? Вопрос, в надежде услышать в ответ, что остался хоть один шорник и в Мордовии, я задавал представителям конно-спортивных клубов Саранска. Все они сказали, что сбрую для лошадей покупают в Набережных Челнах и даже в Белоруссии. Но очень порадовало, что в московской Академии ремёсел и сегодня есть курсы шорников, после окончания которых выпускники работают в крупных конно-спортивных клубах и на киностудиях. Технологический прогресс сделал для них процесс овладения ремеслом более лёгким. Но и современный шорник должен сам выделать кожу в «домашних», по сути, условиях, чтобы шить для лошадей амуницию не синтетических, а натуральных материалов. Валентин ПИНЯЕВ